СИНУСОИДА ПРЕДАТЕЛЬСТВА

История знает примеры, когда кто-то становился агентом недружественного государства и начинал выдавать врагу секреты исключительно из идейных соображений. Но это всё же не такое уж частое явление: в большинстве случаев, в основе предательства лежат какие-то иные, более приземлённые причины. Именно о таком случае и хочу рассказать. Нет-нет, речь пойдёт не о событиях недавнего прошлого – предательство, легшее в основу публикации, произошло в середине XVII столетия.

Служил в московском Посольском приказе в ту пору подъячий Григорий Котошихин.

Подъячий по тем временам – звание довольно высокое. К тому же Григорий Карпович зарекомендовал себя чиновником достаточно подготовленным, пользовался авторитетом… Правда, как-то подвергся наказанию батогами за допущенную ошибку в официальном документе, да только кто ж на государевой службе нет-нет, да и не спотыкался?.. Однако когда потребовалось отправить в Стокгольм представителя от имени царя Алексея Михайловича к королю Карлу XI с просьбой прислать официального посланника для ведения переговоров об урегулировании взаимных российско-шведских претензий, делегировали именно Котошихина. Согласимся, что это показатель высокого доверия.

Вот тут-то мы и подошли к теме предательства.

Почему, по какой причине человек идёт на измену, на предательство, на шпионаж в пользу другого государства?.. Когда он не становится жертвой шантажа, когда не попался «на горячем» и вынужден идти на компромисс с совестью, уговаривая её безвыходностью ситуации… А вот чтобы сознательно, с холодной головой, всё взвесив и принять решение: быть, де, посему…

Понятно, что тут сколько случаев, столько и объяснений. И всё же какие-то общие тенденции можно и выделить; во всяком случае, попытаться это сделать. Наверное (если это не так, пусть психологи меня поправят) склонность к предательству гнездится в натуре какого-то количества людей. Однако это не значит, что все они непременно станут изменниками – для того, чтобы пойти на сделку с врагом, нужен некий повод, некий толчок, некое событие, вследствие которого человек принимает решение совершить поступок во вред своему отечеству.

Григорий Котошихин – приходится повториться – пользовался авторитетом при дворе. Однако когда он допустил ошибку при подготовке документа, подвергся наказанию батогами. На Руси это наказание представлялось вполне нормальным явлением – вполне могу допустить, что герою данной публикации, человеку, который к тому времени активно общался с коллегами из западных стран, оно могло показаться обидным, унизительным, помимо даже того, что это попросту больно.

А тут ещё скандал с отцом… Котошихин-старший служил казначеем в одном из московских монастырей. И его обвинили в растрате… В качестве компенсации за ущерб конфисковали усадьбу… Потом вроде как разобрались, что неповинен человек, облыжно пострадал… Однако усадебку возвращать не торопились.

Тут уж для Григория Карповича к обиде за отца добавилась необходимость компенсировать недоимки. Подъячий получал неплохой по тем временам оклад – 13 рублей в год; неплохой, но всё же шиковать особенно не получится, особенно если учесть, что у чиновника имелась семья.

Не всё ровно и гладко протекало и в самом Посольском приказе – читай: Министерстве иностранных дел. Возглавлял департамент на ту пору думный дьяк Алмаз Иванов – поднявшийся из глубинки оборотистый торговец-иудей. А его пытался оттеснить с руководящих постов умный и дальновидный «западник» Афанасий Ордин-Нащокин. За каждым стояла своя партия, у каждого имелись свои сторонники. На кого поставить в этих условиях подъячьему Котошихину?.. Мы не знаем, не можем прочитать мысли чиновника, жившего 350 лет назад, но он, человек, который полностью зависим от благорасположения сильных мира сего, не мог не задумываться об административном раскладе в придворном пасьянсе.

…Искусство шпиона на дипломатической службе состоит в том, чтобы среди своих контрагентов выделить человека, пригодного для вербовки, и определить, чем его можно заинтересовать. И вот 22 июля 1663 года официальный представитель шведского короля при дворе царя Алексея Михайловича Адольф Эберс отправил в Стокгольм донесение, в котором сообщал о том, что завербовал некоего русского чиновника, от которого получил копию инструкций, выданных русской делегации по поводу того, на какие уступки в переговорах разрешается идти московским дипломатам в переговорах со шведскими коллегами. Эберс вполне естественно не называл имя своего агента, однако дальнейшие события раскрыли это инкогнито. Обошлась сделка в сорок рублей – тройное годовое жалование подъячьего.

С этого дня Котошихин регулярно снабжал резидента секретными сведениями из Посольского приказа. Когда в январе 1664 года Григорию пришлось уехать из Москвы, Эберс сообщил в Стокгольм, что в течение некоторого времени не сможет поставлять необходимую оперативную информацию, так как столь ценный и компетентный агент у него лишь один.

Между тем, отправился герой данной публикации не куда-нибудь, а в Действующую армию, воевавшую на территории нынешней Украины с польскими войсками. По мнению Кремля, пришла пора сменить пушечную пальбу на язык дипломатов.

И здесь Котошихин попал, как кур в ощип. Если не вдаваться в подробности, поссорились воеводы: князья Яков Черкасский и Иван Прозоровский с одной стороны, и князь Юрий Долгоруков с другой. И Долгоруков попытался привлечь Котошихина на свою сторону – по всей видимости, из-за его близости ко двору. Оказаться между княжескими жерновами Григорию не улыбалось – кто бы ни победил в этой сваре, лично ему в любом случае могло не поздоровиться… Опять же, страх, что могут вскрыться его шашни с Эберсом…

В общем, не выдержали у шпиона от дипломатии нервишки, и рванул Котошихин за границу, в Польшу, ко двору короля Яна-Казимира, которому и предложил свои услуги. Здесь он встретился со стародавним знакомым – сыном Афанасия Ордин-Нащокина по имени Воин, который несколькими годами раньше сбежал в Варшаву, присвоив немалую сумму государственных денег. Говорят, предатели редко дружат между собой; если это и в самом деле закономерность, то наши герои могут служить её подтверждением – пути их вскоре разошлись навсегда. Воин, помыкавшись по Европе, в конце концов вернулся в Россию – государь его простил, определив на покаяние в Кирилло-Белозерский монастырь…

Вообще полная событиями история той поры заслуживает отдельного разговора. Но если предельно кратко, относительно нашего разговора… На востоке Европы воевали между собой четыре государства, которые так или иначе относятся к данной публикации: Россия, Швеция, Польша и Украина (которая, конечно, не являлась самостоятельным государством, но реальную силу запорожское казачество представляло; а точнее сказать, даже две силы – пророссийскую и польской ориентации). Эти противоборствующие силы стремились каждая к своей цели, и в этих условиях между ними то вспыхивали вооружённые конфликты, то заключались перемирия или даже союзы – кратковременные, зыбкие и ненадёжные… Соответственно, каждая сторона нуждалась в шпионах – каждая желала узнать намерения остальных.

Так что Котошихина при дворе Яна-Казимира приняли с распростёртыми объятьями. Ещё бы: такого информатора приобрели, который московскую дипломатическую кухню прекрасно знает изнутри!.. Оклад ему годовой определили в сто целковых!..

Однако политика – грязная штука, это всем известно!.. Воевавшая на несколько фронтов Польша нуждалась в перемирии с Москвой – за это какого-то беглого шпиона, который уже рассказал всё, что знал, выдать не жалко. Торги по поводу его персоны уже велись, а точнее, торги по поводу головы… Котошихина об этом известили – кто знает, не тот же ли король об этом позаботился?.. И не просто известили, а предоставили возможность бежать. Что наш шпион и сделал, сменив своё имя на Иван-Александр (Иоганн-Александр) Селецкий…

Откуда взялся именно такой псевдоним, я не докопался. Знаю только, что в Пошехонье селетками называли щучек-подростков сего лета рождения. Может, что отсюда…

И вот тут ему повезло. В ходе своих странствий Котошихин-Селецкий встретился со своим старым знакомцем, ганзейским купцом по имени Иоганн фон Горн. Купцы во все времена нередко являлись также соглядатаями и осведомителями, действовавшими в интересах того или иного государства (а то и нескольких параллельно). Однако и на этом фоне фон Горн выделялся: его заслуги перед царской короной оказались настолько значительными, что ему особым распоряжением Алексея Михайловича определены немалые персональные льготы; в частности, разрешалось торговать на территории царства на десять тыс. рублей в год – гигантская сумма. Оборотистому коммерсанту дозволялся ввоз в Россию драгоценных металлов, лекарственных средств, ряда других товаров, а также через него шла закупка огнестрельного оружия и найм иностранных специалистов для службы в России. Ну а за эти льготы фон Горн платил информацией о том, что происходит при дворах европейских монархов.

Фон Горн хорошо знал Котошихина как влиятельного чиновника Посольского приказа – о том, что он превратился в изгоя пана Селецкого, коммерсант не знал. И передал собранные разведданные для доставки их в Москву.

Изменник решил, что с данным пакетом ему сама судьба подарила прекрасный шанс на будущее. Он тут же отправился в Нарву, которая в ту пору относилась к шведской короне, и с губернатором которой был хорошо знаком в пору, когда участвовал в переговорах от имени московского Посольского приказа. Скандинавский чиновник оценил перспективу и переправил перебежчика в Стокгольм, где тот и вручил полученный от фон Горна пакет в качестве входной платы за будущее гражданство. Случилось это в 1665 году.

Теперь Котошихин-Селецкий оказался в подчинении королевского канцлера Магнуса Делагарди. В его функции входила обязанность переводить на шведский язык документы, поступавшие из России по самым разным каналам. Предательство должно оплачиваться: оклад ему определили весьма солидный – двести риксдалеров, полновесных стабильных серебряных монет.

По поручению Делагарди, этого второго человека в государстве, Котошихин за полгода подготовил обширный документ с пространным и для современного глаза несколько неудобоваримым названием, который в современной отечественной версии называется просто – «О России в царствование Алексея Михайловича»; к нему же прилагался перевод Соборного уложения 1649 года. Оригинал документа тщательно оберегался, и для посторонних был известен только в списках; и эти списки пользовали немалой популярностью.

В середине XIX столетия этот труд отыскал в стокгольмской государственном архиве наш выдающийся историк Сергей Соловьёв, и перевёл на современный ему русский язык. Труд по сей день является богатым источником информации о времени правления государя Алексея Михайловича. Во многом он объясняет, по каким причинам Алексей Михайлович («Тишайший») начал проводить прозападные реформы в государстве, а его сын Пётр Великий, которому предстоит родиться через пять лет после смерти Котошихина, их продолжил куда более жёсткими методами.

…Ну а потом… Закон неотвратимости наказания – понятие искусственно придуманное, и сколько угодно можно привести случаев, когда он не срабатывал. Однако в данном случае закон себя проявил.

Прожил в Стокгольме предатель два года. И всё это время русское правительство, и в первую очередь будущий князь-кесарь Фёдор Ромодановский, требовали от шведского выдачи его. Карл XI – отдадим ему должное – отвергал даже вероятность сделки: человека, доверившегося ему, выдавать не намеревался. Надеюсь, читателям понятно: презираю предателя, считаю право наказать его неотъемлемым для государства, им преданного, и в то же время уважаю правителя, который, раз взяв под свою защиту даже отъявленного мерзавца, остаётся верен своему решению. Помните бессмертное: «Да, это сукин сын, но это наш сукин сын»…

И всё же конец жизни предателю достался достойный его предательства. Он проживал на постое у некоего шведа. Который приревновал русского постояльца к своей жене. Подвыпив, мужчины стали выяснять отношения; и в пьяной драке Котошихин кинжалом заколол хозяина. По шведским законам за такое преступление полагалась смертная казнь. Для шпиона-иностранца исключение делать не стали: в ноябре 1667 года ему отсекли голову.

Право, у меня нет никаких оснований для подобных подозрений, и всё же… Может, драка оказалась не случайной, может, подсказка о шашнях хозяйки с постояльцем прилетела тому шведу в уши из Москвы?.. Ревность ведь такая штука – она в особых доказательствах не нуждается. Оно ж ни для кого не секрет: призрак Отелло дремлет в душе каждого мужчины, его только разбуди, да объект подскажи, куда ярость ослепляющую направить…

Впервые о Григории Селецком я прочитал в исторической миниатюре Валентина Пикуля «История одного скелета». Нет-нет, тут речь идёт не об идиоматическом «скелете в шкафу», а о вполне реальном комплекте костей, скреплённых проволокой, снабжённых пояснительной биркой, который некогда стоял в анатомическом кабинете старейшего во всей Скандинавии университета – Упсальского. Дело в том, что тело казнённого Котошихина не похоронили, а в течение какого-то времени использовали скелет в качестве наглядного экспоната.

Что касается точной даты предательства – 22 июля 1663 года, я её нашёл в фундаментальном издании «Лубянка,2. Из истории отечественной контрразведки», которое мне подарили в Центре общественных связей ФСБ России.

Вот такая история… История предателя, памятником которому стал его же скелет в «анатомичке»…

.

Ещё о предателях: https://starodymov.ru/?p=42927

Алексей Михайлович: https://starodymov.ru/?p=41709

Афанасий Ордин-Нащокин: https://starodymov.ru/?p=41467

Кирилло-Белозерский монастырь: https://starodymov.ru/?p=10798

Немного о купца-шпионах: https://starodymov.ru/?p=4568

Соборное уложение 1649 года: https://starodymov.ru/?p=43347

Сергей Соловьёв: https://starodymov.ru/?p=33208

Фёдор Ромодановский: http://starodymov.ru/?p=21929

Исторические миниатюры Валентина Пикуля: http://starodymov.ru/?p=27360