27 февраля 1901 года был смертельно ранен Николай Боголепов,

министр просвещения

К этому человеку, и к его воззрениям и деятельности каждый волен относиться по своему усмотрению. Но при этом лично для меня представляется важным вот какой момент.

Николай Павлович, ратуя за ужесточение ответственности студентов за противоправные действия, не стал виновником пролития крови. Между тем, как эсер-боевик Пётр Карпович его застрелил. За что?.. Во-первых, за то, что министр считал, что университеты должны оставаться учебными заведениями, а не рассадниками революционных идей; и во-вторых, он считал, что за совершённые преступления должен отвечать каждый, вне зависимости от того, каких идеологических взглядов он придерживается и к какому социальному слою принадлежит.

Боголепов зарекомендовал себя консерватором и сторонником жёсткой дисциплины. Быть может, его воззрения можно считать чрезмерными – тут, в общем-то, можно судить по-всякому. Но не убивать же за это!..

Первопричиной же случившегося убийства послужило следующее событие.

На рубеже XIX и XX столетий Россия бурлила революционными настроениями. Общество оказалось наэлектризовано социалистическими идеями самого разного толка: тут тебе и эсеры, и эсдеки, и анархисты, и коммунисты-максималисты, и кого только ещё ни образовалось на политической арене страны. О том, что делать и как бороться со всей этой бунтарской вакханалией, в руководстве страны единства не сложилось – каждый тянул кто в лес, кто по дрова.

Особенно бурлило студенчество, пользовавшееся поддержкой со стороны либеральной интеллигенции. «Левые» силы отождествляли свободу со вседозволенностью, и всякого чиновника, который не разделял этой точки зрения, автоматически относили в число подлежащих шельмованию.

Свою позицию я не скрываю. На мой взгляд, порядок располагается на равноудалённом расстоянии от диктатуры с одной стороны и беззаконием с другой. Я консерватор; считаю, что «партия умеренного прогресса в рамках закона» – более правильный путь, чем «вихри враждебные»…

Имеет студент право за свободное волеизъявление своих политических пристрастий?.. Бесспорно. Однако давай-ка, братец, участвуй в митингах и шествиях где-то, но не в стенах университета!.. Университет – есть государственное учреждение, созданное и финансируемое казной, а потому будь добр, голубчик, принимай установленные здесь порядки. Не согласен?.. Вот тебе, как говорится, порог; закройте дверь с той стороны – и бунтуй там сколько пожелаешь!

Ну а студенты той поры считали иначе – они превратили университеты в рассадники бунта. Своих товарищей, которые желали учиться, а не бунтовать, подвергали гонениям.

…Так вот, Боголепов пытался с таким положением дел бороться. В частности, он согласился с тем, чтобы студентов, равно как и представителей любой другой социальной группы, за нарушения порядка отдавали в солдаты. Стоп-стоп-стоп!.. Дочитайте до конца. Не в рекруты на 25 лет, и не в общую казарму. А на пару месяцев, да в привилегированных условиях; типа вроде как вольноопределяющимися!.. Для вразумления, так сказать.

Ох, что тут началось!.. Хотя автором идеи являлся не министр, он только согласился с предложением, именно в его адрес поднялась волна ненависти. Студентам, а точнее, лидерам студенческой вольницы, хотелось видеть на этом посту либерала, который бы позволил превратить высшие учебные заведения в что-то типа революционных клубов.

А тут произошёл случай, ставший отправной точкой причинно-следственной связи, приведшей к роковому выстрелу.

Два студента Киевского университета изнасиловали девушку. До выяснения обстоятельств дела их определили в карцер. Это поразительно, но киевское студенчество поднялось на защиту насильников, по городу прокатилась волна массовых протестных акций. По результатам которых около двухсот студентов приговорили к тому самому наказанию – отправке в солдаты. Вот тут уже всколыхнулось студенчество всей империи…

И вот 14(27) февраля 1901 года на приём к министру просвещения России Николаю Боголепову пришёл Пётр Карпович – уроженец Гомеля, дважды изгонявшийся из университетов за революционную деятельность. Оказавшись рядом с министром, террорист выстрелил в него из револьвера. От полученного ранения Боголепов мучился ещё две недели, после чего умер.

Опять же, считал и считаю, что по отношению к террористам следует применять самые суровые меры.

Однако Карповича суд приговорил к двадцати годам каторжных работ, затем срок сократили, а в 1907 году и вовсе перевели на поселение, откуда он тут же без проблем сбежал.

Показательно, что на суде (!), выслушав приговор, Карпович заявил, что каторга его не исправит… И ведь и в самом деле не исправила – тем более его, вкусившего прелести безнаказанности.

Карпович по возвращении в Петербург, примкнул к эсерам, стал подручным Евно Азефа. Участвовал в подготовке покушения на Николая II в 1908 году. Перебрался в Лондон, где примкнул к Борису Савинкову. Весной 1917 года решил вернуться в Россию. Однако пароход, на котором он следовал, затонул – его потопила германская подводная лодка.

.

Терроризм в России в начале ХХ столетия: http://starodymov.ru/?p=20491

«Дело Кассо»: http://starodymov.ru/?p=36682

Азеф: http://starodymov.ru/?p=409

Савинков: http://starodymov.ru/?p=17601