КИЗЫЛ-АРВАТ

В самом городе Кизыл-Арват дислоцировался штаб родной 58-й Краснознамённой Рославльской мотострелковой дивизии и несколько частей нашего соединения.  Штаб дивизии, «придворный» мотострелковый полк, инженерно-сапёрный батальон, батальон связи, некоторые другие части располагались в относительно комфортабельных зданиях.

Сейчас я выложу некоторый блок информации, за который никак не поручусь. Это то, что мне рассказывали. Гарнизонная легенда, так сказать.

Плац военного городка

В Туркестанском военном округе, а точнее, в той его части, которая дислоцировалась на территории Туркменистана, с незапамятных времён гарнизоны ютились в саманных казармах под соломенными крышами, оставшихся ещё со времён борьбы с басмачеством. А потом где-то в 70-х годах командующим округом был назначен генерал Белоножко. И именно благодаря ему гарнизоны округа начали обустраиваться, размещаться в современных помещениях. Именно Белоножко вытребовал средства для этой цели, развернув в округе массовое строительство современных зданий под штабы, казармы, дома семей военнослужащих. А потому его имя ветераны ТуркВО всегда произносили с благодарностью.

Так вот, обустроенность нашего гарнизона также связывали с именем Белоножко.

В городе имелись Первый, Третий, Восемнадцатый, Двадцать девятый и ряд других городков. Это что касается военной составляющей города.

А ещё там проживали русские, армяне, ну и конечно же туркмены. Все жили дружно, но всё же относительно обособленно. Они представляли собой сосуществующие мирки, которые так и не стали единым целым. Как ни говори, а в национальном вопросе коммунистическая идея оказалась утопической.

Сам по себе город Кизыл-Арват образовался как военный и железнодорожный пункт в конце XIX века. С давних времён тут располагался небольшой туркменский посёлок – и не более того. А потом пришли русские. Тут расположился крохотный гарнизон, во главе которого назначили легендарного прапорщика Качковского. Почему легендарного? Да потому, что о нём рассказывали множество легенд. Что обозлён он был на судьбу за прозябание в такой «дыре». Что ездил он куда-то по делам службы только в поставленной на арбу бочке с водой. Что когда пьян бывал, начинал стрелять по любому тельпеку (тельпек – это туркменская папаха, если кто не знает), который покажется на горизонте…

Уж что в изложенном выше правда, а что придумки – бог весть. А вот факт! Неподалёку от Кизыл-Арвата, поближе к горам, где, собственно, и обосновался Качковский, развёл прапорщик удивительный розарий. И с тех пор до времени, когда я служил в гарнизоне, существовала «качковская дача», как место отдохновения элиты Кизыл-арватского района. Само по себе словосочетание «качковская дача» в наших краях служило нарицательным понятием чего-то сказочно прекрасного в неблагоприятном мире. Наверное, она, эта «дача», существует и поныне, только скорее всего из названия её вымарали имя легендарного прапорщика.

Станция

Тогда же, ещё в царские времена, в Кизыл-Арвате располагались паровозные ремонтные мастерские. Или вагоноремонтные… В общем, работавшие на железную дорогу.  Соответственно, здесь обосновалось некоторое количество русских рабочих. Да плюс администрация, да гарнизон… В общем, исторически русских здесь сконцентрировалось относительно много.

Обращает на себя внимание следующая закономерность. Ашхабад возник как русское поселение вокруг военного госпиталя. Алма-Ата – это русское военное поселение, которое при рождении имело название Верный. Ташкент, конечно, куда древнее, однако силу и авторитет, которыми сегодня пользуется, он набрал всё же в период, когда здесь разместился русский гарнизон…

И вот ведь что получалось. Вокруг каждого построенного русскими военными городка скоро начинали обосновываться стекавшиеся со всей округи местные жители. Они искали здесь защиты, покоя, заработков, возможности попользоваться чем-то от культуры пришельцев. Через некоторое время местные жители численно превосходили основоположников поселения, и начинали их вытеснять. Приходили на готовое – подчёркиваю, а потом вытесняли!

Нечто подобное происходит сейчас по всей европейской части России, да и в Западной Сибири тоже. Когда наши города и веси начинают наполняться приезжими с юга, которые начинают контролировать финансовые потоки регионов, всё в большей мере диктуя свои условия проживания. И получается, что как нас вытесняли из построенных нашими предками населённых пунктов Средней Азии, так вытесняют сегодня и вовсе уж коренных наших земель.

Сдаём позиции мы, братцы, сдаём…

Но это так, к слову. Потому что не об утрате пассионарности славянством сейчас речь.

Перескочу на некоторое время вперёд. И расскажу о полигоне Первомайском, что располагался под Ашхабадом. Причина столь крутого поворота повествования станет понятна чуть позднее.

Ашхабад как таковой возник в 80-х годах XIX столетия. Он ведёт свою биографию с госпиталя, в котором разместили раненых во время битвы под Геок-тепе солдат. Здесь же разместили гарнизон, потом обосновалась администрация Закаспийской области… Когда я служил в тех краях, старожилы рассказывали, что помнят времена, когда Ашхабад был практически русским городом. Здесь построили большие паровозные мастерские, депо… Здесь построили стекольный завод, на котором работал мой дальний родственник Николай Филиппович Стародымов – очень хороший человек, которого в 90-х годах прошлого века жутко убили…

К слову, очень интересный факт, о котором знают далеко не все. С началом Великой Отечественной войны Красная армия столкнулась со многими проблемами, которые стали для руководства страной полнейшей неожиданностью, и решать которые приходилось в немыслимо короткие сроки. Например, такая. Оказалось, что для обеспечения массовой мобилизации всем необходимым не хватает индивидуальных фляжек для воды. И в течение некоторого времени в войска шли фляги не алюминиевые, а стеклянные, которые производились на Ашхабадском стекольном заводе, на котором и трудился Николай Филиппович.

Но вернёмся во времена зарождения и юности Ашхабада. Закономерно, что вслед за армией всегда идут торговцы. Так что и в Кизыл-Арвате, и в Ашхабаде начала активно формироваться армянская диаспора. Ну а туркмены стали подселяться уже позднее – у них раньше просто не существовало традиции жить в городах.

Может показаться, что я в этих своих записках задеваю национальные чувства туркмен. Ни в малейшей мере у меня нет таковых намерений. Я просто стараюсь кратко пересказать вековую историю взаимоотношений туркмен и пришлых нас в регионе. Я горжусь тем, что меня называет другом Сердар Овлякулиев – туркмен по национальности и интернационалист по душе и убеждениям.

…Таким образом, Ашхабад изначально возник как поселение военное, даже как военно-медицинское, причём, поселение русское. Затем начал развиваться как поселение промышленное. Опять основу населения составляли русские, с прослойкой армянской. После революции некоторое время город носил имя Полторацк – в честь «пламенного революционера» Полторацкого… Но это уж меня и вовсе занесло в сторону.

Любой военный гарнизон неизбежно имеет некоторые обязательные атрибуты. В частности – стрельбище, или полигон. Поначалу полигон Ашхабадского (Полторацкого) гарнизона располагался далеко за городом, и стреляли бойцы в сторону гор. Однако город постепенно разрастался, и в конце концов окраины его стали подступать к стрельбищу. Рассказывали о случае, когда некий солдат во время ночных стрельб перепутал направление и выпустил из пулемёта очередь в сторону жилого микрорайона «Мир» – благо, обошлось без жертв.

Короче говоря, было принято решение строить новый полигон – в горах, подальше от столицы республики.

И вновь отвлекаюсь на легенду. Подчёркиваю, что в рассказе, который сейчас приведу, правда только то, что я ничего не придумал. Как мне рассказали, так и я записываю.

Так вот, подобрать место для полигона поручили генералу Борису Шеину. Мне доводилось встречаться с Борисом Петровичем – хотя точнее будет сказать, что не встречаться, а сталкиваться. Разница в возрасте, в служебном положении (он был командиром 36-го армейского корпуса, а я корреспондентом газеты всё той же 58-й дивизии, которая входила в штат корпуса), а также то обстоятельство, что я не общался с генералом Шеиным в неформальной обстановке, не позволяет мне дать этому человеку объективную характеристику. Но по тем моментам, когда мы встречались, у меня сложилось представление о нём как о человеке жёстком, который не слишком-то считается с точкой зрения других, и уж подавно – подчинённых.

Так вот, Шеин выбрал место в районе туркменского села Первомайское. Под полигон отвели небольшую долину, со всех сторон окружённую горами, километрах в десяти южнее Ашхабада. Долина – как долина, ничем особенно не отличавшаяся от других. Шеин проехал по ней, указывая участки: мол, здесь будет направление для стрельбы из автоматов, здесь – из пулемётов, здесь устроить директриссу для БМП… Сзади сидел порученец и всё добросовестно записывал.

Построили полигон. И вдруг столкнулись с таким неприятным сюрпризом. Оказалось,  что если наводчик-оператор БМП-2 допустит ошибку в наводке и поднимет ствол автоматической пушки чуточку выше правильного, снаряды веером уходят выше горы и падают в районе пограничной заставы. Что и произошло, хотя и обошлось без жертв.

Начали разбираться, кто виноват. Средства-то вложены в устройство полигона немалые! Приходят дознаватели к Шеину. Вы, мол, давали указания что и где и как строить? Борис Петрович не отказывается: давал указания я, но только я ведь просто высказывал приблизительные предложения, а точно всё рассчитать должны были инженеры! Идут к инженерам, которые всё рассчитывали. А они отвечают: мы получили чёткую команду, что и где должно располагаться, и выполнили приказ… Дознаватели в ступоре: формально обе стороны правы, и как тут быть… И вдруг выясняется, что некоторое время назад умер чертёжник, который рисовал схему будущего полигона. На него и списали ошибку. А на полигоне решили из пушек не стрелять, для этого остался полигон Келята, там горы повыше, и через них не перестрелишь.

Что из приведённого эпизода правда, а что относится к разряду армейских баек – не поручусь. А вот теперь – о том, чему был свидетелем, и даже участником в период службы в Ашхабаде после Афганистана.

На полигоне стреляют – это его изначальное предназначение. В горах много камней – это изначальное свойство гор. Пуля, попадающая в камень, опасна рикошетом, тем более, что куда именно случится рикошет, никто предсказать не возьмётся. Вывод: желательно, чтобы на направлении для стрельбы из автомата не имелось никаких препятствий. То есть, в горах не должно быть камней – ни больше, ни меньше!

Так вот, на протяжении ряда лет солдаты чистили долину от камней. Отстрелявшись, они выстраивались в цепь, шли по полю, собирали и собирали камни и выносили их за пределы полигона. Изо дня в день, смена за сменой, проход за проходом… Из года – в год!.. Наверное, кто-то смог бы подсчитать, сколько тонн горной породы вынесли солдатские руки из долины.

Друзья мои, каждый согласится, что земля, кормилица наша – благодарная! Ей ведь всего и надо – влага и солнце… Очищенная от камней, долина покрылась буйной сочной зелёной травой.

Да, земля благодарная – что не всегда скажешь о людях. Мне, как журналисту в конце 80-х довелось принимать участие в склоке вокруг полигона. «Военные забрали у нас лучшие земли!», – доказывали жители посёлка Первомайский, домогаясь закрытия полигона и требуя его в свою собственность. Сегодня, наверное, там и в самом деле прекрасное пастбище для овец. И не помнят местные жители, что долину эту расчистил им солдатскими руками весь Советский Союз.

Да, мне очень жаль, что распался Советский Союз. Но только у каждого явления имеется множество частностей, каждая из которых имеет собственный вектор… Даже не вектор, потому что о каждом явлении мы судим индивидуально, да к тому же нередко меняя своё мнение под влиянием новых обстоятельств… В общем, мне жаль, что распался Советский Союза, однако оценивать обстоятельства, сопутствовавшие данному факту, можно всё же по-разному.

Мы наглядно видим сегодня, что ряд «братских республик» откровенно паразитировал на России. Поднимая окраинные земли Союза, мы напрочь разорили российскую деревню. Сегодня в России, по официальным данным, десять миллионов приезжих. Понятно, что большинство из них – граждане среднеазиатских и закавказских  республик. Экспансия китайцев на востоке страны – тоже грандиозная проблема, просто я сейчас речь веду не о ней. Я говорю о том, что огромная армия мигрантов продолжает обирать Россию, попутно обогащая наших чиновников и бизнесменов.

Несколько лет назад мне довелось побывать в Армении. И там в одной местной газете я увидел публикацию, в которой автор вполне аргументировано рассуждал о том, что приток средств (частных, именно частных) в республику из России несколько сократился, и что по этому поводу нужно делать. Лично я сделал из той публикации вывод, что для ряда наших бывших «братских» республик доходы, получаемые от России частными лицами, являются статьёй государственного бюджета, как ни парадоксально это звучит!

…Надо же… Я думал, что садясь за воспоминания о Кизыл-Арвате, осуществлю задуманное легко и просто. А тут – вон куда заносит!..

А с другой стороны, все мои записки в той или степени именно о Кизыл-Арвате. Так что пусть уж изложение идёт, как идёт. В конце концов, кто может определить, какая форма изложения правильная, а какая – нет? Воспоминания ведь такая штука: каждое из них цепляет другое нередко невесть по какой причине выдёргивая именно это!

…Как-то я в интернете открыл карту современного города Сердар (бывший Кизыл-Арват). И увидел, что наш городок мало чем изменился, во всяком случае, если судить из космоса. Даже барак, в котором располагалась наша редакция газеты «Красное знамя»   стоит целёхонек!

Только вот в чём вопрос. За свою более чем полувековую жизнь я побывал во многих местах. И в большинстве из них я бы хотел побывать ещё раз, посмотреть, как и что там сталось.

В Кизыл-Арват меня не тянет совсем. И когда я посмотрел на современную карту города, понял, что и в самом деле нечего там делать.

Я благодарен городу, гарнизону, дивизии за те пять лет. Но пусть они так и остаются в прошлом, в воспоминаниях.