Март-1814:

Русская армия и её союзники во Франции

При подготовке публикации я во многом опирался на исследование вопроса, которое опубликовал известный военный историк XIX столетия Николай Орлов, генерал от кавалерии, генерал-адъютант, дипломат и писатель, с которым ознакомился в фундаментальном сборнике «История Русской армии».

Во второй половине марта 1814 года войска союзников по антинаполеоновской коалиции неумолимо надвигались на Париж.

Наполеон не желал смириться с осознанием факта, что это уже агония выстроенной им империи, которая, по сути, уже перестала существовать. Он по-прежнему оставался гением военного дела, однако под рукой у него не оставалось войск – всего 30 тыс. солдат и полторы сотни орудий, в то время как на него надвигалось до 200 тыс. штыков и сабель общеевропейской коалиции.

Среди руководителей войск, наступавших на Бонапарта, по-настоящему талантливым полководцем высшего звена я считаю только одного – прусского генерал-фельдмаршала Гебхарда фон Блюхера; при всём уважении к нашему Барклаю, его осторожность на протяжении всех двух лет кампании не может не может не вызывать раздражения. Череда т.н. «Наполеоновских войн» высветила в Русской армии талант целой плеяды замечательных военачальников, однако на описываемый момент далеко не все из них оказались готовы к самостоятельному командованию крупными формированиями на стратегическом уровне. Хотя, с другой стороны, вполне допускаю, что они просто не имели возможности проявить себя – приходилось постоянно оглядываться на государя, который, как мы помним ещё по Аустерлицу, считал себя знатоком современной войны.

Исключительно на всякий случай: если кто попеняет, что я упускаю из вида герцога Веллингтона, отвечу, что его не упоминаю по причине самой банальной – он командовал британским экспедиционным корпусом на юге Франции, и в битве за Париж не участвовал.

…Так вот, союзные войска осторожно приближались к Парижу по нескольким направлениям. Какое-то время зимой и в начале марта 1814 года Наполеону удавалось сдерживать эти разрозненные колонны сосредоточенными ударами по каждой из них собранными в кулак всеми наличными силами. Однако это не могло продолжаться долго – силы оставались очень неравными.

В конце концов Бонапарт принял решение отойти на север, чтобы пополнить своё потрёпанное войско за счёт оставшихся верными ему гарнизонами некоторых городов Нормандии; после чего, усилившись, выйти в тыл войскам противника. Убаюканный нерешительностью руководства союзными войсками, Наполеон исходил из того, что Александр I, австрийский фельдмаршал Шварценберг, Фридрих-Вильгельм III Прусский и другие лидеры коалиции не рискнут штурмовать французскую столицу. Наверное, сам Наполеон в тот момент уже утратил способность реально оценивать ситуацию, потому что, оставляя столицу практически беззащитной, там же, по сути, бросил свою жену и наследника.

Однако ж любую войну рано или поздно требуется завершать. Огромное объединённое войско нуждалось в припасах, его требовалось кормить, и бесконечные реквизиции съестного опустошали округу, вызывая недовольство местных жителей. Вспомним, что на дворе стоял март, когда прошлогодний урожай уже съеден, в закромах остался только семенной фонд, который попробуй ещё отстоять, когда на припасы покушаются оголодавшие солдаты иноземных армий. Сколь ни осторожничали союзные военачальники, а только понимали: коль пришли к вражеской столице, штурмовать её придётся.

Узнав, что лично Наполеон им больше непосредственно не противостоит, и ободрившись этим, 24 марта 1814 года руководители войска объединённой Европы решились-таки штурмовать Париж – как ни ряди, а сил для обороны города и в самом деле оставалось не так много: к тому же половину их составляла Национальная гвардия, в которой далеко не все имели реальный боевой опыт. Ну и ещё следует принять во внимание, что в городе, население которого составляло от 500 до 700 тыс. человек, нарастали антинаполеоновские настроения – пнуть поверженного всегда найдётся немало желающих.

Готовить город к обороне начали только накануне, 23 марта. При этом работы шли ни шатко ни валко – хотя бы уж по той причине, что губернатор Парижа, Жозеф Бонапарт, старший брат императора, изначально ратовал за капитуляцию. К тому же он своевременно не получил на этот счёт никаких указаний, а проявлять инициативу не стал (вспомним истину, что любая инициатива наказуема – и исполнением, и в случае неудачи последствиями).

Как тут ни вспомнить подготовку к обороне Москвы, которую описал в своих воспоминаниях губернатор Фёдор Ростопчин!.. Даже не обладая достоверной информацией, он хоть что-то успел сделать, и то потом оказался обвинённым в сожжении города. Жозеф подобную сомнительную славу навешивать на себя не желал, и, по сути, самоустранился.

Итак, подготовка Парижа к обороне началась 23 марта. А уже 24-го командование союзных войск приняло решение штурмовать город.

Чтобы обезопасить атакующую армию от флангового удара Наполеона, которого вполне следовало ожидать, против группировки французского императора направили русский корпус генерала от инфантерии Фердинанда фон Винцегероде. 26 марта Наполеон разгромил русский отряд, однако задача-максимум оказалась выполненной: скованный фактом появления перед собой корпуса и сражением с ним, Бонапарт потерял драгоценное время и не смог прорваться на защиту столицы – судьба города решилась без его участия.

Данное боевое столкновение, выигранное Наполеоном, он же назвал «прекрасным шахматным ходом», адресуя этот комплимент противнику. Так-то вот: потери обеих сторон составили несколько тысяч человек, а геополитик оценивает этот факт как шахматный ход. Поистине, для власть имущих люди – это расходный материал, а потери – только статистика.

…Войска союзников двинулись на Париж 25 марта. А 29 начался штурм непосредственно города.

Союзные войска наступали на Париж вдоль правого берега Сены. Наспех возведённые и незавершённые оборонительные сооружения тянулись от Монмартра к главной реке столицы, примерно по линии, по которой несколькими годами позднее проложат Большой канал – одна из достопримечательностей города.

На некоторых участках обороны произошли скоротечные, но ожесточённые схватки, отдельные формирования французских войск и Национальной гвардии дрались отчаянно… Однако это уже не могло переломить ситуацию – силы оказались несопоставимо неравными…

И в ночь на 31 марта Париж капитулировал. Остаткам французской армии, вернее, той её части, которая не пожелала примириться с этим фактом, разрешили покинуть город.

А утром 31 марта в город торжественно въехал Александр I. Улицы, по которым следовала кавалькада, оказались забиты народом – люди толпились вдоль проезжей части, заполняли прилегавшие переулки, теснились на крышах домов, мальчишки облепили деревья бульваров… Показательный факт: в рабочих предместьях народ смотрел на происходящее угрюмо, зато в аристократических кварталах въезд победителей приветствовали восторженно.

Любопытное наблюдение, на которое обратил внимание Николай Орлов: войска победителей, вступавшие в Париж, даже гвардейские части выглядели непрезентабельно – в истрёпанной форме, уставшие и разномастно одетые. А корпус генерала Раевского и вовсе облачился в обмундирование пленных, так что больше походил на французов, чем на природных россиян.

И ещё одно показательное наблюдение – от него же. Австрийский фельдмаршал Шварценберг настаивал на том, что первыми в колонне победителей следовали именно его соотечественники – те самые, которые, отметим мимоходом, на заключительном этапе войны действовали наиболее пассивно (или наименее активно). Однако ему пришлось уступить совместному напору союзников – впереди проследовали прусские и русские полки, и только потом уже австрийцы. Александр I даже не удержался, и бросил язвительную реплику оказавшемуся рядом с ним генералу Ермолову в адрес Шварценберга и его роли в победе – правда, сказал по-русски, чтобы самолюбивый союзник не понял.

Ещё раз вспомним Москву в момент вступления в город Наполеона!.. «Не пошла Москва моя к нему с поникшей головою…».

Показательный пример привёл Константин Батюшков – будущий известный поэт. Он стал свидетелем того, как парижане в тот же день пытались свергнуть статую Наполеона с вершины Вандомской колонны. Чтобы предотвратить этот акт вандализма, на следующий день у колонны выставили пост.

Впрочем, это уже всё потом.

А пока 31 марта 1814 года союзная армия вступила в сдавшийся на милость победителей Париж.

Какой-то восторженный француз воскликнул, увидев царя Александра:

- Мы вас давно ждём!..

На что прозвучала учтивая реплика, достойная того, чтобы её воспроизвести:

- Я бы давно уже пришёл, да мне мешала доблестная французская армия.

Наверное, можно было бы добавить, что и не слишком умелое руководство союзными войсками, но не мог же царь в этом признаться… Но это уже тема для другой публикации.

.

Предыдущая публикация о Заграничном походе: https://starodymov.ru/?p=44468

Михаил Барклай-де-Толли: https://starodymov.ru/?p=39626

Александр I: https://starodymov.ru/?p=43189

Аустерлиц: https://starodymov.ru/?p=23825

Фёдор Ростопчин и его мемуары: https://starodymov.ru/?p=41331

Фердинанд Винцегероде: https://starodymov.ru/?p=41000

Николай Раевский: https://starodymov.ru/?p=38683

Алексей Ермолов: https://starodymov.ru/?p=42758

Константин Батюшков: https://starodymov.ru/?p=24772