ТЯЖЕЛЫЙ, НО НЕОБХОДИМЫЙ УРОК

В учебниках по истории Великой Отечественной войны этому сражению уделяется минимум внимания. В самом деле, чем тут гордиться? Пошли по шерсть, а вернулись стриженными; да и вернуться, то есть вырваться из окружения смог разве что один из десяти. В результате этой авантюры Красная армия потеряла почти четверть миллиона человек только пленными, на поле боя остались 2026 артиллерийских орудий и 1249 танков.

Но даже не сами по себе цифры страшны – хотя это ведь не просто цифры, это человеческие жизни! Для страны, для всего хода войны разгром едва не обратился всеобщей катастрофой!.. На огромном участке линии фронта образовалась зияющая брешь, которую попросту нечем (некем!) было заткнуть! В неё-то и устремились гитлеровские войска, рванули в сторону Сталинграда, да так рванули, что, казалось, уже нет силы, которая могла бы их остановить.

Всё это так, всё это справедливо, и бесспорно. И всё же…

Простите меня, сгинувшие в той бездарно спланированной мясорубке солдаты, за бездушные слова, который я сейчас наберу!..

Всё же хорошо, что советские военачальники убедили Верховного главнокомандующего вляпаться в эту авантюру. По большому счёту, Харьковская трагедия стала грандиозной репетицией Сталинградского сражения. Ошибки, допущенные маршалом Семёном Тимошенко и генералом Иваном Баграмяном, были в должной мере учтены Георгием Жуковым и Александром Василевским, а также обойдённым нашей официальной историографией полковником М. Потаповым, при разработке наступательной операции на Волге. Не будь харьковского разгрома, мы бы могли допустить те же промахи, и размах трагедии привёл бы к последствиям куда более жутким.

А какие радужные рисовались перспективы ещё совсем недавно!..

Отброшенные от стен Москвы гитлеровцы виделись деморализованными первым в своей новейшей истории поражением. Возвращался к жизни переживший страшную зиму Ленинград – как тут не вспомнить исполнение в блокадном городе Седьмой симфонии Дмитрия Шостаковича, а также футбольный матч, состоявшийся 31 мая, репортаж с которого транслировался по радио. В Крыму вермахт, казалось бы, безнадёжно увяз в позиционных боях. В результате успешного контрнаступления под Ростовом соединения Красной армии нанесли, как представлялось, серьёзное поражение гитлеровской группе армий «Юг», что предотвратило её прорыв в направлении Кавказа. Фронт на всём протяжении от Заполярья до Чёрного моря вроде как относительно стабилизировался. А в тылу врага всё явственнее набирало силу партизанское движение. Да и постепенная активизация боевых действий другими странами антигитлеровской коалиции внушали оптимизм.

Перешёл на военные рельсы тыл. Эвакуированные на Восток или созданные там с нуля промышленные предприятия стремительно наращивали выпуск техники и вооружения. Автоматов и противотанковых ружей производилось в шесть раз больше, чем осенью 41-го, минометов в три раза, артиллерийских орудий почти вдвое. Выпуск танков возрос более чем в два раза, причем, Т-34 по всем показателям превосходил все боевые машины, стоявшие на тот момент на вооружении вермахта. Набирали обороты и поставки по ленд-лизу.

Хотя понятно, что в численном выражении на фронте мы по всем показателям ещё по-прежнему уступали противнику, и всё же…

Было главное – в Красной армии царила эйфория. Все – от Верховного главнокомандующего до последнего каптенармуса – были уверены, что худшее для страны уже позади. Гитлеровцев можно бить!

Особенно ярко это настроение проявилось в приказах наркома обороны от 23 февраля и 1 мая, в которых провозглашалось, что немецкая армия стоит, ни много ни мало, перед лицом катастрофы.

Среди высшего командования Красной армии имелись генералы, которые понимали, что враг еще достаточно силён. По большому счёту, этого не отрицал никто. Другое дело, что на фоне зимних успехов верх брали те, кто не осознавали, насколько он силён!

…В конце зимы – начале марта в Ставку от командующих фронтами поступали доклады с предложениями на весенне-летний период боевых действий. Особенно перспективной представлялась ситуация в полосе Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов, где предлагалось провести крупномасштабную операцию с целью освобождения Донбасса и Харьковского промышленного региона. Доклад подкреплялся убедительными выкладками.

…Вечером 21 марта у Сталина был замечательный вечер. Проездом в Москве оказался сын Василий, в связи с этим дочь Светлана устроила семейный ужин. Вполне возможно, это был первый вечер с начала войны, когда советский вождь позволил себе немного расслабиться.

…Вот на фоне такой атмосферы 27 марта и проходило обсуждение плана наступления под Харьковом. Докладывал начальник штаба Юго-Западного направления генерал Иван Баграмян.

Надо сказать, что для Ивана Христофоровича этот доклад имел чрезвычайно важное значение. Войну он встретил в должности начальника оперативного отдела штаба Киевского особого военного округа, преобразованного в Юго-Западный фронт. Судьба фронта известна: только в результате катастрофы под Киевом потери составили, по разным данным, от 616 до 700 тысяч человек. Там же погиб весь штаб фронта, в том числе командующий генерал Михаил Кирпонос, начальник штаба генерал Василий Тупиков, член Военного совета Михаил Бурмистенко. Баграмян из окружения сумел вырваться. На некоторое время его судьба зависла в неопределённости, нельзя было исключать того, что он разделит судьбу Дмитрия Павлова и некоторых других военачальников, которых расстреляли осенью 41-го за разгром подчиненных войск. Обошлось, после временной опалы Баграмяна назначили начальником штаба направления. И теперь он жаждал реабилитироваться.

Доклад выглядел вполне убедительным. Его авторы предлагали провести операцию, в результате которой Красная армия выходила бы на линию Гомель – Киев – Николаев. Однако при более глубоком изучении обстановки стало очевидным, что сил для воплощения задуманного в полном объёме не хватало. Поэтому масштаб операции пришлось сократить. Теперь она предусматривала лишь освобождение Харькова и дальнейшее наступление в сторону Днепропетровска.

В качестве плацдарма для наступления советское командование определило Изюм-Барвенковский выступ.

Линия фронта вообще весной 1942 года представляла собой весьма причудливо вьющуюся кривую. Где-то гитлеровцы глубоко продвинулись вглубь наших рубежей, где-то наши заметно потеснили гитлеровцев…

С юга на Харьков предстояло наступать 6-й Армии (генерал Авксентий Городнянский) и армейская оперативная группа (генерал Леонид Бобкин). С севера на прорыв пошла 28-я Армия (генерал Дмитрий Рябышев).

На участках прорыва сосредоточивались небывалые до того силы: 31 орудие и 6 танков на километр фронта. По замыслу командования этому удару предстояло стать первым, который положит начало изгнанию захватчиков с родной земли. Начиналось освобождение с Украины.

Однако как тут не вспомнить грустную присказку про бумагу и овраги: ещё до начала операции ситуация начала развиваться по совершенно иному, непредвиденному сценарию.

Опыт, опыт, опыт!.. Сколько раз еще необходимо повторить это слово, чтобы понять причины поражения в мае и реванша в ноябре 1942 года! Как показало ближайшее будущее, командование Красной армии ещё не научилось планировать крупномасштабные фронтовые операции.

Сейчас не место и не время разбирать причины, по которым произошла та нестыковка различных ведомств, о которой пойдёт речь ниже. Но в общих чертах дело было так.

В ходе грандиозной спецоперации, проводимой советскими спецслужбами, гитлеровцам подбросили дезинформацию о планах Красной армии на весенне-летнюю кампанию. Гитлеровцы поверили и начали корректировать свои планы в соответствии с этой «дезой». О том, что среди гитлеровских группировок на направлении грядущего наступления началась «движуха», узнала наша армейская разведка, и на основании этого советское командование также начало лихорадочно реагировать на происходящее, не подозревая, что это является результатом глобального замысла Ставки – уж как так получилось, что ведомства не смогли согласовать свои действия, диву даёшься. Так и получилось, что, вводя в заблуждение противника, мы запутали к тому же и сами себя. Параллельно и гитлеровцы подбросили нам свою «дезу», что вконец – простите, не могу найти другого подходящего слова, а потому приходится повторяться – запутало ситуацию ещё больше. Это факт: на момент начала операции командование ударных группировок не знало истинного положения дел в полосе наступления.

Второе. Буквально за несколько дней до начала операции Красной армии гитлеровцы начали свою, в Крыму. В результате Крымский фронт, превосходивший противника по большинству показателей (за исключение, разве что авиации), оказался разгромлен и перестал существовать. (О своём видении причин трагедии рассказывает замечательный писатель Владимир Карпов в романе «Полководец»). То есть вся ситуация на южном крыле Советско-германского фронта мгновенно изменилась кардинальным образом, изменилась к худшему.

…У подготовки к стратегическому наступлению есть некая точка невозврата, после которой отменить его уже становится невозможно. Войска изготовились к удару, орудия установлены на позициях, танки притаились в капонирах, на прифронтовые склады в достатке завезены эшелоны боеприпасов и топлива… Планы утверждены, приказы готовы…

Ситуация изменилась?.. Гитлеровцы проводят перегруппировку?.. Нет доподлинных сведений о положении дел по ту сторону фронта?.. Да ладно – у нас такая сила, что мы только ударим, и группировки вермахта рассыплются и побегут!.. Не звонить же Верховному, чтобы поделиться сомнениями!..

Вот на таком фоне и наступило 12 мая. Войска Красной армии перешли в наступление в направлении Харькова. Проломив оборону противника, они продвинулись на глубину 25-60 км и приостановились в готовности, получив подкрепление, устремиться дальше.

Однако этот успех оказался единственным в реализации задуманного. В прорыв не успели своевременно ввести мобильные, в первую очередь танковые и моторизованные резервы.  Ширина прорыва оказалась слишком мала, что в конце концов позволило вермахту отрезать ударные советские группировки от тылов. Только теперь выяснилось, что наша разведка не смогла выявить германские группировки, которые к тому времени уже изготовились к нанесению удара по тому же, оставшемуся беззащитным, Изюм-Барвенковскому выступу, с которого в прорыв ушли войска…

Последствия этих ошибок стали ужасающими. Под основание вбитых в позиции гитлеровцев клиньев ударили могучие бронированные кулаки: армейская группа генерала Эвальда фон Клейста и 6-я Армия генерала Фридриха Паулюса. Они сошлись в районе Изюма 23 мая, образовав исполинский «мешок». В нём оказалось 28 стрелковых дивизий и 20 танковых и моторизованных бригад, кавалерийские соединения – сотни тысяч ошеломлённых столь круто изменившейся ситуацией человек. Началось их планомерное уничтожение. В числе погибших – генералы Фёдор Костенко, Кузьма Подлас, Авксентий Городнянский, Лоенид Бобкин.

Вырваться из «котла» смогли только 22 тысячи человек.

Перед ударными танковыми и моторизованными дивизиями вермахта открылись широкие степные просторы, на которых для крупповской брони не осталось никаких препятствий.

Впереди был Сталинград.

.

Весна 1942-го: https://starodymov.ru/?p=40492

Георгий Жуков: https://starodymov.ru/?p=36334

Дмитрий Шостакович и его Седьмая симфония: https://starodymov.ru/?p=40071

Футбольный матч в Ленинграде: https://starodymov.ru/?p=40453

Контрнаступление под Москвой: https://starodymov.ru/?p=39343

Эвакуация: https://starodymov.ru/?p=39400

Трагедия обороны Киева: https://starodymov.ru/?p=38746

Владимир Карпов и его роман «Полководец»: https://starodymov.ru/?p=38023