БРЕСТСКИЙ МИР: КАК ЕГО РАСЦЕНИВАТЬ?

(Материал дополненный и доработанный)

Говорят, в некоторых странах, которые принято называть «цивилизованными», в учебных заведениях преподают историю причёсанную и припомаженную, чтобы она вызывала только гордость за своё отечество, и не затрагивала сомнительных эпизодов прошлого родного государства. Мол, кому надо, тот и сам впоследствии раскопает истину, а патриотизм следует взращивать на слащавом сиропчике тщательно отобранных фактов, показывающих предков исключительно положительно персонажами.

Скажем, спросите у англичанина, кто есть Оливер Кромвель – и услышите, что это выдающийся исторический деятель… А то, что он и короля казнил, и католиков за веру уничтожал, и ирландское восстание в крови потопил, что инакомыслящих в заморские колонии кораблями высылал – о том и не вспомнит!

И приведший свою родину к краху Наполеон – великий (см.: http://starodymov.ru/?p=24092 ), и создатель ордена иезуитов и инквизиции Лойола – святой (см.: http://starodymov.ru/?p=513 ), а погубивший на чужбине тысячи своих соотечественников неведомо ради чего Карл XII – так и вовсе душка (см.: http://starodymov.ru/?p=25770 )!..

Между тем, в истории любой страны имеются страницы, которые вызывают у потомков противоречивые оценки. Россия в этом отношении – не исключение. Причем, многие наши соотечественники из т.н. «либерального» крыла считают, что в прошлом именно нашей страны таких страниц значительно больше, чем в истории любого другого государства. При этом мы эти свои язвы не скрываем, а выставляем напоказ, и разворачиваем вокруг оных бурные дискуссии.

И даже на этом фоне своей неоднозначностью выделяется Брестский мир, который был подписан 3 марта 1918 года. Он стал, пожалуй, первым серьёзным опытом внешнеполитической деятельности новорожденной республики принципиально нового типа.

На протяжении всего периода Советской власти идеологи пытались преподать этот мирный договор как великое достижение ленинской политики, которое стало возможным несмотря на предательскую политику Троцкого – во всяком случае, именно так нам преподавалось. И в то же время все мы, люди, считавшие себя патриотами Отечества, давали ему оценку по меньшей мере сомнительную по отношению к стране и народу. Надо отдать должное нашим идеологам времён моей юности – обсуждать итоги Брестского мира не возбранялось никогда и никому. (Например: http://starodymov.ru/?p=24613 )

Постараюсь придерживаться объективности при описании событий и отображении точек зрения политических и военных деятелей того времени. Хотя в полной мере выдержать нейтралитет и нелегко.

Итак, 26 октября 1917 года Съезд солдатских, рабочих и крестьянских депутатов единогласно принял разработанный Лениным всеми долгожданный Декрет о мире. Документ тотчас опубликовали в газете «Известия».  Если предельно коротко выразить его суть, большевистское правительство предлагало правительствам всех воюющих государств, в первую очередь Англии, Франции и Германии, прекратить боевые действия и заключить всеобщий мир без каких-либо претензий друг к другу. Парадокс ситуации состоял в том, что данное предложение оказалось своеобразным развитием пацифистской инициативы Николая II, который за два десятка лет до того, 12 августа 1898 года предложил созвать международную конференцию, которая положила бы конец практике разрешения конфликтов между государствами путем войны (об этом: http://starodymov.ru/?p=10379 ).

Человечество восприняло это предложение по-разному. Вернее, люди, непосредственно просидевшие в окопах три с половиной года, были готовы хоть тотчас бросить винтовки и разойтись по домам. Но политики рассуждали иначе. Германия, которая, по сути, оказалась на грани катастрофы, приняла такое предложение с энтузиазмом. Австро-Венгрия, которая уже агонизировала, готова была хвататься за любую соломинку, а тут ей бросали целый спасательный круг! Англия и Франция сочли такой шаг со стороны России как нарушение союзнического договора. Представители стран Антанты срочно собрались в Париже и 27 декабря 1917 года приняли секретный документ, по сути, о разделе России на сферы влияния.

Нарождающаяся республика в ответ объявила вчерашних союзников по Антанте «душителями революции». Исполнявший обязанности Верховного главнокомандующего России генерал-лейтенант Николай Духонин (о нём: http://starodymov.ru/?p=23825 ) отказался обратиться «к военным властям неприятельских армий» с предложением о мире, за что был смещён, его заменил прапорщик Николай Крыленко – сомнительных дарований военачальник, зато «пламенный революционер» (о нём: http://starodymov.ru/?p=17601 ).

Вот в таких условиях и собрались в Бресте делегации России с одной стороны, и Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии с другой.

(Невозможно удержаться от реплики. Болгария, которую советская пропаганда преподносила едва ли не как шестнадцатую советскую республику, ежегодно в марте отмечает годовщину подписания Сан-Стефанского мирного договора, который зафиксировал рождение независимости страны (см.: http://starodymov.ru/?p=10001 ). Это стало возможным только благодаря победам русского оружия, и ценой пролитой за эту свободу русской крови (см.: http://starodymov.ru/?p=357 ). И с тех пор не складывалось в Европе ни одного военного союза, направленного против России, в котором не состояла бы Болгария. Она выступала в рядах наших противников и в Первой мировой, и во Второй… Да и сейчас входит в состав НАТО… У отдельных людей чувство благодарности встречается, у государств – нет).

Переговоры начались 20 ноября 1917 года. Так получилось, что проходили они в несколько этапов. Общая ситуация за эти три месяца стремительно менялась, что не могло не сказаться на их тональность, на взаимоотношения между делегациями. Да и сам состав делегаций, в первую очередь советской, постоянно менялся.

Когда советская делегация прибыла в Брест, её некомпетентность тотчас проявилась во всей полноте. По свидетельству руководителя германской делегации генерала Макса Гофмана, прибывшие «красные» политики к переговорам на серьезном уровне оказались не готовы, подменяя их демагогическими разговорами о скорой революции по всей Европе. Внимательно следивший за конференцией Ленин в ситуации сориентировался оперативно, и решил подкрепить «идеологов» группой профессиональных военных экспертов – по одному офицеру от Ставки Верховного главнокомандующего, от всех фронтов, а также от двух флотов – Балтийского и Черноморского. От Ставки на переговоры поехал генерал-квартирмейстер генерал-майор Владимир Скалон.

Накануне отъезда Владимир Евстафьевич написал письмо своему фронтовому другу (письмо сохранилось, но кому персонально оно адресовано – неизвестно). В нем, в частности, генерал писал:

«Троцкий только что предложил мне, в Смольном, отправиться в Брест консультантом при большевистской делегации, чтобы давать «советы» во время переговоров о перемирии, а затем и о мире.

Поручение это глубоко мне противно. Я знаю, что речь идет просто об отвратительной комедии… Мир, он тоже будет продиктован немцами, т.е. немцы диктуют, а большевики только исполняют задание… Но я задаю себе вопрос: если я откажусь, тот, кто заменит меня, будет ли он, по крайней мере, иметь достаточно мужества, чтобы не прикрыть измену подписью русского офицера?..

…После моего разговора с Троцким у меня создалось впечатление, что он хотел бы «надуть» немцев, «тянуть» и попытаться «не подписать». Но Ленин и его присные – Зиновьев, Подвойский, Крыленко и прочие – за мир во что бы то ни стало, чтобы избежать риска быть выгнанными самими же немцами оттуда, куда немцы их посадили».

Письмо хорошо передает как настроение генерала, так и столкновение мнений в «верхах» большевиков. Впрочем, объективности ради, следует обратить внимание на тот факт, что впервые этот документ обнародован уже в 30-е годы и, соответственно, мог оказаться подделкой. Но это уже – из области предположений.

Но вернёмся в конец 17-го года.

Группа экспертов прибыла в Брест 29 ноября (12 декабря). В тот же день в 15 часов переговоры возобновились.

Решили начать с решения вопроса, как представлялось, наиболее простого, но в данный момент более актуального – с проведения демаркационной линии между противостоящими германскими и российскими войсками. И тут выяснилось курьезное обстоятельство – ни у кого из присутствующих не нашлось карты местности, чтобы эту линию обозначить.

- У меня в вещах найдется карта, – с места поднялся генерал Скалон. – Сейчас принесу.

Он вышел. Через несколько минут собравшиеся услышали выстрел.  Владимир Евстафьевич застрелился.

Оказалось, что буквально перед этим ему подсунули письмо, в котором сообщалось о неверности жены. Генерал, потомственный офицер, с отличием окончивший Пажеский корпус и Академию Генерального штаба, имел свои представления о чести. Недобрая рука, подсунувшая этот поклёп, знала, что творит. Подавленный происходящим в стране, угнетаемый противным его совести участием в переговорах с врагом, Владимир Евстафьевич не выдержал еще одного удара.

Кто персонально совершил эту подлость, неведомо. Но если исходить из принципа «cui bono?» («в чьих интересах?»), тотчас явственно проявляется тень Троцкого – человека, откровенно заинтересованного в срыве переговоров или хотя бы в их затягивании. Вскоре эта его позиция проявится во всей полноте.

При этом представляется важным подчеркнуть, что выпад против жены Скалона, по свидетельствам его друзей и сослуживцев, оказался откровенной клеветой – Анна Львовна страшно переживала за мужа и была занята исключительно малюткой дочкой Надеждой.

Впрочем, оговоримся и иное: про Троцкого – не больше чем предположение, пусть и кажущееся весьма правдоподобным.

Как бы то ни было, злая цель оказалась достигнута – переговоры вновь затягивались. Генерал Гофман выразил соболезнование советской делегации. Гроб с покойным выставили в церкви Брестской крепости. Все пять делегаций возложили венки. Траурную речь произнёс принц Леопольд Баварский. Залп над гробом сделали германские солдаты. Краткая лития. И вагон с гробом отправился на родину.

Так трагически начались переговоры о мире. Заинтересованное в их успехе советское руководство всячески стремилось избежать столкновений с германскими войсками. Как требовал красный Верховный главнокомандующий Николай Крыленко, перемирие нужно соблюдать так, чтобы «ни одна пуля не пролетела из окопов в сторону противника».

Переговоры шли трудно. Российский фронт разваливался, реальной силы, которая могла бы противостоять германской армии, не оставалось. Понимая это, Берлин выдвигал условие капитуляции России безо всяких условий. Германия заявила о том, что не собирается покидать захваченные ранее территории на западе Российской империи. 5 января 1918 года российской делегации в Бресте представили для ознакомления карту, подготовленную в Берлине, согласно которой 150 тысяч кв. км российской территории отходили к Германии.

Одновременно Ленин по совету Александры Коллонтай (о ней: http://starodymov.ru/?p=331 ) согласился на вывод российских войск с ранее занятых территорий Пруссии, Персии и Турции.

(И ещё одно отвлечение. Когда работа над данным текстом была уже практически окончена, мне в руки попала фундаментальная книга «Российские немцы в Первой мировой войне», подготовленная Немецкой диаспорой в России. Это сборник статей экспертов в данном вопросе. Так вот, историк Игорь Ладыгин приводит в своей публикации такой факт. На протяжении всей войны германская пропаганда вела агитацию в русской армии, направленную на то, чтобы сманить на свою сторону офицеров германского происхождения – а таковых в нашем офицерском корпусе насчитывалось до десяти процентов. Когда в России произошли революции – Февральская, а затем Октябрьская, когда фронт начал разваливаться, призывы вернуться на историческую родину начали раздаваться ещё активнее. Однако документы той поры не зафиксировали ни единого случая, чтобы переход русских немцев на сторону кайзеровских войск имел массовое явление).

В большевистских «верхах» разгорелась яростная борьба сторонников и противников подобной цены за мир. Во главе тех, кто выступал категорически против таких условий, стоял всё тот же Троцкий. В блоке с Львом Давыдовичем оказался Николай Бухарин с группой «левых коммунистов», которые также выступали против каких бы то ни было соглашений с империалистами. С позиции «мир любой ценой» выступал Ленин.

А время, драгоценное время играло на врагов России! Пацифистская агитация разлагающе действовала на последние боеспособные части, ещё кое-как удерживавшие фронт (об этом феномене: http://starodymov.ru/?p=25770 ). Оно ведь и в самом деле: кому охота воевать, коль все соседи бросили окопы и подались в тыл?..

И в этот момент произошло событие, на которое, судя по всему, рассчитывал Троцкий! В конце января в  Германии начались массовые революционные выступления рабочих.  Лев Давыдович тотчас в очередной раз приказал прервать переговоры, заявив: «Мы выходим из войны, но вынуждены от подписания мирного договора отказаться». Он исходил из того, что кайзеровское правительство вот-вот будет свергнуто, а значит связывать себя какими бы то ни было обязательствами с обреченным противником нет необходимости.

Можно по-разному относиться к данному решению, но нельзя не признать, что какая-то, пусть и пропитанная ничем не подкрепленным оптимизмом, логика в нём присутствовала. Но следующий шаг того же Троцкого уже не вписывается ни в какие разумные рамки. 28 января он направил Крыленко телеграмму с распоряжением отдать приказ о полном прекращении боевых действий по всему фронту. Николай Васильевич тут же направил в войска распоряжение о тотальной демобилизации армии! Узнав об этом, Ленин попытался хоть что-то предпринять, чтобы спасти ситуацию, однако оказалось уже поздно. Последние остатки боевых частей бросили фронт и направились по домам.

Все это оказалось как нельзя более на руку Германии. 16 февраля генерал Гофман заявил представителю советской делегации бывшему генералу Александру Самойло, что кайзеровская армия прекращает перемирие и начинает боевые действия. Крыленко отрапортовал в Смольный, что «фронта фактически нет». Немцы легко вышли к Орше и Могилеву. Дорога вглубь России была открыта!

19 февраля состоялось заседание Совнаркома, на котором срочно создали Особое совещание по борьбе с вторгшимся на территорию Советской России кайзеровскими войсками. На экстренном заседании ЦК большинством в единственный голос победила позиция Ленина, который настаивал на необходимости принять продиктованные Берлином условия мира. Об этом кайзеру тотчас отправили соответствующую телеграмму.

Однако данный шаг уже не мог выправить ситуацию  – немецкие войска легко продвигались вперед, захватывая новые и новые земли. Украинская Верховная Рада в обмен на признание легитимности предложила уже давно голодавшей Германии продовольствие. «Ченьч» устраивал обе стороны – и с Украины на запад пошли эшелоны с хлебом и мясом, а кайзеровские войска оккупировали бескрайние просторы Малороссии.

Теперь Германия выдвинула обновленные условия для перемирия, которые учитывали изменившуюся ситуацию. Теперь от России требовали признать независимость прибалтийских государств и Украины, вывести войска из Финляндии, провести полную демобилизацию вооруженных сил, санкционировать беспошлинный вывоз полезных ископаемых в Германию – страну, которая в одночасье превратилась из стоявшей на грани краха в победительницу.

Большевистское руководство, ещё недавно убеждённое, что вот-вот социалистическая революция всколыхнёт весь старый мир, оказалось перед необходимостью принять соответствующие меры.

В России судорожно начала проводиться мобилизация. Пока добровольная!.. 21 февраля принят знаменитый декрет «Социалистическое Отечество в опасности!» (см.: http://starodymov.ru/?p=162 ). Однако развернувшаяся агитация пользы приносила не слишком много: уставшие от войны вчерашние солдаты в окопы больше не желали. Даже в колыбели революции, Петрограде, 23 февраля, которое считается днем рождения Красной армии, в добровольцы записалось только около двух тысяч человек. В этих условиях сил, чтобы остановить наступление, явно не хватало. (См.: http://starodymov.ru/?p=8879 )

23 февраля ЦК партии единогласно принимает резолюцию о необходимости мобилизации всех сил для отражения оккупации. В ту же ночь, вновь с минимальным перевесом в голосах, принимается решение согласиться с германскими условиями мирного договора.

25 февраля в войска поступает распоряжение об удержании в своих руках ключевых пунктов – Пскова, Полоцка, Витебска, Орши, Могилева, Жлобина, Речицы и других.

Несмотря на слабость нарождавшейся Красной армии, кайзеровские войска всё же не смогли в полной мере воспользоваться сложившейся исключительно благоприятной ситуацией. Тяжелая ситуация на других фронтах, истощённый тыл, усталость войск, да и разгоравшаяся в стране революция вынудили Германию также вернуться за стол переговоров.

Вот в таких тяжелейших условиях 3 марта 1918 года Брестский мир был наконец-таки подписан. Его одобрил VII съезд РКП(б) и ратифицировал Чрезвычайный IV съезд Советов.

Мирный договор состоял из 14 пунктов. Он документально закреплял отторжение от России миллиона кв. км территории. Большевистское правительство обязывалось признать независимость Украины и прибалтийских государств. Более того, в развитие договора подписано финансовое соглашение, согласно которому с России причиталась контрибуция в размере 6 млрд. марок.

Узнав об этом, находившийся в ссылке Николай II (немного о нём: http://starodymov.ru/?p=24515 ) записал в дневнике: «Это такой позор для России, и это равносильно самоубийству! Я бы никогда не поверил, что император Вильгельм и германское правительство могут унизиться до того, чтобы пожать руку этим негодяям, которые предали свою страну. Но я уверен, что это не принесет им счастья; это не спасет их от гибели!». Пророчество исполнилось, правда, в форме достаточно мягкой. Кайзера действительно через полгода свергли, правда, он спокойно выехал за границу и мирно прожил отведенные ему дни в эмиграции.

О том, как отнеслись к мирному договору истинные патриоты России, свидетельствует следующий факт. Помимо огромных территорий, Россия обязывалась передать Германии Черноморский флот. Большинство кораблей дислоцировалось в порту Новороссийска. Когда моряки-черноморцы получили приказ следовать в Севастополь и сдать суда германцам, они провели митинг и решили затопить флот. По жребию роль палача выпала эсминцу «Керчь», который торпедами расстрелял линкор «Свободная Россия» и миноносцы (около десяти единиц). После этого экипаж «Керчи» открыл своему кораблю кингстоны.

Да и в целом подписание договора привело к изоляции ленинского правительства. От него отвернулись все союзники, именно мир с Германией послужил мощным катализатором ускоренного формирования Белого движения, образования эсеровских и меньшевистских правительств на просторах России. Чтобы сорвать Брестский мир, левые эсеры в июле 1918 года организовали убийство германского посла графа Вильгельма фон Мирбаха, покушение на Ленина и некоторых других большевистских лидеров, подняли мятеж, который, однако, был жестоко подавлен. Борьба с оппозицией, в свою очередь, привела к формированию в Советской России однопартийной системы и установлению большевистской диктатуры.

Просуществовал «Брестский мир» совеем недолго – он окончился 13 ноября 1918 года, после Ноябрьской революции в Германии. К слову, формально Первая мировая война завершилась двумя днями ранее – 11 ноября.

…Так какую же роль сыграл договор, подписанный в славной Брестской крепости в марте 1918 года? Набила оскомину употребляемая к месту и всуе фраза об отсутствии у истории сослагательного наклонения. Мы и в самом деле не знаем, как потекла бы история, не будь Брестского мира. Но он был. Его можно считать первым дипломатическим опытом нарождающегося советского государства. Вряд ли его можно назвать удачным.

А с другой стороны, опыта неудачного не бывает – главное, какие из него извлекаются уроки!