17 декабря 1770 года – в Москве началась эпидемия чумы

Оговорюсь сразу: точная дата в разных источниках называется разная; она разнится до месяца. Однако я опираюсь на данные из книги, которая стоит у меня на «ближней» полке – фундаментальное исследование Марка Мирского «Медицина в России XVI-XIX веков».

И скажу фразу, которую нередко привожу в своих публикациях, направленных на популяризацию истории. Если рассказывается о каком-то важном событии, и датировка по причине разночтения в источниках вызывает вопросы, не считаю это принципиально важным: главное о людях рассказать.

Итак…

О событиях тех страшных двух лет постараюсь рассказать по возможности коротко – потому что если подробно, на десяток диссертаций хватит. Сколько же эта эпидемия высветила самого разного – и возвышенного, и подлого, и квалифицированного, и дилетантского, и мудрости, и глупости, и ещё чего угодно! А ещё – повод поговорить о психологии и управляемости толпы, стихию которой можно разбудить, да попробуй ещё обуздать!

…На момент описываемых событий в юго-западном углу Российской империи продолжалась очередная Русско-турецкая война (1768-1774 гг.). Между театром военных действий и центральными районами России осуществлялось активное движение – войск, курьеров, тех же торговцев-маркитантов-фуражиров… А также из Действующей армии везли раненых, которых размещали в госпиталях и монастырях…

Между тем, в Европе, и особенно в её южных районах бушевала кошмарная эпидемия чумы – как оказалось, последняя столь масштабная в истории человечества (тьфу-тьфу-тьфу!).

Вот с очередной партией раненых чумная бацилла и оказалась в Московском военном госпитале. По другой версии, её, бациллу, завезли с товарами торговцы, и лишь оттуда она перекочевала в медицинское учреждение… Лично по мне – так какая разница! В той конкретной ситуации, в условиях военного времени при естественном ослаблении карантинов, зараза просто не могла не проникнуть в центр России; а уж в Москву или в какой иной город, так это уж как случай определит…

Как уже сказано выше, точная дата, когда болезнь проявилась, указывается разная. По одной из версий это произошло именно 17 декабря 1770 года.

В этот день в московском военном госпитале (ныне носящем имя Николая Бурденко) умер некий офицер. Затем в течение пары дней скончались ещё два десятка человек, в том числе лечащий врач… И врач Афанасий Шафонский определил безошибочно: чума!

Да вы что, окститесь, батенька! – замахало на него руками начальство; что медицинское, что городское, принимая позу страуса. Какая чума!.. Не нужно паниковать – больные умерли от простой горячки!..

Пока шла перепалка, драгоценное время утекало.

А тут – новая вспышка: в Суконном дворе в Замоскворечье, где в одночасье умерло сразу 130 человек. Однако и там некоторое время пытались трагедию скрыть, или хотя бы принизить масштаб беды, надеясь: авось, пронесёт!.. …

И только когда масштабы вспышки заболеваемости стали угрожающими, московский главнокомандующий Пётр Салтыков начал осознавать, что ситуация куда опаснее, чем ему хотелось бы… До того он пытался в письмах успокоить матушку государыню, что-де ничего страшного в Первопрестольной не происходит… Однако теперь скрыть становилось уже невозможно.

Как я обещал, не стану утомлять читателя слишком подробным рассказом о страшных событиях тех двух лет – там много чего происходило.

Главное на данный момент состоит в том, что начальство, не желая видеть правду и убаюкивая себя надеждой на лучшее, стараясь выглядеть в глазах государыни красиво, не прислушалось к мнению профессионалов. Слишком поздно начали принимать противоэпидемиологические меры. А когда-таки начали, ситуация уже вырвалась из-под контроля, и эпидемия начала овладевать столицей.

Вот лишь несколько факторов, способствовавших стремительному распространению болезни.

В основе борьбы с эпидемиями лежат два важнейших условия: ограничение перемещения людей из охваченных болезнью районов, а также строгая изоляция заболевших. Чем раньше начнут применяться эти требования, тем лучше. В данном случае это не получилось.

Люди боялись чумных бараков – то есть карантинов; и что тут удивительного? – инфекционных отделений и сегодня боятся. Даже явно заболевшие старались туда не попадать, скрывали болезни своих родственников. Умерших нередко просто закапывали где придётся – в огородах, на пустырях, в садах, а «бомжей» иной раз попросту сбрасывали в реки и ручьи, что, естественно, только усугубляло ситуацию… Если же кого решали хоронить по-людски, с соблюдением всех православных канонов, на отпевание в церкви собирались толпы прихожан – отпевали-то в связи с немыслимой смертностью сразу по много усопших… Церкви, кладбища, слободы бедняков – вся Москва превратилась в единый рассадник заразы (прошу не усмотреть в этих словах политической подоплёки и мостика в иные эпохи).

Городское начальство почти поголовно бросило вверенный смотрению город, вельможи и чиновники скоренько собрались с семьями и выехали подальше; их примеру последовали и богатые толстосумы… Простой люд удерживался установленными у ворот карантинами.

Едва ли не единственный начальный чин, который остался в городе и взял на себя руководство борьбой с эпидемией – это генерал Пётр Еропкин, герой Семилетней войны, занимавший на тот момент пост главы Соляной конторы и неофициального санитарного инспектора Москвы. Его вклад в борьбу с эпидемией и в усмирение Чумного бунта невозможно переоценить; равно как невозможно не оценить его критичное отношение к самому себе за те же действия, которые, на мой взгляд, заслуживают самой доброй памяти с нашей стороны. Военный губернатор, гражданский, обер-полицмейстер, другие начальные люди – все сбежали; Пётр Дмитриевич остался! Искренний поклон его памяти!..

Остались на своих постах и боролись с болезнью медицинские чиновники и врачи: упомянутый уже Афанасий Шафонский, а также Густав Орреус, Касьян Ягельский, Семён Зыбелин, Пётр Вениаминов, Пётр Погорецкий, Яков Лерхе, Данила Самойлович и другие преданные делу служения людям подвижники. Я нигде не встретил ни одного имени врача, который бы оставил свой пост и сбежал из города.

Однако главная проблема состояла в том, что тот же Епанчин поначалу не обладал должной полнотой власти в городе, что вообще не существовало единого координирующего действия центра. Слишком много времени терялось!..

И всё же меры по обузданию беды принимались.

(Иллюстрация из другой эпохи, но уж больно наглядна)

***

Русско-турецкая война 1768-1774 гг.: http://starodymov.ru/?p=28098

Пётр Салтыков (смелый на поле брани, тут он спасовал): http://starodymov.ru/?p=30388

Из истории эпидемий и борьбы с ними: http://starodymov.ru/?p=3695

И ещё об истории борьбы с эпидемиями: http://starodymov.ru/?p=1055

Госпиталь им. Н. Бурденко: http://starodymov.ru/?p=25907

О московских кладбищах: http://starodymov.ru/?p=344

Густав Орреус: http://starodymov.ru/?p=27581

Яков Лерхе: http://starodymov.ru/?p=35009

Данило Самойлович: