КАКИМ ПУТЁМ ОН ПОШЁЛ…

К 150-летию со дня рождения Владимира Ильича Ленина

Любить человечество легко – любить человека куда труднее.

(Не помню автора данного афоризма,

но именно эту фразу мне захотелось вынести в эпиграф)

В детстве я не воспринимал Ленина как реального человека. Он представлялся мне исключительно как символ, как некое отвлечённое от реальной жизни явление. В какой бы ипостаси в каждый конкретный момент он ни представал: кудрявый ли милашка с октябрятского значка (художник Иван Пархоменко); наметивший ли перспективу другого революционного пути прозорливый гимназист (художник Пётр Белоусов); вдумчивый ли борец за освобождение рабочего класса (хотя бы и художник Кузьма Петров-Водкин); болящий ли за судьбу согбенной под игом царизма России эмигрант-революционер (например, художник Эмиль Бернар); яростный ли трибун на броневике (например, художник Павел Староносов); видящий ли единственно правильный путь в светлое будущее мудрый смольный вождь (в исполнении художника Исаака Бродского); ласково ли опекаемый всей страной подбитый вражеской пулей на взлёте титан, прикованный к Горкам* (например, фотографии, сделанные Марией Ульяновой)…

Даже в фильмах – надо сказать, прекрасных в художественном отношении – киноленинианы Владимир Ильич оставался символом, свободным от человеческих слабостей и страстей, последовательно ведущим человечество по единожды избранному пути. И на этом пути не ведающий ошибок…

Что-то человеческое в этом образе проклюнулось в моём представлении в тот момент, когда я узнал – учился я тогда классе в девятом, наверное, что незадолго до смерти Ленин написал письмо к своим товарищам по партии. Что в этом письме он дал характеристики многим из них, указал на негативные черты характера каждого, и попросил зачитать это послание на очередном съезде партии, но только после его кончины.

Только тогда я как-то осознал, что Ленин не был ни символом, ни гранитным памятником, ни даже несгибаемым борцом без страха и упрёка… Что был он тоже человеком из плоти и души, что у него имелись свои слабости, и что он тоже вовсе не горел желанием ссориться с соратниками по борьбе… Что он понимал, что с его уходом из жизни среди сподвижников борьба за власть выйдет на новый виток, и потому видел необходимость в том, чтобы рассказать им о них же – но после того, как они ответить ему уже не смогут…

Только в этот момент он обрёл в моём представлении человеческие черты. Он стал человеком, когда я узнал о его слабостях!..

Кто-то из читающих эти строки может пренебрежительно хмыкнуть: это как же так, друг ситный, ты о «Письме к съезду» – да не слышал ничего до столь зрелых лет!.. Ну так напомню: я ж был гарнизонным ребёнком, и усваивал тот запас знаний, который мне давала средняя школа – военных городков, белорусского посёлка, и только потом уже города Житомира*…

Все мы что-то узнаём позже других – главное, всё же, чтобы узнавали!

…Потом, постепенно моё отношение к Ленину усложнялось, дробилось, всё больше теряя цельность… Чем дальше, тем меньше я понимал, как относиться к этому человеку, как оценивать содеянное им и его последователями… И вот рассыпалось-раздробилось это отношение к политическому деятелю, повернувшему на новую колею весь ход мировой цивилизации… Рассыпалось, да так и не сформировалось воедино вновь – я могу сколь угодно много говорить об Ильиче по частностям, и не взялся бы охарактеризовать в целом.

А тут – такой повод!.. Полтора столетия со дня рождения!..

В самом деле, зачем нам даются юбилеи великих – как не для того, чтобы разобраться в их сущности?..

…Когда начинается разговор о Ленине, мы тут же автоматически вспоминаем и Апрельские тезисы, и Октябрь 1917 года, и Гражданскую войну, и Голодомор, да и 37-й год заодно.

А я попытаюсь в данных записках отрешиться от того, что уже знаю о последствиях совершённого им, и поговорить о трансформации воззрений Ленина в динамике. Ведь в молодости, когда юный Владимир только качнулся в революционное движение, навряд ли он мечтал о том, чтобы приехать в Россию в разгар мировой войны в опломбированном вагоне, об атаке революционных матросов на защищавших Зимний дворец девчонок Женского батальона, о расстреле засевших в Кремле мальчишек-юнкеров*, о кровавой взаимной резне, которая охватит всю территорию Российской империи*… Наверное, он допускал вероятность революционных столкновений – не мог не допускать; только вот рисовались они ему, скорее всего, как и каждому русскому интеллигенту-демократу той поры, чем-то вроде Парижской коммуны – в романтическом ореоле…

Но ведь всё получилось по самому жуткому варианту, и символом этого кровавого передела со временем и на века станет именно он – на описываемый момент ещё совсем молодой человек, которого и революционером-то назвать неловко.

Так как же так случилось?.. Как из прекрасномыслящего романтичного юноши получился человек, с вольного или невольного благословения которого проливались потоки крови?..

Попробую ответить на этот вопрос так, как я представляю себе процесс этой метаморфозы.

***

Дополнения:

Моё посещение Горок Ленинских: http://starodymov.ru/?p=8216

Моё детство: http://starodymov.ru/?p=1943

О расстреле юнкеров, защищавших Кремль: http://starodymov.ru/?p=403

Мои мысли о Гражданской войне: http://starodymov.ru/?p=5352