18 июля 1605 года – царица-вдова Мария Нагая признала в Самозванце сына.

Было бы неправильно не рассказать ещё об одном важнейшем шаге, который предпринял Лжедмитрий. А именно, о той истории, как его признала за сына старица Марфа, мать убитого царевича Дмитрия.

После того, как ей едва не выжгла глаза жена Бориса Годунова царица Мария Григорьевна, старица проживала в Николо-Выксинской пустыни, что располагалась на реке Шексна близ Череповца. Кто знает, скорее всего, Лжедмитрий не раз сожалел, что к этому времени инокиню не умучили посланцы покойных уже царей Иоанна и Бориса. Но она здравствовала, а потому для общей гармонии развития событий требовалось её признание в нём своего сына.

Возрастом Марфа в ту пору была ещё совсем не стара – ей и 45 лет не исполнилось. А выглядела, как древняя старушка! Год её рождения неизвестен, замуж за грозного царя её выдали в 1580 году, 19 октября 1583 года она родила сына Димитрия, с которым и проживала в Угличском кремле после кончины Иоанна. Кто знает, быть может, то недолгое время, которое она с ребёнком провела в этом остроге на берегу Волги и посреди соснового бора, остались в её памяти как единственно счастливое?.. Кто знает!.. Потом в мае 1591 года сын погиб. Марию, за то, что не уберегла царевича, постригли в монастырь под именем Марфы… И потянулись долгие годы монастырской жизни, лишь изредка нарушаемой какими-то событиями. Как тем, например, когда её осенью 1604 года отвозили в Москву на встречу с Годуновыми, когда взбешённая беседой царица – дочь Малюты Скуратова – пыталась горящей свечой ткнуть ей в глаз… .

Годы высушили эту женщину. И не случайно называли её старицей…

…Когда старице Марфе в первый раз предложили отправиться в Москву и «узнать» своего сына, участвовать в этом святотатстве она наотрез отказалась. В мае 1591 года она самолично баюкала тело убитого своего ребёнка, она видела его смертельную рану, её слёзы смешивались с кровью сына, с кровью, которая уже не вытекала из ножевого пореза, ибо сердце не гнало её по жилам, а мёртво застывала неживой бурой коростой… Мария (тогда ещё Мария!) не могла обознаться и ошибиться, как бы ни застилали очи горючие слёзы. Даже если предположить, что всем остальным присутствовавшим нечистый отвёл глаза, МАТЬ ОШИБИТЬСЯ НЕ МОГЛА – это просто невозможно!

Некогда на Руси практиковалось собирать слёзы, пролитые на траурной тризне, в особый сосудец и опускать его в могилу вместе с покойником. Здесь такой слезницей стало всё тельце убитого мальчика, омытое плачем матери, лишившейся единственной отрады на этой земле.

…Инокиня так и ответила первому посланцу Самозванца, который присвоил себе имя её погибшего сына. Однако в обитель примчался второй гонец, третий… Один сулил старице за согласие помочь в интриге царские почести и вольное проживание в роскоши и неге в кремлёвских палатах. Другой пугал в случае отказа всяческими напастями, вплоть до того, что удушат её потихоньку тати, или голодом уморят, зелья какого в пищу подсыплют…

Жить в роскоши, или лежать в могиле… Невелик выбор! Мало кто сохранил бы при таком раскладе твёрдость характера в отстаивании истины!

А тут в обитель в роли очередного посланца пожаловал юный Михаил Скопин-Шуйский – новоиспечённый великий мечник царя Дмитрия! Молодой, красивый, обходительный… Именно он и нашёл те слова, после которых инокиня произнесла заветное: «Я согласна!».

И отправился торжественный поезд в путь! По пути следования тотчас разнеслась весть: вдова покойного великого царя следует в Москву, куда призывает её сын – царь нынешний! По всему пути следования кортеж встречали огромные толпы народа. Дворяне за честь для себя почитали хоть немного проследовать в свите инокини-царицы, когда поезд оказывался вблизи их владений.

Встреча состоялась 18 июля в подмосковном селе Тайнинское. Организаторы всё рассчитали точно. Марфа подъехала чуть раньше, и её проводили в огромный великолепный шатёр, раскинутый близ тракта по такому случаю.

Подскакавшего к стану Лжедмитрия встретил Скопин-Шуйский. Коротко переговорили, после чего Самозванец вошёл в шатёр. Некоторое время они с инокиней оставались в палатке вдвоём.

И вышли они тоже вдвоём. Уже как долгое время пребывавшие в разлуке настрадавшаяся мать и любящий почтительный сын. «Мать» была мертвенно бледна, она оглядывалась по сторонам, словно страшилась, что вот сейчас её постигнет неведомая кара за совершаемое кощунство. Ну а «сын» явственно торжествовал: всё складывалось на редкость удачно.

Теперь можно было и короноваться! Признание «матерью» своего «сына» освящало преемственность поколений, демонстрировало всем и каждому, что трон переходит к законному наследнику умершего государя. Эпоха самозванцев-Годуновых завершалась. Династия Рюриковичей, ветви от древа Александра Невского и Даниила Московского, получила достойное продолжение.

/

Старица Марфа (Мария Нагая) и гибель царевича Дмитрия: https://starodymov.ru/?p=37512

Углич: https://starodymov.ru/?p=10867

Мария Годунова: https://starodymov.ru/?p=47922

Михаил Скопин-Шуйский: https://starodymov.ru/?p=33178

(Иллюстрация из интернета)