Николай СТАРОДЫМОВ

АФГАНСКИЕ ДНЕВНИКИ

(Август 1995 – январь 1997 годов)

Записи из Афганских блокнотов.

В Афганистане многие вели дневники, хотя это официально было запрещено. Знаю даже офицера, у которого были неприятности за попытку провезти свои записи в СССР («в Союз», – мы говорили). Однако я записывал много чего. Много лет собирался взяться за расшифровку записей. Кое-что уже публиковал. Но системной расшифровки не было. И вот начал.

Художественной ценности эти записи не представляют. Но с другой стороны, из подобных дневниковых записей и пишется история. Сколько отдельных эпизодов, упоминаний о людях, живых и павших, содержится в них!

Постараюсь назвать всех ребят, имена которых сохранились в блокнотах.

В Афганистане я был с августа 1985 по январь 1987 года. Служил в дивизионной газете 5-й гв. мотострелковой дивизии, Шинданд. Изъездил и облетал весь запад Афганистана. О том и пишу.

ЗАПИСЬ №1.

26.08.85

Итак, я пересек границу ДРА. С самолетом мне повезло – Ил-18. В прошлом году летел на таком, так не считал, что это везение – о, времена! Валентин Прохоренко, летевший на Ан-12, рассказывал потом, что сначала их до 13 часов продержали в Тузеле, а потом в самолете люди теряли сознание, передавали друг другу маски.

(Дополнение. Тут следует пояснить для людей, которые в Афганистане не бывали. Отправка, как тогда говорили, «за речку» осуществлялась таким образом. Во всяком случае, для офицеров. В Ташкенте был организован пересыльный пункт, «пересылка». Поскольку изначально предполагалось, что люди на ней надолго задерживаться не будут, к ним и отношение было соответствующее. Большое помещение со множеством кроватей, всё обшарпанное, туалет армейский (во всех смыслах слова), питание отвратительное. К тому же все знали, что летят на войну, а потому «отрывались» по полной – пьянки постоянные. О том, кто персонально убывает в Афган на следующий день, узнавали накануне вечером. И они старались спустить остатки денег, потому что с собой разрешалось иметь не больше 30 рублей. Но были и другие военные, которые вынуждены были по каким-то причинам обитать здесь какое-то время. Бывало, что они сидели без копейки, но армейская взаимовыручка действовала бесперебойно – они кормились и поились от щедрот убывающих. Рассказывали, что кое-кто этим и пользовался, экономя свои средства, но тут уж ничего не поделаешь – такие халявщики бывают в любом коллективе.

В 3 ночи убывающих поднимали и отвозили на военный аэродром в Тузель, пригород Ташкента. Там проходили паспортный контроль и таможню. Не знаю, всегда это было или нет, но каждый раз, когда я бывал там, возникали если не скандалы, то недоразумения обязательно. Многие, если не большинство убывающих были или с похмелья, или уже похмелившиеся. В констатацию этого факта я не вкладываю никакого негативного оттенка – вполне закономерное явление. А тут начинается: то у кого-то что-то лишнее в кармане или чемодане, то кто-то бумагу какую-то затерял в кармане… Шум, гам. Аргумент один: мы на войну едем, а вы тут к нам придираетесь. Аргумент ответный: закон есть закон.

Пройдут люди контроли, и оказываются в накопителе, который правильнее было бы назвать отстойником. Большой непроветриваемый зал без окон с двумя дверями – в одни можно только войти, а в другие только выйти. Но вторые открываются только на посадку. Здесь же туалет, опять же армейский. Все курят. Кондиционеры гоняют этот спертый смрадный воздух, не освежая и не охлаждая его. И это – по несколько часов! Бывали случаи, когда вечером объявляли, что вылета не будет, и для военного люда на следующий день начиналось то же самое.

Теперь о самолетах. Ан-12 машина, конечно, надежная, но для перевозки пассажиров не очень-то приспособлена. Там есть небольшой салончик мест на 10, а остальной отсек грузовой, не герметизирован. А в Афганистане самолеты летали высоко, чтобы меньше было шансов быть подбитым. Вот и получалось: набьются люди в грузовой отсек, самолет поднимется километров на 7, люди задыхаются, а на всех только несколько кислородных масок, которые они передают друг другу. В герметичном же, который называли «барокамерой», летали начальники – правильно, по большому счету, все же люди уже в возрасте).

Первое впечатление от Афганистана – горы. Во все стороны до горизонта только горы. Где темные, где светлее, где красноватые. Где хребты, где плато, где скалы. Но везде дикие, голые. Лишь кое-где в долинах видны темные ленточки зелени. Пролетали одну широкую долину, там видны поля, но только жмутся они к горам, где из выходов из ущелий, наверное, текут ручьи или речушки.

Наконец начали снижаться. Вдруг самолет резко сбросил скорость, выпустил закрылки и, опустив нос, круто пошел вниз. Обычно при снижении аэродрома не видно. А тут он был прямо под самолетом. Пошли мы по спирали, с каждым витком опускаясь все ниже. Я уже об этом уже слышал, что аэродромы тут окружены горами и потому самолеты приземляются именно по спирали. Так и взлетает – едва оторвавшись от земли, сразу круто заваливается на левое крыло и пока не наберет свои 6000 метров, кружится на одном месте. В иллюминатор видно, как внизу всё меньше и меньше делается аэродром. Так и при посадке самолет садится практически с поворота.

Прилетели мы в Кабул. На выходе из самолета у нас забрали загранпаспорта и повезли на пересылку.  Думал я, что нас если не ждут с распростертыми объятиями, то по крайней мере мы тут кому-то нужны. Ничего подобного! Приехал? Иди, ищи, где пристроиться, иди питаться, умываться… Надо в политотдел на собеседование? Завтра будет автобус – поедешь. И так – во всём! Питание, мягко сказать, не очень – овес и горох.

На следующий день с утра пошел к комендатуре, откуда должен был идти автобус в штаб армии. Но автобуса не было. Потом выяснилось, что он был, но только тут же развернулся и уехал, не стал брать пассажиров. До штаба надо было добираться самостоятельно. Не зная чужого города… Поймал я какой-то УАЗ-452 (его называли «таблетка» или «буханка»). И поехали. Признаться, я думал, что появление на улице Кабула нашей машины вызовет хоть какую-то реакцию – положительную или отрицательную. Не тут-то было! На советские машины никто никакого внимания не обращал. При выезде из аэропорта стояла огромная толпа афганцев. Оказалось, что был какой-то мусульманский праздник. В этот день по вере мусульманам полагается жертвоприношение. Наших предупреждали, чтобы в город не ходили, чтобы не стать такой жертвой. (Дополнение. Я эту байку столько раз слышал… Уж не знаю, это специально такие слухи распространяли, чтобы мы поостереглись, или же на вновь прибывших страху нагоняли…) Позднее я посмотрел карту Кабула. Оказалось, что мы проехали через весь город с севера на юг. Дорога сначала прямая. С обеих сторон были маленькие азиатские домики за дувалами, огородики… В общем, я подумал, что всё, что мне рассказывали о Кабуле как о грязном азиатском городке, правда. Но поближе к центру город стал городом. Правда, высотных домов нет, только 1-2-этажные. Потом справа появился большой квартал 4-5-этажных домов. Потом выяснилось, что здесь живут наши гражданские специалисты. Всюду дуканы – мелкие лавчонки с товаром, выложенным на прилавки прямо на улицу. Женщины одеты от джинсов до паранджи. Преобладают голубой, синий цвета. Мужчины тоже одеты  по-разному, но преобладает национальный костюм. Показали семью – впереди мужчина, за ним четыре жены в паранджах. Рассказывали, что недавно задержали трех офицеров, которые пытались в складчину купить себе женщину. Может, врут? Или правда?

В городе чувствуется напряженность. Всюду патрули. Афганские, иногда наши. У правительственных зданий – БТРы. Кое-где даже танки. У автоматов (есть даже ППШ) стволы аж светлые – видно, что часто пользуются. (Дополнение. Это я от незнания тогда написал, но сейчас убирать не стал, пример показывает, что мы приехали в страну, о которой вообще ничего не знали. Это у афганцев была мода такая: чернение с автомата стирали, обматывали его приклад разноцветной изолентой, украшали всякой мишурой, блестками…).

Город посередине делится на южную и северную части несколькими горами. В узком проходе между двумя из них проходит улица, протекает речка Кабул.  По склонам лепятся крохотные домишки, держатся черт знает на чём. Крутизна гор страшная. Между домиками тропиночки, почти козьи. Домики грязные, глинобитные. Яркости красок центра города нет. Всё убого, серо, по-азиатски. Воду наверх не подают, ее носят снизу. По гребню тянется древняя крепостная стена.

(Дополнение. Позднее мне рассказали версию происхождения этой стены. Рассказал Саид, афганец, который вынужден  был уехать в СССР, когда наши войска уходили из Афганистана. Потом у него всю родню там вырезали. А он – литератор и переводчик – работал разносчиком чая на Черкизовском рынке. Так вот, по его версии, эту стену воздвигли в период, когда сюда пришли мусульманские войска первых халифов. Здесь до того жили зороастрийцы и они сумели остановить нашествие завоевателей. Разделительной линией между войсками (мировоззрениями) стала эта самая гора. И зороастрийцы решили отгородиться от воинственных соседей. Однако мусульмане оказались не только хорошими воинами, но и искусными политиками. Они не стали продолжать войну, потому что попытка преодолеть заграждения привела бы к огромными потерям. Тогда он предложили соседям в дар в знак мира следовавших с войском женщин-мусульманок. Какой же мужчина откажется от такого подарка?! Женщины стали рожать и воспитывать мусульман и таким образом Кабул добровольно принял ислам, едва постаревшие стойкие защитники старой веры утратили свою власть. Наверное, это легенда, но тут уж – за что купил, как говорится).

Выехали из прохода между горами – и опять город. Зелень, яркие дома. Но чувствовалось, что приближается окраина. Появился красивый желтый большой дом – Министерство обороны ДРА. Потом опять пошли мазанки. Подъехали к КПП – приехали.

Чувствуется, что здесь идет большая стройка. Пыль всюду. Заборы и ворота, всё неровное, покосившееся – по-армейски. Еще одни ворота – здесь уже я шел пешком. Показали штаб – красивое здание с колоннами, балконами и закругленными углами, как-то одиноко и гордо стоящее на горе. К нему по склону-обрыву змеится дорога. Это и есть дворец Амина.

Здесь всюду красивые здания, аккуратные модули, асфальт, зелень, наглядная агитация. Похожу к зданию, уже слегка запыхавшись. Подъем не крутой, но достаточный, потом длинная лестница из камней. В конце – часовой и примостившийся на крохотной площадочке домик бюро пропусков.

Оказалось, что в этот день прием после 17 часов. (Дополнение. Как будто нельзя было распорядок вывесить на пересылке! Это очень раздражало всех. Когда прилетали первый раз в Афган, никто из начальства не считал нужным встретить новоприбывших, помочь им, разъяснить такие вот особенности. Мы только всем мешали своими вопросами. И возникал вопрос:  Прилетаешь на войну – а здесь в штабе часы приёма!). А время только около 9 утра. Посоветовали позвонить в отделение кадров политотдела армии. И наконец после нескольких звонков я попал в штаб.

Заполнил анкету. Вопрос: куда хочу замениться. Написал «В Белоруссию». (Дополнение. Порядок замены из Афганистана для офицеров – особая песня. Это был верх несправедливости. Поначалу было объявлено, что офицеров будут после Афгана направлять служить по желанию. Соответственно, из среднеазиатских округов офицеры устремились «за речку», чтобы вырваться оттуда в Европу. Дело в том, что офицер, попав служить в гарнизоны Средне-Азиатского или Туркестанского округов, в абсолютном своем большинстве застревал здесь надолго. У нас в туркменском городе Кизыл-Арват, где стояла 58-я мсд, служил полковник Гликман, который пробыл там 21 год и перевод перед пенсией в Ашхабад был для него счастьем. Офицеры на что только ни шли, чтобы вырваться из пустынных городков. Был такой городок Казанджик, который называли туркменскими Минводами, потому что там из кранов текла соленая вода, а пресную привозили два раза в неделю и ею запасались впрок. В общем, офицеры через Афган начали уезжать из округа. Кадры быстро смекнули что к чему. И объявили, что заменяться офицеры будут туда, где у них есть квартира. Если же жилья нет – то в округ, из которого приехал в Афган. Получалось: из «Арбатского» округа приехал – в него же и вернешься, а коль служил в «дыре», вернешься в оную же… Да, графа о желании на замену в анкетах была. И мы какое-то время  верили, что она работает.  Разочарование пришло потом).

Когда я вернулся на аэродром, на пересылку не пошел, пошел к десантникам, в дивизионную газету «Гвардейская доблесть». С редактором ее Валерой Пинчуком я был знаком раньше. Но оказалось, что он в отпуске. За него был Витя Чубаков, и корреспондент Коля Зайцевский. Встретили меня отлично. Первый раз я нормально поел. Десантников кормят хорошо. И печенье, и молочный суп на завтрак… После ужина была баня. Я в такой еще ни разу не мылся. Парилка с веником и полками, прямо за дверью бассейн с прохладной водой, комната отдыха… (Дополнение. Это было только первое впечатление. Позднее, мотаясь по Афгану я насмотрелся разных бань и получше. Там вроде как негласное соревнование было у военных – у кого лучше баня. Со временем мы у себя в редакции газеты «Гвардеец» в Шинданде сделали куда лучше!).

Конечно, начались рассказы о том, кто как воюет. Перед новоприбывшим нужно показать себя старым воякой. Зайцевский рассказал, как во время одной высадки отстал от своих и пока нашелся, об этом успели доложить руководству. С тех пор его решили не брать на боевые, хотя он туда рвался.

На пересылке информация об отлете «бортов» куда бы то ни было напрочь отсутствует. Никто ничего не знает. Почти сутки я просидел, не зная чем заняться. Вдруг входит солдат и говорит, что на Шинданд идет «борт». Впрочем, самолет пришлось еще часа два ждать. Но действительно взлетели. В самолете был также ЗиЛ-130. Сидеть не на чем. Примостился на каком-то выступе, надо мной нависла громада машины. Удерживают ее тоненькие тросики. Неприятно. Кто-то пытается смотреть в иллюминатор. А они грязные – ничего не видно. На высоте воздуха явно не хватает. Дышишь, а легкие так и хотят расшириться еще больше, захватить побольше кислорода. Несколько вдохов сделаешь, потом приходится делать пару глубоких. Впереди вдоль бортов протянулись тонкие трубочки с краниками и на них на длинных шлангах кислородные маски. Если самолет поднимается еще выше, все кто в салоне дышат по очереди.

В Шинданде дул сильный ветер, раз даже фуражку сорвало. Взял чемодан и потащился к маленькому домику аэропорта. Навстречу едет ГАЗ-66. Из него выглядывает старший лейтенант в темных очках.

- Ты Гаджиметова меняешь?

- Я.

- Прыгай в кузов!

Куда тут прыгать! Чемодан тяжеленный (одни клише сколько весят!) – еле закинул. Портфель с пивом поставил осторожно. А сумку с остротами (в Кабуле ее выкинуть хотел – думал: все пропало) бросил у заднего борта.

(Дополнение. Тут следует опять пояснить. Большинство из тех, кто летел из Союза, везли с собой дополнительный груз. Я вёз типографские клише. Сегодня молодежь привыкла к современной полиграфической технике и даже не представляет, насколько она изменилась за какие-то двадцать лет. Сейчас набор на компьютере, изменение шрифта или размера осуществляется нажатием кнопки. А тогда типография дивизионной газеты была еще с ручным набором. Литеры (крохотные буквы в зеркальном отображении) из гарта (особый сплав на основе свинца) лежали каждая в своей ячейке в кассах. Касса – это лоток со множеством отделений, в которых лежали эти самые литеры: большие буквы и маленькие, цифры и знаки препинания… Естественно, в каждой кассе были литеры одинаковые по размеру (кеглю) и начертанию (гарнитуре). Наборщик должен точно знать, в какой ячейке лежит какая литера. Перед ним был листок с отпечатанным текстом, и он брал из соответствующих ячеек нужные литеры и выкладывал их в специальном приспособлении с зажимными краями – верстатку… В общем, процесс сложный, кропотливый и нудный. Картинки же печатались с клише. Клише в типографском деле того времени – это  цинковая  пластинка, на котором кислотой вытравлено изображение, опять же в зеркальном изображении. Их делали для редакций газет округа только в Ташкенте. Таким образом, если хотел опубликовать фотографию человека или какого-то события, нужно было сделать фотографию, самому ее отретушировать, написать заявку, отправить ее в Ташкент, а потом ждать, чтобы тебе ее прислали обратно. Обычно процесс затягивался на месяц, а то и больше. Связываться с этим особенно не хотелось. Поэтому или вообще обходились без фотографий, ограничивались теми, которые рассылали централизованно. Или использовали личные контакты. Вот такую пачку клише я с собой и вез. Тяжеленные, заразы!

Когда я был еще в Ташкенте, спросил у опытных «афганцев», что лучше с собой туда брать, чтобы угостить будущих сослуживцев. Мне ответили, что кормят «за речкой» нормально – пусть не всегда вкусно, но и от голода там никто не пухнет. Спиртное при желании достать не проблема (горбачевские антиалкогольные новации тогда еще не воспринимались всерьез). Потому посоветовали везти то, чего в Афгане нет: пиво и что-нибудь острое, из серии корейской кухни. Это я и тащил).

Дорога, конечно, ужасная. Выложена она железобетонными плитами. И края, не пригнанные друг к другу, за годы (или десятилетия) эксплуатации выщербились. Теперь на месте стыков ямы. Стук-стук – каждые два метра. Короче, не езда, а мучение.

(Дополнение. Штат дивизионной газеты был таким: редактор, ответственный секретарь и корреспондент-организатор. (Армейские шутники перекрестили их в «безответственный секретарь» и «корреспондент-дезорганизатор»). Это офицеры. Прапорщик начальник типографии. Корректор-машинистка – вольнонаемная. И трое солдат; но трое солдат с таким объемом работы не справились бы, а потому обычно в типографии было до 10 солдат. Редактором нашей газеты был Виктор Михайлович Дахно, приехавший сюда из Минска. Туда же и заменился, сейчас так и проживает в столице Белоруссии. Ответственным секретарем был я. А корреспондентом был Александр Анатольевич Ельцов – сейчас он проживает в Калининграде, автор многих публикаций об Афганистане. Начальником типографии был прапорщик Юрий Шайтуров).

6.09.1985

А война здесь идет настоящая. (Дополнение. Напомню, что шел 1985 год. В Союзе о той войне знали не так много. Только по слухам. Что там война, знали все. А вот размах не представляли – пропаганда советская работала нормально. Даже для нас, военных людей, и то многое было внове, когда попадали туда). В Кабуле мне прямо сказали, что город в окружении банд. Было время, когда можно было спокойно на машине проехать в Баграм и даже дальше. А сейчас на это не решается никто. В целом в Кабуле отношение к нам двоякое. С одной стороны, наше присутствие несомненно идет на пользу местному населению. Особенно торговцы за нас. С другой стороны, много безобразий творят наши. То БТР таранил автобус, то въехал в дукан, то задавили кого-то.

То же и в провинции. Где-то изнасиловали, где-то убили, где-то грабили. Этих случаев мало, но они создают нам плохой фон.

А вообще тут война идет настоящая. Натифа здесь здорово уважали за то, что он смело участвовал в различных операциях. (Дополнение. Я менял в Шинданде Натифа Гаджиметова. Военные журналисты старшего поколения его хорошо знают. О нем ходит такая байка. Якобы он когда-то сказал, что хочет стать первым журналистом – Героем Советского Союза. Так ли это – не знаю. Но  он действительно участвовал во всех боевых операциях и всюду стремился показать себя смелым офицером. Однако дали ему только Красную Звезду. О наградной системе в Афгане – разговор особый. О ее несправедливости можно говорить сколь угодно долго. Во всяком случае, по отношению к Натифу она была явно несправедлива, он был достоин большей награды!).

Был в полку когда разведрота вернулась из засады. Идут пыльные, грязные и… спокойные. И встречают их спокойно, буднично. «Как дела? – Нормально». И всё.

То же было когда я был у десантников в Кабуле. Замполит батальона собирался на десантирование. Собирался спокойно. Даже книжку взял, фантастику.

- Вернешься, дашь почитать? – просил Виктор.

А тот спокойно упаковывал фляги с водой.

- В тех местах плохо с водой, – пояснял мне. – То ли дело было в Пянджшере – там воды было много.

В редакцию пришло письмо от прапорщика Ивана Ивановича Мартенко (Марченко?). В нем описан секретарь бюро комсомола лейтенант Катеринин Сергей Николаевич: «При проведении боевой операции огнем из автоматического миномета уничтожил две огневые точки, ДШК  и миномет мятежников. А при атаке уничтожил 12 душманов». (Дополнение. Это были будни. И в эти будни прибыл человек, который до того об этих буднях знал только понаслышке. Наверное, большинство советских людей испытали подобное же смятение, впервые попав в Афган).

15.09.1985

На днях в Кандагаре сбили самолет, на борту было 50 с лишним человек. Самолет, правда, афганский, но мог быть и наш. А сбили на высоте 3,5 км. Это выше, чем сбивали до сих пор. Значит у них новые системы.

Потери во время рейдов бывают разные. Во время операции в июне было убито 56 наших. За ту операцию ее руководитель получил строгача по партийной линии. (Дополнение. Нынешнее поколение даже не представляет, насколько серьезное это было наказание для командира. И еще одна параллель напрашивается. Дивизия понесла потери – 56 погибших. Руководителя строжайше наказывают. А в Первую Чечню кабинетные главковерхи бросили на убой сколько неподготовленных ребят – хоть кого-то наказали? Была такая фронтовая песня, в которой были примерно такие слова: «А пока вот эта рота погибала, крик глотала, кровью харкала в снегу, пожурили молодого генерала, и сказали, что теперь он перед Родиной в долгу. Генералы все долги свои отдали, получили ордена и на пенсии давно. Генералы все долги свои отдали, и не помнят эту роту…». Не могу сказать, что все генералы были сродни такому из песни. Сколько угодно можно назвать настоящих военачальников. Но тут не удержался – к слову пришлось). Кстати, этот человек пользуется у всех большим авторитетом. Он в ДРА второй раз, все операции проводит сам. Всегда впереди, всегда в бою. (Дополнение. Тогда я только приехал в Афган, многих не знал и кое-что упустил, в частности, не записал, о ком конкретно шла речь. По всей вероятности, это был полковник В. Кононыхин – действительно боевой офицер с огромным авторитетом. И еще. Тот бой я описал в своем романе «Я пришел убить хорвата» (вышел в свет месяц назад под названием «Братишка, оставь покурить!»), хотя описал, конечно, в художественной форме, приблизительно. Но суть допущенной командованием ошибки постарался изложить максимально точно).

Операция тут считается успешной, если в результате захвачено продовольствие, медикаменты, вооружение, пленные или убитые. Убитых захватить никогда не удается. (Дополнение. Это я по молодости тогда так написал. Захватывали, и не раз. Другое дело, что нечасто). «Духи» (душманы) уносят их с собой. По их традиции нужно похоронить убитого до восхода солнца, иначе родственники убитого, но не погребенного становятся кровниками тех, по чьей вине это произошло.

17.09.1985

Пишу в Адраскане. Мой первый выезд из Шинданда. Здесь стоит Отдельный инженерно-саперный батальон нашей дивизии. Здесь относительно спокойно.

Ехали сюда все время по бетонке. (Дополнение. Афганистан – страна горная. Передвижение по ее территории без дорог практически невозможно. Понятно, что какие-то козьи тропы, древние дороги были, но они ситуацию спасти не могли. Поэтому по территории Афганистана была проложена хорошая бетонная дорога, которая протянулась дугой: Кушка – Герат – Шинданд – потом дорога начинала понемногу отклоняться на восток – Кандагар – на север – Кабул – Саланг – Термез. В мою бытность эту дорогу уже изрядно разбили техникой). Преодолели два невысоких перевала. По пути – пост. Два БТРа, длинный низкий дом, тропинка вверх, где на вершине холма – наблюдательный пункт. (Дополнение. Служба на таких выносных постах, на отдельных заставах – тоска! Об этом я еще напишу). По пути – Черная скала. С нее часто раньше обстреливали дорогу. Сейчас очень редко. Она действительно черная, с крутыми откосами, а наверху – нагромождение камней. Стрелять с нее, наверное, действительно удобно. И дорога ее огибает у самого подножья ее огибает, все время проходя под ее кручами. Да и вообще мест, где можно устроить засаду, тут много.

Недалеко от Адраскана стоит мирная банда. Иногда они приглашают наших в гости. (Дополнение. Мирная банда – явление замечательное. Богат и могуч русский язык. Можно сказать «банда», а можно «отряд самообороны».  Те «банды самообороны», с которыми были заключены договоры о взаимном ненападении, назывались мирными. Они нередко выступали в союзе с нашими войсками при борьбе с другими бандами, и особенно с отрядами моджахедов, которые приходили из-за границы).

Попробовал чай китайский, апельсиновый напиток «Сиси», югославское печенье. Буду ехать в отпуск, нужно будет взять. (Дополнение. Да-да, юность – этого в Союзе не было!).

18.09.1985

Вчера допоздна просидел у Сергея Наумюка. Толковый офицер, таких бы побольше. Рота у него – игрушка! Ночью ходили караул проверять. Никаких нареканий!

Командир батальона – майор Василий Николаевич Куринный. Замполит – майор Владимир Иванович Кирев. Секретарь комсомольского бюро лейтенант Сергей Бунак.

С утра был с ротой разминирования. Проводилось занятие по обнаружению мин с минно-розыскными собаками – МРС, как их называют. Когда подошли ближе к кишлаку, нам навстречу тут же вышла группа местных жителей. Один мальчик на костылях. Оказалось, что он подорвался на нашей мине, они прикрывают подступы к батальону.

Встретились с начальниками из местного отряда самообороны. Начальник штаба Абдураим Мирхан – черная борода, орлиный нос, внимательные глаза, колоритная внешность. Парторг Ибрагим Кармаль.

Больше говорил Ибрагим. Он вообще не умолкал. (Дополнение.  Среди афганцев очень многие говорили по-русски. Уж не знаю, чем это объяснить, но они очень легко усваивали наш язык и говорили без какого-то характерного акцента). Жаловался, что нет взаимопонимания между ХАД и царандоем, что с «духами» слабо идет борьба. (ХАД – это афганский КГБ. А царандой – милиция).

Командир батальона Куринный молодец. Все его знают, он всех знает.

- Фахо, за сколько свою дочь продал?

Веселый седобородый дед отвечает охотно:

- 250 тысяч афгани.

(Дополнение. Курс тогда был – за 1 рубль давали 25–30 афгани. Честно говоря, сомневаюсь, что у того деда могли быть такие деньги. Скорее всего, преувеличивал он, и здорово).

27.09.1985

Вчера и позавчера возвращались из рейда наши. Операция была на редкость удачной. Точных цифр пока не знаю, но одних ракет взято более 200. Зато две ночи после операции вокруг ухали наши пушки – «духи» активизировались. (Дополнение. В то время в Афганистане действовал «комендантский час» не только в городах, но и по всей территории. Вокруг гарнизонов стояла артиллерия, в том числе и залповая («Грады»), которая по ночам время от времени наносили удары по местам, где, по данным разведки, могут быть моджахеды. Это называется беспокоящий огонь. Если становилось известно, что возможна диверсия, такой превентивный огонь усиливался).

Позавчера у летчиков было ЧП. Солдат-узбек, над которым (по слухам) издевались, ночью взорвал гранату. Сам насмерть, прапорщик в тяжелом состоянии, еще трое солдат ранены. (Дополнение. К вопросу о неуставных взаимоотношениях в Афганистане еще буду возвращаться не раз. Но если коротко, насколько мне доводилось сталкиваться, дело обстояло примерно так. Чем более боевым было подразделение, тем меньше там было издевательств одних солдат над другими. Это и понятно – бой есть бой, там друг на друга надо полагаться и надеяться, а не ждать пулю в спину. А чем дальше в тыл, тем больше всякой грязи. Понятно, что под словом «тыл» я здесь имею в виду выполнение задач, не связанных непосредственно с боевыми действиями).

28.09.1985

Пишу на 18-й сторожевой заставе. (Дополнение. Чтобы максимально обеспечить пропуск автомобильных колонн вдоль основных дорог были расставлены сторожевые заставы. Их было 862, а всего для этой цели было задействовано примерно 20,2 тысячи военнослужащих. Они были укомплектованы таким образом, чтобы в случае нападения смогли продержаться до подхода подкрепления). Приехал сюда вчера вечером.

Выехали где-то минут 20 шестого вечера. Машина – зверь: без сцепления, ножного тормоза, заднего стекла. Везли продукты для двух «постов» – 22-й и 55-й км.

- Только бы до темноты успеть, – сказал сидевший рядом в кузове старший лейтенант Володя Фабричнов.

Дорога ужасная. Плиты выщерблены. Ямы всюду огромные. Перед каждой надо тормозить. А сцепления нет – того и гляди заглохнешь. И стартер тоже работает через раз…

Слева над зубцами гор только что поднявшаяся полная луна. Справа над горизонтом повисло солнце. А посередине – мы на разбитом расхлябанном ГАЗ-66.

Пока ехали по равнине, все было спокойно. Несколько кишлаков промелькнули справа и слева. В одном у дувала сидели несколько афганцев. Один – пожилой – сделал в нашу сторону какой-то жест, мальчик лет 12 его повторил. Что точно он означает, не знаю (движение большим пальцем вверх и вперед), но явно ничего доброжелательного.

Проезжали мимо отары овец. Мальчишки-пастухи жестом клянчили сигареты.

- Неужели курят? – спросил я.

(Ох уж эта наивность советских времен!)

- Они в 12 лет уже мужчины, – ответил сидевший на коробках с консервами солдат.

Он достал пачку сигарет, но бросить не успел – далеко отъехали.

А я вспомнил и рассказал историю про ЛУЦИВ.

(Дополнение. Об этой истории можно было бы не рассказывать, опустить ее, да уж больно забавная, хотя отношения никакого к основному рассказу не имеет.

Я учился в Донецком военно-политическом училище на саперном факультете. Одну из стажировок проходил на Западной Украине, в ЛУЦИВе – Львовский учебный центр инженерных войск, что на Яворовском полигоне. Как-то я с одним прапорщиком поехал в деревню Коты, где был единственный на всю округу магазин. Прапорщик взял что хотел, а в дополнение – килограмм конфет. Выходим на улицу, и он этот кулек отдает бегавшим тут же детишкам. Я, понятно, удивлен. А он отвечает: «Наверное, среди них и мои бегают». Оказывается, эти деревни, которые располагались вокруг огромного Яворовского полигона, жили исключительно за счет военных. И работали здесь же, и самогон гнали и брагу делали для военных, и скупали то, что тащили им… И любой военный, который надолго приезжал на полигон, и жаждал женского общества, легко находил его здесь. В результате дети рождались, но мужчин тут не было. Когда мальчишки подрастали, они отсюда уезжали, мало кто оставался).

Истории посмеялись.

- Ну, тут вряд ли у кого могут быть дети, – смеялся Володя. – Этих грязных замарашек  никто (трогать) не станет. От них любую заразу подцепишь… Да и опасно – афганцы такого не простят.

Дорога втянулась в горы.

- Я не трус, но… – сказал Фабричнов, взял автомат, передернул раму и, свесив ноги за борт, начал смотреть в сторону гор.

Приготовили автоматы и солдаты. Андрей Шумилин, явно подражая им и стараясь показаться бывалым воином, достал пистолет, передернул затворную раму и поставил на предохранитель. Взял в руки автомат и я. Внутри напряглась какая-то пружина. Вроде бы и не боюсь, верю в фортуну, а холодок по спине немножко гуляет. Потому не стал досылать патрон в патронник и повернулся к горам, чтобы не выдать волнение.

- А что, стреляют? – спрашиваю.

- Здесь еще нет. А дальше – случается.

Крутой поворот, под ним труба коллектора, крутой откос.

- Здесь погиб Серега ??????

(Дополнение. Тогда фамилию не расслышал или не запомнил. Потом думал уточнить, да так и не удосужился.)

- Как? Обстреляли?

- Нет, водитель с управлением не справился и БМП уехала вниз. Сам-то механик, сволочь, жив остался…

(Дополнение. Я колебался, стоит ли приводить эту фразу Володи. Склонялся к тому, чтобы убрать. Но потом решил оставить. Это ведь тоже свидетельство истории – отношение на войне к людям, которые стали невольными виновниками гибели товарищей. Поймем и простим эту резкость!).

Взлетает в небо зеленая ракета. С нашей машины, из кабины, старшина роты пускает такую же. Подъезжаем к стоящей на дороге БМП-2. Пост «22-й километр».

Здесь сгружаем продукты, половину. Темнеет на глазах. (Дополнение. Это особенность юга, гор и пустыни. Здесь нет сумерек – вечером с заходом солнца  сразу накатывается тьма, утром с появлением солнца сразу становится светло.) После нескольких неудачных попыток машина заводится и мы трогаемся.

Дорога описала широкую дугу и уходила в горы. Я посмотрел назад. Пост, окруженный стеной из саманного кирпича, четко виднелся на вершине горы. На фоне еще светлого неба он выглядел как древняя крепость. Впереди была тьма. Правда, луна светила ярко, пружинка внутри опять напряглась.

Опять автоматы в стороны. Машина включила фары (хоть они работали!), поехали дальше.

(Дополнение. Это было грубейшим нарушением всех действовавших тогда приказов. Одиночная машина, без сопровождения не имела права ехать ночью, да еще на столь опасном участке. Ну да только когда ж это мы, русские, обращали внимание на подобные запреты!

Во время Второй Чеченской кампании я был свидетелем такого случая. Как-то утром встретил в магазине на территории авиабазы в Моздоке знакомого телеобозревателя. Он уже был в изрядном подпитии и брал еще бутылку. А до того отказывался даже от пива – молодой, он очень хотел преуспеть на поприще тележурналистики и заботился о репутации. Естественно, я поинтересовался о причинах его запоя. Он ответил, что поздно вечером возвращался со съемок из Чечни и пытался уже в темноте проскочить блокпост. Его остановили, несмотря на серьезные документы, продержали до утра, а утром с соответствующими комментариями передали в комендатуру. Командование Объединенной группировки пообещало сообщить об инциденте в Москву и добиться для журналиста «волчьего билета». Я парня как мог успокоил, в том смысле, что руководство телекомпании наоборот должны поставить ему в заслугу такое отношение к выполнению профессионального долга. Сегодня этот обозреватель благополучно работает на нашем государственном телевидении, имеет довольно высокий рейтинг и коэффициент узнаваемости. В общем, выкарабкался. Но ситуация показательна: в условиях боевой обстановки командование жестко требует соблюдать порядок передвижения, и в то же время сколько угодно находится людей, которые эти запреты нарушают).

Дорога то петляет, то взбирается на гребень. Иногда идет между двумя откосами. Так и думаешь: сейчас кто-нибудь бросит сверху гранату – и всё.

Вскоре встретили поджидавшую нас БМП. Двинулись дальше уже в сопровождении «брони». Уже совсем стемнело. Скалы темные, а мы – как на ладони.

Вскоре опять в небо взлетела ракета. Приехали.

Застава  сразу у дороги. Встретили нас собаки – Бим, Пальма… Почему на отдаленных точках солдаты так любят животных? Конечно, только одомашненных – кекликов стреляют только так. (Кеклик – горная куропатка).

Ротный – капитан Алябьев Александр Васильевич. Вошли в комнату. Она заглублена в землю, окошко под потолком, а на улице – над землей. Светит крошечная лампочка под потолком – от аккумулятора. Стол, две скамейки, четыре кровати, ящик снарядный на стене вместо шкафчика. Пирамида (шкаф для автоматов). В углу печка.

Фабричнов привез керосиновую лампу. Конструкция сложнейшая. Разбирались с ней долго, так до конца и не разобрались.

Застава здесь стоит давно. Раньше здесь командовал капитан Александр Ф. (Дополнение. Фамилию не указываю, так как  писал с рассказа других). При нем были мордобой, пьянство, ничего не строили. Пищу готовили в бачке на костре. Купались в луже у моста. Новый ротный взялся за стройку. Построена новая столовая, ПХД, санчасть, заканчивается инженерное оборудование позиций.

Писали «пулю» до 12 ночи. (Дополнение. Преферанс не зря называют офицерской игрой. На таких заставах, да и вообще в отрыве от пункта постоянной дислокации времени много, а преферанс игра умная. И время занимает, и отупеть не дает).

Пошли проверять посты. Организовано здесь всё так. Одна смена дежурит до полуночи, вернее, до часу. Вторая – после. Остальную часть ночи отдыхают. БМП нацелены в разные стороны, на каждой обязательно по человеку. Перед ними – сигнальные мины. Кроме того, собаки чужих не подпустят.

(Дополнение. Об афганских собаках можно рассказывать бесконечно. Откуда они берутся на заставах, в гарнизонах, на постах, как правило, никто не помнит. Но собаки, раз придя, верой и правдой служат здесь человеку. Казалось бы, собака местная, ей афганцы должны быть своими. Ан нет, оказавшись на нашем посту, она афганцев и близко не подпустит. У них система опознавания «свой-чужой» работает безукоризненно. Побываешь раз на «точке», потом приедешь через год – узнает. А если приехал без сопровождения своих, встретят и будут настороженно следить за тем, как встретят хозяева. Примут, они хвостами виляют, они твои. Но если не примут – в следующий раз не подпустят. И ведь с заставы ни ногой, словно понимают, что дальше начинается чужой мир.

Сколько таких бедолаг мы бросили, когда уходили! Ведь постреляли их афганцы, как пить дать!..

Несколько лет назад я был в командировке на Ямале. Разговаривал с персоналом аэропорта в Салехарде. Так они рассказывали, что картина, когда человек, улетая на Большую землю, бросал в аэропорту собак, нередка. Историй, как они, бедолаги, потом подолгу бегали, брошенные, по бетонке – не счесть! Всё же насколько мы, люди, подлее собак!).

Пришли назад. И тут меня обрадовали. Оказывается, в нашем домике живет змея песчанка. А я змей боюсь панически. А Андрей Шумилин боится крыс. Его успокоили: крысы тут бывают, но не каждую ночь. Только погасили свет, на него кто-то наступил. Андрей вскрикнул, вскочил. А оказалось, что это кот Полковник.

С утра взялся за дело. Осмотрел хозяйственные постройки. Всюду чувствуется забота и старание. Старшина говорит с гордостью. А я думаю: насколько же неприхотлив наш человек, если таким убожеством мы гордимся! В самом деле, видно, что труд приложен колоссальный, усилия по доставке материалов – грандиозные. На деревянную обшивку идут доски. На трубы для бани – трубы с разбитого бензовоза, лежавшего где-то неподалеку с незапамятных времен. А главное – саманный кирпич. Его режут из глины сами.  (Дополнение. Конечно, это его только так называли – саманный. На самом деле это бы не саман, а просто глиняные блоки). Хлебопекарня. Столовая. Всё сделали сами. И всё новенькое.

30.09.1985

В момент, когда писал вышенаписанное, в комнату вошел Фабричнов.

- Сидишь?

- Сижу.

- А меня мог бы и не дождаться.

Оказалось, что его только что обстреляли. Выехал на БМП сопровождать «Урал», который шел в Фарах. Доехал до выхода из гор, помахал рукой и повернул обратно. Сидел, конечно, на броне.

(Дополнение. Еще один пункт, по которому шла война начальства с остальными военными. Требование было жесткое: всем ездить только внутри боевых машин, под защитой брони. Но никто на этот запрет внимания не обращал, ездили сверху. Прежде всего, сверху все видно, интереснее. Потом, внизу жарко, запахи железа, ГСМ, отработанного топлива, а наверху ветерок обдувает. Ну а главное – если машина наскочит на мину, сверху сбросит и останешься в живых, в худшем случае ушибешься. Бывали, конечно, случаи, когда люди погибали при падении с брони, но это редкость. А если внутри, контузия в идеальном случае, а то может и о потолок размазать. То же и при попадании выстрела гранатомета. Ну а о пулях старались не думать, полагаясь на реакцию, что успеешь спрыгнуть, случись обстрел).

Вдруг грохот. Прямо под кормой («под ж…», – выразился Володя) дым от разрыва. Крикнул водителю, который сидел по-походному, т.е. торчал из люка:

- Газу! Вниз!..

Отъехав метров 800, остановились. Осмотрели машину. Увидели на броне след от пули. Я тоже видел этот след. И не думал, что винтовочная пуля может так оцарапать броню БМП.

- Чуть бы получше прицелились «духи» – и готово. Что гранатомет, что пуля в механика-водителя – и нам каюк.

Я засмеялся:

- Андрей тебе бутылку должен.

Андрей – это офицер, машину которого сопровождал Фабричнов. Фамилию его я не записал.

- Одной не отделается!

Посмотрел на меня, подумал и говорит:

- А я ведь хотел тебя с собой взять.

Поехали на  то месть, где его обстреляли. Конечно, никого и ничего не нашли. Отъехали от дороги, остановились у высокой одинокой горы, господствовавшей над местностью. Оказалось, что тут проходит тропинка, по которой ходят местные жители. И «духи», конечно. Володя по тропинке шел осторожно, всё осматривал, наверное, мин опасался.

- Только ишак прошел, – говорит.

Шут его знает, как он определил.

- Кайтмесов!

- Я!

- Пещерки видишь?

Как и солдат, я увидел их не сразу. Потом разглядел: два крохотных пятнышка на коричневом склоне где-то в километре от нас.

Солдат ловко впрыгнул на броню, залез в башню.

Первые два снаряда ушли чуть выше гребня и взорвались на склоне следующей горы. Следующие два разрыва были чуть левее. А следующие две серии по два снаряда пришлись точно по пещерам.

(Дополнение. Сколько раз впоследствии  мне доводилось быть свидетелем такой вот стрельбы «на всякий случай»! С одной стороны, война есть война. А с другой, пальба без разбора куда ни попадя приводила к случайным смертям мирных жителей, что не приносило нам популярности. А как надо было действовать? Да кто ж его знает! Человек, которого обстреляли, имел полное моральное право обстрелять злополучные пещерки. Но если бы в них оказались случайные люди, они также имели бы полное право на месть. Нарастание насилия с одной стороны непременно вела к эскалации сопротивления. Война!).

Ротный сказал, что вершина горы, у которой  мы стоим, господствующая, видна со всех сторон и на ее вершине скорее всего сидит «духовский» наблюдатель. Подняться на нее очень нелегко.

- Так мы что, под прицелом сейчас?

Я почувствовал себя неуютно.

- Очень может быть.

Посмотрел на гору. Гора как гора. На вершине камней полно. Действительно, может, сидит там кто-нибудь и смотрит на нас. Быть может, сквозь прицел «бура». Неприятно.

(Дополнение. Вооружение душманов заслуживает отдельного рассказа. И я обязательно к этой теме вернусь. А вообще они были вооружены чем угодно – от допотопных ружей до современных автоматов, собравшихся сюда со всего света. После наших «Калашниковых» на втором месте шли «буры» – английские винтовки. Очень сильное и надежное оружие).

На обратном пути заехали в крошечный кишлак, расположенный метрах в 300 от дороги. Мне сказали, что здесь живет старик с семьей. Я увидел следы автомобильных покрышек. Но мне рассказали, что это из покрышек здесь делают калоши.

Домики здесь не такие, как в Туркмении. Прежде всего – все из глины. Все обмазано глиной, перемешанной с соломой. Надо сказать, что довольно аккуратно, не то что в Кизыл-Арвате.

(Дополнение. Кизыл-Арват -  городок в Туркмении. Там в советские времена стояла 58-я мотострелковая дивизия, в которой я прослужил пять лет. Это была настоящая «дыра». Но по сравнению с другими населенными пунктами, в которых дислоцировались наши части, типа Казанджик, например, это был центр цивилизации).

Из глины сделаны даже корытца, из которых овец поят. Конечно, они неподъемные, сделаны просто на земле, являются частью ландшафта.

Где дома, где сараи, где кладовки определить невозможно. Всё одинаковое. Пол в них – земля. Ни ковров, ни кошмы нет. Потолок куполообразный, посередине отверстие. В некоторых комнатах нет ничего, они иногда сообщаются между собой. Но чаще в комнатах имеется только один вход. В результате дом получается длинный с цепочкой куполов по крыше и рядом дверей по фасаду. С обратной стороны – отверстия-окна. В одном помещении (судя по слою овечьего помета, кошаре) с наружной стороны, выходящей наружу со двора, небольшой выступ опять же наружу, полукруглый, с отверстиями для вентиляции. В одной такой же комнате – сено, душистое, приятное.

Подошли мы к кишлаку. Никого. Сообразили, что старик, без сомнения, знал про обстрел БМП и решил, что с шурави лучше не связываться.

Подходим к двери. Ротный подходит осторожно, автомат наизготовку. Резко, но не очень, без рисовки, вошел. Никого. Обошли всё. Мы с Володей прошли на виноградник.

- Не может один дед содержать такое хозяйство, – говорит Володя. – Наверное, «духи» помогают.

(Дополнение. Наглядный пример нашего мышления тех лет. Либо дехканин – либо душман. Третьего не дано).

- Голуби! – восклицает он.

Вскидывает автомат. Гремят выстрелы. Не попал.

Вернулись к постройкам. Обыск продолжался. Солдаты ворошили вилами сено. Начали было выбрасывать его на улицу.

- Зачем? Не надо, – остановил их ротный. – Люди же запасали… Так потыкайте, будет достаточно.

Володя начал более внимательно осматривать помещение со стенами, покрытыми копотью. Наверное, здесь горит огонь. Взял мешочек, развязал. Там мак. Завязал, повесил на место. Развязал другой. На нем – какая-то «фирма». Как дико смотрится контраст – «фирма» современной фирмы в этом диком отсталом запустелом домике. Вот уж страна контрастов!

Ничего не нашли. Всё еще раз обошли, сели на БМП и поехали назад.

…На заставе пошли в баню. Только сел в парилке – «Николай, колонна!». А, что б тебе!.. Неохота выбираться. Черт с ней – дождусь следующей!

Попарился, помылся. Колонна стоит. (Дополнение. Технические остановки колонны всегда делали возле застав. Кроме, понятно, экстренных случаев).

Я подбежал к замыкающему БРДМу.

- До Шинданда возьмете?

- Садись!

(Дополнение. В этом отношении перемещение между пунктами в Афганистане проблем не составляло. К любой колонне, к любой машине подходишь – и тебе никто не откажет. Какие бы звезды ни были у старшего машины или колонны, брали с собой без вопросов. Именно подобным своеобразным «автостопом» я объехал весь запад Афганистана. Обычно мои шиндандские начальники понятия не имели, где точно я нахожусь. За счет этого выбора случайности я узнавал много интересного, бывал в местах, где не ступала нога журналиста. Меня там как-то подвозил Кобзон, который прилетал в Шинданд с концертом. Когда недавно я ему пытался напомнить тот эпизод, он не вспомнил… Интересно, сейчас на улице он подобрал бы меня, если бы я голосовал на обочине?..).

Пока ехали по горам, с опаской смотрел по сторонам. А пост «22-й км» проехали – напряжение спало. Едем по равнине, попали в «пробку». Тут я в очередной раз убедился, что ведут себя наши воины не всегда достойно. Шла встречная колонна грузовых «Мерседесов» с огромными кузовами. Передний остановился – что-то сломалось, наверное. У одного открылся борт и на дорогу высыпались мешки (как потом оказалось, с удобрениями).  Задние начали его объезжать. Но ведь первый тоже стоял! А о правилах дорожного движения здесь представление имеют очень относительное. Короче говоря, нам навстречу выезжает машина, а мы едем прямо на нее. Разгружавшие машину с открывшимся бортом  афганцы закричали нам, чтобы мы пропустили грузовик. Старший нашей машины и солдат-водитель матом заорали, чтобы нам немедленно освободили дорогу. Афганец, ехавший нам навстречу – спокойный и выдержанный, молодой – немного сдал, кое-как разъехались. Но смотрелось все это очень некрасиво. Ведь можно все это было решить иначе, по-хорошему. Но наши вели себя тут как хозяева-хамы.

(Дополнение. Случаев подобного хамского отношения к местным жителям я видел и потом немало. Некрасиво. Но с другой стороны, сколько случаев было, когда вот так, под видом случайно сломавшихся машин, устраивались засады для наших!).

Дальше у дороги были развалины крепости. Стены метров 7 высотой, башни. В пролом видна еще одна башня. Всё это оплыло, разрушилось. Но видно, что крепость была могучая.

Дальше вдоль дороги потянулись развалины на окраине Шинданда. Старлей мне объяснил, что раньше здесь вплотную к дороге подходили дома, дувалы и «зеленка». Оттуда постоянно обстреливали наши машины. Но как-то подбили машину какого-то начальника. На следующий день вышли танки и снесли вдоль дороги всё. С тех пор стало спокойно.

(Дополнение. Такую же картину я наблюдал и в других населенных пунктах, в частности, в Герате. Ведь получался замкнутый круг! Кто-то стрелял из-за дувала. Со стороны наших нарастал негатив. Снесли дома и виноградники вдоль дороги. Негатив нарастал со стороны местных жителей… Взаимное нарастание взаимного неприятия. Наверное, на это обречены войска любой страны, которые стоят на территории другого государства).

Во время той поездки мне рассказали несколько историй.

В Герате во время июньской операции был случай, который меня буквально потряс. Тогда погибло 56 (по слухам) человек. Именно тогда Кононыхину был объявлен выговор.

Ехал БТР. Командир приказал: «Беречь людей! Всех в броню!». В результате экипажи двух БТРов погибли полностью. Сначала из гранатомета был подбит один БТР. К нему спасать людей пошел другой. Ему сначала оторвало колесо. Однако он ехал дальше. Потом снаряд БЗО ударил в башню и наводчику смяло голову. БТР вскоре остановился. Через десантные люки выбрались всего трое. Отбивались сколько могли. Потом попрощались и по очереди застрелились. Сначала сержант. Потом солдат. Потом еще один. Этот последний выстрелил в себя из пулемета. Четыре пули прошли над сердцем. «Духи» сочли его погибшим и бросили. А когда пришли наши, он оказался жив. От него и узнали подробности.

…Взяли ночью гору. А утром на нее налетели наши самолеты. Начали бомбить. По «Ромашке» (модель радиостанции):

- Куда бомбишь? Здесь свои!..

А из эфира:

- Первый! Я – Второй. Захожу на боевой.

Им опять:

- Здесь же свои!..

Когда самолеты стали заходить на второй круг, на земле зажгли шашки, начали пускать ракеты, материться в эфир… Летчики больше бомбить не стали.

Жертв не было.

(Дополнение. Покойный академик Сахаров как-то сказал, что в Афганистане командование посылало авиацию уничтожать свои подразделения, которые оказались в тяжелом положении, чтобы они не сдавались в плен. Это, конечно, бред параноика, но сейчас речь не об этом. А о том, что случаи, подобные описанному выше, имели место. Впрочем, не только у нас и не только в Афгане. Расстрел в том же Афгане американскими военными английских союзников, который случился пару лет назад, – наглядная тому иллюстрация.

В мою бытность в Афганистане случилась история просто анекдотичная. Как-то на наше подразделение также был совершен налет нашей авиации. А каждому подразделению на период боевых действий придавались авианаводчик и артнаводчик, как раз для корректировки взаимодействия родов войск. И этот авианаводчик умудрился навести свою авиацию на себя же. Когда самолеты начали заходить на боевой, мотострелки привычно попрятались среди камней. А корректировщик торчал на скале и что-то кричал в микрофон. А когда самолеты влупили ракетами, он попытался забиться в щель, где уже было полно людей. И оказался единственным раненым – ему осколок попал, пардон, в место, о котором говорят: ни самому посмотреть, ни другим показать. Над ним, естественно, потешались все. А потом старались взять с собой – подразделение, с которым он шел на боевой выход, было как заговоренное, на него никогда не было нападений. Рассказывали, что командир авиационной части потом устроил разнос всем: авианаводчикам за то, что не умеют выполнять свои обязанности, а летчикам за то, что так плохо отстрелялись).

Еще один рассказ. Как-то подразделение было в Фарахе. А там стоит сверхсовременный отель. Офицеры возле него сфотографировались и отправили родным, мол, мы в нем живем. Родных успокаивали.

4.10.1985

Уже две ночи стреляют. «Духи» вчера ночью обстреляли медсанбат из минометов. Им ответили из «градов», танков, артиллерией. Днем вчера было тихо, а сегодня ночью опять, хотя и не так сильно стреляли.

Душманы начали применять новую тактику постановки мин, чтобы их не обнаруживали собаки. Их ставят в полиэтиленовых пакетах. В этом случае собаки не чувствуют запах тротила. А сверху еще капают каплю розового масла. Или поливают соляркой. Или горсть стреляных гильз разбросают.

8.10.1985

Сегодня утром стало известно, что наш мотострелковый полк захватил караван с оружием. Сначала в ущелье машины заметили наши летчики. Они сбросили на колонну бомбы и обстреляли ракетами. Выход из ущелья заблокировала разведрота танкового полка. Потом подошли остальные. В результате 17 «духов» убито, 3 взято в плен. Захвачено 150 автоматов, 300 тыс. патронов, 1 ДШК, минометы, пулеметы, ракеты и т.д. Всего было 20 машин, 13 «духи» сами сожгли, 7 захвачено. У нас потерь нет. За это представлено к награждению орденом Красной Звезды: старший лейтенант Прилипко Владимир Васильевич, рядовые Вардан Робертович Степанян,  Мотовиц Александр Валентинович, Нурпеисов Жодир Хусаинович. Знак ЦК ВЛКСМ «За воинскую доблесть»: лейтенант Сапегин Владимир Иванович, младший сержант Ульянов Владимир Ильич, Мацнев Михаил Валентинович, Гуща Александр Николаевич, Герасимов Сергей Иванович, Габсобиров Чарел Годизович, рядовые Филимонов Вячеслав Викторович, Максумов Гоичко Джоборович, Котов Эдуард Владимирович, Ищенко Александр Владимирович.

Тот обстрел медсанбата, по слухам, обошелся «духам» очень дорого. Якобы артиллерия накрыла всю банду. В результате убито почти 60 человек. Сомнительно, конечно.

(Дополнение. Прошу обратить внимание на дату. Я тогда был в Афганистане всего месяц. И уже начал сомневаться в правдивости информации. Приписки – неотъемлемая часть отчетности на войне. Причем, не только у нас. Гитлеровские летчики в годы Великой Отечественной войны занимались приписками наших якобы сбитых самолетов самым беззастенчивым образом… Ну а в Афганистане шутили, что если суммировать все доклады, то количество убитых душманов превысит все население страны в несколько раз).

Сегодня был в танковом полку, принимал политподготовку. (Дополнение. Политические занятия в Советской армии сегодня можно рассматривать как эталон выдачи желаемого за действительное. Само по себе это дело важное и очень плохо, что нынче политическому информированию населения уделяется так мало внимания. Но это вопрос спорный, не буду углубляться. А тогда руководство партии и государства искренне верило, что все население страны прекрасно говорит и понимает по-русски, что все наши сограждане имеют прекрасное среднее образование. И темы политзанятий были сродни лекциям в институтах. И лекции читали, и семинары проводили, и экзамены сдавали). Вдруг в Ленкомнату входит старший лейтенант Юра Афандёркин, который служил в Кизыл-Арвате. (В этом затерянном в Кара-Кумах гарнизоне я прослужил 5 лет). Там же выяснилось, что здесь же служит Вася Ларин. Вот тебе и Африка! (Дополнение. Дело в том, что время от времени нам, служившим в отдаленных гарнизонах, предлагали ехать советниками в африканские страны. Это расценивалось как улыбка судьбы. Такая командировка давала много денег, гарантию, что не вернешься в «дыру». Да еще и квартиру или машину сможешь купить. О том, что можешь погибнуть или подцепить какую-нибудь экзотическую заразу, старались не думать. Большие взятки давали за возможность съездить в Африку! Как-то предложили и мне, и я согласился, и ждал вызова… Но потом начальник у меня спросил, к кому персонально я ездил в Москву. Я сказал, что ни к кому. Он посмотрел на меня как на идиота, и сказал, что я могу на командировку не рассчитывать. Так и вышло. Имелось в виду, что в отпуске я должен был найти в Главном управлении кадров начальника, которому пообещать что-нибудь привезти из Африки. Такие приглашения были чреваты тем, что если кто-то по каким-то причинам не проходил «в Африку», он обязательно оказывался в Афганистане. Так случилось и с Юрой и Васей).

ГЕРАТ

20.10.1985

Пишу в Герате. Вернее, не в нем самом – до города еще километров 20. Приехал для участия в операции, а ее уже в который раз переносят.

(Дополнение. Это была моя первая боевая операция. Я был верный марксист-ленинец, хотя и с изрядным налетом скептицизма – тогда уже многие заразились этой заразой. И все же я не сомневался, что мы в Афгане делаем важное дело, что мы несем этому отсталому народу социализм, что мы здесь находимся на передовом рубеже борьбы с мировым империализмом. При этом я, конечно, волновался, но в то же время ощущал, что приобщаюсь к клану настоящих офицеров-фронтовиков. Понятно, что сейчас я немного подтруниваю над собой-тогдашним. Но только думаю, что в те времена подобные чувства испытывал не я один. Ну а если это не так, то пусть я буду такой единственный).

Должен был лететь вчера днем  на вертолете. Но отменили, поехал на БРДМе с Володей Кошелевым (случайно оказался в Шинданде).

(Дополнение. Тогда я, понятно, не знал, что судьба свяжет меня с этим чесловеком надолго. Биография Кошелева – сюжет для романа. Там он был пропагандистом 101-го мотострелкового полка, потом замполитом  батальона спецназа. Слова «делай, как я» он возвел в абсолют, участвовал во всех боевых, влезал в любую передрягу… С ним на боевые ходила команда солдат таких же как и он сам сорвиголов, и у него не было потерь – эти его подопечные его едва не боготворили. Зато он не терпел бумаги, лекции, повседневную будничную работу политработника. Он всегда был немного позером – вершиной его пижонства было, когда он, заполучив в тело  порцию мелких осколочков, пошел в парилку и выковыривал их из-под кожи. В 91 и 93-х годах участвовал в защите Белого дома – сначала на стороне Ельцина, потом от него. Сейчас писатель и поэт Владимир Кошелев живет в подмосковной Ивантеевке. По-прежнему полон идей и энергии).

С трудом прорвались через свой пост – было уже начало 4-го, а пропускают только до 15 часов. (Дополнение. Эти ограничения вводились, чтобы машины гарантированно засветло доехали до гарнизона или в крайнем случае до стороженной заставы). Приехали – и выяснилось, что все опять откладывается. Посмотрю до завтра, если что – послезавтра поеду обратно.

Встретил вчера Васю Бойцова (учились вместе в Донецком училище). Он здесь замполитом трубопроводного батальона. (Дополнение. О трубопроводном батальоне следует рассказать особо. От Кушки до Шинданда вдоль дороги тянулась труба. По ней в наш гарнизон поступало топливо. Железных дорог в Афгане нет, а автоцистернами («наливниками») гарнизоны было не обеспечить. Ведь топливо нужно было для всего: для самолетов и вертолетов, танков и БМП, для работы исполинских дизелей, которые обеспечивали гарнизон электричеством… На трубе постоянно совершались диверсии. Их дырявили местные жители, чтобы набрать керосина или бензина. В этом случае срабатывали автоматические клапаны, подача топлива прекращалась, а на ремонт выезжали ремонтники. Так что трубопроводный батальон, при мирном, даже несерьезном казалось бы названии, вкалывал там, как улей пчёлок). Черт, приятно вот так неожиданно встречаться со своими! Посидели, выпили… А когда уезжали на УАЗике, умудрились влететь в единственную на всю округу лужу. Спасибо, вытащили!

Живу я в одной комнате с секретарем парткома полка майором Балабановым Николаем Ивановичем. (Дополнение. Когда я уехал из Афганистана, служил в Ашхабаде. И какое-то время пришлось перебиваться без жилья. Некоторое время жил у Игоря Лукьянчикова, с которым также учились вместе в училище. Он впоследствии погиб. Но у него была однокомнатная квартира и не хотелось человека стеснять. И я с семьей переселился к родной сестре Балабанова, которая жила как раз в Ашхабаде, напротив КПП учебной дивизии, в которой я и служил. Военная взаимовыручка!). Вечером мы с ним долго разговаривали. Называет себя прагматиком. Критичный склад ума. Максималист. Людей делит на хороших и гадов. Середины не признает.

В июле этот полк здорово пощипали в Герате. (Дополнение. Слово «пощипали» здесь неуместно – погибло много людей. Но без необходимости дневник стараюсь не редактировать). Читал о тех событиях в дневнике Володи Кошелева. Потом беседовал с некоторыми офицерами, прапорщиками, солдатами, которые тогда участвовали. (Дополнение. К их записанным рассказам вернусь чуть позже).

Когда подошли к окраине города, застряли в заболоченных берегах речушки. Начали вытаскиваться, попали под обстрел. Выбрались, по воде перебрались и пошли в город. Стрельба! Кошелев вбежал в один дом, а там обкурившаяся опиумом старуха.

Загорелся один БТР – выстрел гранатомета попал в бак. В нем сгорело оружие и бронежилеты отделения. (Дополнение. Читаю сейчас и не могу понять, как такое могло произойти. Скорее всего, первый выход был у солдат, что они от страха повыскакивали без оружия. А может позднее просто списали имущество, утерянное ранее – и такое бывало). Между тем «духи» подошли вплотную. По рации вызвали огонь артиллерии: «Ориентир 130 ниже по реке 200». Артиллеристы дали пристрелочный дымовой снаряд. А вокруг и так огонь и дым! Короче, начали обстрел, а солдаты докладывают, что осколки долетают до них. Огонь перенесли, потом командир роты Алёшин попросил разрешение на отход. Огонь, стрельба – а потерь в тот раз в роте не было!

(Дополнение. В тот день я присутствовал на постановке задач. В клубе части офицеры. На стенах – карты и схемы. Всё красиво вычерчено, стрелы красочные, лихо взламывают синие зубчатые гребешки оборонительных позиций противника. В общем, всё по науке, по-академически. Задачи: ближайшая, последующая, дня… Слов нет, конечно, планирование нужно. Только опыт показывал, что в условиях партизанской войны и тактика должна была быть более гибкой, учитывающей местные условия. Увы, это получалось далеко не всегда. Через год после описываемых событий произошел такой эпизод. Фамилий называть не буду – мне приходится с этими людьми общаться и сейчас. Лишь недавно приехавший в Афганистан большой командир в генеральских чинах проводил совещание, на котором присутствовали и командиры дружественных банд, которые принимали участие в планируемой операции. Ну и наш генерал начал инструктировать по привычке в-три-бога-душу-мать.  Его заместитель по политической части, опытный бывалый офицер, буквально вытолкал своего командира из палатки, вернувшись, кое-как загладил ситуацию. Ведь могли те союзники обидеться, повернуться и уйти к местному верховному душману по прозвищу Туран-Исмаил. И сколько подобных случаев было!).

24.10.1985

Второй день идет операция. Во 2 батальоне уже есть убитый, где-то 4 человека ранены. Все это за вчерашний день.

Прежде всего поражает какая-то нереальность происходящего. Понимаешь, что где-то рядом душманы, что любой наш выстрел может попасть в кого-то. А всё равно как-то не верится, что всё это по-настоящему. Даже вчера когда над нами засвистели пули (совсем нестрашно, как-то мирно) не верилось, что они могут попасть в кого-то.

Высадка была вчера рано утром. Накануне допоздна собирались, экипировались. Напоследок выпили кишмишовки – и были готовы. (Дополнение. Кишмишовка – это наше название тамошней самогонки. Ее гнали на продажу многие местные дуканщики. Но покупали ее обычно у проверенных «дустов» – друзей. Слыхал я, что где-то были случаи, когда дуканщики подсовывали отравленные напитки, но все эти слухи были откуда-то, у нас в дивизии о подобном не слышал. Еще кишмишовку иногда называли «шароп»). По замыслу мы должны были захватить плацдарм и обеспечить высадку второй волны десанта, дождаться бронегруппу, окружить и блокировать кишлак Талав. «Зеленые» прочесывают, а мы обеспечиваем блок. (Дополнение. «Зелеными» мы называли сорбозов, афганских солдат. Вообще-то форма у них была из шинельного сукна, серая, но именовали почему-то «зелеными». Об афганской армии можно писать много, и к этой теме буду возвращаться неоднократно. Говорили, что у них есть спецназ, подразделения искренних борцов, которые воевали за новую власть искренне, самоотверженно. Верю. Но дивизия, которая стояла в Герате представляла собой сборище мародеров, которые под нашим прикрытием попросту грабили своих сограждан. Дезертирство в ней было грандиозное. Время от времени на дезертиров устраивались облавы, кого ловили, водворяли в ряды армии, а потом они при малейшей возможности опять сбегали. Во время той операции я работу «зеленых» воочию наблюдал впервые). Потом по той же схеме мы должны были блокировать и обеспечить работу «зеленых» еще в двух районах.

Утром вчера поднялись рано. Погрузились, выехали на машинах на аэродром. Там погрузились в вертолеты и полетели.

(Дополнение. Больше всего этот момент запомнился тем, как нас инструктировал вертолетчик. Он был здорово пьян и орал матом с редкой примесью цензурных слов. Если его речь перевести на нормальный язык, инструктаж состоял в том, что на месте мы должны быстро покинуть борт, потому что он ни секунды ждать не будет, и чтобы отбегали в сторону, потому что вперед он будет стрелять из пулемета, а сзади крутится хвостовой винт, который разнесет любую тра-та-та башку. Самое интересное, что среди тех вертолетчиков был Леонид Черненко, который после войны познакомился с моей сестрой и женился на ней. Тогда мы с ним знакомы не были, и, естественно, о таком повороте и не подозревали).

Летели низко – метров 50 над землей, а то и ниже. Вдоль гор, пересекли речку. Вокруг сплошные кишлаки, окруженные дувалами. Башни, «зеленка». Впрочем, эта «зеленка» не зеленая, а желтая – осень. (Сейчас слово «зеленка» известно всем. Но на всякий случай поясню. Зеленой зоной или «зеленкой» называли любой массив деревьев или кустарников. Как диких, так и культурных).

Пошли на снижение. «Приготовиться!». Стреляя из пулемета, вертолет с размаха сел, покатился по неровной земле, подпрыгивая на неровностях. Вставший к тому времени пулеметчик Абдуллаев был отброшен ударом назад. Сорвавшаяся со стопора (какой там стопор? Проволочкой была привязана) турель бортового пулемета развернулась и загородила люк. Командир роты старший лейтенант Александр Бомбин отшвырнул ее назад, оттолкнул в сторону трап.

- Быстрее! – заорал вертолетчик.

Абдуллаев, за ним остальные бросились вперед, выпрыгивали и исчезали в пыли, поднятой винтами вертолета. Турель, незакрепленная, легко болталась туда-сюда, мешая десантироваться. Бомбин ее каждый раз отбрасывал.

(Дополнение. Высадки с вертолета, подобные той, которую описываю я, сейчас иной раз показывают в фильмах о современной войне. И показывают неправильно. Первым всегда покидает борт пулеметчик, чтобы прикрывать товарищей. Он отбегает на десяток шагов прямо от люка и ложится. Затем по очереди выпрыгивают остальные. Они залегают слева и справа от пулеметчика, веером. Последним борт покидает командир. Только после того, как вертолет улетит, оставшиеся солдаты могут подняться, переползти, изменить направление фронта и т.д.).

Я выпрыгнул предпоследним. Сразу наметил небольшой бугорок слева, побежал и залег за него. Вертолет поднялся и ушел, завалившись влево. Следом, поливая из пулемета все впереди, ушел и второй.

Пыль рассеялась. Мы лежали на поле. Впереди виднелась стена кишлака и зеленая зона. Слева вдалеке тоже был кишлак с башнями и зеленью. Сзади чуть правее за стеной тоже виднелись деревья. Потом оказалось, что там не обозначенное на карте кладбище.

Посередине поля паслась отара овец. Пастухи сразу погнали ее прочь. Солдаты одного привели.

- Дуст, дуст, – повторял он, показывая нам какую-то бумажку с арабскими буквами и печатью.

(«Дуст» – значит «друг»).

- Талав? – спросили мы его.

Он показал в ту сторону, куда мы и думали.

Подошли к стене кладбища. Постепенно вытянулись в блок. Выставили гранатометы, пулеметы, сами стали ждать вторую волну десанта.

Налетели вертолеты и начали все вокруг поливать из пулеметов и НУРов (неуправляемые ракеты). Мы обозначились дымами, но зрелище неприятное, когда вертушки кружатся и стреляют. Один влепил по башне. Врыв эффектный и неприятный. Ведь там мог оказаться кто угодно. Вообще за эти два дня убедился, что слишком много летит «щепок» при рубке этого леса. Стрельба идет куда угодно и по кому угодно. (Дополнение. В дальнейшем в тексте я буду сознательно уклоняться от того, чтобы называть фамилии наших солдат, которые убивали афганцев без стопроцентной уверенности в их принадлежности к отрядам вооруженной оппозиции. Таких случаев было немало. Но называть сегодня этих людей было бы неправильно. Во-первых, сегодня ничего доказать невозможно. Во-вторых, вполне возможно, что эти люди сегодня стыдятся своих поступков двадцатилетней давности. Ну а потом у них есть дети, а у кого-то и внуки. Им-то зачем знать такое?..). Правда, тут владения Турана-Исмаила, так что здесь все против нас, живут тут зажиточно, земли, воды и солнца хватает. Но все равно слепая стрельба по населенным пунктам, пожалуй, отвернет от нас и тех в этих местах, которые колеблются или даже лояльны к нам.

Высадилась вторая партия. Правда, вертолетчики «промахнулись». Для них 3 км – ничто, а комбату и его группе пришлось переть на себе минометное оборудование все эти километры. (Дополнение. О минометах стоит сказать несколько слов. Против пехоты это замечательное оружие. Для десантников он незаменим – компактный, эффективный, не слишком тяжелый и относительно удобный к транспортировке. Все дело упирается в эти «на слишком» и «относительно». Один человек несет минометный ствол, второй опорную плиту. Остальные десантники тащат притороченные к вещмешкам мины).

И опять вертолеты заходили  на посадку, стреляли куда попало, не глядя, что у нас тихо и кроме нас тут никого нет.

Наконец собрались. Разместились. На кладбище – КП. Когда подошла бронегруппа, вообще стало хорошо. Тихо, спокойно. Ходим во весь рост. Отоспались за ночь. Перекусили.

Тогда-то и раздались первые выстрелы из кишлака. Стреляли из автомата, но одиночными выстрелами. В ответ стрельнули из миномета, из «Утеса» (крупнокалиберный пулемет). Потом подвезли «Василек». (Автоматический миномет, который соединяет в себе достоинства пушки и миномета). Больше выстрелов в нашу сторону не было.

Когда высаживалась группа комбата, захватили пленного. На теле в него два шрама от пуль, на плече потертость от приклада винтовки или автомата. Сначала положили его на землю и запретили вставать. Он долго не хотел ложиться, что-то кричал, но его не слушали. Потом отвели в тень – все же день жаркий был – привязали к дереву, руки за спиной. Вечером накормили.

Ночевал я в «таблетке». (Дополнение. «Таблетками» называли армейские машины, предназначенные для транспортировки раненых. Это и медицинский вариант УАЗ-452. В моем случае легкий гусеничный бронетранспортер. А бывали еще и маленькие приземистые легковые машины – не помню, как они именовались). Переписал донесение за день.

При десантировании отлично действовали подразделения старшего лейтенанта Бомбина А.В. (командир 9 роты) и старшего лейтенанта Белого Сергея Николаевича (командир минометной батареи), младший сержант Гонов А.В., рядовые Дадонов С.В. и Павлов В.А.

Днем хорошо стреляли младший сержант А.А. Филатов и наводчик С.Н. Гусев – подавили огневую точку, того автоматчика. Пулеметчик рядовой З.С. Абдуллаев и снайпер рядовой Н. Яковенко. На марше хорошо действовали рядовой М.А. Мещерин, А.В. Юрков, С.В. Малахов.

Сегодня с утра опять тишина. Где-то часов в 9 по кишлакам сзади нас начали бить, по всей видимости, «Ураганом» (очень мощная установка залпового огня, гораздо мощнее «Града»). Но это уже бесполезно. Кишлаки пустые – жители ушли еще вчера. Комбат полагает, что и из Талава все ушли ночью, несмотря на блок. Местность они знают отлично, могли уйти по кяризу. (Дополнение. Кяриз – это очень любопытное сооружение в пустынных местностях. Иногда по незнанию кяризами называют колодцы. Это в корне неправильно. Кяриз – это подземная галерея, тоннель, который тянется иногда на несколько километров. На каком-то расстоянии друг от друга на поверхность выходят отверстия-колодцы. Изначальное предназначение кяризов – собирать воду в зимний и весенний период для орошения. А в военное время кяризы служили и убежищами, и подземными ходами для эвакуации или для выхода в тыл противнику). Да и по «зеленке» могли уйти вдоль реки.

В роту поступили новые бронежилеты. Их мало, их выдают офицерам. Попробовали стрелять по нему. Пуля 5,45 пробивает его легко. А он тяжелый, зараза. Поснимали, побросали в «броню». Солдатские «бронники» легче, но и слабее. Солдатам снимать бронежилет запрещают. Кто-то из офицеров сказал, что офицер сам за себя отвечает, а за солдата – офицер, потому о солдате заботиться нужно больше. Грубо-прагматично, но справедливо.

Делать нечего, а потому идет много разговоров и воспоминаний.

Рассказывали, что как-то раз наша колонна чуть не попала в засаду, но наши засаду заметили и сами расстреляли «духов». С ними оказались 6 шведов, которые должны были снимать эту операцию. Все погибли, аппаратура и документы попали нашим. Командира роты представили к награде.

(Дополнение. О том, что в рядах иногда встречались иностранные журналисты, я слышал не раз. Что правда, что нет – не ручаюсь. Но верю. Проблема в другом: наши иностранную прессу к себе не допускали, и это была одна (отнюдь не единственная!) из ошибок, которые в информационном обеспечении допускало наше руководство. Тогда в лексиконе наших политработников бытовало выражение «контрпропаганда». На это народный сарказм тут же ответил другим: зачем нужна контрпропаганда, если нормально работает пропаганда? Мы сливали на Запад информацию, которую готовили наши же теле- и кинодокументалисты. Люди старшего поколения помнят Каверзнева, который умел показывать и говорить об Афганистане так, что его смотрела и верила вся страна. Остальные таким талантом не обладали, сидели там годами и выдавали «на гора» только беззубые информации о мирном труде. Понятно, что им не давала развернуться цензура, но речь сейчас не об этом. Если бы иностранцев допускали освещать ситуацию в Афганистане и с точки зрения нашей, отношения к событиям в Центральной Азии в глазах обывателей хоть как-то корректировалось бы. А так – только взгляд с той стороны. Вот и попадали их операторы в неприятные ситуации.

На те же грабли мы наступали в Чечне (как же это мы можем обойтись без неоднократного наступания на одни и те же грабли? – не по-русски как-то…). Особенно это относится к первой кампании, хотя и во второй бардака хватало. Весной 1995 года на Северный Кавказ была отправлена группа журналистов. Организовало поездку Министерство обороны. Боевые действия в Чечне шли уже несколько месяцев, наэлектризованное население понятия не имело, что там происходит, в страну шли вереницы гробов, пресса, особенно та, которую называли «демократической», полоскала армию и ее руководство во все тяжкие… Я тоже был в составе того «журналистского десанта». Так верите ли: это был первый случай, когда по НТВ показали что-то не то чтобы положительное, но хотя бы не ругательное про наших солдат и офицеров (сюжет о Гудермесе). В ходе Второй Чечни мне журналисты прямо говорили, что легче самостоятельно проехать в зону боевых действий и собрать информацию, чем получить официальное разрешение на это. Тот же Евгений Кириченко, мой старый товарищ, действовал только таким способом, за что имел неприятные разговоры с генералом Шамановым. Впрочем, Жене на мат генерала было глубоко пилювать… Но речь не том. Речь идет о необходимости информативного обеспечения боевых действий в выгодном для государства свете. Не люблю Америку, не люблю американцев. Но ведь умным вещам нужно и должно учиться и у них! Как они подготавливают общественное мнение к началу каких-нибудь силовых акций! Школа! Академия!).

В прошлый раз взяли большие склады. Все сейчас ходят в китайских куртках на меху – удобные, теплые, легкие. У всех отличные вещмешки – тоже китайские. У кого спальный мешок, у кого одеяло – все трофейное. Там, говорят, было много конфет, консервов, еще чего-то. Завидуют Кандагарскому спецназу, который взял 56 тыс. банок пива.

(Дополнение. Не надо осуждать солдата за подобные меркантильные мысли! Трофеи на войне – дело обычное. Так было, так есть и так будет. Смерть на войне – обыденность. Добыча – удача).

Ребята сегодня с утра притащили двух случайно подстреленных ночью баранов. Принесли арбузы из кишлака. Так что обед был шикарным. Много жареного мяса, суп на мясном бульоне. Потом подстрелили двух забредших на нас бычков. Это, конечно, было лишним. Обрезали у них мясо с ляжек, сердце, печень, почки – и всё. (Дополнение. Тоже обыденность войны. Сколько ни осуждай солдата за такие реквизиции, в районе боевых действий все живое, всё, что растет – все может попасть в солдатский котел. Конечно, я понимал, что это неправильно, что так быть не должно. Одно дело – баран, который ночью забрел на минное поле и утром его освежевали. И другое – специально убивать заблудившихся бычков. Или брать что-то с огорода или из кладовки жилого дома. Но война списывает подобное. На боевых солдаты, как правило, питались значительно лучше, чем в пункте постоянной дислокации. И я вместе с ними, чего уж там. Умом понимал, что такие реквизиции являются нарушением правил ведения войны, но срабатывал психологический принцип коллективной ответственности, а точнее, безответственности).

Только что приходил местный житель. Жестокость! Он шел к нам, размахивая руками, показывая, что оружия у него нет. А раздались голоса, что его нужно с БТРа из пулемета. Зачем?.. Но пошли ему навстречу.  Я думал, что он из-за бычков. Но он – пожилой крепкий мужчина – просил только, чтобы не стреляли в сторону его дома. Предупредил, что на дороге стоят мины.

В общем-то в его словах были противоречия. Доктор (не помню, кто это был) начал требовать, чтобы его расстреляли, солдат, который был вместе с ним, начал ощупывать его чалму. Только решительное вмешательство комбата остановило солдата. Афганца отпустили.

Откуда такая жестокость? Понятно, что они видели смерть товарищей. Понятно, что для мусульманина обман неверного не является грехом. Но просто так убить любого? Вчера убили двоих (в донесении написано «мятежников») людей только за то, что они появились перед дувалом. Но так ведь мы только отшатнем от себя всех! Когда идет бой, всё ясно. Но если его нет?.

Люди привыкают к жестокости, к готовности убивать. Оружие тут неотъемлемая часть амуниции. А видно, что далеко не все это правильно понимают и пускают в ход не задумываясь.

(Дополнение. С тех пор я много повидал боев и смерти, а вопросы остались те же. Война дает право человеку убивать врага. Но не дает определения врага. Мирная жизнь запрещает убивать человека, даже врага. Как тут не запутаться?.. Тот же афганец мог быть смертником? Вполне. Мальчишке, который еще не научился различать в жизни добро и зло, дали в руки автомат и разрешили самостоятельно решать, кто имеет право жить, а кто – нет! Кто виноват в том, что он этим правом неправильно воспользовался?.. Войну затевают не окопные генералы, а джентльмены в белых перчатках. Которые потом брезгуют общаться с окопниками, потому что они в грязи перепачканы).

Комбат майор Ярославцев Александр – немного полноватый мужчина лет 32. Все время приоткрытый рот делает его вид немного растерянным. Спокойный, голоса не повысит, грамотен, принципиален. Но излишне мягок, жесткости в отношениях с подчиненными не хватает. Сегодня в обед я напомнил, чтобы его позвали кушать, только тогда послали воина. К тому времени баранина была уже съедена, ему дали недожаренную курицу.

Замполит батальона Бондарь Сергей Петрович. Двойственное мнение. Грамотен, чувствуется крепкая волевая натура. Всегда в движении, то за арбузами, то куда-то поехал, к тому афганцу навстречу первый пошел… Но как замполит не работает.

Секретарь бюро ВЛКСМ батальона прапорщик Спиридонов Вася.

Фельдшер батальона прапорщик Дьячук Анатолий. Плотный широкий мужчина с редкими усами. Спасибо, выручил: в «таблетку» ночевать пригласил. На ночь второй бушлат дал. (Дополнение. Это принципиального значения не имеет, но правильно этот предмет армейского обмундирования называется утепленная куртка. Флотский бушлат – это совершенно иное. Но буду оперировать привычным для каждого армейца понятием). Но жёсток.  Так веселый, любит посмеяться. Рассказывал, с болью такой, как раненого не довез до госпиталя. Два часа «качали» (что именно качали я не понял, а потом забыл уточнить), а пульс все тоньше, тоньше. И перед самым Шиндандом сердечко остановилось.

Командир инженерно-саперной роты капитан Шпилькин Виктор. Почти не вижу. Спит или с подчиненными чем-то занимается. Сегодня, например, они пирожков нажарили.

Начальник связи батальона лейтенант Тимошевич Александр. Очень грамотный парень. Помешан на ЭВМ и знает о них очень много. (Дополнение. Не забывайте, что шел 1985 год, когда о надвигающейся компьютерной революции никто даже не подозревал. На ВДНХ в Минске экспонировалась электронно-вычислительная машина, которая занимала целую комнату!). Говорит, что  дома хотел сделать ЭВМ, которая помогала бы жене в работе по кухне, но не сумел. Рассказывал, что у них на заводе есть ЭВМ, на которой играют в игру «Ты – король». Задание: известно о своем королевстве всё, на него нападает другое государство. Нужно так спланировать военные, продовольственные, финансовые и т.д. ресурсы, чтобы победить. (Дополнение. Для нас тогда сама информация, что может существовать такая игра, была откровением. Это всего 20 лет назад!).

Заместитель начальника штаба капитан Дмитрий Деев. Знающий, умелый, спокойный, немногословный. Форма сидит на нем ловко, худощавый, симпатичный, усатый.

Начальник ПХД (пункт хозяйственного довольствия) прапорщик Безверхный Николай. Ругатель, матершинник, нервный. Но все это весело, солдаты на него не обижаются. А уж кормит – прелесть!

Авианаводчик старший лейтенант Владимир Малахов. Спокойный, выдержанный. Когда вертолеты во время посадки строчили из пулеметов куда придется, а мы жались к дувалу и бросали «дымы» (дымовые шашки), он спокойно стоял на открытом месте и корректировал высадку. Много рассказывал о своих прежних высадках, о своих товарищах. В ущелье входили, а наших оттуда турнули. Володя не знал и проскочил вглубь. Еле вырвались. (Сколько подобных случаев было, когда несогласованность действий приводила к проблемам, а то и к потерям!).

Командир минометной батареи старший лейтенант Белый Сергей Николаевич. Невысокий, крепкий, живой.

В батальон входит разведвзвод. Там нет потерь ни одного человека.

26.10.1985

Пишу в тетрадку впечатлениям вдогонку, когда состарюсь – издам книжонку.

(Дополнение. Это я тогда Высоцкого процитировал, не сейчас. Видел бы я тогда, в Афганистане, грязный (жаль ни одной фотографии не осталось, у меня фотокорреспондент одной редакции несколько лет назад украл все фотопленки)… Так вот, видел бы я себя, как сейчас расшифровываю те корявые строчки и лихо стучу по клавишам компьютера, подумал бы, что заглядываю в фантастику!).

Сижу в тени возле «таблетки». Октябрь кончается, а днем еще жарко. Ночью, правда, здорово холодно. (Тоже особенность гор – суточный перепад температуры).

Только что вернулись с прочесывания. Кишлак разрушен капитально. Говорят, здесь уже неоднократно шли бои. Все, кто шел со мной, показывали друг другу: а помнишь, там мы танкистов вытаскивали, а помнишь, как там по нам…

А началось утро с обстрела.  Только поднялся. С утра где-то далеко стреляли пушки. И на это уже не обращали внимания. Еще раз бабахнуло, я тоже не обратил внимания. Вдруг слышу свист, который становится все тоньше, и метрах в 200 от нас разрывается что-то (потом мне объяснили, что это была мина). Взрыв звонкий, без выброса земли, как куст широкий. Мы как стояли под дувалом, вернее, под стеной разрушенного одинокого дома, так и прижались к стене. Мы – это я, авианаводчик и связист. Разговаривали о разведчиках и о книгах про разведку. И тут – взрыв!

Первая мысль, что это наши промахнулись. Но по радио команда: «Все в броню! Работает миномет».

(Дополнение. Миномет для пехоты – страшное оружие. Мина летит навесом, а потому падает сверху вниз почти вертикально. К тому же у нее очень нежный взрыватель – срабатывает от самого легкого прикосновения, даже от веточки куста. Поэтому когда мина взрывается, она осколки разбрасывает равномерно над  землей во все стороны. В отличие от снаряда пушечного, который зарывается в землю и врывается там, выбрасывая много земли).

Я побежал к БТРу, который стоял поблизости. Стучу в броню, а оттуда мне отвечают, что места нет. Оглядываюсь. Вокруг бабах, бабах. Не так чтобы близко, но приятного мало.  Соображаю, куда бежать. Неподалеку арык, вдоль него вал, растут деревца. Бегу туда. А там течет вода. И я представляю, что когда закончится обстрел, я вылезу из арыка весь мокрый, в тине, в хлюпающих ботинках… Несолидно!.. Оглядываюсь, куда бежать дальше. Вижу в сторонке домик. Бегу туда. Врываюсь в дверной пролом. Внутри уже кто-то есть. И тут соображаю, что у дома нет крыши – если прилетит мина, тут не останется ничего живого. (Дополнение. Сейчас я часто рассказываю друзьям и знакомым, как тогда метался по полю. Смеюсь, и они смеются, потому что я пытаюсь рассказывать это с юмором. Панического страха, когда теряешь голову, у меня не было. Я вполне четко оценивал ситуацию, контролировал свои действия. Только должен был бежать, я не мог оставаться на открытом месте. Так я больше не метался никогда, при обстреле падал на землю, перебегал к укрытию, но вот так, рысью по полю – нет, ни разу).

Чувство бессилия. Страх, конечно, есть, но подконтрольный.

Тут и началась канонада. Где-то бьют ПАГ, ДАГ (полковая и дивизионная артиллерийские группы), танки, минометы. Кишлака не видно, он за деревьями.

Когда все это прекратилось, собрались и поехали.

Всем полком пошли на проческу кишлака. Два батальона растянулись в две колонны по одному. Но нас предупредили, что сначала будет артналет.

И началось. Вой снарядов над головой (наших снарядов!). Тоже угнетающе после утренней встряски. Вдруг над головой взвизгнула пуля и долетел щелчок выстрела. Мы метнулись за дувал. А разрывы нашей артиллерии – все ближе. Они рвались буквально в 300 метрах от нас. Иногда до нас долетали осколки. Их не видно, только слышно как они шмякаются в пыль.

Пошли на проческу. Я присоединился к группе обнаружения, или поиска. Цепь пошла вперед, а мы сразу за ними. В центре кишлака – большое поле. По нему-то мы и пошли. Наша группа – Деев, Малахов, сапер Шпилькин, два солдата-сапера, радист и два автоматчика – шли левее, вдоль глинобитного забора-ограды или стены, не знаю, как правильно назвать. Рядом арык, деревья. Забор постепенно стал совсем низеньким. И в этот момент над нами звенькнула пуля. Мы присели у дувала, а два батальона открыли беспорядочную стрельбу. Установили АГС (автоматический гранатомет «Пламя» – замечательный по своим боевым свойствам агрегат), короткими перебежками стали приближаться к двум отдельно стоявшим домикам, откуда, как мы полагали по нам стреляли.

От группы Деева я отстал. (Дополнение. Об этом эпизоде я расскажу так, как сейчас рассказываю друзьям, а не по дневнику. Сижу под дувальчиком. А я высокий, стеночка низкая, я стараюсь под ним укрыть свою умную голову. Смотрю: те, кто был рядом, осмотревшись, начали короткими перебежками, по одному продвигаться вперед. Я говорю своим рукам: «Оттолкнитесь от земли!». Руки говорят: нет! Я говорю ногам: Бегите! Они отвечают: нет!.. Но тут я увидел, что остался один. Я ничего не говорил ни рукам, ни ногам. Они сами оттолкнулись и побежали. На войне одному остаться страшнее, чем свист пуль. Так оно и было тогда, в 85-м). Догнал своих, пошли дальше. Пули посвистывали.  Но я как-то очень быстро перестал на это обращать внимание. Уверенность и спокойствие товарищей передалось, что ли…

Короче, ничего не нашли, но побегали вволю.

Собрались у кладбища, обсудили итоги, посмеялись над всей этой катавасией. Итак, кишлак был разрушен. Жителей ни одного. Хотя где-то они есть, потому что коровы паслись. Заходили в дома, лазали по развалинам, но ничегошеньки не нашли. Кроме заброшенного гранатового сада, где полакомились его плодами. Нищета, хотя воды здесь достаточно.

…

Вчерашний день после Великого стояния я бы назвал Большими маневрами. С утра пошли прочесывать Талав. Хотя после двух суток стояния было бы странно что-нибудь обнаружить.

Места тут не горно-пустынные. Множество арыков, речки, все это аккуратное, всюду деревья вдоль арыков. Поля друг от друга отделены небольшими ровиками или глинобитными стенками разной высоты. В общем, живут тут зажиточно.

Афганцы, видимо, поняли, что начинается прочесывание, группами по 6-7 человек с поднятыми руками выходили из кишлака и шли к нам. Подходят «дуст, дуст», показывают руки с мозолями… (Дополнение. Всё тот же стереотип: против Красной армии могут воевать только богатеи с белыми ручками, а дехканин с трудовыми мозолями должен стройными рядами маршировать в лоно народной власти). И тут выяснилось, что оба переводчика остались с другой ротой. Махнули рукой и после короткой артподготовки пошли.

Издалека кишлак кажется окруженным сплошной глинобитной стеной. Вблизи же оказывается, что в ней множество проходов, и что вообще единой стены нет. Бог знает, по какому признаку или принципу кишлак делится на отдельные группы домов. Вернее даже, на отдельные дома или усадьбы, в которых живет по несколько семей. В них масса входов, дверей, переходов, лестниц… Поднимаешься на крышу, а там опять домики, кладовки, лестницы еще выше. Во двориках содержат скот. В двух местах видел большие толпы женщин и детей, которые сбились в кучу и наблюдали за нами. Без страха, но покорно. Дал детишкам конфет, которые оказались в кармане. Димка Деев потом говорил, что раздал целую пачку сахара.

(Дополнение. Вообще я вспоминаю ту проческу со стыдом. Я толкнул какую-то  дверцу и оказался в маленьком дворике. В нем сбились в кучку несколько женщин и детей. Смотрят на меня… Оказалось, что это женская половина, гарем. Я протянул детишкам конфеты, они взяли… До сих пор это стоит перед глазами. Мужчина в добротном обмундировании и с оружием протягивает кое-как одетой босой детворе горсть конфет… И это – после артподготовки! Как в том несмешном анекдоте: «А глаза добрые-добрые. А мог бы и ножиком по горлу». Как должен был относиться ко мне, такому доброму, глава этой семьи, в которой я впёрся на женскую запрещенную территорию).

Мужчины нас встречали тоже группой, «дустали» и тыкали ладони с мозолями. Что и говорить, явных «духов» среди них нет (те давно ушли), но по первому приказу Туран-Исмаила они достают спрятанное оружие и становятся под его знамена.

Оросительная система у них сильная. Всюду арыки. Кое-где даже на разных уровнях, в этих случаях для них даже устроены маленькие акведуки, по которым вода пересекает арык, лежащий ниже. Всюду фруктовые деревья. Дома сложены из необожженного кирпича и обмазаны глиной, смешанной с соломой. Они производят двойственное впечатление. Либо все они очень старые, а потом лишь бы как подделаны. Либо традиции строительства хорошие, а нынешние поколения афганцев относятся к ним без души. Смотришь: кладка красивая, аккуратные купола, какие-то беседочки, арки, будочки над колодцами… А всюду уродливо выпяченные горбы, отставшая «штукатурка», неровные верхи стен…

Правее от нас стояло кочевье. Есть здесь такие, пасут верблюдов кочевым способом. Палатки черные, низкие. Я туда не заходил, но ребята рассказывали, что там блох и вшей полно.

Внутри кишлака, как и снаружи, всюду межи. На отдельных клочках земли и выращиваются разные культуры или пасется скот. Выращивают тут и коноплю.

Вообще проческа часто сопровождается грабежом. Такие «трофеи» тут называют «бакшишами». Берут одеяла, фонарики, в почете китайские самовары-примусы, посуда. Ладно, когда берут «духовский» караван или базу, тогда понятно. А так – стыдно.

(Дополнение. Стыдно-то стыдно… Но когда ночью трясся от холода в своем бушлате и мне солдаты дали «сбакшишенное» одеяло, взял, никуда не делся.  Правда, в нем жили какие-то твари, блохи, наверное. Так что по ночам мне без одеяла было холодно, а под одеялом грызли эти паразиты. Вернулся с боевых я весь искусанный, сослуживцы даже опасались, не зараза ли какая).

Вернулись обратно и узнали, что под артобстрел попала группа 12-го полка. На первых порах я удивлялся, почему в дивизии к этому полку такое иронически-пренебрежительное отношение. Сейчас понял: они «чепешники». Стоим в блоке вокруг кишлака Талав – они ходят-бродят, ездят на БТРах под самыми стенами. Раз их даже свои обстреляли, когда группа солдат вылезла из сада блокированного кишлака. Так и теперь – пошли на проческу, не согласовавшись с артиллерией.

(Дополнение. Я приношу извинения солдатам и офицерам 12-го полка за эти строки. Они написаны 20 лет назад и я с ними не согласен. Дружеские пикировки между военнослужащими разных частей – дело на войне обыденное. Поскольку я в ту операцию был в 101-м полку, и то была моя первая операция, я верил рассказам. Впоследствии в 12-м полку наслушался я и о 101-м полке. Так что извините, оставил этот фрагмент только чтобы показать пример межполкового соперничества).

По окончании прочесывания, в ходе которого ничего не обнаружили, пошли на второй этап. Сначала ехали в составе батальона   без дороги, по полям. Арыки всюду разрушили, вода пошла прямо на поля. А земля глинистая, сразу раскисла, машины вязнут. Арыки глубокие, техника преодолеть их не может. Заваливаем их ветками и соломой, сломанными деревьями. Наша «таблетка» показала себя отлично! Проходимость отличная, легкая, гусеничный ход, приземистая. Она преодолевает всё. На особо трудных местах стояли танки и МТЛБ,  перетаскивали.

Выехали на дорогу. Пошли сплошные кишлаки. Дорога узкая, вдоль нее арык, дувалы, «зеленка», поля. Темнеет… Неприятное чувство, так и ждешь, что кто-то откуда-то… У всех автоматы под рукой, пулеметы на БТРах – «елочкой», в разные стороны…

27.10.1985

Вчера разместились на ночлег на поле, с которого начинали утром проческу (кишлак Шиван). Объявили вчера же, что утром будем десантироваться на 3-й этап. Но сегодня, похоже, пока это отложили.

Идёт комбат, получил какую-то команду. Посмотрим.

28.10.1985

Так и оказалось. Постояв утром на огородиках, перемесив там всё в болото, проложив глубочайшие колеи в навозной плодородной земле, вдребезги разбив арыки, наломав деревьев и разворотив заборы и домишки, мы получили приказ ехать дальше.

Задача была выставить блок по дороге от старого Гератского моста на север до Кафаслана. (Дополнение. Написал название населенного пункта и усомнился, не ошибся ли. Решил проверить по Интернету через «Поиск». И наткнулся на стихотворение, написанное Владимиром Кошелевым, поэтом, о котором я уже упоминал выше, называется оно «Вспомним, Сашка!». Оказывается, Кошелев тоже ту операцию описывал, правда, в рифме). Деева отправили на дорогу предупредить, чтобы наши посты не стреляли в нашу сторону.

На дороге Шинданд – Герат подорвались две наши машины – «летучка» и бензовоз, к счастью, уже пустой. Мы подождали, пока по дороге прошли сапёры, в частности, БМР (боевая или бронированная машина разминирования). Потом поехали Деев, Малахов и я. Проехали по дороге, которая вплотную окружена лесами и садами. Проехали одну усадьбу за высоченным забором. Внутри большой розарий, деревья типа наших лиственниц, аккуратно выращенные «свечками». Красиво, наверное, кто-то богатый живёт.

Доехали до моста, спустились справа к реке. Тогда только разглядел, что мост большой, старинный, красивый, со множеством опор и арочных пролетов. Сама же река Герируд занимает огромную пойму, но течет по ней несколькими переплетающимися рукавами. Так мы и поехали по ней, постоянно пересекая эти рукава. (Дополнение. В Герате река Герируд течет на запад, потом поворачивает на север, служит границей между Туркменией и Ираном, и уже под именем Тедженка теряется в Кара-Кумах. Я к этой теме еще вернусь, а пока только сообщу. В Афганистане, как, впрочем, и в большинстве стран региона, каждая река на разных участках своего течения имеет разные названия, в зависимости от населенного пункта или территории, по которой несет свои воды. Рекордсменом является Аму-Дарья, которая названия меняет больше всех раз).

Прямо возле моста лежала и горела изувеченная бензовозка.  Вокруг все было перепахано тралами БМР. Поехали мы строго по протраленной колее. Часто вплотную к дороге или с одной стороны, или с другой подходила «зелёнка». Но проехали нормально. На мосту предупредили, чтобы на запад не стреляли, что там стоят наши.

(Дополнение. Наверное, это надо было сделать раньше, но сообразил только сейчас. Описать географическое положение мест, в которых проходила операция. Общеизвестно, что Афганистан – страна горная. По долинам текут реки, соответственно, к ним жмётся жизнь. Герат стоит, как я говорил, на реке Герируд. Река течёт с гор, с востока, где зарождается в районе Чагчарана. В Герате через Герируд два моста. Старый, построенный в незапамятные времена, в мою бытность был разрушен – один пролёт у него был взорван. Он располагается в западной части города. Новый мост – в восточной, по нему и идет основной транспортный поток с севера на юг по главной трассе страны. Сам же Герат, современный красивый город, расположен на правом, северном берегу, на запад постепенно становится старинным глинобитным, переходит в пригород, а потом в сплошную полосу тянущихся вдоль поймы реки строений, огородов, садов и т.д., где границы между кишлаками весьма относительные. А 101-й полк, в расположение  которого мы ехали, располагался южнее нового моста).

Ехал я и думал об одном. Поражался всё той же нереальности происходящего. Ведь это не в кино, а в жизни идёт стрельба, гремят взрывы. (Дополнение. В очередной раз напоминаю, что события происходили в 1985 году, когда в Советском Союзе тяжкое преступление было из ряда вон выходящим событием и попадало под личный контроль секретарю обкома – губернатору по-нынешнему). Едем мы по дороге, сейчас будем в части, где вообще, можно сказать, тыл. А всего в часе езды – настоящая война. И это в 1985 году. А кажется, что будет как в кино, где заранее знаешь, что герой останется жив.

В части пробыли недолго. С огромным удовольствием я помылся по пояс, опять натянул на себя грязнейшую одежду и поехал обратно.

Назад на мост приехали под вечер. Оказалось, что у начальника разведки, который ездил с нами, есть тут какие-то секретные дела. Нас попросили посидеть на посту, а они поехали. На мосту жизнь еще более убогая, чем на 55-м километре. Крохотная спальня солдат, в ней – дверь в закуток офицеров. В нём помещается двухъярусная кровать и столик. Пара табуреток. И не развернуться. Зато стоят «Шарп» и «Национал-Панасоник». (Дополнение. Эти импортные стереомагнитолы в Союзе были страшным дефицитом и стоили сумасшедшие деньги. Военнослужащие из Афгана старались обязательно привезти такой, а если получится, то и не один – на продажу. Такой «двухкассетник» был прекрасным подарком любому начальнику для решения любых проблем – что с кадровыми перемещениями, что с получением квартиры).

Мне рассказали, что  на мосту были задержаны 6 «духов», отличились сержант Нуждин, рядовые Бзагов и Сеидов.

Назад ехали в темноте. Неприятно. Один БТР в чистом поле, вернее, на открытом месте, а вокруг заросли «зеленки».

Приехали на КП, а там новая задача: утром десант. Ночуем на аэродроме. Пошли колонной. Хоть и ехали по тому же маршруту, было спокойно – такая масса техники!

А вообще прошло пять суток операции, заканчивается шестой. Сожжена масса снарядов, перемолоты тонны (цистерны, эшелоны!) горючего, моторесурсы и т.д. А результата пока никакого. Душманов нет, трофеев нет. Собственно, об операции знали заранее, привлекались сорбозы, душманы всё знали заранее и ушли.

Наверное, те три автомата ППШ, которые привезли вчера, должны сыграть какую-то роль в повышении престижа полка.

(Дополнение. Отчётность в Афганистане вынуждала всех и вся заниматься приписками. Число убитых «духов» в отчетах было дутым. А вот конкретные результаты – оружие, например – ценились куда выше. Поэтому его и добывали всяко-разно. Если бывал успешный выход, сдавали не все «стволы», часть припрятывали и представляли при выходах неудачных. Или брали у местной полиции из их запасов – если с ними дружили, понятно).

Утром начался новый этап операции. Часть батальона пошла на десантирование с вертолётов, а мы поехали на бронегруппе.

Когда дорога спускается с гор к Герату (мы ехали с юга на север), она идет ровная, как стрела. Правда, разбита страшно. Везде обсажена соснами. Но многие деревья уже загублены – афганцы на растопку срезают кору и те сохнут. (Дополнение. Рассказывали, что в старые времена местного жителя, который погубил дерево, ждало жестокое наказание). Постепенно вдоль дороги  появляются домики и «зелёнка». Сады на определенное расстояние от дороги все снесены.

Проезжаешь мост – дорогу обступают сплошные заросли. Здесь, говорят, частенько стреляют слева.

Справа остается дом наших советников – красивое, но запущенное здание. Потом идёт череда ультрасовременных двухэтажных домов, стоящих на значительном расстоянии друг от друга и окруженные садами и парками. Многие охраняются. Дорога поворачивает вправо и описывает широкую дугу влево, словно объезжая что-то огромное. Там появляется несколько четырёхэтажек, правда, незаселенных. (Дополнение. Дорога огибала резиденцию губернатора. Раньше же это, как мне говорили, была резиденция гератского эмира, потом наместника короля Афганистана).

Дорога уходит влево. Идет вдоль гор (это уже хребет, ограничивающий долину с севера), потом разветвляется: одна идёт на север на Туругунди (пограничный афганский населенный пункт, написание его названия в разных источниках встречал разное) и дальше на Кушку, другая на запад, в сторону Ирана.

Сегодня утром, когда мы ехали в Герате, всюду было полно сорбозов. Каждые 50-100 метров стояли они вдоль дороги, везде ходили группы их по улицам слева, где живут «немирные» афганцы. За городом стояла наша боевая техника. Короче: наши в блоке – афганцы прочёсывают. Правда, пользы от этого ожидается не много. Дело в том, что 17-я пехотная дивизия, которая стоит в Герате, как воинское соединение ничего из себя не представляет. Набирают личный состав сюда принудительным способом, сорбозы разбегаются при первой же возможности, причем, с оружием. Правда, есть тут еще танковая бригада, очень боевая, а также батальон «коммандос». Эти последние, говорят, дерутся отчаянно, большинство из них «кровники» душманов, так что воюют они хорошо.

Приехали на место – кишлак Зинданджан.  (Дополнение. Естественно, подлинный перевод этого слова не совпадает с тем, которое сейчас приведу я. Но если дословно взять с тюркского, получается, что не то Тюрьма души, не Душа тюрьмы). Когда стали подъезжать, нас обстреляли. Жертв не было. Обогнули кишлак, стали в блок рядом с ротой Бомбина. Он подбежал:

- Снайперы бьют сильно.

С тех прошло уже несколько часов. Мы стоим всё там же, только время от времени переезжаем с места на место. После сильнейшей артподготовки и обстрела с воздуха из кишлака вышла толпа мирных жителей – стариков, женщин, детей. Мы к ним подъезжали, старики говорят, что душманы в кишлаке есть, но их мало. Кстати, уже захвачены один РПГ и автомат, убиты двое мятежников. Мы раздали мирным несколько пакетов хлебцов. Тогда одна женщина подошла к нам и показывая крошечного ребеночка, сказала, что ей нужен доктор. А где его взять? Когда мы рассказали об этом фельдшеру Толе Дьячуку, он тут же помчался туда.

Вскоре на прочёску пошли сорбозы и наш разведбат. И началась пальба. Мне даже пришлось слезть с БТРа на землю, так как прямо над головой начали свистеть пули. Перед этим недалеко рвались снаряды с БМП-2, которые стреляли с той стороны кишлака, потом промазала артиллерия и залп пришелся метрах в 150 от нас. Короче, весело.

(Дополнение. Пишу всё это и вдруг поймал себя на мысли, что уж очень неприглядно выгляжу: люди занимаются делом, а я как сторонний наблюдатель.  В определенной степени так оно и было. Когда только решался вопрос, к какому подразделению меня прикрепить на период операции, командиры восторга не изъявляли. И я прекрасно понимал почему. Для любого подразделения я был обузой. Именно поэтому и старался во время боевых никому не доставлять проблем. Журналист должен не воевать, а смотреть и видеть. А ведь это был мой первый боевой выход. Я был губкой, tabula rasa, чистая доска, на которой просто отпечатывались впечатления. Я смотрел, разговаривал, наблюдал. Учился, как вести себя в той или иной ситуации. И записывал, записывал, записывал…

К тому же я очень не люблю попадать в глупое или смешное положение. Поэтому и старался держаться рядом с опытными офицерами, не скрывая, что наблюдаю за его действиями и учусь у него. Это всегда льстит человеку, а потому к твоим промахам он относится снисходительнее.

И ещё. Под случайный обстрел своей артиллерии мне впоследствии доводилось попадать не раз. Правда, обошлось, жертв не было ни разу. В тот раз – был первый).

29.10.1985. 7.00

Седьмой день операции. Пока самым неприятным был вчерашний день.

После того, как вчера дописал последние строки, нас начали обстреливать всерьез. Били прицельно. Перебрался за БТР. Стрелять в ответ боимся, так как впереди должны были быть наши. Потом оказалось, что разведчиков в кишлаке капитально зажали. У них двое убиты и шестеро раненых.

Поехали мы на КП батальона. Расположен он был явно неудачно – в одинокой разрушенной мечети, стоящей посреди боевых порядков рот. Рядом – кладбище.

Там Дьячук рассказал мне, что после нашего отъезда от толпы мирных жителей по ним начали стрелять из кишлака и ранили в живот девочку лет пяти. Девочка постоянно повторяла «О, Алла! О, Алла!..». Дьячук сделал ей обезболивающий укол. Вызвали вертолёты, они отвезли девочку в госпиталь в Герат. С ней полетели отец и старшая жена, а не мать девочки.

Потом хадовцы говорили нам, что это произвело огромное впечатление на афганцев – вертолёты ради маленькой девочки.

Увидел меня начальник штаба полка подполковник Никулин и проворчал: «Корреспондент, а тебе-то что здесь надо? Сидел бы где-нибудь в тылу…»

Поужинали внутри мечети. Тут-то рядом, за стеной, что-то громыхнуло. Оказалось, нас начали обстреливать из миномёта. И тут же тяжело ранило солдата – рядового Юсупова. Увидел я его и отвернулся. Страшное зрелище. Живот всмятку, ноги переломаны, левая рука тоже, лицо в осколках. А ведь я с ним разговаривал за несколько минут до того, как войти в мечеть. Помог я носилки донести до «таблетки», его отвезли на вызванный вертолет, куда привезли и разведчиков.

А мы срочно перебазировали КП километра на 2 к горам. Здесь и стоим.

С вечера по кишлаку начала работать артиллерия. Сегодня к тому же подключилась и авиация. Ночью страшно рвался «Град», рассыпая тучи искр. Сегодня огромными кустами разрываются бомбы. Кишлак попросту уничтожается.

Утром оттуда вышли мирные жители, сейчас их допрашивают.

Рассказ прапорщика Анатолия Дьячука.

Санинструктор 9-й роты Степанов Дима приехал из «учебки». Спокойный, тихий, застенчивый. Первый раз был в боевой обстановке 10 июля в Герате. Рота прорвалась вперед дальше всех. Ранило ребят из разведроты Хабова и Маркова. Хабова в грудь и шею, Маркова в бедро и живот. Степанов их перевязал. Начался обстрел. Дима прикрывал эвакуацию. А потом упал. Его вытащил Дьячук, начал перевязывать. «Товарищ прапорщик, больно, – говорил Степанов. Потом добавил с болью: – Я видел, откуда он стрелял». Потом он умер.

Старший лейтенант Галлиев Ильдар из полкового медпункта в Герате вытаскивал танкистов. Спокойный, опыт большой.

Специфика работы медика в том, что здесь больше раненых, чем больных. Во время боевых действий люди почти не болеют, хотя условия очень плохие. Климат сухой, поэтому при потере крови происходит обезвоживание организма. Грязь, пыль, песок, горы. Особенно тяжело в горах.

Как-то упал в пропасть БТР, в нем разбился рядовой Абдулхамидов из 7 роты. Высота 3200 метров, вертолет сесть не может. Травмы тяжелые – кости таза и бедро переломы, ушиб головного мозга, лёгочное кровотечение и т.д. Больше двух часов свозили его вниз по горной дороге. Западание языка. Погрузили раненого в вертолёт, тот резко пошел вверх, перепад давления, началась рвота. Дьячуку пришлось рвотные массы отсасывать ртом. Остановка сердца. Запустили. А за 10 минут до посадки – остановилось окончательно.

Большое спасибо вертолётчикам. Ночью им запрещено садиться. А сегодня ночью на неизвестную неподготовленную площадку садились дважды, чтобы вывозить раненых.

«Таблетка» – ГТМУ – гусеничный транспортёр медицинский универсальный. Машина отличная, но подвеска жестковата. От пуль и осколков защищает, четверо носилок – всё отлично. Но не мешало бы смягчить подвеску, ниши для медикаментов, приспособления для кровезаменителей. Если бы это было предусмотрено – цены б машине было. Плохо еще, что нет сообщения между салоном и кабиной, хотя бы переговорного устройства. Зато проходимость отличная, лёгкая, маневренная…

Часто приходится работать под огнем. Был случай, когда раненого уложили на носилки, хотели поднять их, чтобы вынести, но не получалось. Санинструктор младший сержант Овчинников Сергей. Схватили носилки и побежали. Галлиев зацепился и упал, Бежать далеко, Овчинников задыхается. Дьячук подхватил раненого сам и побежал с ним. Так и вынес. Он занимается спортом, каждый день бегает по 10 км. Считает, что физподготовка для медика очень важна. Особенно в горах, где всё приходится носить на себе.

30.10.85 г.

Рассказ Деева.

Санинструктор разведроты сержант Климов Александр Евгеньевич, награжден медалью «За отвагу». Его отец – доктор наук, академик Академии наук СССР. Во время июльской операции в Герате (ту операцию вспоминали постоянно все – уж очень много людей погибло) Александр был в составе группы, которую отправили осмотреть сгоревший танк. Когда оказались между дувалами в проходе шириной метра 3. Пуля попала рядовому Маркову в низ живота. Отстреливаясь, Климов перевязал его на месте. Тем временем вызвали машину, она эвакуировала их обоих. Потом под огнем перевязал младшего сержанта Хабова, который был ранен в шею. (Дополнение. Выше о ранении этого парня уже упоминалось, но тогда указан был другой санинструктор, оказавший ему помощь. Я специально не стал исправлять сказанное очевидцами. В конце концов, в кутерьме боя можно было и перепутать. Главное, что оба эти санинструктора сделали всё, чтобы помочь раненым). Но Хабов тем не менее умер. Климов вынес его тело – он вообще ни разу не оставил погибшего на поле боя.

Прапорщик Маковей Сергей Иванович, старшина разведроты. Уже заменился. Награжден орденом Красной Звезды. На все боевые ходил с пулеметом. Всегда в передовом отряде. Находчивый, инициативный, хорошо ориентировался в любой обстановке. В декабре 1984 года в горном массиве Луркох выносил раненых и убитых под огнем.

Сержант Эзоу (? – написано неразборчиво, чернила расплылись) Андрей Андреевич, разведрота. Награжден орденом Красной Звезды. Там же был ранен в колено, однако продолжал отстреливаться. Пришлось уносить с поля боя силой, 4 месяца в госпитале, но вернулся в часть. И опять отличился, как-то группу, в которой он был, зажали, он прикрывал отход.

Личные качества человека проявляются здесь, в этих условиях. Здесь каждый день – подвиг!

01.11.1985 г.

Пишу опять в части. Операция закончилась. Возможно, существует какая-то высшая стратегия, какие-то непонятные мне материи, но смысла этой «войны» я не понял.

(Дополнение. С тех пор прошло много лет, я повзрослел и, надеюсь, поумнел. Понятно, что из окопа, из блиндажа и из большого штаба обзор открывается разный. То, что не поняли сути происшедшей операции мы, рядовые офицеры, это полбеды. Хуже то, что нам никто и не пытался ее разъяснить! Впоследствии мне не раз доводилось общаться с солдатами и офицерами, которые участвовали в боях в Афганистане или Чечне, и не могли понять смысла этих боев. В тот момент мне и в самом деле казалось, что всё это было впустую. Кстати, может, так оно и было. А может и нет. В том-то и дело, что по окончании операции был проведен обычный разбор, с точки зрения военной, с командирами. А вот достигнуты ли политические, иные задачи, личному составу доведено не было. Мы возвращались в расположение части в уверенности, это приняли участие в абсолютно бесполезном и никому не нужном кроваво-огненном спектакле).

Позавчера, когда мы разговаривали в Деевым, вдруг подъехал ГАЗ-66. На месте старшего сидел афганец с закрытыми глазами. Деев подскочил к машине, открыл дверцу:

- В чём дело?

- Раненый.

Из кузова выпрыгнули еще двое афганцев. Начали вытаскивать раненого из кабины. Прибежал Дьячук. Афганца положили на матрас. Его левое бедро было слегка испачкано кровью. Мы стащили с него форменные брюки, под ними были необъятные афганские.

(Дополнение. Афганские штаны заслуживают отдельного рассказа. В поясе они необъятно широченные, а внизу, на лодыжках, узёхонькие. После того, как хозяин их надевает, затягивает верёвку, вдетую наподобие как в наших спортивных штанах. Эту веревочку они завязывают замысловатым узлом. В результате мотня штанов свисает между ногами складками. И получается, что широкие в складках штанины – а из них внизу торчат худющие черные морщинистые лодыжки… На словах, в общем, не  опишешь. Происхождение штанов якобы такое. Предвестником Страшного суда, по устным поверьям мусульман, должен стать мальчик, которого родит мужчина. Этот мужчина, соответственно, будет отмечен Богом и ему гарантирован рай. Так вот, чтобы новорожденный при рождении не упал и не разбился, чтобы он мог родиться и не задохнуться – чтобы соблюсти эти условия и придуманы такие штаны).

В бедре была как будто маленькая царапинка с крошечной капелькой крови. Мелькнула мысль: как же мало надо, чтобы убить человека. Такая же крохотная дырочка, только в другой части тела.

Чуть в стороне было выходное отверстие.

- Ерунда! – сказал Толик. – Кость не задета.

Перевязав рану, он опустил брюки пониже и присвистнул:

- А это посерьезнее.

Вторая такая же крошечная ранка была прямо на колене. Она была одна – осколок сидел в колене.

Сопровождавшие афганцы через переводчика рассказали, что доставленный – лейтенант Хафизулло Гургали – ранен осколками разорвавшейся рядом гранаты. Они же рассказали, что прочесывание идет плохо. У душманов много подземных ходов, они прячутся, а потом появляются в неожиданных местах.

Переводчик отошёл. Один из афганцев сказал, очевидно, то немногое, что знал по-русски:

- Солдат, хлеб…

Безверхний сбегал на ПХД, принёс три банки тушенки и три банки какой-то рыбы в томатном соусе. Сорбозы начали есть, и тут выяснилось, что у них нет ложек. Я и еще кто-то дали им свои.

Подошёл БТР. Осторожно подняли афганца на броню (нога в шине, в левом боку еще одна рана). Дали «союзникам» пачку хлебцов, которые они ели с удовольствием, уминали с чаем. И они уехали. Последнее о них – поймав на себе взгляд раненого, я ему ободряюще кивнул. Он слабо улыбнулся и опять закрыл глаза.

В тот же день кормили «мирняк». Смех! Повезли им хлеб, какой-то каши, консервов. Начали делить сами, по-советски: сначала детям, потом женщинам, старикам… Но они сказали, что разделят сами. Стоило нам отойти, они налетели на еду, отталкивая друг друга, отбирая друг у друга. Будь у них оружие – перестреляли бы один другого!

Утром вчера начался «афганец».  Да такой свирепый. (Это сильный порывистый ветер, который гонит тучи песка). Из машины нельзя было носа высунуть. От ветра срабатывали сигнальные мины, прикрывавшие подходы к нам. (Дополнение. Сигнальная мина, «сигналка» – ставится специально для оповещения, что кто-то приближается к объекту. Она представляет собой трубку, которая втыкается в землю, сверху устанавливается взрыватель, и к нему крепится проволочка-растяжка. Зацепишь ее, мина начинает пронзительно свистеть, а потом плеваться ракетами. Ракет в ней 12, и они вылетают веером по очереди. Таким образом наблюдатель успеет среагировать и точно засечь место срабатывания мины).

А в обед поступила команда сниматься и возвращаться в расположение. Вот тут-то и непонятно мне. Ведь душманы в кишлаке есть. Добить их необходимо. Ведь на будущее они учтут – если дать отпор, шурави уйдут. Разве можно в таком случае бросать недоделанное дело? Не знаю, по-моему, это неразумно.

И ещё одно впечатление от рейда. Страшно искусали блохи. Руки по локоть, живот и спину вдоль пояса. Смотреть страшно.

13.11.1985 г.

В редакцию прибыл новый прапорщик, Мариф Кемаль-оглы Кулиев.

(Дополнение. Наши внутренние взаимоотношения и повседневную жизнь редакции и типографии я сознательно опускаю. Это попросту неинтересно широкому кругу читателей. Редактор Виктор Михайлович Дахно, просто Михалыч, приехал из Минска и знал, что уедет опять же в Минск, хваткий, деловой… Но очень вспыльчивый, импульсивный, взрывной, легко мог оскорбить, обругать, с кем угодно поссориться, с кем угодно подружиться… При всех его минусах, я благодарен судьбе, что он был в числе моих начальников, и в частности, в Афгане. Вспылив, он мог сделать гадость, но никогда не мог сознательно сделать подлость. Согласитесь, это разные вещи!

Александр Анатольевич Ельцов, Шура. Хороший журналист. Сегодня он проживает в Калининграде).

Кулиев привез с собой 1000 рублей и тут же развернул бурную деятельность в сфере «купи-продай». Едва ли не первый вопрос, который он мне задал при знакомстве, можно ли с боевых привозить магнитофоны, приёмники и т.д. (Дополнение. Представьте моё состояние при этом – впервые в жизни увидел войну, смерть, растерзанные тела, раненых детей… А для кого-то это источник «бакшишей»). Сейчас он ищет, как бы повыгоднее вложить привезенные деньги. (Дополнение. Советские деньги ввозить в Афганистан запрещалось. Не более 30 рублей. Между тем афганцы охотно брали наши деньги, особенно банкноты от 10 рублей и выше. Так что спекулянты на этих махинациях хорошо зарабатывали. Но если кто попадался, неприятности могли быть серьезные. Правда, прапорщиков эти неприятности пугали как ёжика голая… Ну, в общем, вы знаете. Впрочем, должен сказать, что Мариф, или Марек, как мы его называли, был добрым и хорошим малым, незлобливым. Мы с ним жили мирно). Начфин и начвещ у него уже в друзьях. Посмотрим, пойдёт ли это на пользу редакции. Не знаю, не знаю…

…Сейчас идёт подготовка к конференции. За неделю до нее отпечатали все документы – более десяти наименований. Приехал генерал Ширинкин – и только два заказа утвердил, остальные сегодня переделываем. Сколько времени, сил и бумаги потратили зря! (Дополнение. Напомню: всё делалось вручную – набор, печатали на печатном станке, в который вручную подкладывается по одному листику. Бумага в Афгане была страшным дефицитом, даже в редакции. На печатание всяких листовок, бланков и т.д. дополнительных запасов не отпускалось. Поэтому мы выходили из положения за счет того, что уменьшали тираж газеты и сэкономленную таким образом бумагу пускали на мелкопечатную продукцию. Проверяющие из больших штабов, тот же Ширинкин, прекрасно это знали, но закрывали глаза). Потом он нагрянул в редакцию и в течение получаса устраивал нам форменный разнос. И хоть бы за что-то действительно важное, а то ведь нет, цеплялся по пустякам. Неужели у генералов так много лишнего времени, что его можно тратить на то, чтобы портить настроение другим?

На днях вызывает меня к себе Юркин. (Дополнение. Юркин Виталий Владимирович был начальником политотдела нашей дивизии. Право же, не так много на белом свете людей, к которым я отношусь с большим уважением, чем к нему. Был у нас в Туркестанском округе еще и другой большой начальник по фамилии Юркин, в адрес того я промолчу. А Виталий Владимирович – человек с большой буквы. Сейчас он проживает в Москве, я с ним иногда встречаюсь. Дай бог ему здоровья и долгих лет жизни!). Потом он подвез меня.  Идём, а у него на поясе кобура с пистолетом.

- Вы что, – спрашиваю, – куда-то едете?

(Дополнение. Оружие в Афгане у нас было у каждого. Но по территории городка мы его не носили. К тому же на боевые офицеры предпочитали брать автоматы, а не пистолеты – от «калаша» толку больше. Был «арсенал» и у нас в редакции. Я себе облюбовал автомат со сколотой мушкой. Наловчился стрелять из него без промаха – я из автомата всегда стрелял отлично и днем и ночью. Зато из пистолета едва на «тройку» вытягивал… Зато мой автомат никто другой не брал, из-за сломанной мушки, потому он всегда был чистенький и аккуратный).

Юркин увидел, куда я смотрю, и отвечает:

- Я его всегда ношу с собой. Ведь за мной охотятся.

- Кто?

- Главарь местной банды (имя я не запомнил). Он объявил, что меня и комдива поймает и казнит по восточному обычаю. Вот и ношу пистолет, чтобы хотя бы успеть застрелиться.

Вот тебе и обратная сторона высоких должностей!

(Дополнение. Изощренность казней, которым подвергали наших попавших в плен ребят, поражает. Вырезанная во лбу звезда или вспоротый живот, в который набита земля, для некоторых душманов казались слишком мягкими. Я там такого наслышался!.. Одного офицера посадили в огромный казан, бросили туда двух крыс и казан начали подогревать. Спасаясь от жара, крысы забились в места, которые показались им более прохладными и влажными – в рот и в задний проход человека. И подобных изощренных казней – море!).

Спросил я его о последней операции, высказал своё мнение о ее эффективности.

- Ты под обстрелом бывал? – спрашивает.

- Под слабым, – отвечаю, – миномётным. Два раза.

- Ну и как ощущения?

- Приятного мало.

- А представь, что молотят «Грады», «Ураганы», авиация… Они из-под таких обстрелов полусумасшедшими выходят. И как вояки из себя больше ничего не представляют. А главное – нам не хочется терять своих ребят.

Что ж, с последним доводом трудно не согласиться.

30.11.1985

Досадно: ездил в Диларам и забыл взять с собой тетрадку. Сейчас приходится писать по памяти.

Неожиданно встретил здесь Дитовского Александра Николаевича, с которым учился в Донецком военно-политическом училище. Он здесь полтора месяца, служит секретарем партбюро противотанкового дивизиона. Пригласил приезжать к нему в Диларам, где обещал 33 удовольствия, включая дешевые дуканы. Последнее обстоятельство в преддверии предстоящего отпуска показалось весомым и я решил съездить.

Пытался обменять чеки на афгани по курсу 1:25, но не получилось. А 1:20 я везде смогу.

Встретился я с замполитом дивизиона капитаном Толей Царёвым, который собирался ехать в Диларам и он предложил взять меня с собой. Я, конечно, не отказался.

Поехал я с нашим верстальщиком Вадимом Трусовым.

(Дополнение. О Вадиме следует сказать отдельно. Это был очень хозяйственный, трудолюбивый старательный солдат. Крестьянин в самом лучшем понимании этого слова. А его посадили в типографию. У него пальцы труженика, толстые, крепкие, с твердой кожей. И он должен этими пальцами выковыривать крохотные литеры из ячеек кассореала. Я был свидетелем, когда он вспылил и с размаха запустил верстатку об стену. Вадим рвался куда-нибудь на боевые, он стыдился того, что другие солдаты воюют, а он возится с газетой. Как он просил меня взять «на войну»!.. Я, понятно, не брал – зачем брать на себя такую ответственность, дразнить судьбу? Не дай бог, что-нибудь случится, получится ведь, что это по моей вине! Но тут уступил, взял в относительно безопасную поездку на тихую «точку». Радости у парня было!..)

01.12.1985

Пришлось вчера прерваться на баню – Глинский приезжал.

Так вот, Трусов очень просился взять его с собой хоть куда-нибудь, так как нигде тут еще не бывал. К тому же он не залётный, на него всегда можно положиться. Правда, это вызвало не совсем хорошую реакцию. Обиделся помощник начальника типографии сержант Зарубежный.

Итак, поехали. Направление – по дороге на юг. Подъехали к диспетчерскому пункту, где уже сосредоточивалась колонна. Сразу нарвался на замполита колонны прапорщика Григория Кондратенко. Тот пообещал меня устроить к хорошему водителю (большое дело на разбитой дороге!). Да и старший колонны капитан Юрий Чуклинов тоже помог.

Моим водителем был рядовой Ильдар Ахмадуллин. Разговорить его было очень тяжело – молчал всю дорогу, отвечал односложно. (Может, потому к нему и подсадили, чтобы чего лишнего журналисту не наговорил?).

Колонна №171. Потерь в колонне нет. В июле ее сильно обстреляли в Кандагаре. Они везли 122-мм снаряды. Граната попала прямо в кузов. Солдаты из кабины выпрыгивали прямо на скорости 60 км\час буквально за секунду до взрыва. Один ободрал колено, да опалил волосы. Ещё подорвались и сгорели две машины.

Пока ехали до заставы «55-й км», я смотрел по сторонам, выискивая знакомые пейзажи. Даже горы воспринимал как свои. За 55-м км пошли места, в которых мы были с Володей Фабричновым (кстати, он уже уехал в Союз). И вскоре выехали из гор в долину. Впереди показались какие-то красивые постройки. И дорога кстати, там намного лучше, чем в районе Шинданда, где наш гусеницы превратили дорогу чёрт знает во что.

Подъезжаем ближе. Стоит ультрасовременный мотель, с красивой водонапорной башней, с симпатичными гаражами, АЗС и хозяйственными постройками. Это был Фарахруд, кишлак на речушке с таким же названием. А отель и все постройки вокруг загажены, разбиты, неухожены. В отеле живут наши воины.

(Дополнение. Это какой-то парадокс! Я сколько раз видел, как вкалывали ребята на каких-то «точках», обустраивая себе хоть какой-то быт. Позже расскажу, но коль к слову пришлось. На одной заставе устроили бруствер по периметру территории таким образом. Отовсюду навезли брошенные покрышки, окружили ими территорию, забутовали камнем, щебнем, навозили с речки, которая протекала неподалёку, донной грязи с илом и всяким сапропелем, залили этой жижей забитые каменным ломом скаты и сверху посадили цветы, семена которых офицеры и прапорщики специально привозили отовсюду, в том числе и из отпуска. И как гордились таким убогим бытом!.. А те наши подразделения, которые размещались в изначально комфортабельных условиях, нередко быстро доводили их до полнейшего свинства. Воистину, умом нас не понять!

Когда я опубликовал этот отрывок, в мой адрес пришло несколько гневных писем о том, что это я оклеветал данную «точку». Что тут скажешь? Внутри не был, врать не буду, только рассказывали, что там все загажено. НО САМ НЕ ВИДЕЛ! А вот что вокруг все было в запущенном неприглядном виде – это факт!).

Дальше я поехал в кабине с Чуклиновым (в дневнике у меня его фамилия записана Чюклинов, так что как точно, сегодня я не вспомню). Он предупредил, что скоро будет очень опасный перевал.

Действительно, этот перевал страшен.   Если здесь такое делается, то что творится на Саланге или в других подобных местах? (Кстати, на Саланге мне побывать так и не довелось).

Дорога подошла к горам и начала петлять между холмами и скалами. Посты стоят редко, хорошо укреплены. Но устоят ли они, если сильно надавить? Говорят, одну заставу в наших местах пытались взять приступом, они пять часов оборонялись, пока помощь подошла. (Дополнение. Что и говорить, безобразий и беспорядка в Афгане хватало. Но все заставы и посты, личный состав, который на них находился, были уверены, что при малейшей тревоге им на помощь поспешат, они не будут забыты. Фильм «9 рота» показал ситуацию не просто какой там не было – какой в принципе быть не могло! В Чечне – другое. Эти мальчишки из 6-й роты двое суток бились, обреченные. Как можно было такой бесценный афганский опыт, накопленный кровью и потом, пустить по ветру паркетным шаркунам, когда начинали авантюру 1994 года?).

Потом начался самый опасный участок трассы. Вдоль дороги тянутся невысокие (метров 30-50 примерно) длинные холмы. Словно складки вдоль дороги. За ними, соответственно, «мёртвые» непростреливаемые пространства, по которым легко уйти при необходимости. Для засад – место идеальное.

Перевал называется Карвангах. Когда подъезжали к нему, на дорожном полотне стали появляться небольшие, до 30 см лунки. Это оказались воронки от мин. Порой диву давались, как же их можно было так далеко подвести под бетонное покрытие дороги. Ведь иногда эти мины были установлены под самой серединой дороги.

На дороге очень часто виднелись большие черные пятна – следы от сгоревших машин.

А в кюветах лежали и они, эти машины. Самые разные – и наши, и не наши, и такие исковерканные, что и не определишь, какой она была марки. Там был даже разбитый трактор. Чем ближе к перевалу, тем их было больше. Кое-где они лежали даже по 2-3.

А командир тем временем объяснял, где и как чаще ставят мины, где лучше устроить засаду. (Дополнение. Что и говорить, разговор был не самый приятный. Осознаёшь, что в любой момент под колесом может сработать мина, что на тебя смотрят в оптический прицел душманы… Да попросту страшно, что и говорить, каким бы фаталистом ни был. На стекло двери водители вешали свои бронежилеты, которые должны были их защитить. И защищали, надо сказать – отличная защита из них получалась. По разбитым афганским дорогам конечно же было удобнее ездить в КамАЗе, у которого мягкая подвеска. На ЗиЛе себе весь, пардон, зад отобьешь. Зато если наехал на мину – на армейском жаргоне «поймал мину» – у ЗИЛа она отрывает колесо, а у человека, сидящего в кабине только легкая контузия. Через год я такое сам видел, у меня на глазах взорвалась машина, на которой я должен был ехать – старший отделался контузией. А вот если поймаешь ее на КамАЗе, то мина взорвется под колесом, которое находится прямо под тобой. И тебя размажет по крыше кабины… Веселый такой шел разговорчик).

Спустились мы с перевала.  На спуске местность изменилась. Складок стало меньше. И хотя число воронок оставалось большим, горелых пятен стало меньше.

Выехали из гор и оказались на широченной равнине. Слева по горизонту виднелись горы. Далеко впереди слева показалась одинокая гора на равнине.

- Вон к ней и поедем – там и будет Диларам, – сказал командир.

Но к ней еще надо было подъехать! Дорога опять ухудшилась. При ее прокладке была допущена ошибка, подушку размыло и бетонное полотно начало проваливаться. Часто приходилось объезжать такие участки.

Но наконец доехали.

Застава  Диларам стоит в домике, оставшемся от строителей дороги. Домик хороший, крепкий, Но, конечно, запущенный. Такой бы нам под редакцию дали – мы бы из него сделали конфетку.

(Дополнение. Это не похвальба. Мы в редакции действительно сделали настоящий оазис. Прокопали арычок от большого арыка, который протекал в нескольких сотнях метров. Навозили донной жижи с речки Шиндандки, насыпали огород. На огороде выращивали огурцы, кабачки, салат, другую зелень, арбузы, редиску… Не всё росло, не всё росло хорошо – арбузики вырастали величиной с два кулака, на один укус, капуста не желала листья сворачивать в кочан, так и росла лопухами… Но стол это разнообразило здорово. Посадили виноградник, вишневые и яблоневые деревья. Виноград собирали два с половиной раза в год – два урожая полноценных, а третий вызревать не успевал, начинались холода. Яблок не попробовали, а вишенок несколько выросло. Ив насадили вдоль арыка, так они целую зелёную стену образовали. Как-то получилось, что у нас в редакции соблюдалась преемственность хозяйственности. Кто-то из предшественников построил бассейн и посадил виноград. Мы построили баню, разбили второй огород (основная заслуга в этом Виктора Дахно)… В общем, обустройство места жительства там на 100 процентов зависело от того, есть ли желание его обустроить. В Интернете есть программа, которая позволяет рассмотреть любой участок земной поверхности из космоса. Я нашел нашу редакцию, в которой мы жили в Шинданде. И рядом виден зеленый квадратик – значит, до сих пор растет посаженное нами!).

Встретил меня старший лейтенант Андрей Солодовников, командир взвода, старший на заставе. Он сообщил, что Дитовский на заставе Чара, где произошло какие-то ЧП. Тут же за обедом он мне сообщил, что политработников не любит, потому что от них здорово пострадал. Андрей произвел на меня впечатление избалованного, привыкшего ко всему готовому представителю «золотой молодёжи». Позже оказалось, что это действительно так, у него мать часто бывала в загранкомандировках и он материально всегда был обеспечен более чем достаточно. (Дополнение. Об этом можно было бы не писать, характеристики людей, с которыми у меня не сложились отношения, я стараюсь опускать. Но тут сделал исключение. По тем временам Андрей вполне мог бы подключить мамин кошелек и избежать Афганской войны. Однако воспитание офицеров не позволяло уклоняться от таких поездок. Конечно, бывали и те, кто отказывался, не без этого. Но это было исключение. И тот факт, что Андрей Солодовников имел в принципе реальную возможность уклониться  от Афгана и не воспользовался этим, говорит только в его пользу).

Я еще обедал, когда к нам вошли два афганца. Лейтенант Кадыр Пирмамат был командиром взвода милиции. Второй – огромный сильный мужчина в коричневой чалме – командир гарнизона Баквы лейтенант царандоя Алладат Аджиабдурууб (понятно, что за правильность написания фамилии не ручаюсь). Это люди из тех, на ком здесь держится советская власть (оперирую терминологией тех лет). Когда «духи» напали, начальник милиции сбежал, а за него оборону организовал Кадыр.

Но Алладат личность куда более колоритная. По-русски он не говорит, Кадыр переводил. Но чувствовалась его большая внутренняя сила. Их здесь пять братьев, они в разных районах держат народную власть. Людей у Алладата мало. Но «духи» к нему не суются, получают отпор. Дезертирства у него нет, в отряде дисциплина крепкая. Говорит, что когда ему говорят, что у него мало людей и оружия, он отвечает, что если будет нужно, советские друзья ему всегда помогут.

Оба возмущены тем, что начальник милиции явный изменник, начальник ХАД чуть ли не явный душман, а сделать они ничего не могут. Уже столько бумаг наверх отправили, а всё без толку. (Дополнение. Тогда я воспринимал это за чистую монету. Теперь-то понимаю, что это могла быть элементарная внутренняя межклановая или межплеменная грызня – таких случаев было сколько угодно. Но это – только допущение).

Разговор с афганцами вёл Андрей. Чувствовалось, что он тут свой, всех знает, обо всех событиях в курсе. И его знают и уважают.

Вскоре приехал Дитовский. И мы пошли с ним знакомиться с его друзьями-афганцами.

Через дорогу от нашей заставы, на небольшом возвышении стоит афганская радиолокационная рота. Командир ее старший лейтенант Сахидат и замполит лейтенант Баки Рахмани – лучшие друзья Дитовского. Особенно Баки. Но он действительно молодец. Ещё при Дауде за революционную деятельность сидел в тюрьме, но его выкупили за 100 тысяч афгани. По-русски говорит сносно, отчаянно мечтает попасть в Союз на учёбу.

Поговорили мы с ними, попили чайку и пошли в дукан. Дуканщик, забыл как зовут, к нему здесь все обращаются «Бобо» (Дядя, но не в смысле родня, а старший по возрасту) – является источником «шаропа». Так тут называют «кишмишовку». Он поднёс нам по чарочке. Дитовский меня представил как брата, с которым не виделся 7 лет. Верили. Дуканщик, кстати, коммунист, у него официально хранится автомат.

- Если душман придёт, я вместе с вами стрелять буду.

Тут же, пропустив стаканчик «шаропа», Баки попросил написать о нём в газету. Я, конечно, обещал. (Дополнение. Обещание я выполнил, несколько раз писал о нём. Правда, не знаю, дошла ли до него хоть одна газеты). Растроганный Баки объявил, что я его брат и что он для меня всё сделает. А Бобо полез в сундук и подарил мне бакшиш – зажигалку-пистолетик за 1000 афгани.

На следующий день пришел Кадыр и сказал, что нас приглашают в гости в кишлак Кайсатар. Сели мы всей толпой на МТЛБ (гусеничный бронетранспортёр) и поехали. Приехали в кишлак Диларам (нужно от заставы проехать черед мост через реку). Там к нам подсел представительный, по-современному одетый мужчина. Это был местный глава администрации Магматумар Куи. С ним был секретарь партийной организации района Мамат Ибрагим и телохранитель.

Поехали мы вдоль поймы реки к горам. Ехать пришлось примерно 10 км. Какая красота! Вода. Здесь не то зимуют, не то останавливаются перелетные птицы. Видели мы гусей, уток. А цапель там вообще полно. Красивые, белые… Видели двух лисиц.

В кишлак мы не заезжали. Сразу нам навстречу вышли два старика. Мы поздоровались с ними и пошли за одним крепким мужиком лет 40. Это был командир местного отряда самообороны Мовладат Аджиабдурууб. Тут же потащили резать индейку. А мы вошли в дом. Постройка обычная для этих мест. Пол на одном уровне с улицей. Стены высокие и сверху закопченный купол с висящими там зачем-то вделанными в кладку двумя тряпочками. Сидели на полу, вернее, на тряпичном коврике. Каждому дали по подушке.

Сначала всем разнесли чай.

02.12.1985

Вчера было уже больше 23 часов, поэтому дописываю сегодня.

Мовладат много говорил. Кадыр переводил. Мовладат, в частности, сказал, что очень любит русский язык, хотя знает его очень плохо. Произнес довольно чётко фразу «Я очень рад видеть русских друзей». Вышел его сын – пацанёнок лет двух. Прошел, всем пожимая руки. Если у него спрашивали как дела, он отвечал по-русски «Хорошо» и показывал большой палец. Выяснилось, что у Мовладата несколько детей. Я его дочке – девочке лет пяти – подарил что было в кармане – календарик на 1985 год. (Насколько я помню, это был календарь газеты «Красная звезда»). Хозяин спрятал календарик, сказал, что он будет храниться с самыми дорогими вещами.

Внесли еду. На пол постелили что-то вроде скатерти. На нее бросили перед каждым по лепёшке в виде большого, до 0,5 м в диаметре тонкого блина. Перед каждым поставили по тарелке с куском зажаренной индейки. Поставили миски с пловом – где-то из расчета одна на 3-4 человека. Индейка была хорошей, а плов куда хуже чем я привык в Туркмении.

Перед едой принесли кувшин с водой для мытья рук. Сначала поставили чашку на ножке и с решеточкой сверху, на которой лежал кусочек мыла. Мальчик поливал из кувшина тёплой водичкой на руки. Чашка передавалась от одного другому. Следом «шло» полотенце.

За обедом разговор продолжался. Мовладат рассказал о своём разговоре с душманами. Они пригрозили разорить кишлак за дружбу с шурави.

- Я дам ракету в вашу сторону и шурави начнут стрелять по вам из пушек, – ответил он.

- А мы тоже дадим ракету в вашу сторону. Шурави начнут стрелять по вам.

- Тогда я дам белую ракету и шурави будут знать, что их обманывают.

(Дополнение. Очень характерный пример. В борьбе между противоборствующими сторонами в афганском конфликте в те времена советские пушки был самый веский аргумент. То, что душманы финансируются из США, никого не волновало. А вот мы были тут, под боком).

Интересный разговор вышел насчет школы. Ближайшая школа находится в Дилараме. И туда ходят только 7 детей из кишлака. Раньше ходило больше, но душманы пригрозили стрелять по тем, кто будет ходить учиться. Тогда было решено в Кайсатаре открыть свою школу. Пока это только планы, но старшие ученики уже учат младших грамоте. А с нового учебного года им обещали дать учителя.

(Дополнение. Тоже характерный факт. В Афганистане в сельской местности была почти стопроцентная неграмотность. В тех населенных пунктах, которые находились в непосредственной близости от советских гарнизонов, школы были открыты, а в «глубинке» оппозиция всячески препятствовала этому. Через год после описываемых событий я участвовал в рейде на западную границу Афганистана, где вели переговоры с местным отрядом малишей кишлака Кизыл-Ислам. Одним из пунктов переговоров был вопрос об открытии школы. Малиши ответили, что помещение под школу будет выделено тотчас – дайте только учителя! Тогда из Герата учителя – сколько точно, не знаю – были направлены. До того с базирующимися а территории Ирана отрядами оппозиции соблюдался какой-то нейтралитет. А после этого кишлак был буквально разгромлен. Это не пропагандистский штамп – просвещения народа враги народной власти боялись больше всего).

Мовладат, наверное, желая произвести впечатление, спросил, не нужно ли нам гранат.

- У тебя что, много гранат? – спросил Андрей.

- Десяток и ещё пять.

Мы смеёмся. Пятнадцать гранат, когда они у нас несчитанными лежат. (Дополнение. Это не преувеличение. Боеприпасов, абсолютно неучтённых, у всех и в самом деле сколько угодно). Но тут выяснилось, что у него американские гранаты. Принесли одну показать. В виде нашей старой, с ручкой, в виде бутылки. Снизу колпачок. Его отворачиваешь, там веревочка с колечком. Дёргаешь – и бросаешь.

Что мы и сделали на речке. Начали глушить рыбу. Бросили с десяток наших Ф-1, наловили довольно много средних размеров  рыбёшек. (Дополнение. Самое интересное, что афганцы рыбу почему-то не едят. Экология у них нормальная, реки чистые, потому рыбы в реках сколько угодно. А они не едят. Правда, больше всего там рыбы, которую наши называли «маринка» – точное название так и не узнал. Это про неё поётся в «афганской» песне: «…водится «маринка» – костлявей рыбы в жизни не видал!». Это и в самом деле так – косточек очень много, да еще все меленькие, остренькие).

С нами вместе глушили рыбу губернатор и другие местные товарищи. Одного Андрей учил бросать гранаты. Тот отчаянно боялся, никак не решался выдернуть чеку. Я даже испугался, что он с перепуга бросит ее не туда, куда надо. Ведь стоит ей попасть на берег, становится страшным оружием – всё же разлет осколков 200 м. Но всё прошло нормально. С одного солдата сняли штаны, завязали их узлом в штанинах, загрузили рыбой и поехали назад. Напоследок прокатили целую толпу афганцев. Они остались очень довольны.

Приехал назад, а нас уже ждёт фарш. Налепили пельменей. Все старались выпендриться друг перед другом, у кого лучше получается. Словом, целый день ели. А рыбу отдали солдатам. У них тоже был праздник живота.

У них там кинопередвижки нет. Так они достали где-то узкоплёночный японский кинопроектор. И смотрят каждый день фильмы. А их мало. Поэтому все плёнки уже просмотрели по несколько раз.

И ещё. По утрам вместо зарядки здесь стрельба из разных видов оружия. Здесь я убедился, что стрельба из снайперской винтовки – дело совсем не такое простое, как видится в кино. Что ДШК,  конечно, страшное оружие, но и из него тоже нужно уметь стрелять. Стреляют здесь по чему угодно – по банкам, по бутылкам, по воронам…

Наутро мы пошли опять к афганцам. Баки нас встретил обидой, что мы накануне ездили, а его не взяли. Объяснили, что сами были приглашены. Потом договорились, что он вечером придёт меня провожать. Зашли к нему в Ленинскую комнату. Убожество, конечно, страшное. Но Баки искренне гордился, считает, что у него хорошая Ленкомната. Кстати, там я впервые увидел фотографию Тараки. Очень умное лицо.

3.12.1985

На следующее утро поехали мы обратно. Сели на колонну. Мне попался хороший водитель, младший сержант Константин Меньшов. Всю дорогу разговаривали. Например, он рассказал, что на перевале Карвангах в банде есть бывший советский военнослужащий, был отличным гранатомётчиком. Сейчас сжигает наши машины. (Позже я узнал его фамилию – Николаев). Привозили его мать из Союза, она на ЗВУ (звуковещательная установка) по перевалу ездила и через усилители уговаривала сына вернуться. Конечно, он не пришёл.

Так и закончилась поездка в Диларам.

3.12.1985

В тот же день приехал Глинский с 8 батареи. Попросил бумаги и пригласил в баню.

(Дополнение. Следует обозначить некоторые закономерности материального обеспечения нашей группировки в Афганистане. О том, что боеприпасов там было немеряно и несчитано, уже говорилось. С продуктами тоже больших проблем не было. Вернее, не так. Продуктами наши войска в Афганистане количественно были обеспечены в полной мере и с избытком. Однако питание было однообразное и далеко не всегда вкусное. Всякие свежие фрукты-овощи постоянно были только у тех, кто их либо сам выращивал, либо наладил контакты с местным населением. Спиртные напитки, к которым традиционно неравнодушно российское воинство, добывались тремя способами. Покупать в военторге… Во-первых, безумно дорого – по 25-50 чеков за бутылку водки. Если учесть, что чек в Союзе стоил по 2, а то и дороже рубля, то выходило, что бутылка обходилась по советским ценам от 50 рублей и дороже, при том, что  в магазине за самую дорогую нужно было отдать рублей 7. Поэтому «казёнку» практически никогда не покупали. Тем более, что в большинстве гарнизонов её попросту не было. Второй путь – покупать у местных. Кишмишовку, «шароп» и т.д. Это было дешевле, но и опаснее. Время от времени доходили слухи, что где-то через дуканщиков нашим подсунули отравленную водку. Правда это, или слухи специально распространяли, чтобы наши не покупали, не знаю. Но случай, когда нашим подсунули бочку метилового спирта и человек 20 им отравились – был в нашей дивизии. Ну и третий путь – добывать спирт. У летчиков, у медиков, на складах… До горбачевских катастроек это было не так уж трудно. Но потом было сделано всё, чтобы утечка спирта со складов была перекрыта. Как и следовало ожидать, это просто привело к увеличению его стоимости.  О самогоноварении я попросту не говорю: гнали, да ещё как! Особенно на «точках». Хотя немало было «точек», где командиры вводили строжайший «сухой закон».

Соответственно, спирт и спиртное был расчетной единицей – жидкий рубль. Одно время счет велся фляжками. Скажем, прапорщик-кладовщик кому-то что-то сделает и требует за это фляжку спирта. Фляжки тогда были алюминиевые. Так их наполняли водой и оставляли в морозилке. Вода замерзала и раздувала алюминий, увеличивая объем раза в полтора. Понятно, что хитрость скоро перестала быть секретом и от этого объема отказались.

Впрочем, о спирте это я так, к слову.

Дефицита хватало в Афганистане (вернее, много можно назвать того, что в Афганистане было в дефиците). Скажем, остро не хватало писчей бумаги. Где её взять? В типографии! Однако нам бумагу доставляли в строго определенном, лимитированном количестве. Расход же был большим. Скажем, политотдел пасся у нас всё время: нужно было составлять различные документы, печатать листовки, бланки… Да и штабу дивизии тоже. Лётчикам, медикам, артиллеристам… Все шли к нам. Но если штабу и политотделу мы должны были помогать дефицитной бумагой просто потому что были вынуждены, то остальным выделять её обязаны не были. Обеспечить всех нуждающихся мы были не в силах. Даже самовольно сократив тираж газеты раза в два, мы и сами были вынуждены экономить бумагу – писали от руки на обороте отработанных листков. Кому выделить бумагу, а кому нет – это зависело от редактора. Вот и задабривали нас. В глазах любого человека, который читает эти строки, я выгляжу сейчас некрасиво. Что ж, ситуация и в самом деле не из белоснежно невинных. Только ведь вот в чём заковыка. Ситуация была создана не нами, дефицит создали не мы. Мы не в силах были пятью хлебами накормить всю дивизию, и тут включался уже механизм личных симпатий.

С того же Глинского мы «брали» баней, потому что своя у нас была на тот момент ещё не достроена).

Он за нами заехал.   И поехали. Сидели в будке ГАЗ-66. Едем-едем, что-то очень долго. Смотрим, а мы начали подниматься в гору. Подъём всё круче. Мы растерялись. Смеёмся: может, нас решили «духам» загнать? Посмеялись. А Шура начал тоже вроде бы как в шутку с дверцы лом откручивать. (Он там крепится «барашками»).

Оказалось, что Толя решил показать нам свой КП. Это высоченная гора, одиноко торчащая на равнине. Недалеко торчит еще одна такая же гора. Глинский сказал, что раньше на ней стояли 3 ДШК душманов, а потом их оттуда турнули и поставили нашу миномётную батарею. Вдалеке по горизонту тянется хребет. За ним долина, где сидит сильная банда, у которой есть даже БТРы. Наши туда даже не суются.

А банька у них знатная. Парилка сухая – до 120 градусов. Рядом бассейн. Душ. «Греческий» зал. Чудо!

…….

Сегодня стало известно, что тот солдат Юсупов, который был ранен под Зиндаджаном, умер. Собственно, я так и думал, что не жилец – слишком он был изранен.

Я часто думаю вот о чем. Как всё относительно и случайно в этом мире. Ведь незадолго до обстрела я вошёл в мечеть. А если бы я вошёл раньше и к этому времени уже вышел? Или наоборот задержался бы… Равно как и во время прочёски Шивана. Ведь выстрел был где-то совсем недалеко от нас. Или когда наша артиллерия начала перемещать огонь не от нас, а на нас…

Ведь в каждом из этих случаев всё зависит от случая – от доли микрона на шкале наводки. Ведь буквально в меня (точнее, просто по группе, в которой я находился) стреляли по меньшей мере три раза. И ведь это полнейшая случайность, что не попали.

Но другая сторона. Допустим, я буду сидеть на месте, в безопасности (возможность такая ведь была!). Ведь это не по мне. Для этого нужно перестать быть самим собой. Будь я другим, меня не уважали бы подчиненные солдаты. Да и в частях, когда я приезжаю, боевые офицеры меня признают за своего. Я очень стараюсь не показать себя трусом, хотя бывает, честно говоря, что всё внутри замирает. Я очень боюсь, что покажу себя трусом. А действительно, разве не страшно, когда в тебя стреляют?..

Перечитал написанное выше. Какая высокопарность! Смешно. Чего только не напишешь под настроение! Всё это только слова, хотя суть, конечно, правильная.

(Дополнение. Когда я ещё служил в Кизыл-Арвате, мне позвонили из Политуправления округа, полковник Курицын, и спросил:

- Вы хотите ехать в Афганистан?

- Нет, – отвечаю, – не хочу.

- Вы отказываетесь выполнять интернациональный долг? – с начальственным возмущением спросил полковник.

- Я офицер, – ответил я. – Если будет приказ, поеду. Но вы спросили, хочу ли я… Не хочу.

- В таком случае, собирайтесь!

- Есть!

Точно так же потом я ездил и в командировки на Северный Кавказ в период ведения там активных боевых действий – и в первую кампанию, и во вторую. Приказ есть приказ: приказывают – еду. Я офицер и присягу давал. Но самому напрашиваться – нет, это не по мне.

Но когда оказываюсь в зоне боевых действий, включаются другие механизмы. Если я приехал на войну, я должен максимально осветить происходящее. Потому что это моя профессия. Необходимо рассказать о людях, о подвигах, о тяжёлых буднях, о быте…

В 1995 году я был первым журналистом, который приехал в Шатой, что в Чечне, который взяли наши ребята – «федеральные силы», как их, словно дистанцируясь от родной армии, называли «демократические» издания. За подготовленный о той операции материал был удостоен первой премии Союза журналистов России. А тоже поехал по приказу. На такую войну, считаю, особенно рваться не стоит. Равно как и уклоняться, если тебе отдают приказ).

12.12.1985

Два дня назад вечером обстреляли машину из кишлака возле аэродрома. В тот же вечер убили солдата на посту. Когда об этом стало известно, дали залп из «Градов». Все снаряды легли вокруг кишлака. Местных предупредили, что если ещё будет хоть один выстрел – залп будет точным. (Дополнение. Я уже писал и ещё раз хочу подчеркнуть. Я восстанавливаю дневник. И чётко оговариваю, что я видел сам. В данном случае ручаться за достоверность не могу). Оказалось, что в тот день кто-то убил муллу. Вчера состоялась джирга (собрание авторитетных представителей), где наши заверили, что убийство муллы – не наших рук дело. Афганцы решили искать. У нас же запрещён теперь выезд куда бы то ни было без оружия. До сих пор Шинданд был единственным крупным гарнизоном, где можно было передвигаться без оружия. (Забегая вперед скажу, что запрет продержался недолго).

14.12.1985

И опять сообщение о смерти. На днях на высоте 40 метров сбит вертолёт. Погибло 16 человек. Сколько же людей тут гибнет!

Мы привыкли к кино. И мы привыкли на смерть в кино смотреть как бы созерцательно, а не сопереживательно. Мы знаем, что лежащий окровавленный человек через несколько минут поднимется и будет улыбаться (сцена из кинофильма «Трюкач»). Мы знаем, что главный герой будет жив по меньшей мере до финала. И гибель его воспринимаем не как смерть, а как подвиг.

И лишь здесь я взглянул на всё иначе. Не умом, а сердцем понял, что люди на войне – это не фон для подвига героя. Что каждый, кто падает на заднем плане – это ЧЕЛОВЕК, это вершина эволюции, это вселенная, это шедевр природы. И это сложнейшее, тончайше отрегулированное творение, наделённое разумом, гибнет ежедневно просто так, ни за что. Раньше я был фатально убеждён, что в любом случае буду жив, я чувствовал себя тем самым литературным или киношным героем, которому гарантирована долгая жизнь. И лишь сейчас, здесь я понял, что такой герой – это каждый. И тот парень, что умирал под Гератом – это такой же сложный мир, как и я. И шансов, и прав на жизнь у него было ничуть не меньше, чем у меня. И как же в конце концов дёшево стоит жизнь. За несколько километров кто-то нажал на спуск или опустил мину в трубу – и здесь кого-то не стало. Тот же лейтенант Николай Кузнецов (мало кому известный тёзка и однофамилец легендарного Кузнецова), который погиб недавно, подорвавшись гранатой. Он ведь тоже был, наверное, как и я, уверен, что уж его-то пуля минет. А пришлось самому себя убивать гранатой.

Нет, фортуна, случай – вот что определяет здесь, жить человеку или умирать.

…………

Вот уже почти 4 месяца наблюдаю я афганцев. Можно подумать, что это декорация для фильма о средневековье. Нищета, безграмотность… Просто нереальный контраст. Мы в нашей жизни просто не представляем себе безграмотного человека. (Дополнение. Этим строкам всего 20 лет. И ведь в то время мы и в самом деле не представляли себе, что в нашей стране могут быть неграмотные люди. А сколько их сегодня!). Даже самые ограниченные представители азиатских национальностей в Союзе умеют читать и писать, хоть что-то смыслят в географической карте. А в кишлаке Кайтасар Мовладат жаловался, что не может обеспечить безопасность детей, которые учатся в школе. Мы считаем электрический свет настолько привычным и естественным, что не представляем жизни без него. А для афганцев свет – это далёкая мечта. Мы привыкли к комфорту. За 6 лет пребывания здесь мы понастроили модулей, домов, организовали производство пескоблоков, прорыли водопровод, всюду стараемся всё озеленить… (Дополнение. Только в Шинданд для озеленения завозили тысячи и тысячи саженцев деревьев.). Для нас это естественно. А для них – нет. Оросительная система, созданная сотни лет назад, только поддерживается. Никакого поиска нового – монотонное поддержание созданного предками. (Дополнение. В те годы я еще не был знаком с гениальной теорией Льва Гумилёва об этногенезе человечества. А то бы знал, что это состояние народа называется гомеостазом). О кино, телевидении, даже о газетах многие здесь даже не знают. И это – в ХХ веке, когда в полутора часах лёта – СССР с привычным для нас укладом жизни. (Дополнение. Невозможно удержаться от реплики. В своё время коммунисты ставили себе в заслугу, что помогли народам Средней Азии скакнуть из феодализма в социализм. По сути, это так и было. Народы того же Афганистана – образец того, на каком уровне развития были бы наши, то есть бывшие наши, собратья по стране. Но как только Россия перестала быть локомотивом их прогресса, они тотчас скатились обратно. Наверное, процесс исторического развития невозможно обмануть. Затормозить, конечно, запросто, а вот ускорить…).

……………

Только что заходил подполковник Алексей Д. (Дополнение. В Шинданде стояло формирование Главного разведуправления – ГРУ ГШ. Его невесть почему мы между собой называли «полк». С Алексеем мы в дальнейшем неоднократно встречались. Но поскольку разведчики в отставку не уходят, на всякий случай фамилию его не назову). Много интересного рассказывал о своей работе.

По их каналам прошла информация, что 5 декабря должен был идти большой караван с оружием. Но выпал снег и караван не пошёл. А на его перехват были задействованы большие силы. Так из-за погоды сорвалась большая операция. И надо опять работать, чтобы узнать новый срок выдвижения каравана.

Ездил Алексей как-то замирять банду. Командир Пехлеван, имя не запомнил, только прозвище – он когда-то был чемпионом провинции по борьбе, потому и прозвище Пехлеван, что значит «Борец». У него была банда человек 500, прекрасно вооруженная, контролировала большую территорию восточнее Герата. С ним долго шли переговоры через третьих лиц. Наконец он дал согласие на встречу. Наше командование было против и Алексей решил ехать в банду на свой страх и риск. Взял переводчика-туркмена, афганца, который вёл переговоры и поехали на такси. На полпути встретили мотоциклисты, которые их сопровождали. Встретили переговорщиков неплохо, пригласили к чаю. Места там богатые, много пашни, воды, урожаи хорошие. Поговорили о здоровье, о дороге… А потом Пехлеван говорит: «Сюда уже один раз приезжали двое русских. Так же посидели, поговорили, а когда они уехали, мой кишлак разбомбили». Алесей и переводчик даже в подушки вжались от этих слов – жизнь-то дорога.

Пехлеван – тёмный, безграмотный царёк – прекрасно ориентируется в политической жизни. Он сразу заявил, что с афганскими руководителями никаких дел вести не желает, никаких договоров заключать не будет. «Зачем? – говорит. – Разве это народная власть? Губернатор, секретарь парторганизации никакой реальной власти не имеют, это взяточники и воры. Почему вы терпите этого Кармаля? Он никакой не руководитель. Поставьте своего, русского, тогда, может быть, и будет толк».

В конце концов банда обязалась наших не трогать. И таких районов по стране много. Мы не трогаем их, они – нас, а на территории – ханства настоящие. Только один пример. Когда шёл разговор с Пехлеваном, вошёл один из тех, кто встречал Алексея на мотоцикле. Он сказал, что у него только что умер сын и он просит разрешения не сопровождать переговорщиков обратно. «Сын умер и ты ему больше не поможешь», – ответил предводитель. Тот низко поклонился и вышел.

На этом закончились упорядоченные записи в тетради №1. Дальше несколько коротких фактов. Я их называю «Афганская мозаика». Дальше таких будет ещё много.

АФГАНСКАЯ МОЗАИКА

Подполковник Нескоромный Ю.А. рассказал.

Рядовые Костюкович Александр и Капский Сергей из 2 разведвзвода 101-го полка своевременно обнаружили банду, выходившую в тыл КП батальона. Они открыли огонь и предотвратили попытку окружить наше подразделение.

(Дополнение. Сергей Капский, как я потом узнал, из н.п. Дукора Минской области. Он в следующем году погиб).

Политработник старший лейтенант Е. Фурашов рассказал.

Рядовой С.В. Малышев был наставником у рядового Кучеренко. Раньше были проблемы с дисциплиной, сейчас подтянул. Сейчас занимается с Джалиджошвили. Автор почина «Каждый солдат владеет всеми видами оружия на «точке». Малышев пулемётчик, но отлично владеет всеми видами оружия роты.

Во время Гератской операции 29 октября отличились: командир взвода лейтенант Рябцев Алексей Михайлович (захватил в плен душмана), рядовой Бабажанов Саидулла Базарбаевич, который захватил трофеи.

Сержант Абай Алламжаров и младший сержант Макдум Есниязов уличены в вымогательстве тёплых вещей у своих сослуживцев.

(Конец первой тетради)

16.02.1986

Возвращаясь из отпуска, заехал в Ташкент. Встретил немало знакомых. (Дополнение. В Туркестанском округе была такая шутка, невесёлая, надо сказать. Что в округ попадают служить либо по большому кругу, либо по малому. По малому, это когда ненадолго приехал, отметился в отдалённом регионе, и поехал в хорошие места, чтобы потом, достигнув степеней известных, приезжать сюда только с инспекциями. Или по большому кругу, когда кочуешь по гарнизонам внутри этого же округа. Таких офицеров было немало, а потому каждый, кто прослужил там несколько лет, обзаводился знакомыми повсюду).

Встретился с Серёгой Дышевым. Вот молодец парень! Хорошо бы с ним ещё когда-нибудь поработать! (Дополнение. Непосредственно работать с ним мне больше не довелось, но встречались с ним неоднократно, да и по сей день встречаемся. Сейчас Сергей Дышев известный писатель и публицист, кино- и теледокументалист).

На «пересылке» (вот отстроили её – похоже, долго ещё предстоит работать) встретил Бомбина. (Дополнение. Александр Бомбин в моём мировосприятии олицетворяет разницу в поведении человека на войне и вне войны. В Афганистане я знал его как хорошего офицера и надёжного товарища, на которого всегда можно положиться. А потом мы служили с ним в одной дивизии – в Ашхабаде. Здесь он делал карьеру и ради нее легко переступал через боевую дружбу). Он рассказал, что под Кандагаром погиб один из солдат, с которым мы встречались в октябре. Солдат пытался достать «духовского» снайпера, а камень, за которым он лежал, неожиданно упал и солдат оказался незащищённым. Пуля попала ему точно между бровей.

Сейчас в Герате идёт очередная операция. Стало известно, что погибли два майора – замполит батальона и начальник штаба батальона. Начальник штаба – майор Бараков, 40 лет, две дочки (16 лет и 3 годика). А замполит прослужил тут только 4 месяца.

18.02.1986

…

Приезжали сюда на днях два командира автомобильных батальонов. Рассказали об интересном факте. У них бывали случаи, когда водители их колонн сбивали кого-то из афганцев на дороге. Как и всюду в Азии, возле сбитого тут же собирается толпа. Тогда старший колонны подходит к собравшимся и предлагает выкуп. Если отдать мешок муки, пару ведер бензина или соляры, афганцы не мстят. В противном случае рано или поздно колонна будет обстреляна обязательно.

(Дополнение. Данный фрагмент дневника я практически не привожу. Внутренние дела, проблемы, дрязги. Вместо них – некоторые размышлизмы.

О женщинах. В Афганистане их было немало. Кабул не беру – там были другие законы, а на гарнизонных нравах остановлюсь. Сначала хочется оговориться, что я далёк от намерения очернять женщин и обелять мужчин. Или наоборот. И не хотел бы сказать, что все женщины, которые приезжали туда, были шлюхами – ни в коем случае! Там были очень разные люди обоих полов.

В Афганистан вербовали женщин только холостых. То есть чаще всего с неустроенной судьбой. Там было много мужчин, там платили неплохие по советским временам деньги. Каждая приезжала туда, преследуя свои цели. Кто-то хотел заработать денег. Кто-то приискать себе мужа. Кто-то просто пожить в своё удовольствие, попользоваться обстоятельством, что на женский пол повышенный спрос. Сколько из-за них было трагедий, сколько семей распалось, сколько преступлений совершено – но в этом уж, понятно, не женщины виноваты, а мужчины, которые головы теряли.

Распределение новоприбывших по гарнизонам происходило по такой схеме. Понятно, что эта схема примерная, что бывали исключения, но по сути своей она действовала. Приезжала партия девчат в кадровый орган высокого штаба. И там кадровик отбирал, кого из приехавших оставить при высоком штабе, а кого отправить дальше. Приезжает группа в штаб более низкого уровня, там тоже происходит селекция, оставшихся отправляют ниже… Соответственно, девчата, которых оставляли при вышестоящих штабах, прекрасно отдавали себе отчёт, что их могут также легко отправить в отдалённый гарнизон. Мужчины, от которых зависело такое решение, отнюдь не всегда являли собой эталон джентльменства. Равно как и приехавшие девчата редко являли собой эталон целомудрия.

Вовсе не хочу сказать, что все кадровики и начальники были такими мерзавцами, что угрозами затаскивали девчат в постель. Но всё же подобные истории не были редкостью. Не хочу сказать, что все девчата на подобное соглашались. Но соглашались всё же нередко. Как откровенно цинично высказался один знакомый кадровик: «Если нужно будет, посудомойкой или поварихой я поставлю и солдата. Нам женщин присылают для других целей».

Понятно, большинство женщин стремились прилепиться к кому-то одному. Хорошо, если к начальнику. Или к офицеру, у которого есть свой угол… Небольшое, но необходимое отступление. Большинство офицеров жили в модулях, по 2-6 человек в комнате. Отдельное жильё было очень у немногих. Отдельно жить стремились все, только не у всех получалось. И наличие отдельного угла значительно облегчало, как бы это сказать, обзаведение подругой.

Это удавалось не каждой. Поэтому девчата охотно принимали приглашения сходить в гости. В командировке все холостяки, потому обычно (хотя не всегда и не обязательно!) посиделки заканчивались постелью.

Много говорили о «чекистках», якобы в частях процветала настоящая проституция – когда «клиенты» расплачивались за «любовь» чеками. Не знаю, может, где-то такое и было, я не встречал. Подарки – сколько угодно. Материальная помощь – случалось. Но напрямую: удовлетворение похоти – деньги… Нет, не было. Вернее, не так: не сталкивался. Другое дело, что девчата, конечно, предпочитали начальников, тыловиков, разведчиков. Это понятно – они ехали всё же за деньгами.

Бывали случаи, сам свидетель, когда приезжали молоденькие девчонки, полные романтических возвышенных мечтаний. Надо сказать, очень быстро они понимали что к чему. Смотришь, вчера была облачена во что-то скромненькое, а сегодня уже щеголяет в джинсе-«варёнке» (тогда самый писк моды был). Значит, кто-то уже приголубил. В гарнизонах такое не скроешь.

Но никто никого за подобные связи не осуждал. Все всё понимали. Сцены ревности случались, но до каких-то эксцессов доходило чрезвычайно редко.

Несколько картинок из жизни.

Офицер уезжает по замене в Союз. Его временная подруга остаётся. Понятно, что ей не хочется оставаться в одиночестве. Не так, одинокой она, понятно, не будет. Желающих затащить её в постель будет достаточно, однако ей хочется стабильности, в которой она пребывала с отъезжавшим. И нередко она перекочёвывает к сменщику своего бывшего друга. Передача происходит вместе с должностью, все всё знают, никто не против. В таких случаях говорили: передал по описи.

Офицер-кадровик встречался с официанткой в столовой, а потом пригрел кого-то другую. Официантка, обслуживая изменщика, так грохнула перед ним тарелку, что забрызгала жиром его новенькую форму. А на соперницу вообще тарелку уронила.

Как-то в разговоре с очень симпатичной мне женщиной я выразил некоторое удивление тем, насколько она скромно себя ведёт. Она ответила мне вполне откровенно. Она в гарнизоне жила у большого начальника, который пообещал её забрать с собой при замене и устроить в Союзе. «Что ж мне рисковать такой перспективой?» – честно объяснила она. Тот начальник слово сдержал, при замене она оказалась в его подчинении в чине прапорщицы, да ещё и при квартире в городе-миллионере.

Офицер закрутил роман с женщиной, которая служила с ним в Афгане. Развелся с женой, расписался с новой женой там же. Через какое-то время заболел и оказался в госпитале. А новая жена по пьяни оказалась в постели у другого. Понимая, что новый муж об этом обязательно узнает, она застрелилась. Говорят, это был единственный случай в Афгане, когда женщина покончила с собой.

Свинский случай. В Ташкенте в Тузеле работал выплатной пункт, в котором можно было, возвращаясь из Афгана, получить какую-то сумму советских денег. Стоит очередь прилетевших «из-за речки». Подходит весёлая женщина, которая прилетела с ними же, и кокетливо говорит: «Мальчики, вы даму без очереди пропустите?». Одинокий голос в ответ: «Это там ты была дамой. А здесь ты обыкновенная б…ь!».

Вообще взаимоотношения мужчины и женщины – вопрос сложный. А в экстремальной ситуации – втройне!)

04.03.1986

Сельскохозяйственные работы идут полным ходом. Сначала пересадили несколько виноградных лоз на огород. (У нас был садик, палисадник и два огорода). Потом подготовили огороды к посадке, пропололи, полили хорошо. Удобрения привезли – сапропель с речки. Одновременно проращивали семена, готовили рассаду. Уже посадили лук, чеснок, арбузы и много «баобабов» – так мы называем интересное древовидное растение с огромными листьями-лопухами, которое быстро растёт – примерно 1 метр в месяц. Правда, холода не выносит ни малейшего. Но тут заморозков летом не бывает. Готовим рассаду огурцов, помидоров, капусты. Есть также семена кабачков, салата, щавеля и т.д. Это всё приготовил Вадим Трусов – хозяйственный домовитый солдат, который на занятия старается не ходить под любым предлогом, к делу (он верстальщик) относится без души, зато по бане и на огороде готов возиться без отдыха. Семена цветов привёз я, под них мы разбили две клумбы. Кроме того, посадили четыре саженца кедра. (Не прижились, к сожалению). (Дополнение. Надо сказать, что к нашей сельскохозяйственной программе почти все в нашем коллективе относились с энтузиазмом. Всем – и солдатам, и офицерам – семена присылали в письмах, привозили возвращающиеся из отпусков и командировок. За поливом следили, любовались всходами, наблюдали за тем, как распускаются бутоны…Ну а когда урожай поспевал – ели все и всё).

21.03.1986

Вчера ездил на перевал. Вот где служба – тихий ужас!

Нам поручили ездить по «точкам» и проводить беседы о дисциплине. Мне выпало ехать к танкистам. Подполковник Рудюк назвал несколько точек, где надо выступить. В том числе перевал. Я сразу предложился – давно хотел побывать. Поехал с сапёром Сергеем (фамилию не записал).

Проехали аэродром, а дальше пошли места, где я ещё не бывал. Дорога разбита страшно. Миновали несколько гор, повернули налево и поехали вдоль небольшого хребта. Ехали с час. Потом впереди показались кишлаки, деревья, поля. Подъезжаем к речке, которая протекает в Шинданде, и до которой мы доехали, сделав большой крюк, потому что прямой дороги нет. Вдоль реки ехать невозможно, там сплошные поля. В прошлом году, рассказывают, какой-то начальник повадился ездить напрямую – подорвался на третий раз. Сам насмерть и солдат тоже.

Въезжаем в Старый Шинданд. На въезде стоят два Т-34, один без гусениц, второй со скособоченной башней. Здесь стоит афганская танковая бригада.

Едем по центральной улице. Дуканов, наверное, сотни. Один к одному, дверь возле двери. Товары, практически, одни и те же. Чем они живут? Друг другу, что ли, всё продают?.. Всюду бродят солдаты и гражданские с «бурами» и автоматами. Кто за нас, кто за них?..

Мальчишки бегут к БТРу, кричат «Командор, дай сигарету», показывают большой палец. Кое-где афганцы шли с жёнами – он впереди, она семенит сзади с закрытым до глаз лицом.

А народу – уйма. Что-то несут, везут на ишаках, на тачках…

Выехали из кишлака, проехали мост, впереди показался перевал. Невысокий, зажатый между двух гор. Дорога к нему крутая и ненаезженная. Карабкались наверх, перевалили гребень и водитель покатил дальше. А дорога на «точку» – налево, очень круто вверх. По дороге же дальше, в следующую долину, вообще не ведёт ни одного следа. Там, под горой, виден кишлак, как мне сказали, уже вражеский.

Сапёр приехал, так как нужно было на вершине скалы, где стоит «точка», устроить погреб. А там – камень-монолит, ничем его не возьмёшь. Поэтому скалу решили рвать тротилом.

Посмотрел я жизнь ещё на одной «точке». Тоска смертная. Три домика, лишь бы как сляпанные, и всё. Туалет над пропастью. (Дополнение. В дневник это не попало, но в память врезалось. Туалет на «точке» был устроен очень оригинально. Каким-то образом в расселинах были закреплены две могучие стальные балки – кажется, двутавры. На них-то и была установлена будочка. А дырка для испражнений выходила прямо в пропасть. Откровенно говоря, входить в неё было страшновато. А когда дул ветер, то через эту дырку задувало непосредственно внутрь, потому жидкие человеческие отходы могли разбрызгиваться довольно широко и никак не желали низвергаться вниз… Смех и грех!).

Раз в 10 дней привозят продукты, раз в 3-4 дня – хлеб. Почту могут не привозить по месяцу. Книг нет. В часть вырываются очень редко – не до библиотеки. Офицеры жалеют, что нет третьего – хоть бы в преферанс можно было бы играть. Солдаты просят, чтобы им хотя бы раз в месяц показывали кино. На «точке» два офицера, десять солдат и один радиоприёмник.

Ужас! Как можно так прожить два года?!

31.03.1986

Вчера вечером разбились два солдата из агитотряда. Показывали кино в Адраскане, обратно поехали в КамАЗе, который вёз ж.-б. плиты. А за рулём водитель был пьяный. И не вписался в поворот.

Вот так понемногу и гибнут люди. Причём, в боях не так часто, как по глупости. То у Саши в дивизионе один расстрелял четверых сослуживцев из автомата. То на аэродроме солдат взорвал гранату  в казарме. То в сапёрном батальоне один дурак решил штык-ножом вскрыть цинк с капсюлями-детонаторами – хорошо, что один был, так только сам и погиб… Да разве всех упомнишь! Тот же прапорщик, который ночью пошёл в кишлак за кишмишовкой, а утром его нашли с переломанными костями.  А тот прапорщик-танкист, который пошёл за бакшишами – и сам погиб, и двое солдат с ним…

Да мало ли!..

Года полтора-два назад при заходе на посадку был сбит из ДШК самолёт. Ведомый, заметив, откуда стреляли, развернулся и влепил в то место все бомбы и ракеты, что у него были. Обломки пулемёта потом нашли, но погибло много мирных жителей. Был протест. (Дополнение. Но зато потом было тихо и мирно и никто больше не стрелял. Вот и думай, что было в тот момент правильнее – ограничиться устным выговором, или реактивным кулаком).

Сегодня в передаче «Сегодня в мире» передали, что на вооружение «духам» американцы начали поставлять новые зенитные комплексы типа нашей «Стрелы». Чёрт, и раньше летать в самолёте было не очень спокойно, а сейчас вообще… (Дополнение. Слово «Стингер» мы тогда не знали).

Вчера возил наших солдат на полигон. Признаться, они меня удивили. Стреляли все хорошо. Особенно Трусов и Фомин. (Дополнение. Всё же наш «Калашников» чудесный автомат – из него стрелять сможет любой!).

2.04.1986

Эту историю я пишу не по дневнику, а по памяти. Это была моя лучшая первоапрельская шутка в жизни.

Готовиться к ней я начал загодя. Ходили разговоры, что в Кабуле будут вводить должность инструктора политотдела 40-й армии по печати. И наш редактор на эту должность вполне подходил. И очень боялся, что его туда заберут. Здесь он был местный хозяин, пусть и хозяйство небольшое. А в Кабуле он был бы рядовым майором, клерком в штабе. Между тем я считаю, что разыгрывать человека, обещая ему что-то хорошее, некрасиво – человек поверит, а ему приходит разочарование. Вот и решил я это всё обыграть.

На чужой письменной машинке (чтобы по шрифту не догадался) отпечатал примерно такой текст.

Редактору газеты в.ч. п\п…

Майору Дахно В.М.

Уважаемый Виктор Михайлович!

Ваша кандидатура рассматривается на должность инструктора по печати в.ч. п\п… В связи с этим прошу Вас не отлучаться из гарнизона в течение двух недель, Вы будете приглашены в Кабул для собеседования.

Поставил какую-то подпись. Бланка у меня не было, печати тоже, подписи начальника, который имеет право писать такие письма, я в жизни не видел. Поэтому эту чушь я напечатал через копирку, а потом внизу сделал приписку: «Подлинник подписан» и поставил какую-то закорючку.

Любой человек, который хоть раз держал в руках официальную бумагу, поймёт, что это полнейшая чушь – на что я и рассчитывал. Потом запечатал всё это, пошёл к друзьям на почту и попросил, чтобы они понаставили на конверт побольше штампов и штемпелей. И чтобы вручили письмо 1 апреля.

Наступило 1 апреля. Я с утра немного подшутил – мол, на кухню кобра заползла, что «баобаб» зацвёл, ещё что-то… А сам жду почту. Приносят. Через несколько минут врывается в кабинет Михалыч, бросает мне на стол письмо и стоит, ждёт. Я думаю только о том, чтобы не расхохотаться. Наконец выдавливаю из себя:

- Что ж, – говорю, – поздравляю. Там тоже кому-то служить надо.

Михалыч объяснил в цветах и красках, кто я такой, и каким образом произошёл от обезьяны, что он думает о начальниках, о Кабуле и обо всех нас… И убежал. Все в шоке, потому что думают, что теперь я буду начальником…

Решил я не сразу раскрываться, а выждать паузу. Куда-то нужно было отлучиться. Возвращаюсь. Решил, что клиент созрел. Спрашиваю, где Михалыч, чтобы признаваться.

И тут…

- А он пошёл в штаб дивизии, звонить в Кабул, отказываться от должности.

Я представил картину: Михалыч звонит в политотдел, тому самому начальнику, подпись которого я поставил, начинает ему говорить, начальник его материт… Картина получалась за гранью шутки!

…Как я бежал! Расстояние там не очень большое, но несколько сот метров было. Я мчался, как олень, перемахивая через препятствия. Врываюсь в политотдел, и вижу, что Михалыч сидит в комнате дежурного и у него трубка телефона у уха.

Оказалось, что он пришёл в политотдел и прошёл по всем кабинетам, показывая это письмо. И никто, ни один человек, хотя все с документами имеют дело, не заподозрил «липу» и не вспомнил, какое в тот день было число!

…Я всем телом рухнул на тлф-аппарат, нажимая рычаг. Михалыч вылупился на меня – перепуганного, красного, в поту…

- Что случилось? – спрашивает.

- С первым апреля! – задыхаясь, сказал я.

Первым понял дежурный. Он захохотал так, что дощатые стены сотрясались. Захлопали двери кабинетов. Все высыпали в коридор. И тут Михалыч начал багроветь.

Пришлось мне в тот день выставлять заначенный спирт, замаливая грех. Над Михалычем ещё какое-то время подтрунивали. Надо отдать ему должное: за такую злую шутку он на мне не отыгрывался, хотя при его самолюбии это было непросто – сдерживаться, имею в виду.

Только зам. начальника политотдела подполковник Демьяненко Александр Николаевич (ныне уже покойный) мне как-то сказал:

- Нельзя так над начальниками шутить. Поосторожнее надо…

А что ж, прав ведь он был!

9.04.1986

Сегодня вернулись с операции разведчики. Должен был лететь с ними и я, но разведчики вообще предпочитают не брать с собой посторонних. Объясняют это нежеланием брать на себя ответственность. Но по-моему это у них суеверие.

Потери у них били в этот раз очень серьёзные. Погибло 7 человек, из них два офицера.

Обстановка была следующая. По данным разведки в ущелье была крупная база душманов. Было решено взять ее с двух сторон. По ущелью слева шёл 12-й мотострелковый полк. А разведбат высадили на вершине горы. Они должны были одновременно с двух сторон ударить по душманам.

Высадка прошла отлично. Вертолёты высадили десант. Тут же была замечена ЗГУ (зенитная горная установка), которую разворачивали на соседней горушке. (Дополнение. Надо сказать, что в горах зенитные средства показали себя отлично – понятно, ствольные, а не ракетные. Все эти ЗУ, ЗСУ,  ЗГУ и т.д. имели высокий угол возвышения стволов, высокую дальность и точность, скорострельность и кучность, плотность огня). Наши мгновенно открыли огонь и подавили установку после первой же очереди. Только одному вертолёту душманы слегка повредили хвост.

Тем временем у душманов поднялась паника. Они бросились бежать из усадьбы, в которой базировались. И попадали под огонь десантников. (Имеется в виду десантники не как род войск, а как мотострелки, которые были высажены с вертолётов). Некоторые поднимали руки, сдаваясь, но в плен их не брали. Прежде всего потому, что душманы часто использовали это как хитрость – делали вид, что сдаются, а сами открывали огонь в наших, когда приближались. А потом у высадившихся попросту не было свободных людей, чтобы охранять пленных.

В это время бронегруппа пыталась прорваться в ущелье.

Тут-то «духи» разобрались, в чем дело. Высадилась-то только одна рота! А по показаниям пленного душмана только здесь было не менее 150 душманов. А на базе, которая и в самом деле находилась в этом же ущелье, только глубже в горах, были ещё мятежники, которые тут же бросились на помощь своим. На горе через ущелье установили ДШК,  на господствующих высотах а другой стороне ущелья устанавливались пулемёты, подходило «духовское» подкрепление.

На высоту, где стоял ЗГУ, отправился взвод старшего лейтенанта Андрея Валентиновича Данилова (орден Красной Звезды). Если бы это не сделали, рота была бы полностью блокирована. Кстати, не назвал раньше. Командир роты старший лейтенант Ермек Акылбекович Мендикулов (орден Красной Звезды), родом из Чимкентской области, замполит лейтенант Валерий Александрович Бутаков.

Короче говоря, обстановка накалялась. «Духи» поняли, что десантников мало и решили их уничтожить. Командир роты решил прорываться, пока не поздно, потому что кончались боеприпасы и вода.

Вперёд пошла группа во главе с лейтенантом Сергеем Келексаевым.

Сергей был любимцем роты. Уважали его очень. Он служил полтора года, получил орден Красной Звезды и «За службу Родине» III степени. Всегда шёл в самые серьезные переделки. Очень хладнокровный, грамотный, спокойный, умелый. Бой был 4 апреля, а 6 ему исполнилось бы 23 года. За несколько дней до операции он в связи с чем-то сказал: «Командир, это война, а не детский сад».

В группу Келексаева вошли самые опытные солдаты роты.

Рота была на вершине горы, на неплохой для обороны площадке. Но ДШК  и миномёты уничтожили бы её. А от этой площадки шёл открытый пологий склон в сторону нашей «брони». Там же был дзот. Его за пять часов до этого проверял Данилов, «духов» там не было. Но Келексаев решил ещё раз его проверить. Под ураганным огнём с двух сторон он пробежал до дзота и ещё раз осмотрел его. «Духов» там не было. Но зато он обнаружил, что слева есть место, где «духи» могут находиться. На свой страх и риск он решил и его проверить. Оставив в дзоте пять человек, он с шестью остальными пошел в опасное место. А там оказалась душманская засада. И они ударили по нашим в упор.

У Келексаева были самые опытные солдаты. Они могли отойти, причём, возможно, даже без потерь. Но в этом случае вся рота, в которой немало солдат впервые участвовали в боевой операции, оказались бы на склоне под прямым огнём засады. ДШК и «духи» на склоне были далеко – а эти стреляли бы почти в упор.

Келексаев принял бой. И погиб. Вместе с ним были убиты сержанты Василий Николаевич Петров (ранее награждён медалью «За отвагу») и Дмитрий Юрьевич Шилов, младшие сержанты Георгис Иванович Карияниди (грек по национальности) и Иван Иванович Шилов. (Дополнение. Обратил внимание, что два парня по фамилии Шилов. Надеюсь, не ошибся).

Шилов был радистом. Когда он погиб, рацию взял младший сержант Владимир Александрович Лаптев (медаль «За отвагу»). К этому времени он был ранен осколком в щеку – она была вся разворочена. Несмотря на дикую боль, он поддерживал связь, пока не подошла рота.

Рядовой Сергей Владимирович Мартынов был ранен в пятку. Он держался до последнего. Когда подошли наши, он наотрез отказался уйти вниз. Не выполнил приказ уйти, помогал эвакуировать убитых, хотя боль была сильной. Он тащил автоматы.

Но это было позже.

Когда Ермек узнал, что Келексаев принял бой с превосходящими силами противника, он повёл роту на помощь. «Духи», пытаясь этому воспрепятствовать, открыли с гор бешеный огонь. Вместе со всеми бежал артнаводчик Саша (фамилии никто не помнит), лейтенант из противотанковой батареи 12-го полка. При десантировании он сломал ногу и теперь бежал, забыв о боли. Одновременно навстречу им прорывалась рота старшего лейтенанта Сергея Викторовича Несмеяна. Сам командир страшно обжёг руки (как – не сказал, но другие говорили, что случайно схватился за ствол пушки) и не мог держать в руках автомат. Он бежал впереди подчинённых без автомата, размахивая болящими руками и кричал что-то вроде «Вперед, ребята! Там люди гибнут!». Впрочем, подгонять никого не нужно было.

«Духов» отбили. Но из 7 человек группы Келексаева осталось только 2.

Начали собирать убитых. В этот момент откуда-то появился наёмник – они отличаются одеждой и очками. И в упор выстрелил по троим солдатам. Рядовой Сорокин и один из химроты (фамилию не знают) были убиты сразу, а рядовой Туркин дал ответную очередь, но промахнулся. Когда Туркин доложил о случившемся и опять пошёл с двумя товарищами за убитыми, оказалось, что «дух» ждёт этого. Однако на этот раз он смог только легко ранить мотострелка. Туркин же опять не попал. «Заколдованный он», – сказал Туркин позднее. (Дополнение. Понятно, что тут не в колдовстве дело, хотя в бою везение играет огромную роль. Любой человек, который бывал на войне, знает, что чем больше у человека опыта, тем меньше у противника шансов в него попасть. Понятно, что в массовом бою, где идёт плотный огонь из многих стволов, от пули не уклонишься – плотность огня понятие не абстрактное, а вполне реальное. А вот в таких столкновениях, подобных описанному, индивидуальная подготовленность играет грандиозное, если не решающее значение. Какой бы боевой опыт ни был у солдата-призывника, у профессионала-наёмника шансов на победу в очном поединке на порядок выше).

Сорокин – ещё совсем молодой солдат, последнего призыва. Это был его первый выход.

Рота отошла к крепости, но «духи» наседали, а патронов у разведчиков уже не было. Поэтому замполит сказал, что нужно доставить боеприпасы в город. И это в то время, когда перед их глазами лежали убитые товарищи. Кстати, одновременно с боем в усадьбе был убит зампотех батальона, майор (фамилию надо уточнить). (Дополнение. Сколько раз сделал я себе такую пометку, а потом так и не удосужился уточнить. Простите меня, ребята!).

Никто не отказался. А Мартынов даже к замполиту подходил, чтобы его взяли без разрешения командира. Но его не взяли – всё же ранен в ногу, хоть рана в горячке и не болела. Вернее, он не чувствовал. Мартынов даже плакал – не от боли, а от того, что не берут.

Тем временем разведчики продолжали держаться, т.к. не все убитые были найдены, один труп попал между камней и его не могли найти.

Ермек с несколькими солдатами решил подняться повыше по откосу, чтобы вести огонь оттуда. Но оказалось, что и «духи» решили сделать то же. На козырьке над пропастью эти группы столкнулись нос к носу. «Духов» уничтожили (их было трое). Этим были спасены ещё жизни. Но Мендикулов считает, что сделал ошибку, так как оторвался от роты (ведь «духи» могли оказаться расторопнее).

Только под утро собрали убитых и отошли. И тогда по заполненным «духами» горам и ущелью влупили из «Градов».

Ещё несколько штрихов. К Данилову, пока он сидел на горе, пришёл старик-афганец. Его чуть не убили сгоряча. Но потом выслушали. Он рассказал, что душманы терроризируют округу, особенно их кишлак. Запрещают из него куда-нибудь уходить. Сын старика хотел уйти в Герат, его поймали, собрали всех жителей кишлака и на глазах у всех зарезали. Дочь его держали две недели в башне, насиловали скопом. Просил отомстить. (Дополнение. Я, помнится, тогда налился благородным гневом на бандитов-изуверов… Но мне сказали, что старик вполне мог быть обычным шпионом, который пришёл к нашим, чтобы высмотреть силы и вооружение. Кто его знает… Хотя представляю ситуацию. Высаживается десант, вот-вот начнется бой. И тут приходит местный житель, рассказывает душещипательную историю… Действительно, похоже, был шпион).

Дикий случай. Командир вертолётной эскадрильи А. (фамилия у меня записана, но приводить её не буду. Прежде всего, дело прошлое. Ну а кроме того, вдруг, народная молва что-то напутала?) запретил вылетать своим подчиненным на помощь роте Мендикулова. «Батальоном за двумя снайперами гоняются», – якобы сказал он. В прошлом году уже был аналогичный случай. Вертолётчики отказались лететь за раненым рядовым Бородиным, и того пришлось с гор спускать на руках и потом везти в госпиталь на БМП. «Ещё бы полчасика, и я бы ничего не смог сделать» – сказал хирург. (Дополнение. Я к вертолётчикам отношусь с глубоким уважением, а потому даже хотел этот эпизод опустить. Но потом решил, что коль взялся описывать происходившее тогда, то надо делать это без купюр. Потому подчёркиваю, что не хотел бы, чтобы кто-то думал, что я хочу бросить тень на вертолётчиков. Равно как всю пехоту, танкистов, кладовщиков, кадровиков, генералов, политработников, женщин, спецназовцев… Кого ещё я упустил, на кого не хочу бросить тень? Понимаю прекрасно, что в глазах многих – что тогда, что сейчас – тоже могу показаться не без тени. В самом деле: люди воевали, а я только смотрел, а вот теперь описываю, вроде как оценки выставляю… Главная цель, которую я ставлю перед собой, когда пишу эти записки, рассказать о простых тружениках войны. И если кто-то в какой-то момент совершил на войне поступок, который нам сегодня кажется предосудительным, это не значит, что я его описываю с целью опорочить человека. Как говорил Келексаев – «Это война, а не детский сад!». К этом теме я ещё вернусь немного ниже).

Вчера приезжал Саша из спецназа. Он рассказал, что недавно во время выхода на засаду был замечен караван, который остановился на отдых в шести километрах от них. Однако поступила команда засаду снять. Пытались по рации объяснить начальству, что караван будет проходить мимо и можно будет его встретить как следует. Но приказ есть приказ. А потом выяснилось, что именно этим караваном везли в провинцию ракеты «Стингер». (Дополнение. Этим или не этим – установить, понятно, невозможно было. Но пример характерный. Тогда было объявлено, что человек, который захватит первую такую ракету, получит звание Герой Советского Союза. За ними шла такая охота!..)

Вчера вечером за линией боевого хранения горел большой костёр. Я ещё тогда обратил внимание на необычный цвет огня. Оказалось, что захватили 633 кг героина, который стоит по 1 млн. долларов за кг. Так вот за ночь сожгли 633 млн. долларов.

14.04.1986

По поводу той операции. Всё верно. Только акценты расставлены неправильно. (Дополнение. Далее идёт изложение другой версии событий, а потому к словам прошу не придираться – это не мои слова, а пересказ чужих слов). Келексаев, конечно, герой. Но только в данном случае его героизм был напрасным. Конечно, это нехорошо так говорить об убитом.  Солдаты не знали, что они выполняют самостоятельное решение офицера. В районе, где они попали в засаду, было не более 10 «духов» без тяжёлого вооружения. Даже автоматы имели только парочка душманов, остальные были вооружены «бурами». Не сверни Келексаев к ним, они бы не смогли причинить нашим ощутимого ущерба. Только потому, что эта группа вышла на них, да ещё без разведки и огневой поддержки друг друга, позволило «духам» так расщелкать наших.

Героизм бесспорен, но только этот героизм стоил большой крови без острой необходимости. Ведь за пятерых убитых в этом месте наши не убили ни одного врага. Разве это цена?

Не знаю, как теперь быть. Писать об этом случае в газету? Надо писать правду. Не писать? Во-первых, разведчики просили описать подвиг. А во-вторых, мужество, даже приведшее к неоправданным жертвам, остаётся мужеством. (Дополнение. Тогда я написал. Но по цензурным соображениям публикация не прошла, или прошла, но в урезанном виде – не помню точно. Думаю, что это первое столь подробное описание того боя. Да ещё с изложением разных точек зрения на трагедию. Прошу обратить внимание: тогда семь убитых на дивизию – было ЧП. Тогда и командованию дивизии влетело. Так и напрашивается риторическая реплика о параллели с Чечнёй – там с командования в период активных боевых действий какой спрос был?).

Осматривал на днях «бур» – старая английская винтовка, ещё времен английской интервенции. Прицельная планка у нее рассчитана до 2,8 км. Для этого используется специальное приспособление.

На ложе слева есть маленький металлический флажок со стрелочкой и шкалой. Устанавливаешь стрелочку по шкале на нужное расстояние. При этом флажок выступает внизу. А сзади за затвором нужно поднять специальную планку. По верхнему срезу планки и под низ флажка наводится на цель. Ствол при этом поднят под значительным углом.

17.04.1986

Опять я на войне. Вчера собирался ехать в Герат в 12-й полк, делать материал о секретаре парткома майоре Куксине. Но с утра не получилось. А потом майор Володя Малюженко сказал, что 101-й полк идёт на  операцию. Я, конечно, поехал к ним.

В 101-м полку я узнал, что идёт и 3-й батальон, с которым я воевал в октябре, соответственно, пошел и теперь. В батальоне мне обрадовались. И замполит капитан Сергей Бондарь, и командир майор Геннадий Иванович Зайцев, и Бомбин, и Дьячук… В общем, хорошо встретили. В этот вечер обмывали орден, и меня тоже пригласили. (Дополнение. В те времена начиналось резкое закручивание гаек по части спиртного, потому в дневнике имени виновника того торжества не сохранилось.)

Утром в 4.30 выезд. Я думал, что пойдём туда, где дали чертей разведчикам. Но потом выяснилось, что пойдём на иранскую границу. Там богатые базы, в январе их пытались взять, но не получилось. Но потом оказалось, что и это неправильно. Мы совершаем агитационный рейд. Так что старший сейчас замполит по работе с местным населением майор Марсель Габитов.

(Дополнение. В полку в Афганистане была такая должность – заместитель командира по работе с местным населением. Он же являлся командиром агитотряда. Марсель Халиулович Габитов был просто легендарной личностью. Он пользовался огромным авторитетом у местного населения. Как правило, именно Марсель возглавлял кампании по раздаче местному населению припасов, участвовал во всех мероприятиях, проводимых с местными. Говорили, что за голову Марселя руководитель местных моджахедов Туран Исмаил  назначил немалую премию. Однако местные жители взяли его под свою охрану. И потому никто из душманов не решался на акции против Марселя. Когда он через полтора года после описываемых событий уезжал в Союз, местные жители устроили ему пышные проводы – организовали целый кортеж до самой границы.

Такие агитотряды должны были выполнять роль пряника в проводимой нами политике. Мол, войска воюют только если есть сопротивление. А если всё тихо-мирно, приезжает агитотряд. Он раздаёт столь дефицитный керосин, столь любимые местными жителями калоши, столь необходимый рис… С ним приезжали врачи, артисты. И конечно агитаторы – местные партийные активисты, которые объясняли, что лучше жить мирно и получать муку и масло, чем воевать и получать бомбы и снаряды.

Дело, слов нет, хорошее. Но поговаривали, что в некоторых агитотрядах  имели место различные махинации. Мол, керосин и калоши не раздавали, а передавали местным властям, которые их продавали, а с нашими «агитаторами» делились доходами. Что брали взятки. И т.д. Было ли такое, утверждать не буду – давайте думать о людях хорошо! Только вот что любопытно: другие агитотряды всегда уклонялись от того, чтобы брать с собой журналистов. Марсель Габитов всегда был открытым. Мы с ним дружили. И его всегда колотило от злости и обиды, если кто-то в его присутствии говорил, даже в шутку, что что-то из гуманитарной помощи может продаваться. Его поддразнивали, конечно. Но за глаза о Марселе говорили как о человеке исключительной честности и порядочности. К тому же он был скрупулёзно добросовестным. Я гордился и горжусь дружбой с ним

И совсем недавно я узнал еще об одной стороне жизни Марселя. Оказывается, его служба «вторым замполитом» была лишь агентурным прикрытием. Он там ходил на переговоры с местными бандами под видом мусульманского муллы и сагитировал на переход на сторону народной власти несколько тысяч афганцев).

Ехали долго. Сейчас стоим примерно в 20 км от границы. Дорога всё время шла вдоль реки Герируд, вдоль северного берега. Жарко. Сидел на броне, там прохладнее, внутри жарко. Цветов – море. Особенно много маков. Местность – как в Туркмении, в районе Тахта-Базара или Ташкепри. Правда, туда отсюда не так далеко – километров 100-150, так что неудивительно.

Уже недалеко от места возле моста подорвался МТЛБ (это тягач гусеничный бронированный). Жертв нет.

Поднялись на плато из долины реки. Перепад метров 30. И приехали в кишлак Кахистан. (Если посмотреть на карту Афганистана, этот населённый пункт находится как раз в том месте, где Герируд поворачивает на север. В этом колене и расположен кишлак). Год назад здесь наши воевали, но несильно.

Приехали, стали все вместе кучей. Выставили в охранение «васильки» (автоматические миномёты). Тем временем Габитов, подполковник Нескоромный Юрий Иванович (замполит полка), группа афганцев и, конечно, я поехали к кишлаку на бронетранспортёре с ЗВУ (звуковещательной установкой). По громкоговорителю что-то громко кричали по-афгански, но что – я, конечно, не понял. Через полчаса из кишлака вышла группа в белых чалмах. Мы подъехали к ним, всем пожали руки, улыбки, «салямы»… В общем, друзья после долгой разлуки. Наши афганцы со всеми даже перецеловались.

(Дополнение. Ох уж эти поцелуи! С женщиной – сколько угодно, а с мужчинами – не люблю. А ведь эти мужские ритуальные, приветственные поцелуи приняты у некоторых народов, да и у нас  в некоторых ветеранских организациях. Но вернёмся в Азию. Когда я только приехал в Афган, меня удивляло, что афганцы при встрече обязательно целуются, даже офицеры с солдатами. Это было непривычно, даже дико. Но это – их обычай. Когда показывали вторжение американцев в Ирак, был эпизод – его несколько раз по телевидению прокручивали: идёт  весь такой упакованный в военную амуницию янки, а к нему навстречу идет иракский мужчина и лезет целоваться. Американец сначала отшатнулся, а потом был вынужден облобызаться с тем).

Сели в кружок. Сначала говорил приехавший с нами заведующий отделом провинциального комитета НДПА Шарор. Говорил хорошо – темпераментно, страстно.  Габитов нам кое-что переводил. Он перечислил, что мы с собой привезли для раздачи местному населению. Что у нас с собой врачи – отдельно для мужчин и для женщин, а также ветеринар. Что мы стрелять не будем. Что они должны помогать шурави. Что народная власть помогает бедным, уважает ислам, а душманы грабят, прикрываясь исламом.

18.04.1986

Вчера стемнело и не успел дописать.

Короче, выступил хорошо.

Потом говорил заместитель председателя провинциального комитета партии по делам племён и народностей тов. Маршал. (Ударение на второе «а»). Интересный человек. Всё время улыбается, постоянно вокруг него люди. Он говорил коротко. И ещё выступал представитель ХАД (афганский КГБ).

Короче говоря, пообещали на следующий день собраться все. (Дополнение. Хорошо помню своё чувство тогда, 20 лет назад, когда разговор принял оборот, о котором я пишу ниже. Мы им – о высокой политике, о гуманитарной миссии, о дружбе… А они…).

Первый вопрос, который задал один из вышедших из кишлака – о разнице в исламе в Афганистане и Иране. Потом жаловались, что их юношей забирают в иранскую армию и отправляют воевать против Ирака. Когда Шарор сказал, что народная власть даёт людям работу и продукты, а душманы это отбирают, оживились.

Когда мы вернулись назад, как раз поспели к ужину. Поговорили с Зайцевым, Дьячуком. Они в частности рассказали, как тут воевали в январе. Они были на иранской границе и на ночь поставили технику так, что с иранской стороны их легко могли обстрелять. Но не думали, что это произойдёт. Ночью же по нашим из прибрежного кустарника ударили гранатомёты с иранской территории. Сначала наши разбежались, попрятались за машинами, а потом развернули технику и из всего оружия ударили по Ирану. Потом отошли и туда же влупили «Грады». Незадолго до этого из 17-й пехотной афганской дивизии сбежали 70 с лишним человек. Они сидели в башне на иранской стороне. Туда тоже «Грады» вмолотили. (Дополнение. О подобных историях, когда на границе происходили перестрелки с противоположной стороной, я слышал неоднократно. Сам лично свидетелем не был. Но у меня есть все основания полагать, что такое случалось. Границы в тех краях – понятие весьма условное. Её переходят легко и просто. В частности, душманы уходили что в Иран, что в Пакистан. Ну и стреляли друг в друга с нашими).

Ночевал я по старой памяти в «таблетке». С нами был ещё майор Борис Александрович Македонский.

Утром возле кишлака был митинг – в сам кишлак нас попросили не заходить. Опять выступал Шарор – чувствовалось, что он сильный оратор. Также выступали Габитов, Маршал, приехавший с нами мулла провинции – красивый представительный мужчина, говоривший очень тепло об СССР и обосновывавший на Коране необходимость помогать нам и не воевать. Говорил также местный мулла, читал нараспев по бумажке.

Затем начали раздавать продукты. Давали пшеницу, жир, чай, мыло. Давка началась, все лезут. Выстроились в очередь, откуда-то и женщины появились, хотя на митинге их не было. Все сухие, измождённые, старые, лиц не закрывают (говорят, что им не больше 40 лет, а я бы им дал не меньше 60).  Каждый перед получением должен расписаться, а кто неграмотен (а таких тут большинство) оставляет оттиск большого пальца.

Дует дикий ветер, а на пустыре, где всё это происходит, много пыли. А я где-то посеял очки и глаза запорошило, слезятся…

Раздаём всё местным, а вокруг стоят БТРы с расчехлёнными пулемётами, недалеко взвод «Васильков» и обыкновенных миномётов. От греха подальше.

19.04.1986

Вчера к вечеру подорвался на мине один сорбоз (афганский солдат). Разнесло в клочья, далеко в стороне нашли сапог с торчащими из него костями и ошмётками мяса и жил. Перед этим подорвался наш БТР, ребят слегка контузило, но ничего страшного. (Дополнение. О постртравматическом синдроме, о том, что даже самые маленькие контузии не проходят бесследно, я тогда не знал). И ведь и тот, и другой подорвались там, где перед этим и машины ездили, и люди ходили.

Сейчас 6 часов утра. Мы едем дальше к иранской границе. Там, говорят, мин ещё больше.

Вчера вечером одного солдата в палец ужалил скорпион. Ничего страшного, но в связи с этим вечером проводили занятие по мерах безопасности. (Дополнение. Там этой живности хватало – скорпионы, фаланги, каракурты… Но кусали кого-нибудь очень редко. И о смертных случаях мне слышать не доводилось, хотя в целом в пустыне я прослужил 11 лет).

Вторые сутки дует сильный ветер. Холодно. Продувает насквозь. Не хочется вылезать из машины. А вокруг пустыня до горизонта. Только на юге видны невысокие горы. Перед ними течёт Грируд, но отсюда его не видно.

Тот же день. 17.10.

Только что вышел из кишлака Кизыл-Ислам. Приехали к нему утром. Туда сразу поехал Габитов на ЗВУ. Через некоторое время он вернулся на мотоцикле в сопровождении другого мотоциклиста. (Дополнение. Марсель вообще всегда ходил на подобные переговоры один и без оружия. Так и хочется добавить «бесстрашно». Не знаю, наверное, он тоже боялся. Но ходил. Только «дежурную» гранату обязательно имел в кармане. Но такой «самоликвидатор» был у большинства офицеров, да и у многих солдат тоже. У меня, во всяком случае, – обязательно всегда). Оба афганца были вооружены. Вместе с ними мы поехали на БТР к кишлаку. На стенах были видны вооружённые люди, в т.ч. с пулемётом Дегтярёва (Дополнение. Не сомневаюсь, что все знают, что это за оружие, но исключительно на всякий случай: это самый известный и узнаваемый пулемёт времён Великой Отечественной, с круглым диском сверху). Мы сгрузились и с нашими врачихами пошли в кишлак.

Все жители кишлака вооружены. Каждый мужчина от 14-16 лет ходит с винтовкой или автоматом. Снуют мотоциклы – «Хонды» и «Судзуки». Улочки по-восточному кривые и запутанные. (Дополнение. Я до сих пор хорошо помню, как мы тогда шли. Высокие глинобитные дувалы разбросаны как придётся, а улочка между ними – где метра 3, где 5 в ширину, не больше. Сплошные повороты, зигзаги. Я заблудился мгновенно – было ветрено и без солнца ориентироваться было невозможно. Уж не знаю, специально нас так вели, чтобы сбить с толку, или же полнейшее отсутствие планировки… Всюду арычки журчат, через них мостики.). Пошли к зданию, которое, как оказалось, выполняет роль больницы. Врачи остались там, 10 человек оставили им для защиты, сами пошли к мечети. Весь путь – по каким-то немыслимым закоулкам. В мечеть вошёл один Габитов, мы остались охранять вокруг.

Нас тут же окружила толпа. Это кишлак малишей. (Дополнение. Точного аналога этому явлению в русском языке нет. Некоторую параллель можно провести со стародавней казачьей вольницей, но именно некоторую.). Малиши – это племена, которые проживают вдоль границы, несут пограничную службу, за что получают от государства плату. В то же время они никого и ничего не признают, занимаются контрабандой, спекуляцией и грабежом. (Дополнение. Если свести ситуацию к самому простому, малиши определяли, кого пропускать через свою территорию, а кого нет. Хотя это не самый лучший способ охраны границы, государство старалось задобрить малишей, выплачивая им немалые деньги – как говорится, лучше иметь пассивного друга, чем активного врага. В то же время на участках границы, которые контролировались отрядами, принявшими сторону кабульской власти, крупные отряды моджахедов с территории Ирана пройти не могли. Во всяком случае, для них это было проблематично). В кишлаке Кизыл-Ислам до 800 вооружённых мужчин.

Обступили они нас. Улыбаются, представляются, повторяют «Дуст, дуст». Если попросишь, показывают оружие, но предварительно обязательно его разряжают. Вооружены пёстро. Есть американские винтовки, западногерманские, бельгийские, «буры», китайские автоматы. Пистолеты от ТТ и «Парабеллума» до английского крохотного револьверчика, который я видел у пацанчика лет 12. Видел у одного могучий западногерманский пулемёт с треногой и большим магазином, торчащим вверх. (Дополнение. Помню, как мы посмеялись между собой. Афганцы все сухопарые, поджарые, жилистые. А этот под тяжестью пулемёта аж согнулся, но ни разу даже на землю его не поставил, так и таскал. «Молодой, наверное», – шутили мы. Так и не знаю, это они всегда так ходят или только в честь нашего визита – силу свою показать). Напротив больницы на плоской крыше стоял «Дегтярев» и возле него неотлучно двое малишей. В общем, вооружены все поголовно. Один афганец сказал (из тех, кто приезжал за нами), что если бы в блоке не стояли пушки и БТРы, ни один из нас не ушёл бы отсюда живым, всех бы перебили. Кто бы сомневался! Только ведь и мы бы сюда так не пришли бы.

А так – все улыбаются, будто лучшие тебе друзья.

Сразу начали предлагать сделки. Особенно интересовались ракетами. Предлагали махнуться оружием. Даже за мой укороченный «Калашников» предлагали новенький «бур». Конечно, все отказались.

(Дополнение. Тогда произошёл случай, который мог иметь весьма тяжкие последствия. Когда мы отправлялись в кишлак, с блоком прикрытия была договорённость, что если нас зажмут, сигнал – серия красных ракет. Тогда артиллерия открывает по кишлаку огонь из всех стволов, а мы прорываемся самостоятельно. Так вот, когда мы толкались возле мечети, местный мальчишка подскочил к одному из наших солдат и выхватил у него из «лифчика» – самодельного разгрузочного жилета – ракетницу. Я был недалеко и увидел, что на колпачке три красные точки, т.е., если свинтить колпачок (секунда), дёрнуть колечко (ещё секунда), над нами взовьётся три красных ракеты… Понятно, этот кишлак потом размолотили бы. Только нам это не помогло бы – уйти из кишлака у нас шансов не было никаких: пулемёт на крыше и вооружённые малиши вокруг… Но один из седобородых афганцев закричал что-то мальчишке и тот послушно вернул ракету. Слова, которые произнёс командир тому солдату, приводить не буду).

Тем временем в мечети служба закончилась. Оттуда обрадовано сыпанули мальчишки – они везде одинаковы, ясно, что на религиозной службе им скучно. А мы вернулись к больнице.

(Дополнение. Работа наших медиков в Афганистане заслуживает отдельного и обстоятельного разговора. Но это не моя тема. Потому коротко. Работать медикам с местным населением было очень трудно. Языковой барьер. Неумение местных жителей рассказать о своих болезнях. Неверие местных жителей, что пилюля или таблетка может помочь в болезни. Опять же психологический барьер, особенно для женщин. Они привыкли к жёсткому патриархальному строю, а тут посторонняя женщина, необычно одетая – и ей надо рассказывать о болезни, да ещё через переводчика… Трудно. Опять же наши девчата-врачи тоже ведь прекрасно понимали, что случись что – убить их не убьют, конечно, но жизнь их сладкой не будет. К слову, таблетки местным насыпали в фунтики из листовок, которые агитировали за народную власть. А поскольку большинство были неграмотными, то информация доносилась в виде рисунков, наподобие комиксов. Я привёз несколько таких, их у меня уже брали, использовали при оформлении документальных книг об Афганистане).

Устали мы, закоченели, часов в 17 двинулись обратно. Ветер не утихает. Холод собачий. И это 19 апреля! Пылюка мелкая, противная…

Трогаемся назад.

Как жаль, что я вчера растранжирил всю взятую на командировку фотоплёнку. Сегодня были бы не снимки, а чудо! Ведь в самом логове «духов» побывал.

(Дополнение. История имела продолжение, причём, продолжение трагическое. Поскольку о дальнейших событиях я рассказываю исключительно по рассказам других, могут быть неточности, но в целом ситуация такова. Переговоры, которые провели Марсель, Маршал и Шарор, оказались успешными. Они даже превзошли ожидаемые! Малиши выполнили все взятые на себя обязательства. Они перекрыли границу, не пропускали через подконтрольную территорию вооружённые отряды с той стороны. Они отвели помещение под школу, оборудовали его и через некоторое время прислали в Кабул гонца: мол, давайте учителя! Местные власти даже растерялись, не ожидая такого эффекта. Учителя не сразу, но нашли – в такую опасную и далёкую Тмутаракань желающих ехать было не много. Но нашлись. Это переполнило чашу терпения Турана Исмаила. В одну из ночей на кишлак было совершено мощное нападение, с применением тяжёлого вооружения. Говорили, что в нападении принимали участие и подразделения иранской армии, но тут уж ручаться не могу. Кишлак был разгромлен, активные сторонники народной власти убиты. Когда на помощь подошли части афганской армии, кишлак представлял страшное зрелище. Душманов выбили, они ушли за границу. Сын погибшего командира отряда поклялся отомстить за отца и продолжить взятый им курс на сотрудничество с властью. Больше сведений у меня о них не было).

20.04.1986

Переехали к следующему кишлаку. Сасель или что-то в этом духе.

Когда трогались с места, опять подорвался на мине БТР. Погиб солдат и ранен в руку майор Малюженко.

(Дополнение. Вот так вот буднично: погиб, ранен… На войне это и в самом деле обыденность. А ведь это горе, боль, слёзы… Вот в чём подлость войны: горе и боль превращаются в строки донесений и в цифры в графе потерь – возвратных или безвозвратных. Человеческая плоть сплющена безжалостной взрывной волной – в соответствующей клеточке бланка появляется единичка. Кусок горячего металла наполнил человеческое тело невыносимой болью, заставил его корчиться от боли – ещё одна единичка в другой графе. В эфир уходит доклад: есть «двухсотый» и «трёхсотый». И – вперёд, к новым целям, потому что для всех жизнь продолжается! А для этих двоих уже включены другие механизмы. Для истерзанного тела, которое ещё в поле, в пункте постоянной дислокации уже со склада достают цинковый гроб. Начинают сколачивать деревянный ящик. Писарь в штабе, пережёвывая бутерброд, заполняет стандартный бланк. Командир назначает группу сопровождения гроба. Сопровождающие получают таким образом дополнительный отпуск – имеют возможность, выполнив скорбную миссию, на пару-тройку дней заскочить домой, ибо для них жизнь продолжается. Где-то командир экипажа «чёрного тюльпана» получает предписание лететь в Шинданд… А где-то далеко родители, близкие, девушка или жена того солдата, даже имя которого не сохранилось в дневнике, ещё ничего не знают, и заглядывая с замиранием сердца в почтовый ящик, облегченно вздыхают: всё в порядке! Между тем того, за кого они так переживают, уже готовят к отправке… Страшно сказать: всё это происходит параллельно, и пока не пересекается. Для близких беда ещё не пришла. И раненый – «трёхсотый» на бездушном языке условных сигналов – корчится от боли, в машине или вертолёте. Он не безликий «трёхсотый», он живой конкретный человек, которого терзает боль! А где-то уже деловито готовят операционный стол, койку в послеоперационной палате. Медсёстры раскладывают хирургические инструменты, сплетничая по поводу очередного увлечения подруги. Хирург торопливо глотает обед, потому что неведомо, сколько продлится операция – для него это тяжёлые, но будни… А в дневнике сохранилось только: один убитый и один раненый. И жизнь продолжалась, будто ничего и не произошло).

Сорбозы пошли на прочёску кишлака. Мы стоим в блоке. Когда пошли «зелёные», из кишлака потянулись мирные жители – верная примета, что там есть душманы. Но пока тихо. Пару раз раздавались по несколько выстрелов, да на окраине кишлака прогремел взрыв. И тут же всё стихло.

Тут намного теплее. Всё же спустились в долину Герируда и холодный ветер сюда не задувает.

Со вчерашними малишами, как объяснил вчера вечером Габитов, всё обстоит не так уж серьёзно, как я думал вчера. Они в общем-то за народную власть, но предпочитают явно ни на одну сторону не становиться. Ясно одно: душманы теперь через их кишлак не пройдут и продуктов тут не получат. Уже кое-что. (Дополнение. Как я уже писал чуть выше, Габитов и я ошибались: результат переговоров оказался значимее, чем мы тогда решили).

Тот же день. 21.00

Достаточно неожиданно снялись и переехали на новое место. После того, как я сделал предыдущие записи, произошло несколько подрывов, в т.ч. на фугасах. Один из них, самый мощный, отбросил БТР на 10 метров в сторону. Всех посбрасывало, тяжело ранены офицер и солдат. Сегодня же на минах подорвались советники, в т.ч. генерал. Здорово пострадали сорбозы.

У всех растёт озлобление – ведь не сделали ни одного выстрела, а уже столько потерь!

Два слова о дороге. При выезде из Герата она отходит от той, что идёт на север в Туругунди, строго на запад, вдоль опять же северного берега Герируда. Когда-то она была асфальтированная. А сейчас здорово разбита, но кое-где по-прежнему хороша. Кое-где на путях селевых потоков сделаны не мосты как у нас в Туркмении, а сама дорога забетонирована и с неё сделан сброс. То есть сель идёт прямо через дорогу, а чтобы её не разбивало, со стороны гор склон бетонный, а с другой стороны скат к реке тоже. А в некоторых местах нет и признака асфальта, очевидно, он был положен без достаточной подушки. В этих местах – просто песок.

Вечером нам давали концерт афганцы, которые едут с нами. Это артисты Кабульского радио и телевидения. Поближе познакомился с рафик (товарищ по-афгански, с ударением на букву «и») Шарором. Партийный стаж у него 20 лет (сама партия существует 22 года), сидел в тюрьме до революции и при Амине, имеет две раны.

11.04.1986

Пишу уже в Герате, в 101-м полку. С утра сапёры поехали взрывать цементный завод, который является гнездом «духов». А я собрался и поехал с бензовозами.

Подошёл к колонне, спросил у старшего, в какую машину можно сесть.

- Садись в любую, – отмахнулся тот.

Я стоял возле второй машины, но там в кабине уже кто-то сидел на пассажирском месте, и я пошёл вдоль колонны. Свободное место оказалось буквально в следующей машине и я забрался в кабину.

Проехали примерно полпути, когда вдруг едущая впереди машина скакнула влево и над ней взвился столб  чёрного дыма.

- Мину поймал, – спокойно сказал мой водитель.

С неба падали какие-то чёрные ошмётки.

Подорвавшаяся машина проехала метров 25 и остановилась. Остановились и мы сзади её. Подошли к ней. Да, сразу, когда рассеялся дым, я увидел, что метрах в 10 от дороги стоит солдат, трясёт головой, потом пошёл к машине.

На машину было страшно смотреть. Взрыв произошёл под передним правым колесом. (Дополнение. По разбитым дорогам машины обычно так и ездили – правое колесо по обочине, левое – по дороге. Этим хоть немного уменьшалась тряска на разбитом дорожном полотне. Однако на обочине и мину куда легче поставить. Это все понимали, но рисковали, потому что стиральная доска, в которую превратилась сама дорога, выматывала всю душу. Если же ещё сделать поправку на русское «авось», да ещё любовь к быстрой езде и не слишком большую любовь к ПДД… В общем, пассажиру грузовой машине всегда было ехать хоть немного мягче, чем водителю, но зато и удар мины обычно приходился именно по нему. Причем, если, как в случае, о котором я рассказываю, машина была ЗиЛ-131, удар взрыва вырвал колесо. Если бы пассажир сидел в КамАЗе, взрывная волна пришлась бы непосредственно в него). Взрыв произошёл под передним правым колесом. Его сорвало и выбросило метров на 20-25 от дороги и столько же от места взрыва. Капот оказался на левой обочине дороги. Все эти 20 метров машина катилась, а из неё сыпались детали. Двигатель, похоже, разбит вдребезги. А ни бензин, ни масло не разлились.

Водитель рассказал, что взрыва он не слышал, но ощущение было такое, будто на скорости 60-70 км\час его подбросило на кочке. Зажав руль (что его и спасло), водитель сержант Евгений Никандров глянул на соседа рядового Сергея Иванова, но того в кабине не оказалось. В момент взрыва всё закрыло чёрным дымом, поэтому водитель не видел, что творится вокруг. А Иванова взрывом выбросило в открывшуюся дверь и он, не упав, пробежал по инерции этот десяток метров от дороги. Водитель не пострадал вообще, а Иванов получил царапины на ноге и голове.

Потом рассмотрели, что метрах в 5-7 дальше на другой обочине дороги есть ещё одна воронка, ещё большего размера, чем «наша».

По рации сообщили о случившемся. Вскоре подъехали 2 БТРа, машина с подъемником для буксировки. И поехали дальше.

Проезжая через Герат, водитель показал мне публичный дом. Дом как дом – а идёт как достопримечательность.

Всюду в Герате по дороге ходят взрослые и мальчишки и предлагают наркотики. Едешь, а они стоят вдоль дороги и показывают пакетики (героин) или коричневое что-то (чарс).

22.04.1986

Итак, можно подвести итоги. Сколько ж раз мне повезло?

Малюженко предложил мне ехать с ним. Я не поехал, и он подорвался. Раз.

Мы с Габитовым ездили на БРДМ с звуковещательной установкой, а потом на «Чайке» (БТР-КШМ)  по тому месту, где потом подорвался БТР из агитотряда, когда ранило солдата и контузило переводчика. Два.

По тому же месту я шёл пешком из Кохистана. Три.

Назад возвращался на бензовозе, который шёл в колонне третьим. А мог бы и вторым. Четыре.

Многовато. А ведь я никуда не лез попусту. Повезло.

(Дополнение. О том агитрейде я подготовил большой материал, который назывался «Такой обычный агитрейд». Он был опубликован в журнале «Коммунист Вооружённых сил» – огромная честь для любого журналиста того времени, тем более сотрудника крохотной дивизионной газеты. Да и гонорар был более чем приличный – рублей 30, кажется, или даже 50).

7.05.1986

У «духов» закончилась посевная, пригрело солнышко, теперь они из всех щелей повылезали. На «точках» в районе Карвангаха бывают дни, когда нельзя спокойно ходить по территории – стреляют. То в танковом полку 8 человек за один день погибло. То спецназ пришлось выручать  – 3 убитых и 12 раненых. То банда вышла прямо на Дивизионный учебных центр…

В танковом полку произошёл нехороший случай. Танк, ехавший с поста на «точку», в упор подбили из гранатомёта. Механик-водитель погиб, командир взвода был ранен, а двое солдат сбежали, бросив командира. (Фамилии не привожу по понятными причинам). Утром его нашли всего истерзанного, с отрезанной ногой, с переломанными руками.

На огороде всё так и прёт (как в том фильме с Куравлёвым). Редиски – море. Заросли салата. Кабачков много, но они ещё крохотные.

17.05.1986

Запись за это число приводить не буду. Здесь индивидуальное, о взаимоотношениях представителей разных национальностей и разных рас в условиях, когда они вынуждены проживать в замкнутом пространстве. Я был, есть и буду человеком, воспитанным в духе интернационализма. Изначально я людей не делю на национальности. Мой лучший в жизни друг – туркмен Сердар Овлиекулиев, один из лучших дикторов-радийщиков России. Он настолько хорошо и грамотно говорит по-русски, что именно его пригласили на телевидение вести репортаж о том, как Путин приносил присягу избравшему его народу. Мне стыдно перед Петром К. (не уверен, что имею право без его разрешения называть его фамилию), советским офицером запаса и замечательным журналистом, ярковыраженным кавказцем, за нашу милицию, потому что его достали проверками документов. Невозможно перечислить офицеров разных национальностей, с которыми мне довелось вместе служить.

И тем не менее это всё не отменяет того обстоятельства, что все мы разные, у каждой национальности имеются какие-то особенности, которые другим кажутся непривычными. А физиологические, понятно, а особенности мировосприятия. Это факт, это данность, и вряд ли кто-то станет спорить с этим фактом. Обычно возражают, что люди разные, что процент непорядочных людей в разных нациях одинаков, что кровь у всех красная, а рана болит одинаково, ну и т.д. Ни возражать, ни утверждать данный посыл я не стану – это бесперспективно. Я веду речь не о том, что хорошего и плохого есть у представителей других национальностей. Я говорю о том, что с нашей, а точнее, с моей точки зрения не вписывается в привычную шкалу, по которой я оцениваю те или иные поступки. Градусники Цельсия, Фаренгейта или Кельвина служат одной цели – измерять температуру – но шкалы у них не совпадают. Так и здесь. Если что-то лично мне не кажется правильным, это совсем не значит, что я утверждаю, что это плохо и неправильно по другой шкале ценностей.

Фу, кажется, выпутался из этих дебрей. Короче, никого не хочу обидеть, и прошу не принимать меня за националиста и расиста. Это лично мои взгляды, которые, вполне допускаю, кому-то покажутся некорректными.

Когда-то я прочитал книгу «Гёр-оглы». И тогда понял, что мы, люди, воспитанные в европейском духе, до конца не поймём никогда людей, воспитанных в духе традиционно исламском.  Как у Киплинга: Запад есть Запад, Восток есть Восток, и им никогда не сойтись. Коротко перескажу книгу.

Гёр-оглы – это герой эпоса тюркских народов. Потому имя его у разных народов пишется чуть по-разному. Когда я говорю, что прочитал эту книгу от корки до корки, это вызывает уважение у представителей этих народов. Это и в самом деле мудрая книга, только мудрость эта несколько отличается от привычной для меня.

Итак, Гёр-оглы – герой эпоса. Какую-то параллель можно провести с нашими былинными Ильёй Муромцем или Микулой Селяниновичем. Они – богатыри. И на этом заканчивается сходство. Наши герои былин – простые люди, из народа. Гёр-оглы – бай. Богатыри борются за свою родину. Гёр-оглы живёт в своё удовольствие, ему плевать на родную землю, он садится на коня только ради личных интересов. Между тем у него гарантия, что он проживёт 120 лет. У него волшебный конь Гыр-ат, которому также гарантированы 120 лет жизни, который может легко перелететь через Арал. У Гёр-оглы волшебный лук. Все его раны сами собой излечиваются. К тому же он может изменять свою внешность до неузнаваемости.

Он подл. Вот только один эпизод из его жизни. Когда у него украли коня, Гёр-оглы отправился его вызволять. Он изменил внешность и устроился скороходом к старухе, у которой Гыр-ат находился. За выполненное поручение ему старуха подарила барана. Остальные скороходы ему говорят: мол, ты молодой, а потому свари суп. А сами легли спать. Гёр-оглы сварил, а потом съел всё. Но побоявшись, что у него будут неприятности из-за жадности, убил своих товарищей.  Потом пошёл к старухе, вернув свою настоящую внешность. По пути убил ее служанок. Потом потребовал у старухи вернуть ему коня. Во время ссоры толкнул ее, она упала на спину, ногами к нему. Он двинулся к ней, она решила, что он по-мужски решил воспользоваться её положением и раздвинула ноги. Размечталась! Гёр-оглы взял раскалённую кочергу и воткнул её… Да-да, именно туда! Потом сел на коня и уехал. Каково?

Другой случай. Гёр-оглы узнал, что некий богатырь повадился ездить через его землю. Он поехал тому навстречу. Но когда увидел противника, испугался его грозного вида. Выехал к тому навстречу и говорит: мол, я служу у Гёр-оглы, тот недоволен, что ты ездишь через его земли и требует плату за все годы, а на меня, мол, не серчай, я человек маленький, только поручение передал. Тот ему отвечает: какие разговоры, давай побратаемся, а дань твоему хозяину я выплачу. Побратались они и разъехались. А Гёр-оглы заехал за гору, подстерёг названного брата и убил его из-за угла из своего волшебного лука.

Он женат был на пэри – волшебнице. И та поставила ему условие:  мол, на стороне имей женщин сколько угодно, но жена я буду у тебя только одна.

С тех пор так у него и повелось. Куда бы он ни поехал, он обещал девушкам жениться. Те, зная, что у него только одна жена, соглашались стать его женами – по исламу-то у мусульманина жен может быть четыре! А Гёр-оглы пользовался их ласками, а когда привозил домой, отдавал их в жёны своим слугам.

Под стать ему и слуги. У него был отряд нукеров – отъявленных бездельников и дармоедов. Всякий раз, когда Гёр-оглы собирался в поход, они под разными предлогами отлынивали от поездки, которая сулила им отсутствие комфорта, да еще и опасности. А их главарь с каждого брал плату за то, что от похода их «отмажет». А потом наговаривал на своих подчинённых гадости и Гёр-оглы оставлял его за ними присматривать. Однако главарь отказывался: мол, если ты захватишь добычу, то у меня, мол, ее не будет. И Гёр-оглы платил ему за то, чтобы тот остался, да ещё и жён ему привозил, которых сам до этого соблазнил. Как компашка?

И на этих образах воспитываются дети в классических исламских странах. Русские на примере Иванушки-дурака да Емели, у которого все делается по щучьему велению. А они – на примере Гёр-оглы, который ради собственной выгоды готов на любую подлость.

Утомил? Извините. Никого не хотел обидеть. Но почитайте эту книгу. Я ничего не исказил. И она очень толстая, там ещё много чего такого же.

Вот такая вставка. Возвращаюсь к дневнику.

23.05.1986

Сегодня приехал из Герата. 21 мая оттуда приехал Виктор Михайлович Пустовалов. И предложил съездить с ним, в его организацию, так называемая Группа «Герат».

Дорога на Герат много раз уже изъезжена мною. От Шинданда до спуска в долину Герируда дорога хорошая. А за 101-м полком ужасная. Там приходится ехать вдоль дороги, рискуя поймать мину – так она разбита.

При въезде в Герат дорога идёт прямая, как стрела. Вся, кстати, обсажена соснами. На некоторых видно, что с неё отрезают кусочки коры. Мне рассказали, что эти отрезанные кусочки для чего-то используются местными жителями, как тлеющий трут, что ли. Но главное в том, что когда сосна засохнет, её можно спилить. Так что местные жители специально губят дерево постепенно, чтобы не было наказания за несанкционированную порубку дерева живого.

Здесь тоже вдоль дороги тянутся сплошные разрушения. На полсотни метров от дороги снесены дома, дувалы, сады, виноградники… Это специально, чтобы «духи» не могли подойти вплотную к колоннам. Жалко труда человеческого. Но своих жальче.

По пути проезжаем ряд местных организаций – большой элеватор, текстильная фабрика и т.д. Все они строились при нашем содействии. А сейчас работают или нет, не знаю, похоже, что если и работают, то в десятую долю потенциала. Потом дорога делала поворот направо и по большой плавной дуге выходит за город. Я раньше всегда ездил по ней. А в этот раз мы на БТРе приняли чуть  налево и поехали дальше прямо. Прямо перед нами оказалось большое 3- или 4-хэтажное здание. Это губернаторство. Перед ним мы повернули влево. Там идёт широкая улица. По ней интенсивное движение, в том числе повозок-одноколок, запряжённых лошадьми, украшенными множеством красных цветов, шариков и помпончиков, Проехав пару кварталов, повернули в узенький проулочек направо и остановились перед воротами. Это и есть цель нашего путешествия.

Сразу опишу особнячок. Вилла небольшая. Посередине сам особняк. На первом этаже великолепный холл с огромным ковром, декоративным камином, диваном и креслами. Кроме того, здесь же находится просторная столовая и кухонька. На второй этаж ведёт лестница. Там комнаты, где живут офицеры, а также возле лестницы т.н. Малый холл, где стоит телевизор, видео, кресла и диван.

Ребята там живут хорошие. Особенно мне понравились киевлянин Петро и бакинец Фарух, которого за примечательную внешность поддразнивают уголовником.

Кроме того, здесь были трое афганцев. Доктор – маленький пухленький лысенький старичок. Начальник строительства города – крепкий здоровый коренастый усач. А также миллионер Абдулло – молодой ещё парень, который держит в руках значительную часть торговли Герата.

Вокруг особняка – заросли роз, белых, красных, розовых, чайных… Красиво. Есть у них своя баня, помещение для солдат, гараж и т.д.

После обеда поехали в город. Путь проходил по той же большой улице, только направо, в сторону Старого города. Все мы были в гражданской одежде, мне тоже нашли из их гардероба, кроме одного солдата, который сидел сзади в автоматом. Ехали в УАЗике с афганскими номерами.

Зашли во дворик, а он оказался сплошь застроен дуканами. Выбор товаров – богатейший. Но и цены хороши. Это т.н. Китайский дворик. Сюда доступ для большинства наших закрыт, потому что места тут начинаются уже начинаются те, куда нашим лучше не соваться.

Вечером опять приехал Абдулло. Сидел у нас допоздна. Оказалось, что видео – его подарок. Он поставил порнуху и смотрел её. Мне рассказали наши офицеры, что его дома в чёрном теле держит жена. Я удивился – ведь по мусульманским законам развод – дело плёвое. Однако при разводе жена имеет право забрать всё, что сочтёт нужным. А жена Абдулло – баба, судя по всему, современная, пригрозила, что заберёт документы на торговлю и чековую книжку. И он останется нищим. Вот и приходится терпеть. Восток!..

На обратном пути заехал в Адраскан. Встретил знакомого с аэродрома. Тот мне шепнул, что привёз сдавать в дукан 5 ящиков водки.

Приехал в Шинданд. На днях лечу в отпуск. Встречай, Союз!

Следующая запись

ПОСЛЕ ОТПУСКА (без даты).

Начну рассказ не собственно с дневника, а с истории, которая в нём отражения не нашла. Всё же дневник – штука опасная, он может попасть на глаза постороннему человеку. Ладно, просто постороннему, а если особисту или начальнику какому?..

В общем, возвращался из отпуска я с приключениями.

Раньше для провоза спиртного в Афган был лимит: литр водки, бутылка вина. И всё. Этого мало. Тем более, что и в Афгане начали в этом вопросе подкручивать гаечки.

Для нас самым надёжным источником был аэродром. Дружба с начальником службы горючего и смазочных материалов – великое дело. (К слову: обычно аббревиатуру ГСМ расшифровывают как горюче-смазочные материалы, неправильность очевидна, если только вдуматься в это словосочетание: материалы не должны и гореть, и смазывать). Нам на редакцию полагалось 9 килограммов технического спирта на квартал. А поскольку спирт легче воды, получалось, что 9 кг равно 11 литрам. Мы привозили три трехлитровых банки, которые нам наполняли спиртом хорошим, а расписывались за 9 кг – и нам хорошо, и ГСМ-щикам неплохо.

Так вот, когда я собирался ехать из отпуска в Афган, задумался, как бы привезти с собой побольше спиртного. Это ж был 1986 год – когда люди давились в сумасшедших очередях и давали по 2 бутылки на человека.

Рассказал о проблеме отцу (ныне покойному). Он и присоветовал. Отправились мы к его другу (ныне тоже покойному), который работал на предприятии, на котором выпускались лимонад и другие безалкогольные напитки. Однако спирт там был. Мне закрасили какой-то эссенцией пару литров спирта в коричневый цвет, загазировали его и закатали в бутылки с надписью «Пепси». Думаю: в Ташкенте на таможне скажу, если спросят, что это кому-то по заказу везу. А для отвода глаз позднее купил еще «Фанты» и «Тархуна» и поставил в ту же сумку.

Прилетаю в Ташкент. Там встретил кого-то из сослуживцев, которые тоже летели «за речку», взяли такси и поехали на улицу генерала Петрова, на пересылку. А таксист, блаженно улыбаясь, что может сказать такую гадость, сообщил, что провоз спиртного через границу вообще запрещён. Мы не поверили. Однако увидев на пересылке унылые лица, поняли, что это правда.

Прозвучал клич: мол, всё равно всему пропадать – давайте уничтожать, что у кого есть. Все полезли по чемоданам и баулам. Я же полез в карман, выложил деньги: извините, ребята, в долю вхожу, но запасы выкладывать не буду. Тут ведь расчёт простой: везти сумку «пепси» – таможенники ведь не идиоты, заинтересуются. А если будет стоят парочка бутылок запретного алкоголя, они прицепятся к нему. То есть выбор: привезти хоть что-то, или не привезти ничего.

Выпили мы всё. А тут зачитывают списки, кому лететь утром, т.е. ночью, потому что подъём объявлен на 3 ночи. Я в списке оказался. Это была удача: днём прилетел в Ташкент и тут же попал на отправку. Соответственно, все, кому улетать, решили продолжить банкет.

Поехали в ресторан (забыл как называется, небольшой уютный такой, «Бахор», кажется). Там попросили у официантки поднос и выгребли из карманов всё, что было. И попросили водки и закуски. Девчат-официанток вспоминаю только самым добрым словом. Они без выкрутасов  сделали всё по уму, именно так, как и нужно было: принесли два огромных графина и два огромных подноса – на одном было много разнокалиберного мяса, на другом огурцы, помидоры, зелень и т.д. Мы потом прикидывали: это было больше, чем мы дали денег, особенно если учесть ресторанные наценки.

Ночью мы ещё где-то купались, потом нас таксисты бесплатно отвезли на пересылку…

А тут уже и подъём!

В Тузеле все были хмурые и мрачные. Сухо сглатывали и смотрели жалобно друг на друга – вдруг у кого что-то осталось! Не скрою: мне было перед ними стыдно – несколько литров спиртного в сумке!

Подошла моя очередь на таможне. Таможенник начинает зачитывать привычный список: драгоценности, оружие, наркотики… Я ему вполголоса говорю:

- Слышь, говорю, у меня только спиртное, а больше ничего.

Мужик оказался понимающий. Тоже вполголоса:

- Так ведь не положено!

- Знаю, говорю, что не положено. Но как же я из отпуска – да с пустыми руками…

В общем, обменялись мы суждениями по поводу положено – не положено… Потом он спрашивает:

- Где?

Я показываю на сумку.

Он открывает ее, а там две водки, «Фауст-патрон» вина и десяток бутылок «фанты» и «пепси».

Он достает вино и громко говорит:

- Уберите это – не положено!

И ставит штамп, что всё в порядке.

- Спасибо! – я говорил искренне, потому что был ему благодарен.

- Иди, пока я не передумал, – отвечает он.

Спасибо тебе, товарищ, имени-фамилии которого я не так и не узнал!

А бутылку я передал назад в очередь. В неё вцепилось сразу несколько рук.

Прилетаю в Шинданд. Там меня встречают мои товарищи, смотрят тоскливо:

- Что, ничего не привёз?

Я – рисуясь:

- Чтобы я – да не привёз!..

Так что встреча меня прошла замечательно.

Ну а теперь – дневник.

23.07.1986

Уже 10 дней, как вышел на службу после отпуска. Всё руки до дневника не доходили.

Когда летел сюда, в Тузеле встретил Олега Бедулу (сотрудник газеты Туркестанского военного округа «Фрунзевец»). Он мне сказал, что мой перевод после Афганистана в Ашхабад уже решён и что мне от него не отбиться. Это меня расстроило. Сколько времени мечтал расстаться со Средней Азией, а тут – обратно туда же! (Дополнение. Считаю, что это была одна из самых больших подлостей, которое могли только преподнести тогдашние руководители Министерства обороны офицерам-туркестанцам. Участились случаи отказа офицеров округа ехать в Афган. Даже увольнялись из-за этого. Тут дело не в страхе или отсутствии патриотизма. Офицерская служба предполагает, что человек вверяет свою жизнь и судьбу Отечеству, за что рассчитывает получить соответствующую компенсацию. А тут что получается? Служил в «дыре», потом поехал в Афганистан, и вернулся опять в «дыру». А другой такой же офицер служил в «Арбатском» военном округе и возвращается туда же… Понятно, что отказы не имели массового характера. Но случаи бывали. А уж возмущения – было море!).

Каких-то глобальных перемен за время моего отпуска не произошло. Вот только цензура свирепеет. Ведь НИЧЕГО нельзя писать. НИЧЕГО! И «Фрунзевец» прижали, и другие газеты. Читать нечего, писать не хочется. Люди воюют, головы кладут, а тут у нас, журналистов руки-ноги повязаны запретами. (Дополнение. Материал по этому поводу «Как засекретить секрет Полишинеля» я в своё время разместил в интернете).

Узнал, что заболел Юра Авдеев – начальник приёмного отделения госпиталя. Сегодня было время и я поехал его проведать. Самого его не нашёл, но кое-кого встретил. Первым был товарищ из Группы «Герат» Фарух. Приехал потому, что подвернул ногу. Ехал на БТРе, попал под обстрел, спрыгнул и подвернул.

Потом встретил Витьку Степанова. Он на БТР подорвался на мине и получил контузию. Его оформили на орден… и тоже возвращают служить в ТуркВО. Совсем справедливости нет.

Единственное, что радует – это погода. Температура выше 40 не поднимается, а то вообще 32-35. И ветер. Он, конечно, неприятен, но зато жары нет. Вот пыли – с избытком. У нас плохо, но терпимо. А в полках что творится – кошмар. В 50 метрах ничего не видно. Машину с дороги сдувает. (Дополнение. Дело в том, что штаб дивизии и редакция располагались по одну сторону от трассы Кандагар – Герат, где зелени было побольше. А полки – по другую, где растительности было меньше, а главное, транспорт все время ездил и почва была вся разбита в пыль. При малейшем ветерке там поднимались тучи песка. К тому же вся та местность именовалась Долина Смерчей, эти вихри иной раз ходили косяками по несколько штук одновременно, вздымая в воздух массу всевозможного мусора).

30.07.1986

Зла не хватает. Что творится с электричеством – не передать! За день может появиться и пропасть раз по 10. Уже забыли, когда он бывал по вечерам. Вот и сейчас пишу при электрическом фонарике. Днём много дел, да и не хочется вести записи в кабинете, привлекать внимание. А вечером вырубают свет. (Дополнение. Электричество для нас было необходимо. Это не только кондиционеры и телевизор, не только электрическое освещение – в конце концов, в условиях даже той войны это можно было бы перетерпеть. Но в типографии все станки работали от электричества. Потому оно нам было попросту необходимо!).

Ходил я пару раз на дизельную станцию, пытался добиться, чтобы нам свет давали. Хотя бы в определённое время, но обязательно. Там всё разбито, развалено. (Дополнение. Энергией городок обеспечивала дизельная, в которой стояло несколько огромных дизельных установки, как их называли, корабельных). Два дизеля аварийные, из них масло брызжет, вода бежит… А пять стоят и не работают, и к ним никто даже не подходит. Грязные усталые электрики-дизелисты ничего не могут поделать. В общем, ни телевидения, ни вечерней работы, ни газету печатать. Доходит до того, что днём даём бойцам отдохнуть, а ночью, когда появляется свет, печатаем газету.

Когда в декабре я летел в Союз, в самолёте передо мной сидел старший лейтенант Игорь Кубанов, командир роты из 371 полка. А в июне он погиб.  Во время кандагарского рейда по ним ударила артиллерия с территории Пакистана. Очевидно, где-то неподалёку на горе сидел их артнаводчик. Одним из снарядов убило Игоря. Это уже второй офицер, которого я знал, которые погибли. (Дополнение. Позднее мне кто-то сказал, что Кубанов жив-здоров. Если это так, буду только рад. Только вряд ли).

Ладно, на сегодня хватит, глаза устают писать при фонаре. Ещё десяти нет, а приходится ложиться спать.

31.07.1986

Со светом по-прежнему чехарда. Вернее, его попросту нет. Сегодня ходил в политотдел, переругался там, пообещали давать свет три раза в неделю по полдня, да и то с утра.

Два дня назад случайно встретил Сергея Большакова. Он приезжал сюда в командировку на один день. Поговорили, повспоминали… (Дополнение. С Сергеем мы служили вместе в Кизыл-Арвате, в 58-й мотострелковой дивизии, он там был пропагандистом политотдела. А недавно я его увидел по телевидению среди сотрудников Центризбиркома России).

Вчера работал в 371-м полку, у Панфилова. Он записывал операции, в которых участвовал. Переписал кое-что у него, потом расспрашивал. (Дополнение. Записи у меня в другом блокноте, их я приведу позднее).

Завтра начнётся операция. Мне ещё дня три назад рассказали, что пойдут на перехват большого каравана. Но оказалось, что это версия прикрытия, чтобы при утечке информации дезинформировать «духов».

5.08.1986

Подробности того, как погиб Кубанов. Операция прошла на редкость успешно. Одних боеприпасов для стрелкового оружия взяли 16,5 млн. штук. Но когда попытались сунуться дальше по ущелью, напоролись на обстрел ракетами и из ДШК.

Решили вывезти трофеи (5 КамАЗов) и отходить. Отход справа прикрывала разведрота. Когда все ушли, к работе приступили сапёры – всю долину здорово заминировали. А разведрота в назначенное время начала отходить и пошла прямо на минное поле – несогласованность подвела. (Дополнение. Опять предвижу упрёки со стороны читателей: зачем об этом писать? В самом деле, допускаю, что и не следует. Тем более, что сам я там не присутствовал, то есть рассказываю со слов других). Тут-то и ударила по нашим артиллерия из Пакистана. И Кубанов погиб. Наши ответили из цветка (это таким образом я тогда соблюдал военную тайну: «цветок» – это очень мощная артиллерийская система «гиацинт»).

Во «Фрунзевце» вышла статья В. Буткова – замполита роты из разведбата о смерти Келексаева. Хорошо написал, молодец, за душу берёт.

14.08.1986

Только вчера приехал из Кабула, со сборов идеологических работников. Сами сборы проходили 12-го, а мы полетели 9-го – на всякий случай «ефрейторский зазор» в трое суток.

Кто отсюда летит в Кабул, ему обязательно навязывают массу заказов. Поэтому я решил свою поездку не афишировать. И всё же… Трое часов ребятам придётся привозить.

(Дополнение. Подарки из Афганистана – тема для отдельного разговора. Тогда в Союзе товаров заграничных почти не было. В лучшем случае – из стран соцсодружества. Потому обилие товаров в нищем Афганистане поражало любого советского гражданина. Яркие и красочные товары, нередко отвратительного качества, были нам в диковинку. Потому каждый, кто ехал в Союз, будь то в отпуск или в командировку, обязательно вёз с собой подарки – бакшиши. На таможне существовали ограничения, сколько чего можно провозить, но таможенники как правило не обращали внимания, если подарков было больше положенного, но в разумных пределах, когда явно везлось на подарки, а не на продажу. Особой популярностью пользовались часы. Советские часы по качеству были замечательные, а вот с дизайном было похуже. А тут – изобилие. Механические, с несколькими циферблатами, электронные с будильником с семью мелодиями – у нас в стране о таких до того и не слыхали. Женские кофточки и платочки-косынки с люрексом. Всевозможные зажигалки. Солнечные очки. Авторучки. Разномастные джинсы и джинсовые костюмы… Шутка тогда в Союзе ходила: «Если вся жена в «монтане» – значит, муж в Афганистане». Законы рынка нам тогда были в диковинку. В Союзе любой товар изначально имел цену. А в Афганистане один и тот же товар можно было купить в разных местах за разную цену – для нас это было ново. В Кабуле и крупных городах цены были чуть ниже, а чем дальше от центра, они росли. Соответственно, при возможности все старались купить что-то подешевле.

Невозможно обойти молчанием и такой вопрос. Крайне несправедливо было то, что военнослужащие получали очень разные оклады. В качестве получки мы получали чеки Внешпосылторга. В Союзе с ними можно заходить в магазины «Берёзка», где выбор товаров был значительно шире, чем в простой торговле. Потому чеки мы старались экономить и там не тратить. Даже простая перепродажа их в Союзе была выгодна – он шли 1:2, а то и 1:3. Среди преступников тогда появились «ломщики» – которые облапошивали обладателей чеков. Жаловаться на аферистов было опасно – обмен денег вне официальных структур приравнивалось к спекуляции. А в официальных структурах их обменивали 1:1. Поневоле задумаешься о незаконной перепродаже…

Так вот, солдаты получали вообще гроши (об этом позже). А при изобилии товаров это просто толкало солдат на разные махинации. Не так уж много получали и офицеры. У кого были возможности, также занимались аферами. Лётчики, например,  привозили водку и сдавали в дуканы. Со складов многое уходило туда же. Бывали и крайне некрасивые истории, о которых я специально не рассказываю. Скажу только, что бывали случаи, когда подобные спекулятивные взаимоотношения с душманами приводили к гибели наших военнослужащих. Оказывались замешанными в аферы и высокопоставленные руководители.

Понятно, никакой низкий оклад не может оправдать преступление. Но всё же он опосредованно подталкивает человека к противоправным действиям.

Итак, каждый, кто был в Афганистане, старался  приобрести побольше диковинного для Союза товара. Причем, сделать это подешевле).

Полетели мы часов в 11. В самолёте нас было всего человек 25, так что мы все набились в «барокамеру» – в герметическую кабинку, в которой поддерживается давление воздуха и куда подаётся кислород. Было, конечно, очень тесно, но зато воздуха хватало.

Прилетели в Кабул, там прохладно, хорошо, тучки бродят…

Я от нашей «делегации» сразу откололся, пошёл в редакцию к Пинчуку. (Газета «Гвардейская доблесть»). Валера обрадовался – мы с ним познакомились в Ташкенте в мае 1985 года. Вскоре приехали его сотрудники – ответственный секретарь старший лейтенант Андрей Пунько и корреспондент лейтенант Олег Деревнин.

Потом я поехал в город. Сначала поехали в «1000 мелочей». Действительно,  чего там только нет!

Старший нашей машины пошёл по своим делам. Пока он ходил, я сидел в машине и наблюдал за жизнью города.

Квартал, где мы стояли, современный. Здесь живут, как я бы сказал, цивилизованные афганцы. Их дети ходят в школу. У мальчиков формы нет. А у девочек – чёрное платье, чёрные чулки, чёрная обувь и белая косынка или шарфик, его кто как хочет носит, это просто прямоугольный кусок прозрачной материи. И тут – у одних чулки в дырах и платье с чужого плеча, а другие одеты с иголочки. Одну девочку я видел – у неё даже чёрный брючный костюм был.

И контрасты. Идут две красивых девушки, современно одетые, увидели меня, смеются, а одна даже подмигивает. И тут же семенит женщина под чадрой. Идёт по-европейски одетый афганец – и рядом другой, в чалме и нелепых шароварах.

Штрих: идут две школьницы, одна увидела в пыли валяющийся кусок печенья. Подняла. Поделились по-братски – съели вдвоём.

Когда вернулся, узнал, что Пинчуку пришёл орден Красной Звезды. Вечером, соответственно, посидели.

На сборах познакомился с редакторами других дивизионных газет, которые выходили в Афганистане.

Майор Степан Левицкий (Баграм)  – пожилой, невысокий, простой. Он долго служил в Прикарпатском округе, туда же и заменяется.

Капитан Игорь Коротких (Кундуз) – худощавый, немного лысеющий, очень неглупый.

Старший лейтенант Валера Коваленко – ответственный секретарь в редакции Поделкова. Здоровый парняга с добрым, всегда улыбающимся лицом. Рассказал, что у них ходят слухи, что их могут вывести в Туркестанский округ, и он этого очень боится.

…

В среду утром приехали мы на пересылку. Я ещё с прошлого года как вспомню этот гадючник… Короче, когда узнал, что самолёта не предвидится, опять пошёл к Пинчуку. А они как раз в город собираются. Ну и я с ними, хотя денег уже не было ни копейки. Но хоть поглядеть. Повезли они нас с Игорем Коротких по таким местам – глаза разбегались, хотя я не барахольщик. Посмеялись – сюда бы наших жён запустить, да денег по паре сотен тысяч «афошек» – всё бы смели.

В одном дукане перед входом висит лист бумаги с надписью «Не настолько мы богаты, чтобы покупать дешёвые вещи». И подпись «Шурик». Внутри другое изречение: «Кто не работает, тот не ест». И та же подпись «Шурик». Оказывается, это так дуканщика зовут на наш манер. Он в разговоре так и сыплет нашими поговорками: «Денежки счёт любят» и т.д. На другом дукане висит надпись: «Дёшево, дёшево, дёшево! Заходи, друг, всё купишь!».

Когда я вернулся на пересылку, наши были по-прежнему там. Самолёт дали только в 16 часов, когда мы уже не рассчитывали улететь. Самолёт был битком набит какими-то ящиками. На них сидели человек 60 молодых солдат. Да ещё нас человек 40. Не повернуться, не продохнуть. К тому же в салоне здорово воняло солярой. Взлетели, набрали высоту… Воздуха не хватает, вонища, теснота, гул…

Кстати, когда я ночевал у Пинчука, их часть обстреляли, наши ответили из тяжёлого пулемёта. А стенки-то в модуле фанерные. Так и думаешь: залетит какая-нибудь дурная пуля.

Рассказывали, что в ту же ночь в Кабуле подожгли мебельный комбинат и школу.

23.08.1986

Уже неделю идёт операция в Герате. По сценарию, похоже, октябрьскому. Первые пару дней было тихо. Только в первый день в бортовую машину в упор влепили из гранатомёта. Машина везла снаряды. Как водитель уцелел – уму не постижимо!

А потом посыпалось: каждый день вертолёты привозят раненых и – увы! – убитых. Погибли на сегодняшний день по меньшей мере четыре человека. В госпитале тревога, все дежурят по очереди в свободное от работы время в хирургическом отделении.

Подробностей пока никаких.

Сегодня к прапорщику нашему приходил афганец майор Расул. Мы с ним поговорили о многом. Он по-русски говорит хорошо – три года учился в Киргизии. Вернулся с учёбы ещё до революции. На них, на тех, кто прибыл из СССР, на первых порах косились. После революции всё переменилось.

Сам он родом из провинции Кундуз. Там у него мать и родные. Уже семь лет не был у них, не знает, живы ли, где и как. Пару лет назад приходил какой-то человек, принёс письмо, написанное на материи, чтобы не прощупывалось, потому что оно было зашито в подкладку. Мать и брат уговаривали его вернуться. Расул передал с тем человеком ответ, где написал, чтобы они к нему приезжали, а он к ним не может.

Другой брат сейчас служит в Фарахе. Встретились они после четырёх лет разлуки.

У Расула 6 детей – 5 дочек и младший сын. Между тем иметь сына здесь попросту необходимо. В случае смерти отца всё имущество переходит сыну. А если сына нет – то к брату. Ни жена, ни дочки права на наследство не имеют. Четверо детей Расула родились в нашем госпитале.

Получает Расул в месяц 10 тыс. афгани. Для примера: 1 кг мяса стоит 400 афгани, 1 кг риса – 250, 4,5 кг зерна – 100, баночка или пакет детского молока с витаминами (что это такое я не понял, но, наверное, речь шла о детском питании) – 300 афгани. Кроме того, нужно учесть, что одежда тут дорогая. Короче говоря, офицер тут получает не много.  Ну а учителя получают вообще 3-4 тыс. афгани. Это, конечно, совсем мало. (Дополнение. Порядок цен несколько напоминает нынешние, правда?)

26.08.1986

Сегодня год, как я впервые пересёк границу Афганистана. Кажется, совсем недавно, а сколько всего произошло, сколько знакомых погибло!..

Вчера разговаривал с Сергеем Б. (фамилию не называю специально). Хандрит парень, рассказал о своей поездке в отпуск.

Жена ему ничего не говорила, не хотела расстраивать. А в самом конце отпуска не выдержала и рассказала, что к ней пристаёт начальник (понятно, как пристаёт – как к женщине). Сергей, понятно, пошёл разбираться, потом добился того, чтобы жену уволили по собственному, а не по статье, как хотел сделать начальник… За этими хлопотами он опоздал из отпуска, за что имел тут большие неприятности. Сейчас у него полная апатия и нежелание служить.

(Дополнение. Семейные проблемы людей, которые в течение двух лет находились в Афганистане, – тоже тема для большого разговора. У большинства военнослужащих в Афгане не было возможности удовлетворять свои сексуальные потребности, а времени свободного хватало, особенно когда не было боевых. Ну а когда неудовлетворённость, да свободное время – мысли всякие, и редко хорошие. Ну а жёны, оставшиеся в Союзе, не все выдерживали долгое отсутствие мужей. Сколько семей распалось, наверное, не знает никто. Естественно, бывали и обратные случаи – когда в Афгане складывались семьи, ради которых военные разводились с жёнами, которые были в Союзе).

1.09.1986

На операции погиб младший сержант Сергей Капский. Тот самый, который  в октябре вдвоём с другом вступил в бой с 40 «духами».

Ему сказали, что ранен его друг. Сергей схватил пулемёт и с криком бросился в атаку. Командир взвода к этому времени был ранен. Взвод поднялся за Сергеем. Однако был сильный огонь и взвод залёг  и начал отходить. А Сергей получил ранение и остался лежать. К нашим подошло подкрепление. Узнав, что впереди остался раненый, замполит с группой солдат на двух БМП бросился вперёд. Увидели, что раненого Сергея «духи» пытаются перетащить через дувал. Из БМП начали обстреливать «духов». Те на глазах наших застрелили Сергея и скрылись в кустарнике. Так погиб отважный солдат и верный товарищ.

А помогал отбить его тело сержант (фамилию не знаю). Он накануне был в засаде в составе взвода. Через них пыталась прорваться банда. В результате были ранены три солдата и один погиб. Сержант вынес с поля боя тяжело раненого командира взвода и с помощью солдат организовал вынос раненых. Он принял командование подразделением и продержался до подхода подмоги. Представлен к ордену Красного Знамени.

2.09.1986

Сегодня работал в артполку.

Там двоих офицеров представляют к орденам Красного Знамени. Капитан Максименко был артнаводчиком прикреплён к афганской бригаде спецназа. Он рассказал, что не то что в спецназовском – даже в обычном военном отношении ничего из себя не представляют. Второй старший лейтенант Иванышин ходил на иранскую границу. Он показал мне блокнот, в котором была указана 41 цель, по которым работала наша артиллерия по его наводке.

5.09.1986

Сегодня произошло небольшое ЧП. У рядового Алексея Назарова, одного из лучших солдат типографии, рука попала в печатный станок. Обошлось на редкость малой кровью – покалечило кончик среднего пальца. А то ведь мог вообще без руки остаться.

17.09.1986

Только сегодня вернулся из засады, в которую ходил с разведротой капитана Фёдора Олейника (бывшая Несмеяна).

В воскресенье, 14.09 вызвали меня в политотдел. Вернее, вызвали шефа, но он послал меня. Оказывается, пришла бумага от цензора. Ох уж эта цензура! По рукам-ногам повязала. Ничегошеньки нельзя печатать! В частности, в одной публикации мы показали САУ, которых нет в Перечне.

(Дополнение. Тут есть необходимость остановиться подробнее. Цензура тех времён  поражала запретами, которые иначе как маразматическими не назовёшь. Цензоры руководствовались двумя толстыми томами – перечнями сведений, разрешённых и запрещённых к публикации в открытой печати. Вот некоторые ограничения, которые относились к нашей газете. Дивизионная газета согласно цензорским ограничениям должна была выглядеть как газета полка. И показывать всё – звания, должности, образцы техники – только в пределах штатного расписания полка. За год мы имели право показать: одного полковника, сколько-то подполковников, сколько-то майоров и т.д. Соответственно: одного командира части, трёх командиров мотострелковых батальонов, одного танкового, одного артиллерийского дивизиона и т.д. И так – вплоть до санинструкторов, поваров и т.д. – всё было расписано. В редакции вёлся журнал, где мы  записывали каждого названного человека, с указанием его звания, должности, а также номера газеты. И не дай бог, превысить лимит! То же относилось к вооружению и боевой технике Дальше. Мы не имели права даже намёком писать, что находимся на территории Афганистана. Боевые действия можно было показывать только как учения или тактические занятия. Причём всё это должны были также учитывать: сколько-то боевых стрельб взводов, ротных тактических учений и т.д. Не дай бог показать совместные действия танкистов и мотострелков или артиллеристов! Это можно было показывать (не помню точно), кажется, раз в год. Нельзя было показывать раненых и убитых, подбитую технику. Тогда ходила горькая шутка: «Загремели «выстрелы» из «пулемёта» и мишени, истекая кровью, уползли в горы». Мы корячились как могли, чтобы изобрести способы обойти цензуру. И выгребали за проколы по полной программе!)

В понедельник был выход на операцию. Поехал я по делам в разведбат, а они на вещмешках сидят, ждут команду. Я пулей слетал в редакцию, переоделся в старую форму, в которой прошёл все предыдущие выходы. (Интересно, это суеверие или нежелание пачкать новую форму? Наверное, и то, и другое). Схватил автомат, забыл ручку и ложку и помчался. Приехал, и где-то через полчаса тронулись.

В состав разведгруппы входили.

Капитан Фёдор Олейник. Выше среднего роста, немного полный. Прибыл из Белоруссии. Родом из Самарканда, отец – диспетчер аэропорта. Закончил Ташкентское танковое училище. Немного разговорчив, но мне понравился.  Спокойный, с подчинёнными хорошие отношения. Советуется, как лучше, признаёт, что мало опыта.

Майор Владимир Медведев. Замполит батальона. Высокий, здоровый, не курит, не пьёт.

Старший лейтенант Юрий Смаглюк. Он произвёл на меня наилучшее впечатление. Невысокий, крепкий, чувствуется большой опыт. Туда шёл во главе дозорной группы. В засаде со своей группой выполнял отдельную задачу. Людей знает лучше всех в роте, сразу называет имя-фамилию, должность и т.д. любого солдата. Честный – сам рассказал, как проворонил «языка».

Прапорщик Сергей Баратин – старшина роты. Шёл в замыкании. Неразговорчивый, пользуется уважением. Всё время действовал в отрыве. Высокий, широкоплечий.

Старший лейтенант Лев Станкевич. Цыган по национальности. Тоже был отдельно. Его все любят, все над ним подтрунивают. Среднего роста, смуглый, чёрный.

Вышли из парка где-то в 16.20. Два танка и 5-6 БМД. Я ехал на БМД, где командиром Сангали Мирзоев. Проехали Центральный диспетчерский пункт, выехали за КП. Дорога пошла к горам. Вдруг второй танк слетел с дороги вправо и, тормозя, врезался в бугор. Кое-как вывернул и поехал дальше. Солдаты смеются. Рассказали мне, что механик-водитель на танке рядовой Н. отслужил полтора года, а идёт на первую операцию. До этого числился механиком-водителем дежурного тягача.

(Дополнение. Сейчас нередко можно прочитать в художественной литературе, что, мол, солдаты в Афганистане всячески уклонялись от участия в боевых выходах, пили мочу больных гепатитом, чтобы тоже заболеть, взятки давали, чтобы уклониться… Не отрицаю это напрочь, наверное, и такое бывало. Но в целом солдаты  от боевых не уклонялись.  Над теми, кто по тем или иным причинам на боевые не ходил, остальные подтрунивали, и не всегда безобидно. Они часто стыдились, что были в Афгане и ни разу не побывали на войне. К тому же на боевых было не так скучно, как в пункте постоянной дислокации. Да и питание лучше. Ещё раз говорю: бывало всякое. Но всё же большая часть военнослужащих от участия в боевых не уклонялась. Так было и в этот раз. Солдат просто упросил командиров взять его на засаду: говорил, скоро «дембель», а он ни разу нигде за пределами части не был. Вот и взяли…)

Проехали КП «Ходжария», отъехали километра 2, уже начались горы. Тот же танк слетает с дороги и на полной скорости летит к горам. Счастье, что в этом месте не было даже кювета, не говоря об обрыве. Отъехав метров 50 от дороги, танк остановился. При этом повредил трубопровод, тянувшийся вдоль дороги. Механика-водителя высадили с места механика-водителя и туда сел другой. Да, и это водитель дежурного тягача! Да он бы весь парк и городок разворотил!

(Дополнение. О трубопроводе, который упомянут выше. Вдоль дороги там тянулась серая труба, по которой поставлялось топливо в Шинданд. Несмотря на все издержки, это был самый рациональный способ поставки топлива. Его регулярно подрывали душманы. На земле в местах подрыва надолго оставались выгоревшие пятна. Его часто пробивали местные жители, чтобы набрать несколько вёдер бензина или керосина. Ну и асы-водители, типа того, о котором идёт речь, разрушали. И всё же доставка топлива машинами-«наливниками» была куда дороже.)

До Адраскана доехали нормально. Перед мостом остановились. Сразу возле нас остановились велосипедист и мотоциклист. Смотрели, куда мы поедем. Разведка.

Повернули налево. Там в 30 метрах от дороги в ямке увидели десяток пустых канистр. Наверное, здесь кто-то из наших загоняет топливо.

Поехали просёлочной дорогой. Она шла вдоль длины реки, а к реке, соответственно, тянулись овраги. И все эти овраги надо было преодолевать. Берега крутые. БМД, кажется, вот-вот перевернётся. А на другой берег карабкается, кажется, сейчас движок заглохнет – и покатимся назад. Ничего, обошлось. Всё же БМД классная машина! Прошли 3 или 4 оврага, спустились в долину. Там кишлак. Начали операцию прикрытия. Нам надо было идти на юг, вниз по течению. Мы же остановились, подошли к местным жителям и начали спрашивать дорогу на северо-запад. Нам рассказали, какой-то сорбоз вызвался провести нас (а может убедиться, куда мы едем). Поехали мы прямо по полям, потому что дороги тут не было. Проехали по кукурузному полю, разрушили гусеницами 1 или 2 арыка. Поля, как везде, индивидуальные, маленькие лоскутки. Т.к. мы ехали прямо к середине долины, каждое следующее поле было чуть ниже предыдущего. Так ступеньками-террасами они и спускались.

Прошли поля, ссадили сорбоза, преодолели несколько рукавов речушки. (Дополнение. Как я уже писал, здесь речки именуются по территории местности, по которой она на данном участке течёт. Эта же речка течёт и в Шинданде, там она называется Шинданд, здесь – Адраскан). Вошли в ущелье, которое вело на северо-запад. Прошли километра 2, свернули в узкое ответвление, расставили технику. Там меня экипировали – помогли правильно уложить вещмешок, чтобы не звякал, положили туда одеяло, о котором я не подумал. Фляга с водой и консервы у меня были с собой. Автомат с запасным магазином тоже – здесь без него никуда ни шагу. Выдали ложку (свою я забыл) и «дежурную» гранату. Поужинали. Было где-то 21 час.

Луна яркая. Решили немного повременить, чтобы она хоть немного переместилась. Легли, поспали часок. Где-то в 23 с лишним пошли. По карте нужно было пройти где-то километров 12. Но это по прямой. Мы же шли по зигзагу, кое-где по холмам. Несколько раз приходилось переходить основное русло реки. Тогда мы разувались, брали ботинки в руки, подкатывали брюки и переходили вброд. Река горная. С вечера вода была ещё ничего, а под утро – холодная, ноги коченели. К тому же дно каменистое, камни-голыши, крупные, сколькие, ноги скользят, на подошву ступни давят… Зато обувь и носки остаются сухими.

Луна была яркая. Светила спереди. Всё видно. Где была возможность, старались придерживаться тени. Но тень ведь у берега. А там кишлаки, где полно собак. Два раза они бросались к нам. Фёдор из бесшумного пистолета подстрелил по одной, остальные бросились назад.

Время от времени останавливались на несколько минут. Не так устал, как хотелось спать. Только привалишься к земле – глаза тут же слипаются. По команде с трудом их разлепишь – и шагаешь дальше.

Когда вот так идёшь несколько часов подряд, при этом ни с кем не разговаривая, в голову лезут мысли разные. Думалось:

…Если бы жена знала, что я опять сам напросился на операцию, ох, ругалась бы. Чуть не в каждом письме пишет, чтобы я никуда не ходил, сидел спокойно.

…О романтике воинской службы. Не надо смеяться, я серьёзно. Во время одного мини-привала Юра скомандовал: «Дозорная группа, за мной!». Поднялся сам, за ним поднялись три солдата. Относительно меня они были прямо напротив луны. И уходили в ночной голубоватый лунный свет. И я подумал: вот она, романтика! Но только если смотреть на неё дома, по телевизору или в кинотеатре. Вот тогда проникся бы уважением. А так, лежишь со слипающимися глазами, привалив тянущий плечи мешок (а ведь он у меня ещё лёгкий, у солдат-то ещё боекомплект полный, у каждого по миномётной мине к мешку приторочены, у кого прибор какой, у кого миномёт, у кого автомат миномётчика, у кого подствольники…) к земле, знаешь, что через минуту и самому подниматься… Какая уж тут романтика!.. Да и вид у всех не романтичный – одеты все удобно, но не эффектно. У многих горные костюмы, а вид у них – не ахти. У всех огромные горбы вещмешков, многие идут в кроссовках… Нет, вид у них не романтичный. Но сколько же вынесли эти ребята, сколько прошагали, сколько преодолели!

…О неком высшем разуме. Например, об инопланетянах. Допустим, высадились они на земле. (Даже представилось серебристое сияние и «летающая тарелка»). У них гигантский опыт и трезвый холодный аналитический ум. Поняли бы они что-нибудь в наших земных делах? Вот ночью посмотрели и спросили бы себя: куда идут эти люди вместо того, чтобы спать или заниматься полезным делом? Смогли бы они ответить? Ведь мы считаем правыми себя, а «духи» – себя, мирные жители злы и на тех, и на других, и считают правыми себя. Или только нам, людям, и дано навести у себя на Земле порядок и никому более нам не помочь?

…О заброшенных домах, дувалах, кишлаках, и т.д. Каждый раз, когда я вижу заброшенное жилище, меня одолевают грустные мысли о бренности живущего. Вот дом. Здесь жили люди. Любили, рожали детей, трудились. Ведь дом построить нелегко. И вот обитателей нет. Куда делись? Умерли? Ушли? Почему?.. А крепости, которых тут полно. Кто их строил? От кого защищался? Какие подвиги, трагедии свершались под их стенами? И мы этого НИКОГДА  не узнаем! Страшное слово – НИКОГДА.

…И постоянно вертелась в голове строчка из песни «И в кармане парочка гранат». (Дополнение. Чудесная песня была.

Бой идёт в окрестностях Кабула,

Ночь светилась всплесками огня.

Не сломило нас и согнуло –

Видно, люди крепче, чем броня.

Дипломаты мы не призванью,

Нам родней, братишка, автомат.

Чёткие команды-приказанья,

И в кармане парочка гранат.

Вспомним, товарищ, мы Афганистан.

Зарево пожарищ, крики мусульман.

Грохот автоматов, крики за рекой,

Вспомним, товарищ, Вспомним, дорогой!

Вспомним с тобою как мы шли в ночи,

Вспомним, как бежали в горы басмачи,

Как загрохотал твой верный АГС –

Вспомним, товарищ, вспомним наконец.

На костре в огне трещали ветки,

В котелке варился крепкий чай.

Ты пришёл усталый из разведки,

Много пил и столько же молчал.

Сильными замерзшими руками

Протирал вспотевший автомат,

И о чём-то думал временами,

Головой откинувшись назад.

Вспомним, товарищ, мы Афганистан (припев ещё раз).

Самолёт заходит на посадку,

Тяжело моторами ревя,

Он привёз патроны и взрывчатку,

Это для тебя и для меня.

Знайте же, ребята-мусульмане!

Ваша сила в том, что мы – за вас!

И не нужно лишних трепыханий –

В бой идти нам не в последний раз!

Так вспомним, ребята, мы Афганистан!

Зарево пожарищ, крики мусульман.

Грохот автоматов, взрывы за рекой,

Вспомним, товарищ, вспомним, дорогой!

Вспомним, товарищ, как мы шли в ночи,

Вспомним, как бежали в горы басмачи,

Как загрохотал твой грозный АГС?

Вспомним, товарищ, вспомним, наконец!

Честное слово, когда её слышу, так за душу берёт, аж слеза наворачивается!)

Правда, у меня с собой всегда только одна граната (тоже суеверие?). Не знаю, может быть, это снобизм, но я ни разу не выстрелил по душману. Прежде всего потому, что я его непосредственно в бою ни разу не видел. При необходимости, конечно, я буду их косить. Но без необходимости – нет. По мне уже стреляли, и не раз, но при этом я не видел конкретно откуда. А стрелять просто «в ту сторону» – не по мне.

(Дополнение. Тогда об этом писать было нельзя. Сейчас можно. Ведь бывали случаи, и не раз, что убивали людей без необходимости. Просто так, на всякий случай. По ошибке. Испугавшись. От растерянности… И случаев таких было немало. Это война. Но это не оправдание. Ножом убить человека трудно, на это не каждый решится. А из автомата, на расстоянии 50 метров – запросто. Потому что не видишь глаз человека, не воспринимаешь его как равного себя, для тебя это просто фигурка на мушке автомата. Мишень грудная №2. И не более того).

Так мы прошли кишлаки Ходжахалифа (слева), Галатут (справа), Хамсултанджи (справа), Пальбеша (справа). Подошли к кишлаку Садманиха (слева). Примерно в полутора километрах от него остановились на днёвку. Было почти 5 часов утра.

Нашли два заброшенных домика, обосновались в них, выставили охранение и завалились спать. (Дополнение. «Выставили охранение…». Как легко и просто звучит. А ведь в охранение пошли те ребята, которые шли вместе с нами, тащили груз и тоже хотели спать!).

Кстати, задача была такая. Где-то неделю или дней 10 назад обстреляли Адраскан. Поступили сведения, что это только репетиция, что планируется такой же обстрел только ракетный. Прикинули, что их подвоз осуществляться должен скорее всего по долине реки. Вот и решили выставить засаду. Но все офицеры и солдаты считали, что подобную засаду нужно выставлять по меньшей мере на неделю, а не на одну ночь. Днём прикинули, как выставлять группы, чтобы перекрыть все возможные пути. Времени было много, поэтому мы спасли и разговаривали.

К вечеру разбились на группы. Командир роты с группой пошёл на кладбище, прикрывать тыл. Замполит перекрыл тропку, которая вела из низовых кишлаков к Адраскану. Я с группой занял горушку и должен был контролировать долину реки. Самая большая группа была у Смаглюка. Он с 12 солдатами перешёл реку и занял два заброшенных домика на противоположном берегу.

Я попросил, чтобы в мою группу включили сержанта поопытнее. Это был сержант Фёдор Гладкий. Действительно, парень оказался хоть куда. Кроме него, в моей группе были пулемётчик рядовой Владимир Вахутин и автоматчик рядовой Хамит Хамитов.

Вышли мы на назначенную горушку. Она лысая как череп. Кое-где колючка растёт и всё. Ни камушка, ни кустика. Облазали её всю. Один кустик нашли. Однако за ним можно было только прятаться, а стрелять неудобно. Решили устроиться просто на вершине. Мы с Гладким посередине, справа Вахутин, слева Хамитов.

Луна как прожектор. Всё видно. Мы с Гладким решили, что при таком освещении достаточно будет двоих бодрствующих. Решили дежурить первыми. Солдаты отрубились мгновенно. Мы только начали перешёптываться, и тут он мне:

- Смотрите!

По другому берегу прямо от группы Смаглюка идут четверо. Кто – не разобрать. Идут в открытую, значит, не наши. А вдруг наши? Стрелять? Нет? Подумалось: была бы рация, как у милиции, связались бы. Если не наши, спереди очередь дать, чтобы вернулись назад и наши их взяли бы. Если бы наши, то и не волновались бы… Послал Хамитова к ротному. Тот ответил: действовать по обстановке.

Тем временем четверо неизвестных прошли по берегу, спустились вниз  по обрыву и исчезли. Потом там появилось ещё трое. Потом ещё один, потом ещё. Чего-то ходили. А потом исчезли.

И всё затихло до утра. Где-то лаяли собаки. Где-то кричал ишак. Но по долине никто не ходил.

(Дополнение. Я здорово переживал, правильно ли поступил, что пропустил неизвестных. Дело в том, что в Афганистане действовал комендантский час и в ночную пору перемещаться могли только враги. Но потом меня успокоили, объяснили, что всё мы сделали правильно. Эти люди были без груза, а потому могли быть либо местными жителями, которым что-то потребовались сделать ночью, либо дозором душманского каравана. В любом случае их нужно было пропускать, чтобы не спугнуть собственно караван. Но на всю жизнь осталось сидеть в душе это чувство: вот идут люди, и от тебя лично зависит, жить им или нет.  Мы располагались выше, они были освещены луной. Это был бы расстрел. Но если бы это и в самом деле дозор, сопровождавшие караван опытные моджахеды вступили бы в бой, и у нас могли быть потери… И это всё зависело только от одного слова: «Огонь!». Команда не прозвучала – и они ушли, даже не догадываясь, насколько близко от них была смерть).

Тем временем мы потихоньку разговаривали с Фёдором. Он оказался из Жданова, с Левого берега. Поговорили о городе, о его боевых выходах. Он всё говорил, чтобы я спокойно спал, ни за что не беспокоился, что он всё организует. Сбегал в домик, принёс одеяло, чтобы я закутался в него. Что же это за чудо – советский солдат!..

Но какой уж тут сон! Я уж не говорю, что неудобно, жёстко, холодно, даже в бушлате и под одеялом… Всё это ерунда. Главное – это осознание, что ты в засаде. Не к месту лезет в голову: «Вот и Чапаева проспали…»

Встрепенешься. Первым делом взглядом по долине – тихо. На солдат: один сидит, закутавшись в одеяло, следит за округой. Рядом со мной подрёмывает Фёдор. Впрочем, дремлет он как собака (пусть не обижается) – чутко, каждую минуту просыпаясь. Он контролировал наблюдателей, сам подолгу сидел с ними.

И так – всю ночь.

В 5.15 снялись и ушли в домик. Тут же начало светать.

Засада оказалась пустой.

Вскоре подошла «броня». Мы уже не скрываясь вышли её встречать. Представляю, как на это смотрели местные, что у них под боком целое подразделение располагалось! Потом подошёл Смаглюк. Оказалось, что те люди и в самом деле были афганцы. Их пропустили, думали, что это дозор. Посоветовавшись, решили о них начальству не докладывать.

Поглушили гранатами рыбу в реке, набрали её, поели горячего (всё это время питались всухомятку) и поехали назад.

В 12.30 я был уже в редакции. Привёз мешок рыбы. Михалыч обрадовался. Но потом из-за чего-то вспылил и устроил разнос. Причина – очередное письмо от цензора.

Я ушёл в свою комнату, злой, взбешённый. Сижу и думаю: вот люди только этой ночью жизнью рисковали, а писать об этом нельзя. А напишешь – опять такой же скандал, а то и выговорешник по партийной линии за разглашение военной тайны!

(Дополнение. Ведь это ж правда! Выговора, выволочки от начальства, разноса военный человек часто боится больше, чем врага. В Чечне той же – та же картина. Когда штурмовали Грозный, или погнали целый полк по горной дороге на Шатой – многие офицеры понимали, что это ничем не оправданная авантюра. Но решительно возражать не решились. Под пули врага идти не так боялись, чем начальственного рыка).

Вот так я сходил в засаду. Пустую. Но всё же ходил.

17.09.1986

Когда я вернулся из засады, со мной не разговаривал рядовой Вадим Т.  (Дополнение. В небольших воинских коллективах, которые выполняют специфические задачи, взаимоотношения между военнослужащими более демократичные, чем в обычных подразделениях. Так что в данном случае сам по себе факт обиды солдата на офицера не  свидетельствует о неком панибратстве или чьем-то унижении. Обычное проявление человеческих эмоций). Он мне постоянно проедает мозги: возьмите на боевые, возьмите на боевые!.. Я ему и по-хорошему объяснял, и просто «нет!» говорил. Нет, возьмите – и всё! Но я-то его знаю: при малейшей заварухе он захочет медаль заработать: дури много, детство в одном месте играет (хотя хозяйственная жилка у него – ого-го-го!). При первой же возможности схватит автомат и полезет в самую заваруху.

Но ведь если случится у него хоть малейшая царапина, начнется: а кто разрешил, а кто принял решение, а как на боевых оказался солдат, который здесь находиться не должен?.. Если же что случится серьезное, меня же отправят его сопровождать. (Дополнение. В Афгане была практика, когда погибшего отправляли сопровождать на родину его сослуживцев. Иногда это были случайно назначенные военнослужащие. Но чаще отправляли его командиров, на которых и приходился моральный удар родственников погибшего. Изумительно этот момент показан в фильме «Честь имею!»). Нет, эти игры не для меня. Брать на себя ответственность за чужую жизнь – увольте!

(Дополнение. Уже много позже, когда я работал в журнале «Боевое братство», мне приходилось отбиваться от подобных же просьб. На Северный Кавказ регулярно отправляются грузы шефской помощи. Вот и стремились журналистки романтики ради попасть туда – скрасить собой, замечательной, суровые будни одичавших на войне солдатиков… В формировании групп я лично участие не принимал, но посодействовать, конечно, мог. Но опять же: а не дай бог что с кем-то случится? За себя буду отвечать, это пожалуйста. А вот так, пробить кому-то командировку, а что случится, и корить себя за мягкотелость).

23.09.1986

Вчера закончил читать «Дон-Кихота». (Дополнение. Нынешняя молодежь не помнит те времена, когда хорошую книгу достать было очень трудно. Компьютеров тогда не было, поэтому люди читали много, книг на всех не хватало. А в Афгане можно было купить в военторге отличные книги, прекрасно изданные, правда, за чеки, что выходило очень дорого. Там я и купил замечательно по тем временам изданный том «Дон-Кихота». И не только его). Прочитал с удовольствием. И ведь эту замечательную книгу прочитали очень немногие мои знакомые. Почему? Думаю, причина в том, что у большинства в сознании сложился образ Дон-Кихота как дурака, сумасшедшего, совершающего разные сумасбродства. И нацелены на чтение веселой развлекательной книги. А ведь это, несмотря на многие курьезные моменты – трагедия! Трагедия одинокого, умного, доброго, своеобразного человека, увлеченного пусть и дикой, но СВОЕЙ идеей, которого не просто не понимают окружающие, но и которого все стараются использовать для своего удовольствия. Он не понимает этого – и в этом его трагедия. Но когда за три дня до смерти Алонсо Кехана понимает всю глубину своих заблуждений – в этом еще большая трагедия. Он честен, бескорыстен, являет собой образец верности даже не женщине, а рожденному в воображении идеалу женщины. И даже не физическую верность, а моральную… И при всех его добродетелях он никому не нужен! Племянница и экономка его жалеют, любят его. Но только как простого человека, а не за его выдающиеся качества, которые не вписываются в современность.

(Дополнение. Этот фрагмент Дневников я привожу не для того, чтобы показать себя как книгочея и умницу, который и на войне не чурается муз. Дело в том, что в Афганистане читали очень и очень многие. Как офицеры, так и солдаты. Книг не хватало. Библиотеки были только в частях и крупных гарнизонах. А на «точках» каждая книга зачитывалась всеми по несколько раз. Одна время комсомол присылал из разных республик СССР небольшие библиотечки именно для «точек». Талантливый писатель и публицист Сергей Тютюнник (сейчас служит в Ростове-на-Дону) когда-то написал повесть «Дорога», в которой душевно и с грустным юмором описал, как офицер на «точке» украл у заезжего журналиста книгу, как его мучила совесть, но зато эта книга стала единственной в подразделении… Мы читали, обменивались мнениями, обсуждали… Даже на боевые, особенно длительные, выходы многие брали с собой что-нибудь почитать. Вполне допускаю, что нынешняя молодежь в это верит с трудом. Но так и было!)

Прочитал роман «Каждому свое» Валентина Пикуля. Начал повесть «Париж на три часа» в той же книге того же автора.

Надо сказать, книга оставила двойственное впечатление. С одной стороны, она очень интересна, тем более, что описывает интереснейший отрезок истории – превращение Французской Республики в империю Наполеона. Достоинства книги налицо – автор показывает такие стороны той эпохи, о которой мы не слышали. Оригинальность заключается даже в том, что Пикуль не заостряет внимания на общеизвестных блестящих ответах Наполеона на ноту Александра по поводу убийства герцога Энгиенского или ответа Кутузова Лористону в Тарутинском лагере – он попросту не вспоминает. Зато мы узнаем много нового о свите Наполеона. Тот же генерал Моро, о котором я раньше только что-то слышал, те же филадельфы (кстати, откуда взялось это слово?), тот же Мале… Нет, интересного тут очень много. Исторические личности предстают в неожиданных ракурсах. «Сашка» Бенкендорф уводит у Наполеона любовницу, князь Куракин – самодур и крепостник – оказывается не просто галантным, а рыцарски-безупречным кавалером (спасение женщин на пожаре), декабрист Михаил Орлов оказывается русским агентом…

Но есть места, которые мне кажутся сомнительными. Слишком идеализированным получился образ Александра I. Дальше. В книге приводятся высказывания нескольких исторических деятелей о том, что конец Наполеона неизбежен, причем, эти слова выставляются как некие пророчества. Вряд ли это так. О чем угодно, в том числе и о политическом деятеле, можно сказать, что это либо кончится, либо будет продолжаться – и пятьдесят процентов пророчеств будут правильными. Соответственно, остается только сделать соответствующую подборку. Кроме того, очень часто проходят слова о том, что Наполеон особо выделял русских среди союзников. Особенно, что наглядно, после изгнания. Думаю, здесь тоже искусственная подборка. Хотя, при чрезмерном самолюбии Наполеона, быть может, он и в самом деле выделял русских – проиграть сильному противнику почетнее…

8.10.1986

Сегодня приехал из Фарахруда. Отправляли туда на праздники. (Дополнение. Специально для молодежи: 7 октября в СССР был День очередной Конституции, так называемой Брежневской, которая была принята в 1977 году. Вообще, думаю, Россию нужно обязательно внести в Книгу рекордов Гиннеса по двум показателям. По наибольшему числу конституций, принятых в одном ХХ веке. А также по числу денежных реформ. Думаю, мы тут абсолютные победители, как ни прискорбно это признавать). Вообще-то метода это спорная. Что может сделать офицер, приехав на «точку» накануне праздника? Обстановку толком он не узнает, реальную картину понять не успеет. К тому же застава – на постоянном дежурстве, то есть и мероприятий особых не провести. Впрочем, это не нами заведено, не нам и ломать устоявшееся.

Съездил я неплохо. В Фарахруде стоит прекрасный современный гостиничный комплекс, построенный еще во времена строительства дороги. Конечно, с тех пор его капитально загадили, но вид по-прежнему очень внушительный. Внутри поломали одни перегородки, кое-как налепили новые – в общем, приспособили под проживание личного состава. В главном гостиничном здании сейчас располагается батальон, где служит Кошелев. (Дополнение. До этого назначения он служил пропагандистом 101-го полка. А сейчас Володя – писатель и поэт-песенник, живет в Подмосковье и занимается политической деятельностью). А сзади его в кое-как сляпанных домишках – отряд, который его охраняет. (Я приехал именно в этот отряд).

Все это на берегу реки Фарахруд, т.е. Гордой реки.

Проехался по всем заставам. В очередной раз убедился, насколько же тяжело там жить! Везде эти землянки, глинобитные стены, везде стремление хоть как-то скрасить свой быт. У старшего лейтенанта Герасимова Саши одна стенка заклеена сотнями вырезанных из газет фотографий самого широкого спектра изображенного. Больше всего мне понравилось на батарее капитана Сергея Шибашова. Даже не то, что он со старшиной лихо щелкали каблуками, бодро бросали ладонь к козырьку и т.д. Там был порядок, а люди веселые, солдаты отвечают бодро, интересуются чем-то, спрашивают. Дружно, как-то раскованно, без испуга или подобострастия разговаривают с приезжим…

(Дальше в дневнике другие примеры. Про офицера, который попросту не знает, чем заниматься на «точке». Но это я пропущу. Вообще я замечал, что в артиллерии как правило и демократизм какой-то присутствует, и нет того, что на армейском сленге называется «перепугом», и порядка побольше).

А вообще коллектив в Фарахруде хороший.

Командир подполковник Федоров Владимир Анатольевич. Невысокий крепкий, симпатичный. Властолюбив, любит порядок.

Замполит майор Корнеев Константин Анатольевич. Заменщик. Высокий, широкоплечий. Любит быть лидером. Всех характеризует коротко и точно. С командиром живут отлично.

Начальник штаба майор Погодаев Михаил Алексеевич. Открытый, приветливый, за дело болеет. Знает четко, где какие неполадки.

Зампотех майор Сухов Вячеслав Иванович, 43 года. Хороший мужик, грамотный.

…Ездили в царандой (местная милиция). Командир поста старший лейтенант Садык Атрафи, секретарь партийной организации капитан Фаизахмед Вуасек. Они рассказали, что погиб, попав в засаду Алладат Аджиабдрууб, один из пяти братьев в Дилараме. Я его хорошо помню. Все же террор может много сделать. (Дополнение. Эта фраза написана 20 лет назад!). Старых испытанных партийцев остается все меньше, а приток свежих кадров – не тот.

17.10.1986

Позавчера был вывод танкового полка нашей дивизии в Союз. (Дополнение. В октябре 1986 года из Афганистана было выведено шесть полков. Официально это выглядело как жест доброй воли, чтобы показать всему свету, что мы не захватчики, и что готовы в любой момент покинуть территорию Афганистана. Реально «из-за речки» вернулись три танковые полка, зенитно-ракетные дивизионы и другие формирования, острой необходимости в которых не было. С ними отправили «дембелей» и заменщиков. Первый полк из их числа выходил как раз из Шинданда, так что я был свидетелем этого). К этому дню пришлось здорово повкалывать. Напечатали массу памяток и листовок. Особенно последние дни перед выводом была сплошная нервотрепка, беспорядочная работа. Ставились задачи, потом отменялись, потом опять ставились. (Дополнение. Останавливаюсь на этом моменте с единственной целью: показать, насколько всех лихорадило в те дни. Такой же беспорядок и нервотрепка царили во всех частях и подразделениях дивизии). На 13 октября дали команду срочно отпечатать справку о выводимом полке. Их планировали раздать всем журналистам, которые приедут на вывод. Отпечатали, полночи этим занимались. Отдали. А потом начальники хватились, что это секретные сведения. Листовки уничтожили. 14-го утром сказали, что будем печатать Обращение ЦК КПСС к воинам-интернационалистам. Потом узнали, что этих обращений целые кипы везут из Москвы, отпечатанные с прекрасным качеством. Решили, что нам их печатать не надо. А вечером – «Срочно!». Полночи опять занимались. Какое уж тут качество?! Успеть бы, хоть как-то…

Стало известно, что на вывод приедет корреспондент «Красной звезды» Филатов. Мне поставили задачу срочно подготовить материал о 14-й сторожевой заставе, где командир лейтенант Виталий Кудрявцев. Это на полпути между Шиндандом и Адрасканом. 13-го рано утром помчался туда. Застава действительно хорошая. Вернулся и сел писать. А утром 14-го пришел полковник Андрей Бондаренко (сейчас проживает в Самаре) и сказал, что нужен не готовый материал, а только фактура, которую нужно сдать москвичу. Сделал я справку на трех страницах. Хорошо так работать – приехал, все данные готовы, только развивай тему.

Вечером 13-го прилетели майор Слава Чубаков и старший лейтенант Вася Лихолёт.

Теперь – сам вывод.

Объявили начало на 10.00. Вход на площадку – до 9.00. Правда, на те пропуска, которые мы сначала печатали, а потом допечатывали, никто даже не взглянул. Приходили все, кто хотел.

(Дополнение. Тут надо пояснить вот что. Дивизия дислоцировалась вдоль трассы, которая проходит с юга на север. Справа, с востока от трассы, на некотором расстоянии, были расположены городки воинских частей. Пространство между заборами частей и самой дорогой все было изъезжено машинами, гусеничными и колесными, исхожены… Вот этот пустырь, вытоптанный и выжженный, и использовался как площадка для построения. Здесь стояли ровные ряды техники, здесь были выстроены коробки подразделений. А напротив них за дорогой была построена трибуна, украшена знаменами, там же стояли благодарные афганские граждане. Народа было много. В частности, там стояли девушки из местного лицея. Сегодня, когда я вспоминаю те дни и смотрю на сохранившиеся фотографии, думаю: что случилось с этими девочками, когда пришли талибы? Там была учительница одна, родом из Советского Союза, если память не изменяет, из Ставропольского или Краснодарского края. Ее муж, афганец, учился в СССР, ну, она за него и вышла, приехала в Афган и преподавала в лицее. Помню, тогда она стояла со своими ученицами, грустная какая-то, потухшая… Может, просто устала. А может, и мысли тревожили, что с ней будет, когда мы уйдем. Врать не беду: лично я об этом особенно в тот момент не задумывался – хлопоты захлестнули. А вообще между собой мы часто эту перспективу обсуждали: что ждет Афганистан, когда нас не будет. То, что сами НАШИ афганцы без нас не удержатся, не сомневались. И уже тогда приходило понимание, что ситуация тупиковая, что любое решение будет неправильное. Так оно и вышло).

Трибуна, конечно, была сделана хорошо. Для зрителей вдоль дороги земля была выстлана плитками (все ходили и наиболее хозяйственные прикидывали, как бы потом эти плитки стащить). Вообще подготовка к выводу влетела в копеечку. Одних репетиций было с десяток. Танки и другую технику красили и перекрашивали. За трибунами из масксетей сделали ограду, где раскинули палатки с буфетами и т.д. Там, говорят, были колбасы, пирожные, коньяк «Арарат».

Встретил, как и думал, массу знакомых. Пока со всеми поговорил, время уже и 11. А все ничего не начинается.

День начался с того, что в 5.00 начали бить «Грады», «Гиацинты» и т.д. Вокруг гарнизона кружили косяки вертолетов. Над аэродромом постоянно вывешивали «люстры» осветительных ракет – чтобы отвести ракеты «земля-воздух». (Дополнение. Эти осветительные бомбы и ракеты ярко светились и опускались на землю на парашютах. Эти парашюты были предметом вожделения у многих. Афганцы – понятно, у них в дело все абсолютно все, что попадало в руки, от беспросветной нищеты. Они в качестве обувки использовали автомобильные покрышки – вырезали из них подметки, которые потом привязывали к ногам. А у наших была мода – эти парашюты вывешивали под потолком в качестве своеобразного балдахина). С утра на аэродром садились десятки самолетов. Накануне была проведена операция по очистке маршрута движения. Вдоль всей дороги расставлены посты. Разведбат, 101-й, 12-й полки и другие части и подразделения обеспечивали безопасность вывода. Было известно, что «духи» постараются сорвать вывод, будут минировать, обстреливать и т.д. За месяц до мероприятия через Шинданд запретили проезд отдельных машин афганцев. Их собирали в колонны и сопровождали через гарнизон. Всё – чтобы избежать провокаций. Возле трибуны постоянно стояла охрана с собаками. Короче, все было сделано, чтобы обезопасить Наджиба, наших руководителей и войска.

И вот где-то около 11.00 появились автобусы. Из них высыпали журналисты. Каких только аппаратов у них не было! Огромные киноаппараты, крошечные автоматические фотокамеры, длинные телескопические объективы… Микрофоны огромные, где-то метр длиной и сантиметров 15 в толщину. Они сразу разбежались вдоль зрителей, фотографировали все подряд. Меня сфотографировали раз 15, наверное. Попал на пленку американцам, японцам – точно, а кому еще не знаю. А вообще были американцы, англичане, французы, датчане, японцы, восточные немцы… Из наших были Лещинский, Сейфуль-Мулюков, Филатов, фотокоры «Правды», «Красной звезды» (Хабаров), ТАСС, еще кто-то…

Потом показалась кавалькада УАЗиков. Приехали какие-то генералы, наш посол Можаев, Наджиб, еще несколько человек из правительства. Охрана мощная. Говорят, все охранники наши. Многие с маленькими рациями. (Дополнение. Диковинка в те времена!). (Кстати, чтобы исключить подрыв радиоуправляемого фугаса, если такой все же умудрились установить, вокруг все глушилось).

Все прошли на трибуну. Митинг прошел как обычно. Выступали Можаев, Наджиб, наши солдаты и офицеры. Все переводилось. Корреспонденты кто слушал, кто разговаривал, кто ходил вдоль зрителей и снимал, снимал… Наш кинооператор поднялся на трибуну (больше туда никого из них не пустили) и снял панораму сверху. Тут-то я и попал в кадр, который потом показывали по программе «Время».

Когда Учкин (командир дивизии) обходил строй, корреспонденты бежали вокруг, впереди, сзади. Смешно. И это здорово снижает торжественность. Потом вручали награды – наши и афганские. Наджиб возвращался на трибуну мимо зрителей. Его сопровождали аплодисменты и крики афганцев. Ему бросали розы. Рядом – несколько охранников с АКСУ. (Дополнение. Разве мог я тогда подумать, что мы, люди, которым он верил, бросим его на заклание. Что наши правители не сделают ничего, чтобы спасти союзника. Вот куда надо было бросить два парашютно-десантных полка, чтобы вывезти, спасти Наджиба, когда его взяли в плен, когда его терзали, резали на куски и вешали! Ну какой руководитель какой страны будет сегодня верить в то, что мы поможем ему, если мы ничего не сделали, чтобы спасти Наджиба?)

Потом пошли танки, другая техника. На передних танках – знамена. Колонна прошла безукоризненно. Единственное – из одного танка торчала белобрысая голова и снимала трибуну, а все остальные строго в шлемах. Наверное, досталось позднее тому парню. (Дополнение. Зато теперь – какая память у него осталась!)

Когда все закончилось, уставший вернулся домой. Потом пришли наши солдаты. День был солнечный и очень ветреный – клубы пыли гнало, только через трибуну прошли два смерча. (Дополнение. В районе расположения нашей дивизии вообще была какая-то аномалия – там смерчи крутят постоянно. В ветреные дни эти пылевые столбы ходят вереницами). А когда смерч погнал пыль через танки, все корреспонденты снимали эту картину.

Однако по окончании церемонии взлет дали не сразу. Поэтому корреспонденты были в Доме офицеров. А нам дали команду помочь нашим корреспондентам отпечатать снимки. Для этого выделили им мою комнату. Они все перевернули, залили химикатами. Вдруг дали автобусы на аэродром. Они сорвались и уехали. А я потом долго наводил порядок.

(Дополнение. По итогам этого вывода я потом написал целый материал. Если коротко, то накладка с фотожурналистами вышла вот по какой причине. Всей прессе сообщили, что трасса на Кабул закрыта, что надо подождать. Наши «фотики» приняли это за чистую монету и начали готовиться к проявке. Однако тут им дали старт. Оказывается, решили нашим журналистам дать режим наибольшего благоприятствования, доставить их в Кабул первыми, чтобы именно наши смогли передать свои материалы первыми. А потом доставили остальных).

30.10.1986

Вчера приехал из Герата.

Поехал туда в субботу утром 25.10. Полетели почтовым вертолетом. Раньше летал на «вертушке» спокойно. А в этот раз все надели парашюты – и сразу стало не по себе. В голову полезли дурные мысли. Тем более, что внутри вертолета две огромные бочки с топливом. Если что-нибудь – уж какой тут парашют.

Раньше я их никогда не надевал. На тросе внутри висит «сбруя» – система ремней в серой материи. Надеть мне ее помогли. Впереди на ремнях четыре карабина. А на полу в мешках лежат сами парашюты. При необходимости он пристегивается к «сбруе» за секунду.

Долетели благополучно. На аэродроме был БТР из 101-го полка, который довез нас до части.

Первым делом уточнили в разведроте подробности подвига Доронцова – Айсаханова (подробности позднее опишу). Встретился с ребятами из 3-го батальона. Бомбин получил Красную Звезду, Голдобин теперь старший лейтенант, Дьячук старший прапорщик.

Утром в понедельник по приглашению Марселя Габитова поехал на мероприятия в Герат. Местным жителям раздавали керосин. Колонна была мощная. Танковый взвод, два мотострелковых взвода, агитотряд, три бензовоза и БРДМ со звуковещательной установкой (ЗВУ). Из офицеров были Марсель, майор Федор Вергилис из БАПО, майор-стажер из Белоруссии, который сейчас работает в политотделе. Подъехали к школе, которая слева от дороги. Остановились, Марсель показал майору Махмутову как расставить технику, а сам поехал решать вопросы с властями. Я поехал с ним. Отъехали мы недалеко, там нас уже ждала толпа афганцев. Многие вооружены. Повели они нас показать место, которое они выбрали для раздачи. Свернули мы в узкую улочку. Там в низине поле, вокруг дувалы. Если зажмут, то ни один из нас живым отсюда не уйдет. Короче, не место, а западня.

(Дополнение. Я тот день и сегодня хорошо помню. Один или с кем другим я бы побоялся оказаться в такой ситуации. Вокруг вооруженная толпа, неизвестно кто это – бандиты, милиция, ополчение?.. Мы без оружия. Только граната в кармане, так ведь и ту неизвестно, успеешь ли выхватить. Но Марсель был так спокоен – именно был, а не выглядел – что вселял уверенность. Он шел на толпу – и она расступалась. Он как будто знал, что ему уготовано бессмертие.)

Понятно, мы сказали, что выдача будет там, где мы укажем.

Вернулись мы на дорогу, сели на БТР, вернулись к школе. Афганцев уже сбежалось полно. Говорят, их было больше тысячи человек. Провели митинг, начали раздавать керосин. Сначала был порядок, отпускали по списку, следили сами. Но потом все нарушилось. Начали лезть без очереди, афганцы с автоматами начали бить афганцев без автоматов. Кто-то пытался получить керосин по второму разу. Поймали кого-то, кто пришел из другого района и пытался тоже получить топливо – его били канистрами… Все лезут, орут. Кто керосин получил, списки бросали, кто с автоматами и получил топливо, тоже уходил. В общем, кошмар. В конце концов мы из 6 тонн раздали примерно 4 и прекратили. Приезжали представители провинциального руководства, но ничего не сделали, постояли в чистых костюмчиках и уехали. На следующий день пообещали выделить сорбозов для охраны и наведения порядка.

На следующий день я уже туда не поехал, но рассказывали, что дело дошло до стрельбы друг в друга из-за керосина. Хорошо, что стреляли не возле машин. И обошлось без жертв, вроде бы.

Раздавали керосин взамен обещания, что не будут разрушать трубопровод. Давали по 20 литров на семью.

Одновременно там же работал медик.

Утро началось с того, что приехали из царандоя, привезли два вещмешка солдат, которые ограбили дукан, а когда их пытались задержать, начали отстреливаться. Скрылись, их ищут.

Потом приехал Юркин.

(Дополнение. Появление начальника политотдела нашей дивизии было для меня полной неожиданностью. Я всегда старался держаться во время своих выездов в командировки подальше от начальства и работать по своему плану. А если быть точнее, вообще без плана, то есть в свободной творческой командировке. Потому и в составе всевозможных комиссий старался не ездить. Конечно же, это не всегда удавалось, но старался. А тут смотрю: стоит БТР и Юркин мне машет: сюда, мол, давай! Пришлось подчиниться. Как оказалось, не зря!)

Стало известно, что в Герат прилетает Наджиб и что мы будем обеспечивать его безопасность. Сел на БТР к майору Геннадию Зайцеву (командир 3-го батальона). Он повел свои машины в оцепление аэродрома с востока.

Потом он подвез меня до взлетно-посадочной полосы. Я ее пешком перешел, дошел до аэропорта. Там уже стояла наша бронегруппа.

(Дополнение. Тут в дневнике я немного приукрасил действительность. Сначала опишу географию места, где это произошло. Аэропорт Герата находится южнее города, восточнее автотрассы. Впрочем, «аэропорт» в данном случае звучит слишком громко. Небольшой аэродром с одной взлетно-посадочной полосой, с нее съезд на площадку отстоя самолетов, которая примыкает к небольшому же зданию аэропорта. Регулярных рейсов в те времена здесь не было, во всяком случае, я о таких не знаю. Когда Зайцев привез меня к ВПП, я  спокойно пошел к зданию. Смотрю влево, а так на посадку заходит самолет. А я как раз на середине полосы – то есть самолет сядет и наедет на меня! Это «крепкий орешек» в такой ситуации нашел в бетоне люк и спрятался в нем – я бросился бежать! Выбегаю на обочину, а там наши сидят на БТРе и смеются. Я тоже с ними посмеялся над собой, только думаю, что смех у меня был нервным.)

Самолет сел, зарулил на стоянку. Из него вышли гражданские пассажиры. Сел второй самолет – то же самое. Только тогда стало известно, что сюда летит Наджиб. Он должен был прибыть на одном из нескольких самолетов, в каком именно – никто не знал. Сел третий самолет – но тоже пассажирский. Минут через 30-40 сел еще один самолет. Пассажиры. Кстати, на нем из Кабула прилетела наша, русская женщина, работница 101-го полка.

Наконец, сел самолет №5. Из него вышла толпа теле-, радио- и просто журналистов. Стало ясно, что скоро прилетят. На самолете №6 прибыла охрана. Все русские с АКСУ. И лишь на седьмом самолете прилетел Наджиб. Кстати, самолет наш, со звездой. Его встретили наши, афганские генералы и активисты. Он сел в наш БТР, в другой загрузилась охрана, на БТР Юркина налетели журналисты. Несколько человек сразу залезли в люк – боялись. С ними прилетели несколько наших гражданских товарищей, один из них зло высмеял тех, кто залез внутрь, закрыл люк и встал на него, чтобы изнутри не могли открыть.

(Дополнение. Охрана Наджиба состояла, так сказать, из двух слоев. Внешнее кольцо – крепкие ребята в бронежилетах под пиджаками, с автоматами на плечах и пистолетами под теми же пиджаками. Рассказывая о них, я всегда говорю: Чистые афганцы, и отзываются на чисто афганские имена «Саша», «Коля», «Сережа»… А непосредственно возле президента постоянно находились четыре афганца, уже настоящих, этнических. Говорили, что это близкие родственники Наджиба, которым он доверял полностью. Хотя я думаю, что тут больше значение играл и психологический фактор: президент не мог демонстрировать предпочтение охранникам-иностранцам, он должен был подчеркивать свою веру в своих земляков).

Поехали. Прибыли в губернаторство. Прошел я во двор. Масса машин, много суетящихся людей.

Только тут я узнал причину прилета Наджиба. Оказалось, что накануне погиб первый секретарь провинциального комитета НДПА Самим (имя записано на слух, ударение на второй слог). Он на УАЗике налетел на мину. Сам погиб, один из сопровождавших остался без ноги, другому оторвало обе руки. На похороны и прилетел Наджиб.

(Дополнение. К сожалению, я не нашел в Интернете подробностей взаимоотношений Наджиба и Самима. Но тогда рассказывали, что Самим был одним из самых верных друзей Наджиба, и потому президент доверил ему руководство этой сложной провинцией. И тогда оппозиция целенаправленно охотилась на лично преданных Наджибу партийных и государственных деятелей. Так ли это, не знаю. Но одно утверждаю: Наджиб был просто потухший тогда, на похоронах. То было горе, неподдельное горе, а не дежурная скорбь).

Поехали на кладбище. Огромное количество машин – УАЗы, «Волги», «Мерседесы»… Потом пошли наши БТРы. На выезде из Герата колонна свернула вправо. Правда, мы долго не могли втиснуться в поток машин, автобусов, которые устремились с другой улицы за колонной государственных машин. Наконец проехали и мы. Долго ехали по узкой улочке. Много детей смотрели на нас, кстати, по-разному смотрели: одни с любопытством, другие настороженно, а несколько малышей при виде наших машин бросились бежать.

Приехали на кладбище. Наша техника окружила кладбище, обеспечивала безопасность. Мы стояли возле мечети – красивого здания с балконами, балкончиками, но обшарпанное, с облетевшими изразцами.

Сидим мы с Юркиным, разговариваем. Вдруг слышим свист мины. Юркин сразу нырнул в броню. Я спрыгнул с БТРа, присел под колесо. Но мина ушла далеко в сторону, за гору. После этого еще несколько мин просвистели, но где рвались – не знаю. За горой постоянно били не то ДШК,  не то «Утесы».

Толпа на митинге была огромная. Для «духов» цель была заманчивая – наверное, они не знали, что намечается. (Дополнение. Сегодня я думаю иначе. Вряд ли душманы решились бы наносить удар по своим землякам, которые собрались на кладбище. Иностранные наемники – запросто, а сами афганцы навряд ли).

Митинг закончился. Колонна ушла. А мы пока добирались через кладбище, отстали. Поехали сами. Возвращались по другой дороге. Долго петляли по территории 17-й пехотной афганской дивизии. Кстати, там очень много зелени.

(Дополнение. В дневнике я этого не писал, по вполне понятной причине. И сегодня возвращаться к тому не хочется. Но душа до сих пор болит. Когда митинг закончился, колонна машин начала выезжать с кладбища. Машины тянулись и тянулись. А наш БТР оказался отрезанным от остальных. Все снялись и уехали, а мы не могли проехать, потому что дорожка, по которой мы подъехали, упиралась в основную аллею, по которой шел сплошной поток машин. Окраина кладбища, рядом забор и мечеть, и мы одни… В конце концов мы поехали с кладбища прямо по могилам. Верите ли, до сих пор в ушах стоит хруст гравия под колесами. Ассоциация подсовывала образ – то трещат кости. Для нас это был единственный выход, мы поступили абсолютно правильно. А хруст в ушах стоит! И мурашки по коже).

Потом мы выехали на широкую, но не асфальтированную дорогу. Много машин, людей. Многие удивленно смотрели на нас. (Как потом оказалось, мы ехали по местам, куда наши не заезжают никогда. Тем более, одинокий БТР). Скоро выбрались опять к губернаторству. Поехали искать колонну. Информации не было никакой, потому что все было засекречено, чтобы обезопасить Наджиба.

Мы поехали по главной улице по направлению к Старому городу – самому «духовскому» району Герата. Проехали красивую площадь с фонтаном. Полицейский на перекрестке показал нам, что мы можем ехать дальше. Мы сунулись в следующую улицу. На перекрестке стояли два афганца. Один сделал удивленный жест – куда, мол, едете? Второй злорадно так махнул рукой: давайте, мол, езжайте, там вас ждут…

Но Юркин уже и сам понял, что нас занесло не туда. Нашли нужную улочку. Там уже были наши. Я так понял, это был дом, где жила родня Самима, и куда заезжал Наджиб. На наш БТР быстро загрузилась охрана И мы помчались обратно на аэродром. Там Наджиб сел в самолет и улетел. Охрана и журналисты тоже сели и улетели. Самолеты, набирая высоту, кружились в разные стороны, в воздухе получилась карусель, потом все три самолета взяли курс на восток. И посадку и взлет их прикрывали наши самолеты, вертолеты, над аэропортом вешались «люстры» осветительных ракет.

(Дополнение. Я тогда был сотрудником многотиражной газеты. И не мог оценить, насколько безграмотно сработал, выступая в качестве стороннего наблюдателя происходящего. Стать свидетелем, даже косвенным участников такого значимого события – и так мало взять информации… Это было по меньшей мере непрофессионально.

Зато меня здорово царапнуло тогда: президент страны на родной земле должен соблюдать такие предосторожности, и приехать в другой город только когда его целый советский полк охраняет, да плюс собственные телохранители. Чувство обреченности какой-то тогда осталось, тягостное какое-то…).

Вечером Юркин уехал, а я остался кое-что уточнить. Уехал рано утром с капитаном Олегом Селезневым, с которым были на операции в апреле.

29.11.1986

Погиб Миша Голдобин (замполит 9 мотострелковой роты, с ним я был в первой боевой в октябре 1985 года, старший лейтенант). Тяжело ранен Володя Сорокин (командир разведроты 101-го полка, капитан). Неизвестно, будет ли жить. Они участвовали в блокировании банды примерно в 40 человек, а «духи» пошли на прорыв на стыке 9 мср и разведроты. Пострадали только они двое – два опытных офицера.

Володю я знаю чуть хуже. Только во время моей последней поездки в Герат мы с ним толком поговорили. Он рассказал, что в нашей газете в одном материале немного неточно изложены факты. Даже не то что факты, несколько неточно смещены акценты. А говорят, что нашу газету никто не читает!

(Дополнение. Действительно, нередко можно было такое услышать. Армейские шутники как только ни именовали «дивизионку»: «Брехунок», «Окопная правда», «Гальюн-таймс»… Можно спорить, нужна ли была дивизионная печать в принципе, причем, в том виде и при той цензуре, как это было. Спору нет, средств на такие газеты в целом по вооруженным силам уходило много. Но начальник штаба нашей дивизии (фамилию называть не буду) высказался так: Мне ваша газета на хрен не нужна – мне нужна типография. В те времена иметь свою типографию дивизии в самом деле было необходимо. Ну а без газеты штат никто держать не стал бы. Все это так. Но, сколько бы ни изгалялись противники газет, сколько бы ни упражнялись в остроумии записные шутники, «дивизионки» играли большую роль. Прежде всего тем, что у окружной газеты, да и у центральных изданий – «Красная звезда», например, или «Советский воин» – имелся  обширный авторский актив в каждом гарнизоне. А потом солдат, о котором была опубликована в газете самая крохотная заметка, вырезал ее, вклеивал в «дембельский альбом», высылал ее родителям или девушке. В них публиковались материалы для проведения различных мероприятий. Они служили трибуной для распространения опыта… Они занимали свою нишу. Вот только о гибели наших ребят мы печатать информацию не имели права).

А Мишу мне здорово жаль. Хороший был парень. Был… Мы с ним долго разговаривали во время последней встречи. Он жаловался, что его оставили за замполита батальона и спрашивают на полную катушку. А у него рота с боевых не выходит (в полках девятая рота была ротой 15-минутной готовности к выходу по тревоге). Ему-то надо с ротой ходить! Миша только дал согласие на переход в агитотряд, который формируется в Герате.  И Рахманов хотел его взять к себе. Жалко парня.

Приехал со сборов Дахно. Приехал злой. Рассказал о том, как его драли за цензуру.

30.11.1986

Опять сбили самолет над Кабулом. (это по слухам!) Один неделю назад или дней 10. Погибли все, летели советники. Вчера, как стало известно, еще один. Там было где-то 32 человека. В основном заменщики летели на Кандагар, кажется. В том числе одна женщина. Ведь и повоевать даже не успели, только первые дни здесь. Сбили на высоте 6 тыс. метров. Это ж как страшно, если падали с такой высоты живые! Падать – и не иметь шансов на спасение!..  Бр-р-р-р!!!

6.12.1986

Пишу в Герате, в 101-м полку. Узнал подробности о гибели Миши.

Один из помощников Турана Исмаила терроризировал местное население. Он лично убил до 200 человек. О том, где он и еще трое главарей  будут ночевать, стало известно нашим. Ночью дружественная банда заняла все господствующие высоты, а наши шли на броне. Когда наши БМП показались на горе, по ним ударили «безоткатки». Пехота попряталась за броню. Шел мимо солдат с фотоаппаратом. Миша хотел сфотографироваться с замполитом части и лейтенантом Владиславом Корнеевец (замполит разведроты). Подполковник Маслов сказал, что он суеверный и отказался. Влад – тоже. Тогда Миша сфотографировался сам…

(Вот и не верь после этого в приметы!).

Подготовились к атаке и пошли. Дрались по всем правилам. Сначала гранату вперед, потом перебежкой. «Мухи» (это гранатометы такие) старые надежны, новые многие не взрывались. Крепость прошли почти до конца – ни одного раненого. Потом атака застопорилась. Решили лезть на дувалы. У Голдобина кончились гранаты, он взял у Влада, полез на дувал. Тут стало известно, что ранен командир разведроты -  Сорокин. А через несколько минут командир взвода старший лейтенант Рябцев крикнул, что убит Миша.

«Духов» добили. Главари убиты все. Дружественная банда, которая была с нами, обрадовалась, что убит Мавлери Ариф – тот самый головорез. В честь этого они объявили праздник и торжественное моление в мечети.

Сейчас брат убитого начал мстить. Бортовые номера БМП роты известны всем «духам». За голову Сорокина, якобы, назначена награда 5 млн афгани.

5.01.1987

25 декабря пришла выписка из приказа о моем назначении редактором дивизионной газеты в Ашхабад. Хотел на Новый год домой попасть. Но сказали, что нужно ждать заменщика. Вот сижу.

Сегодня работал на аэродроме. Сидел в кабине МиГ-23. Теснота невозможная. Между ног – ручка управления самолетом (РУС) с десятком кнопок. Совсем уж между ног еще две ручки с рычагами сверху – это катапульта. Я к ним и прикасаться боялся. Перед глазами – десятки циферблатов и тумблеров, индикаторов и кнопок. По бокам тоже приборы и системы. Снаружи тоже масса различных торчащих железок, оказывающихся крайне важными деталями.

Короче, впечатлений море, да разве словами опишешь?

(Дополнение. По вполне понятным причинам, я ту поездку описал так кратко. Летчики – ребята гостеприимные. Угостили на славу. Впрочем, поскольку я работал, а они отдыхали, захмелели они побыстрее. И вот один из летчиков мне говорит: «А прокатиться на самолете хочешь?». Странный вопрос! Во-первых, просто хочу, обязательно хочу. А во-вторых, после такой дозы… И пошли мы с ним на летное поле. Я уже предвкушаю полет… Навстречу какой-то офицер, тоже летчик. «Ты куда?» – спрашивает у моего провожатого. «Да вот журналиста хочу на «спарке» прокатить», – отвечает мой Вергилий. Надо отдать должное тому начальнику. Он не ругался, не кричал, не объяснял, что в таком состоянии лучше не летать. Он только коротко сказал что-то типа: «Возвращайтесь и продолжайте спирт пить». И так внушительно это звучало, что мой искуситель тут же повернул обратно. А не встретили бы – и полетели бы. Правда, сели бы потом – кто его знает. Хотя, сколько я знаю военных летчиков, они в состоянии посадить самолет и вертолет в любом состоянии).

18.01.1987

Позавчера к нам приезжал афганец полковник Давлетзой. Посидели мы с ним поговорили. (Дополнение. Выпили! Любой представитель самой мусульманской страны, пожив в СССР, начинал пить водку и есть сало). Он 8 лет учился в СССР, сейчас начальник политотдела гарнизона. Человек грамотный, по-русски говорит хорошо, мысли и суждения высказывает за нас. Во всяком случае Давлетзой считает, что дело революции в стране ширится заметно, что политика национального примирения себя оправдывает, что народ пойдет за Наджибом. И что если мы уйдем, народная власть устоит (в чем лично я сомневаюсь).

(Дополнение. Эту приписку, что я сомневаюсь, я сделал тогда. Хотелось бы знать, какова дальнейшая судьба Давлетзоя. Несколько лет назад я общался с Саидом, этническим афганцем, который живет в Москве. Он рассказывал, что Давлетзой эмигрировал в Россию и тоже сейчас живет здесь. Сколько же их таких, эмигрантов! А сколько там полегли от рук талибов!..)

На этом дневник заканчивается. Приехал мой сменщик, Михаил Михайлов. Миша – известный афганский поэт-песенник, бард. Все мы слышали его песни.

Добавлю к слову, что в нашей дивизии, в Шинданде, служило несколько человек, которые со временем стали известными людьми именно на творческой ниве. Юрий Слатов и Михаил Михайлов – поэты-песенники или барды, Сергей Тютюнник и Александр Ельцов написали по несколько очень интересных книг о той войне…

Возвращался в Союз я через Кушку. Доехал до Туругунди, перешел границу – мостик через речку Кушка. Там сел в поезд с двумя прапорщиками. И в поезде произошел интересный, характерный для тех времен случай.

Кушка городок совсем небольшой. Над ним на холме стоит большой каменный крест. В 1913 году, в честь 300-летия Дома Романовых на крайних точках империи были поставлены четыре креста. Южная точка приходилась на Кушку. (Дополнение. Сейчас и этого креста нет – его уничтожили нынешние поборники ислама. Талибам не понравились исполинские статуи Будды, вырубленные в скалах Афганистана, они их взорвали. Туркменбаши Ниязову не понравился такой уникальный исторический памятник, как кушкинский крест… Варварство!..). А кафе там называлось «Арктика» – как назвали юмористы-офицеры еще до революции, так и называлось до 91-го года. Сейчас – не знаю.

Так вот, взяли мы на дорогу выпить и поехали. Да, приходим на вокзал, подают поезд, а там номера написаны мелом прямо на стенках вагонов, в полном беспорядке, да еще вагонов №6 (у нас билет был в него) целых два. Спрашиваю, в какой садиться? А в какой хочешь, отвечают. Так и поступили.

А я прапорщиков предупреждаю: в дороге никакими махинациями-спекуляциями не заниматься. Не хочу говорить обо всех огульно, но среди прапорщиков процент людей, склонных к спекуляциям несколько выше, чем среди остальных категорий военнослужащих.

- Конечно! – сказали они.

Только мы немного выпили, в купе входит проводник-туркмен. И начинает: брат женится, подарок надо сделать, продайте что-нибудь, хорошо заплачу, не обижу. Смотрю, мои прапора услышали это, зашевелились, полезли в чемоданы. А я выглядываю в коридор. Рядом стоит милиционер и прислушивается.

Я, понятно, обратно в купе вхожу и говорю: мол, знаю я эти ваши штучки. Прекратил, в общем. Это ж делалось элементарно: начинается купля-продажа, входит милиционер и начинает составлять акт о спекуляции. В советские времена это была серьезная статья.  Прапоров из армии выгнали бы, а мне по партийной линии взыскание и проблемы по службе. Соответственно, чтобы замять дело, нам пришлось бы здорово раскошелиться. Поэтому мы позвали и милиционера, выпили все вместе, потом еще бутылку купили у самого проводника, чтобы не обижался за облом с нами. И разошлись. До Ашхабада доехали без приключений.

А потом в феврале 1989 года я в Кушке был еще раз, когда встречал 5-ю гвардейскую дивизию, которая выходила из Афгана. Но это уже другая история.

АФГАНСКАЯ МОЗАИКА

До сих пор шли дневниковые записи, которые ранее были обработаны и систематизированы, упорядочены. Но помимо собственно дневников, у меня сохранилось несколько блокнотов, в которых сделаны записи непосредственно во время тех или иных событий, свидетелем которых я был и которые по тем или иными причинам не перенес в дневник.

Я бы назвал дальнейшие записи «Афганская мозаика». Они будут разрозненными. И приводить я буду выборочно, не все подряд. Единственно, что постараюсь сделать максимально полно – назвать как можно больше ребят, с которыми я ТАМ сталкивался, которые честно выполняли свои обязанности. Не люблю словосочетание «выполнять свой воинский долг перед Родиной». Прежде всего, долг – это когда и в самом деле что-то тебе дали взаймы, а ты должен отдать. Вот и получается, что ребята «за речкой» не выполняли долг, а именно служили, а им государство свой долг за это возвращать не собирается. Равно как и за Чечню.

Впрочем, это так, к слову, уводит разговор не в те дебри.

Сентябрь 1985 года.

Отдельный инженерно-саперный батальон, дислоцировался в Адраскане.

Был проверяющим на политзанятиях в группе политзанятий, которой руководил старший лейтенант Игорь Евстигнеев. Сначала все шло вяло, руководитель медленно диктовал, солдаты старательно записывали (или делали вид, что записывают). А потом разговор постепенно перешел на реальную жизнь, на поведение солдат подразделения в бою. Среди присутствовавших сержант Сабиров под огнем эвакуировал раненых с поля боя, за что награжден медалью «За отвагу». Были отмечены как хорошие организаторы боя капитан П. Расходчиков, лейтенанты М. Лапко и Геннадий Никитенко.

Командир роты капитан Сергей Наумюк отметил отличные действия в бою сержантов Власюка и Навойчика. Вот их рассказы о житье-бытье.

Сержант Власюк Юрий Леонидович.

Родился 2 октября 1965 года, с. Красятичи Полесского района Киевской области. Отец колхозник, мать доярка. Механик-водитель инженерной машины разграждения. Участвовал в операции в мае 1985 года. Задача – проложить дорогу для танкового полка. Из батальона выделены два БТРа и ИМР. Старший – старший лейтенант Сергей Гриневич, младшие сержанты Олег Стрижак и Сергей Киреев. Прокладывали дорогу через «зеленку». Засыпали арыки, корчевали деревья, рушили дувалы… (Дополнение. Инженерная машина разграждения, ИМР, – замечательный агрегат. Она может выполнять столько функций, что трудно перечислить. Впереди у нее нож-отвал, как у бульдозера, сверху могучая лапа захвата-манипулятора, которым можно выворачивать деревья с корнями, к тому же есть специальный скребок, которым можно рыть землю… Вообще для этой машины невозможных задач, похоже, вообще нет. И какая мощь!.. К тому же задраивается герметично с повышением давления изнутри, чтобы предотвратить проникновение внутрь газов, дымов или радиоактивной пыли. Не знаю, насколько это правда,  говорят, ее когда-то разработали простые студенты в качестве дипломной работы для работы в условиях лесных пожаров. Но когда представители «оборонки» увидели ее, забрали себе, одели в броню и пустили в производство). ИМР налетела на мину. Сначала думали, что попали под обстрел БЗО, но оказалось мина. Заменили оторванные катки и пошли выполнять задачу дальше. Ремонт занял 2-3 часа. За этим отрядов обеспечения движения ехал заместитель командира дивизии полковник Кононыхин.

В ущелье наткнулись на афганскую тюрьму. В ней нашли кандалы. Все упрятано под землю, наверху только стены и вышка. Там в камерах солдаты впервые в жизни видели кандалы.

Колонну несколько раз обстреливали. Пришлось инженерным машинам заниматься эвакуацией раненых.

ИМР на операции берут обязательно. Всегда идет в числе первых машин, чтобы прокладывать дороги. Стрижак уже пять раз подрывался. Только один раз операция обошлась для него без подрыва, а так – каждый раз.

Сержант Навойчик Павел Иванович.

Белорус, с. Будслав Мядельского района Минской области. Заместитель командира взвода. До армии учился в Белорусском государственном университете на филологическом факультете.

(Дополнение. Рассказали мне солдаты-саперы о таком факте. Любой человек, который служил в армии, знает, что солдат, собираясь на «дембель», большое значение придает внешнему виду. В частности, старается украсить свою грудь значками – и чтобы их было побольше. Так вот, комплект «дембельских» значков стоил 25 чеков).

Прибыл в часть в декабре 1983 года. Раньше здесь были обстрелы часто, даже ночевать приходилось в окопах. Прибыл новый комбат (подполковник Куринный) наладил контакт с местным населением, с дуканщиками. Начали местных жителей приглашать в клуб на мероприятия, на показ кинофильмов. Постепенно это принесло плоды, стало тихо-мирно.

Старый командир роты за нас получил выговор из-за низкой дисциплины. Капитан Наумюк приехал на другую должность, но его попросили принять «тяжелую» роту и он согласился. Начал наводить порядок. Требования были жесткими: солдат заставил представляться, докладывать, соблюдать форму одежды, в спальном помещении на постели не ложиться… Многие поначалу принимали требования в штыки. Когда начали роптать, Наумюк еще больше начал требовать. Тревоги, рытье окопов, оборудование городка, отработка действий при нападении, при пожаре… Разобрался со штатом. Заставил работать подчиненных – командиров взводов и отделений, заместителей… И ситуацию переломил. Сейчас и наказывать не надо никого – только пристыдить достаточно. И боеготовность поднялась!

Ходили два раза на Кандагар. С командиром спокойно. Он дело знает, чьи приказы выполнять, а чьи можно и проигнорировать. За дело болеет, требовательность высокая. Но и сам вкалывает. В том, что наша рота лучшая – его заслуга. Мы и уважать его начали именно во время очередного рейда, поняли, что он требует не просто так, а чтобы мы научились воевать, чтобы коллектив был. И за нас горой стоит, защищает перед начальством.

Я доучусь, стану учителем. И многому я как будущий учитель, учусь у него.

Труднее всего было заставить убирать туалет азербайджанца рядового Сердара Ибрагим-оглы Кулиева. Только через угрозу, что им займется лично командир роты, заставили.

(Дополнение. Подчеркну, что это говорил сержант-заменщик. В Афгане, да и вообще на войне, военнослужащие, которые ходят на боевые,  не так зажаты и откровеннее говорят о положении в подразделении. Поэтому оценке Павла, которую он дал Наумюку, можно доверять. Он хорошо показал, как менялось отношение к жесткому требовательному командиру по мере того, как эти требования начали приносить результат).

Майор Владимир Киреев.

С 14 по 31 августа проходила операция в направлении Чагчаран. Приняли участие, в частности, капитан Наумюк, лейтенант Колков Вадим.

Местность очень трудная. Саперы входили в состав Отряда обеспечения движения (ООД). Всегда выходили раньше основной колонны. Начало движения в 5 утра, завтрак в 4. Движение целый день. А дивизия шла следом, за день догоняла ООД, который продвигался медленнее, так как приходилось прокладывать дорогу.

(Дополнение. К искреннему моему сожалению, в Чагчаране мне побывать так и не удалось. А очень хотелось. Это населенный пункт, который находится на севере страны, окружен горами. И по земле к нему пройти очень трудно. Со стороны Герата туда идет дорога, но очень трудная, ее полностью контролировала оппозиция, а потому чтобы провести туда колонну с грузом, необходимым для жизнедеятельности гарнизона, требовались усилия всей дивизии. А так туда необходимые припасы доставлялись по воздуху, исполинами вертолетами-грузовиками Ми-26. Так гарнизон и простоял все время на отшибе, вдали от начальства. Если сказать прямо, он выполнял там скорее некую демонстративную функцию – можно было сказать недругам: вон, мол, у нас стоит гарнизон в полной изоляции, и его никто не трогает. Не знаю, была ли в этом необходимость).

Пошли не по дорогам. В ООД было 4 БТРа, 2 ИМР, автомобили ремонтный, ПХД, вода, с грузом взрывчатки для расчистки завалов.  Пошли не по дорогам, оборудовали колонный путь. Попадались участки, на которых заминированы были по 30 км. Дорога шла между хребтами. Много промоин, которые приходилось засыпать – это делали ИМР. Приходилось оборудовать переезды через речки. Броды до 1 м преодолевали так, но встречались и глубиной до 3 м. В первый день преодолели 40 км. Были моменты, скорость движения составляла 1,3 км\час. Это изнурительно. Майор Куринный принял решение изменить привычную схему движения. ИМР – машина тихоходная. Поэтому вперед отправляли БТРы, которые шли веером. Они «щупали дорогу», определяли, по какому пути лучше двигаться дальше. Туда и направляли ИМР. Туда же направлялась и остальная колонна. За счет этого скорость продвижения на трудных участках возросла до 6 км\час.

15.08.1985

Проверили на мины участок 3 км. Заранее определялись участки, где наиболее вероятно минирование. В 14 часов нашли первую, подорвали на месте. Ее нашел при помощи миноискателя старший лейтенант Киселев Владимир Николаевич. Потом стали попадаться еще. Рядовой Яковлев нашел 4 мины с помощью минно-розыскной собаки (МРС).  Одну обнаружил командир роты старший лейтенант Басков Анатолий Александрович – увидел взрыватель, с которого сдуло пыль.

16.08.1985

Два раза были обстрелы в районе кишлаков Карджоу и Фарси. Много работы было у ИМР. Хорошо действовали лейтенант Пивоваров, рядовые Жеребцов, Киреев, Стрижак, Винников. Возле населенного пункта Дьярага в 7.00 произошел подрыв у спуска к реке.

17.08-1985

Обстрел в 9.35. Кишлак Тулак – единственный, где нас встретили безбоязненно, дети лезли на БТРы, солдаты угощали местных. Везде красные и афганские знамена. В остальных чаще прятались, иногда стреляли.

Душманы начали применять новую тактику постановки мин. Их ставили в воду. Там их обнаружить невозможно. По долине вперед шли БТРы на большой скорости. Когда выходили на дорогу, вперед выдвигался танк с тралом. Такая тактика была рискованной, но риск был вынужденный. И как оказалось, оправданный.

«Поймали» четыре мины. (Дополнение. Жаргон саперов: «поймать» мину – значит подорваться). Мины взрываются под задним катком, а не под тралом. Причину поняли быстро. Мины ставятся на спуске, на повороте, на участке, который трудно объехать, причем, в местах, где гусеница не попадает в колею, протраленную тралом.  (Дополнение. Тут, наверное, необходимо небольшое уточнение. Трал крепится перед танком на жесткой раме и потому катки катятся на некотором расстоянии впереди машины. Когда танк поворачивает, катки описывают дугу чуть в стороне от места, по которому пройдут гусеницы танка. Если же ставить мины сразу за окончанием подъема, катки трала на какое-то время зависают над дорогой и не создают на нажимную поверхность взрывателя необходимое давление).

На горных участках дороги приходилось расчищать каменные осыпи. Вероятно, подрывы были устроены высоко на склоне. Для ИМР было много работы. Кроме того, в горах дороги узкие. В некоторых местах приходилось срезать углы скал, которые выступали на проезжую часть.

В результате столкновений с душманами были взяты трофеи: 8 ДШК,  1 БЗО, 10 выстрелов к гранатомету, 17 винтовок «бур», много мин МОН-50 и МОН-100 без маркировки стран-производителей. Уничтожено 40 душманов. (Дополнение. Мина осколочная направленного действия – МОН. Числа указывают расстояние, на которое летят осколки; на 50, 100 или 200 метров. МОН-50 это прямоугольная коробочка, слегка выгнутая. МОН-100 и МОН-200 называют тарелками за их форму. Мина устанавливается так, чтобы при взрыве осколки летели в строго определенную сторону. Для этого у них есть струбцины и складывающиеся ножки-штырьки. Мина очень простая и очень эффективная).

Киселев сам захватил точку ДШК.

На боевых была организована партийно-политическая работа. (Дополнение. К этому сегодня можно относится по-разному. Одни смеются, другие считают, что в боевой обстановке идеологическое воздействие на личный состав необходимо организовывать). Младший сержант Стрижак – секретарь комсомольской организации. Регулярно доставлялись вертолетом газеты. (Дополнение. В Чечне мне лично пришлось заниматься разбирательством того, почему в войска не поступали газеты. Если свести выводы к одной фразе, то она звучит так: в период Афганистана в Советской армии была структура, которая занималась и отвечала за идеологическое обеспечение войск, в период Чечни в Российской армии такой структуры не было. Институт российских «помповосов» – помощников по воспитательной работе – не обладал ни властью, ни средствами для этого). На остановках агитаторы собираются у замполита, получают газеты, журналы, краткую информацию об обстановке. Потом расходятся по экипажам.

Ежедневно при подведении итогов отмечаются лучшие экипажи, подразделения. Выделить трудно – все вместе выполняют общую задачу. Главная мысль, которая доводится до личного состава: все зависит от каждого, остановится любая машина – срыв общей задачи.

В пропасть глубиной 200 м сорвался БТР. Вызвали вертолет. Один солдат погиб, остальные ранены. Эвакуированы.

Душманы ранили двух разведчиков. Раны легкие, но из-за высокогорья, недостаток воздуха, один умер. (Разведчики из подразделения, которое идет сзади). На этих фактах акцентировано внимание на боевом информировании (внимательность при вождении, оперативное оказание первой помощи).

Организация питания. В течение дня – без горячей пищи. Только утром и вечером. Но кормить старались как можно лучше.

18.08.1985

В 1983 году при прохождении н.п. Дахани-Байгисак подорвался БРДМ, на котором ехал старший лейтенант Михаил Марченко. Тогда шли в провинцию Гур, доставляли питание, топливо и т.д., так как там был голод. Тогда наших много погибло, в т.ч. Марченко.

Остановиться на месте гибели офицера не могли, поэтому отсалютовали ему из стрелкового оружия. Вечером провели митинг. Зачитали поздравительную открытку, которую ранее прислал отец погибшего.

«Дорогие товарищи!

Поздравляю вас с Новым годом. Желаем вам всем здоровья, успехов в вашем трудном и опасном ратном труде. Берегите честь нашей славной армии, честь Родины! Этого требует обстановка. Спасибо за помощь и внимание к нам.

С уважением семья Марченко».

Отца погибшего звали Илья Иванович, мать Антонина Михайловна.

На митинге говорили, что Михаил Ильич погиб за святое дело, оказывая помощь нуждающимся людям. Говорили о роли сапера при обеспечении движения. Ведь охранение, прикрытие – все в броне. И только сапер со щупом один открытый, беззащитный. По результатам митинга принято решение написать родителям погибшего командира письмо, что  они достойно продолжают его дело.

Вечером состоялось партийное собрание. Принимали в партию прапорщика Конопелько Юрия и Стрижака. Конопелько сказал: «Хочу, как отец, быть коммунистом, который воевал в Великую Отечественную». Рекомендацию им дали замполит батальона майор Иванкин Владимир Петрович и Наумюк.

(Дополнение. Быть может, этот фрагмент можно было и не приводить. Но он показателен для понимания реалий тех дней. Если отбросить шелуху, можно сказать так: вся деятельность идеологических работников была нацелена на то, чтобы весь личный состав был морально настроен на выполнение задачи. Такой нацеленности, вернее, стремления настроить, психологически подготовить личный состав в период чеченской кампании не было. Ее, такую работу просто некому было проводить! И еще. Представим себе чувства родителей того павшего офицера, Михаила Марченко. Им приходит письмо, в котором говорится, что солдаты его роты идут по той же дороге, продолжают его дело, и вспоминают его на том же месте, где он погиб. Что это значит для родителей, для его жены и дочери? Что сын, муж, отец, погиб не зря, что его помнят. Хоть какое-то для них утешение).

Впереди  перевал Иштархан, высота 3600 метров. Обнаружено много мин, были подрывы. Заявление в партию подали рядовые Юрий Мартановский и Козлаков. Отец Козлакова прислал командованию батальона письмо, в котором писал: «Прошу, чтобы сына взяли под особый контроль, чтобы выполнял интернациональный долг, не жалея себя».

20.08.1985

Преодолели перевал – сразу подрыв. Опять на повороте, опять под танком.

13.45 – обстрел.

16.30 – Прибыли в Чагчаран. Там народная власть, встречают красными флагами, открыто, дети встречают. Высыпало огромное количество людей. Женщины с открытыми лицами. Учителя с классами. Поднесли поднос, платок, лепешка с солью и розой.

21.08.1985

Работа с личным составом гарнизона. Колонна привезла с собой журналы «Советский воин», «Огонек», «Знамя» и другие. Расхватали все, читали запоем. Разобрали также газеты, которые привезли на колонне.

Был организован обмен опытом по обнаружению мин – за это отвечал опытный офицер Киселев. Рассказали о случае, когда подразделение осталось без воды. Все, что оставалось во флягах, слили и отдали собаке. Человек без воды может выдержать, собака – нет.

Капитан Наумюк Сергей Николаевич. Орден Красной Звезды.

Принципы: «Сначала поработай, наведи порядок, потом отдыхай. Я так считаю. А есть офицеры, которые считают, что если нужно будет, возьмусь и сделаю, а если не надо будет – так заменюсь. Любой человек, попав в хороший коллектив, будет хорошим. Настоящих скотов мало, однако всегда найдутся люди, которые подпадают под их влияние. В подразделении должна быть обстановка, чтобы у них не было возможности проявиться. Главное условие успеха – создать условия для работы сержантам и всемерно поддерживать их».

Теперь просто перечислю военнослужащих батальона, которые были отмечены в лучшую сторону.

Как я уже писал, Адраскан, в котором дислоцировался инженерно-саперный батальон, был местом относительно спокойным. Тем не менее, караульной службе уделяли внимание большое. Во время ночной проверки караула были показаны отличные навыки и знания. Поскольку я там был не в качестве проверяющего, заподозрить командование батальона в очковтирательстве трудно.

Отлично действовали: лейтенант Виталий Иванович Проскунов, рядовые Игорь Прокопов, Сергей Филимонов, Владимир Чобану, Виктор Феденко, Николай Светлаков, Сатымов, Алишер Акбаров, Иван Гриневич, Козин.

На следующий день было плановое занятие по установке и обезвреживанию мин.

Отлично действовали: минно-розыскная собака Кэрри и вожатый Сергей Пеньковский, саперы Любомир Мельник с собакой Альфой, Евгений Садовин, Виталий Аврамчик.

Отмечены также старший лейтенант Александр Грачук и техник роты прапорщик Владимир Забродин.

Командир батальона майор Куринный Василий Николаевич.

Здесь налажены хорошие взаимоотношения с местным населением. Главная заслуга в этом – моего предшественника, подполковника Ремова. Сегодня мы только продолжаем, развиваем заложенные им принципы взаимоотношений. Мы с ними помогаем друг другу, поддерживаем. Поскольку здесь очень спокойно, сюда стекаются мирные жители из других мест, где бесчинствуют банды, строятся. Население Адраскана заметно увеличивается «под сенью дружеских штыков». (Примечательный момент, который сегодня напрочь замалчивают «демократы»).

В ходе последней операции нам пришлось очень тяжело. Особенно успешно действовал старший лейтенант Владимир Киселев. Он лично обнаружил 15 мин. Трудно пришлось водителям. Но прошли без поломок – значит, подготовились хорошо.

Абдураим Мирхан, начальник штаба отряда самообороны Адраскана (на нашем жаргоне – дружественной банды).

Население Адраскана – 30 тысяч. Точно сказать невозможно, потому что у многих нет паспортов и их присутствие нигде не фиксируется. В округе действует четыре батальона самообороны, в каждом до 1 тысячи человек. Население занимается в основном сельским хозяйством. Выращивают рис, пшеницу, лук, бахчевые, виноград.

Обстановка в регионе становится хуже. Во двор активистам бросили две гранаты. Плохо работает царандой. Пьют и ничего не делают. (Дополнение. По этому поводу следует сказать особо. Когда я пишу о взаимоотношениях афганских силовых структур между собой, привожу исключительно сказанное местными. Мне трудно судить – я был сотрудником дивизионной газеты и не имел возможности (да и желания, если честно) вникать в эту проблему. Но там тогда жаловались все и всегда. С кем бы разговор ни зашел – представители ХАД, царандоя, армии, дружественных банд -  все говорили, что другие структуры работают плохо. Чему я был сам лично свидетелем, так это тому, насколько армия во время прочесок грабила своих мирных (или пусть даже не мирных) сограждан. Тащили все – одеяла, казаны, керосиновые лампы…) Душманы постепенно наглеют, осмеливаются подходить все ближе к городу. Сейчас в окрестных кишлаках их полно.

Старший лейтенант Рафаловский Вячеслав Андреевич, замполит роты спецминирования.

Отметил военнослужащих роты:

Старший лейтенант Сергей Бараненков (ранен), сержант Николай Нечипоренко, ефрейтор Михаил Яковенко, рядовые Роман Старожук, Александр Юрков, Павел Алексеенко, Олег Батищев.

Во время операции по взятию ущелья Багикучек, гора Аушидай. Там располагалась большая база душманов – на запад от Шинданда. В плен попал один из душманов – идеологических  работников местного региона. Он высказался в наш адрес: мол, что ж вы с нами на равнине воюете? Вы попробуйте к нам в горы сунуться. (Потом этот идеолог как-то загадочно сумел бежать). Вот и пошли в горы. Было трудно, техника идти по горам не могла, поэтому саперы все имущество, в том числе и тротил, должны были нести на себе. (Шутили потом: нам в батальон на вооружение нужно ишаков взять, чтобы в горы ходить). Приходилось подрывать валуны, скалы.

Все же базу взяли. Вывезли 5 КамАЗов оружия, мин, боеприпасов и другого имущества. Хорошо действовали командир взвода (потом роты) Игорь Ласточкин, сержанты Геннадий Вологдин и Игорь Демьяненко, рядовой Гиро (потом заболел желтухой и убыл в Союз).

Назад возвращался с колонной имени Николая Полушкина. (Дополнение. В Афганистане многие колонны были именными. Им присваивались имена ребят, которые погибли).

Сторожевая застава №18, 2 мотострелковая рота, танковый полк.

Командир роты капитан Алябьев Александр Васильевич.

Заместитель старший лейтенант Фабричнов Владимир Дмитриевич.

Замполит лейтенант Шумилин Андрей Михайлович.

Старшина прапорщик Гарьян Валерий Федорович

Раньше застава была оборудована очень плохо. Личному составу было негде мыться, готовили пищу в бачке на костре. Сейчас постепенно быт нормализуется. Отремонтировали автомобиль, который не ездил. Два раза в день проводится развод, каждый знает, чем заниматься.

Старшина прапорщик Гарьян.

За последнее время на заставе построены баня, санчасть, кладовая, кухня, столовая.

По строительству в лучшую сторону отмечены младшие сержанты Владимир Колотило и Анатолий Некрасов, рядовые Сергей Беляков и Искандер Шерданаев.

Оборудованы окопы для личного состава и техники, ходы сообщения, позиции для пулеметов и гранатометов. Для этого использовались мешки с землей, саманный кирпич. Отмечены в лучшую сторону младший сержант Василий Набильский, рядовые Андрей Шеставин и Рашид Урбисинов.

На заставе свой хлебопек – Андрей Шеставин. Учился долго и тяжело, зато теперь хлеб выпекает – пальчики оближешь. Повар отличный Мирзага Урдиханов.

Отмечены также младшие сержанты Василий Шендрик и Анатолий Некрасов, рядовой Юрий Каитмесов.

Младший сержант Шендрик Василий Владимирович.

Родом с Украины, из Волынской области. Учился на наладчика контрольно-измерительных приборов.

Главная задача «точки» – несение боевого дежурства. Для этого нужно оборудовать быт, в данный момент – подготовиться к зиме.

Утепляем помещения, в которых спим. Заканчиваем отделочные работы на бане, столовой. Продолжаем инженерное оборудование позиций.

Ребята работают и служат отлично. Знают ведь, что для себя. Например, рядовые Василий Набильский, Анатолий Грушко, Ихтиор Мадумаров.

Для охраны колонн выделяются боевые машины, в которых механики-водители Нуро Гамбаров и Сергей Дутов, наводчики-операторы Юрий Каитмесов и Анатолий Грушко.

В августе прибыло молодое пополнение. Даже стрелять не умели – здесь пришлось доучивать. Большая роль в этом – старший лейтенант Фабричнов.

Мы сюда прибыли год назад. «Точка» была  голая. Первым делом построили баню – она у нас заработала уже через полтора месяца. Расширили ПХД. Установили колонку и теперь у нас есть своя вода, а раньше ее возили за 4 км. Это для технических нужд, а питьевую – за 40 км, из Фарахруда.

Командир роты настоящий военный, очень требовательный. Но мы понимаем, что он за нас, за «точку» болеет. В технике разбирается отлично. Достать что-то из стройматериалов очень трудно, так командир очень бережно ко всему относится, если что-то лежит – обязательно найдет применение. (Дополнение. Должен сказать, что я в Афгане видел не один десяток «точек». Среди них всех только одна была оборудована лучше, чем 18-я сторожевая – к случаю я расскажу о ней. На таких автономных «точках» абсолютно все зависело исключительно от желания командира и от умения его работать. Чтобы отвести упреки в том, что, мол, «приехал, посмотрел… сам бы попробовал», скажу прямо: как человек не слишком хозяйственный, я бы с таким объемом работы, какой проделали командиры на этой «точке», не справился бы).

23 февраля отмечали День Советской армии. Устроили выходной. Организовали викторину, праздничный обед – свои же повара постарались. Был концерт художественной самодеятельности. Провели спортивную эстафету. Устроили соревнование по стрельбе. Даже те, кого тяготила служба, соревновались с удовольствием.

Есть ритуал проводов «дембелей». Им обязательно салют.

Младший сержант Анатолий Некрасов.

Когда мы сюда приехали, тут почти ничего не было – только пара домиков. Парк – одна палатка. Вид был очень неприглядный. Потом пришел новый ротный, Белоконенко, он начал обустраивать. А сейчас уже совсем хорошо. Быт улучшился. Ротный умеет найти язык с подчиненными.

(Дополнение. Тут обращает на себя внимание два обстоятельства. Оценка офицеров рядовыми солдатами. Тут не просто дежурная похвала – они ведь понимали, что я, как приехавший, могу передать их слова тому же командиру. Но у них похвала аргументированная, они подчеркивали положительные качества офицера. И второе. Солдат гордился тем, что сделано своими руками. Это добавляло ему самоуважения. И это здорово, когда есть чем гордиться, разве не так?)

Сломается БМП, командир видит, что солдат не может разобраться – сам сделает. На моей машине связь не работала – ротный взял схемы, чертежи, разобрался и сделал. Часто ломается колонка, он никому не доверяет, сам ее делает, чтобы, говорит, никто окончательно не сломал.

С таким командиром живется хорошо. Даже молодым легко. Но если требуется работать, знаем, что надо вкалывать. Нужно срочно закончить инженерное оборудование «точки». Над этим сейчас и работаем.

Был у нас тут рядовой Насрулло Назаров – все умел делать.

По вечерам отдыхаем. Собираемся, разговариваем. Чаще о доме. Или о том, кто куда пойдет учиться. Младший сержант Владимир Москалев из-под Москвы много читал, много интересного рассказывает о жизни. Поет замечательную песню под гитару – «Гимн солнцу».

Проводим футбольные турниры взвод на взвод.  И офицеры с нами обязательно. Такой азарт!..

Стало с книгами получше. На «точки» присылают библиотечки по линии ЦК комсомола. «Сцены частной жизни» Бальзака пользуются особой популярностью. Обсуждаем, спорим.

Ночная проверка постов. Хорошо служат младший сержант Юрий Филатов, рядовые Сергей Беляков, Батыр Бобоев, Каитмесов.

Капитан Алябьев Александр Васильевич, командир роты.

У нас сейчас три главные задачи, помимо выполнения основной функции, понятно, – охрана дороги и сопровождение колонн, это само собой, обсуждению не подлежит. Это ремонт техники, подготовка к зиме, закончить строительство объектов и инженерное оборудование «точки». В числе лучших военнослужащих нужно отметить следующих: сержанты Владимир Москалев, Анатолий Некрасов, Юрий Филатов, младший сержант Набильский, рядовые Рустам Разумбетов, Шеставин.

У Набильского поначалу служба не складывалась. Сейчас один из лучших. Стрелять не умел вообще. Сейчас лучший пулеметчик.

Москаленко – связист. Долгое время был вообще один. Трудно приходилось, но когда он на связи, я спокоен.

Разумбетов – механик-водитель. Его машине уже давно пора в капитальный ремонт. А он ее так содержит, что она работает как часы. Хорошая машина в умелых руках – дважды успех. У нас вообще с механиками-водителями полный порядок. Раньше мне все приходилось делать самому, ремонтировать, учить. А теперь – проблем не знаю – все делают сами.

Филатов – отличный пулеметчик. Сюда пришел из разведроты. Участвовал в боях. И смерть видел. Но не заносится.

В обучении личного состава главное – личный пример. Когда начали поступать БМП-2, их никто из нас не знал. Офицеры сами начали разбираться, особенно пушку. Я и сам не стесняюсь брать в руки инструкцию и разбираться по книге. Когда солдаты увидели, что офицеры сами не чураются изучать то, чего не знают, сами потянулись. Знали, что когда мы сами разберемся, с них спрашивать начнем… Сейчас солдаты лучше меня разбираются – Урбесинов, Каитмесов…

Старшина Гарьян молодец. Печь в столовой сам сложил. На нем вся хозяйственная деятельность держится. Главное, чтобы командование в одну дудку дуло, тогда порядок будет. Я сейчас вещевки вообще не касаюсь – все старшина делает, все вопросы вещевого довольствия решает сам.

Раньше бывали перебои с продуктами. При Валерии все нормализовалось. Сейчас всего хватает. Хлеб при нем начали выпекать. Я сначала не хотел связываться с этим, а он настоял. Теперь не жалею. Хлеб у нас самый лучший, а какие пироги печем! И все заслуга старшины!

В конце этого блока записей – торопливо записаны несколько фамилий. В связи с чем – не помню.

Может, кому-то они что-то говорят?

Командир взвода лейтенант Черников.

Командир дивизиона майор Патрусов Сергей Леонидович.

Замполит майор Абдразаков Талгат Менирович.

***

Эта часть Дневников будет здорово отличаться от остальных.

Дело в том, что осенью 1985 года меня привлекли к принятию экзаменов в группах политзанятий.

Прежде всего, считаю нужным отметить, что сама по себе идея политических занятий – правильная, даже необходимая. Солдат на войне должен четко знать, ради чего он воюет. Солдат в мирное время должен знать, ради чего он служит, ради чего готовится воевать.

Однако, как и многое у нас в стране (я имею в виду СССР), идея была доведена до абсурда. Руководство государства и партии (что тогда выступало в одном лице), судя по всему, искренне поверило собственной пропаганде, согласно которой в стране и в самом деле было всеобщее среднее образование, что смычка между городом и деревней сделала свое дело и, соответственно, багажи знаний, которые получали ребята в столичных школах и сельских интернатах Средней Азии и районов Крайнего Севера, идентичны. Поэтому считалось, что на политзанятиях будут чинно сидеть высокообразованные слушатели, которые ведут конспекты лекций, а потом сдают по ним экзамены. А лекции были подготовлены высокоумными профессорами, которые сидели в высоких кабинетах и вальяжно парили в своих эмпиреях.

Хоть и говорят, что к оценке покинувших наш мир нужно подходить по принципу «хорошо или ничего», к политическим деятелям это не относится. Сейчас молодежь не помнит такое имя, как Дмитрий Волкогонов. А я в свое время учился по его учебникам и должен был на зубок чеканить: «Советскому воину присущи такие качества как: беззаветная преданность…» и т.д. А когда страна перестроилась, перестроился и он, начал доказывать, что ему стыдно за те книги. Но только от этого его стыда, приуроченного ко времени, когда можно было нехило поживать на дивиденды с тех книжек (он ведь стал на них и генерал-полковником, и доктором, и профессором), нам было не легче. Когда каждый офицер понимал абсурдность своих требований к солдатам в политподготовке, а солдаты материли офицеров за это.

Если сказать коротко, темы и содержание политзанятий были напрочь оторваны от жизни. Вместо того, чтобы просто и ясно объяснять солдатам, что происходит в своей стране и что мы делаем в стране соседней, им преподавались материалы очередного съезда (пленума) об агрессивной сущности империализма, задачи воинов по повышению бдительности, функции советского государства, солидарность стран социалистического содружества и т.д. Это приводило к профанации хорошей идеи, к очковтирательству… Это еще дополнялось необходимостью конспектировать ленинские работы. Бред? Это сегодня кажется бредом, а тогда каждый солдат был обязан их представлять. Вот и сидели друг у друга переписывали то, что перед этим агитатор переписал у замполита. А кто не умел писать по-русски, перерисовывали друг у друга.

Вот в такой приемной комиссии я и состоял. Должен признаться, что к выполнению своих обязанностей относился спустя рукава. Особо не вмешивался в процесс сдачи, оценки ставил, какие просил командир, к конспектам не придирался.

О результатах той проверочной комиссии и хочу рассказать. Вернее, просто перечислить имена тех ребят, с которыми довелось встретиться и разговаривать. Это были просто рядовые той войны. Большинство из них судьба уберегла как от подвига, так и от ранений (чего не могу сказать о болезнях – слишком многие перенесли там и желтуху, и тиф, и еще что-нибудь). Они были просто солдатами, которые честно и добросовестно служили там, куда их направила Родина.

В 12-й артбатарее артполка накануне прошло партийное собрание. С докладом выступил секретарь старший лейтенант Балабанов Михаил Владимирович.

В лучшую сторону он выделил следующих военнослужащих: сержанты  Кельжанов, Малиновский, Думич, рядовые Пакалявин, Беляев, Митяшкин. Отмеченных в плохую сторону называть не буду. На боевых действуют отлично, личным примером вдохновляют комсомольцы Сокол, Азизов. Коммунист Русин Валерий Николаевич отметил добросовестность лейтенанта Прокопенко, рядового Арымбаева.

Особо был отмечен в лучшую сторону командир боевой машины БМ-21 «Град» сержант Кельжанов Нуратдин Шарафатдинович. Родился 18 октября 1966 года, каракалпак из Нукуса.

На развертывание машины и подготовке в стрельбе норматив составляет 45 секунд. Этого можно достичь только слаженной работой всех номеров расчета. Водитель младший сержант Александр Никифоров и наводчик рядовой Ракат Карабатыров снимают тент с пакета (так называется блок из сорока стволов-направляющих установки залпового огня). Командир достает и устанавливает панораму. Водитель включает генератор. Наводчик наводит пакет в нужную сторону. Тут все и вся взаимосвязано.

Во время последнего выхода в Гиришк так наловчились, что перекрывали норматив и укладывались даже в 35 секунд. Наводчик Карабатыров со своей задачей справлялся даже за 15 секунд, хотя иной раз наводить приходилось вручную, вращая ручки. Он же обучал рядовых Антюхова и Плаксина.

Отлично действует расчет сержанта Азизова Мирзо.

Взвод управления батареи – радиотелефонист рядовой Охлопков, водитель рядовой Беликов, сержант Думич, сержант Востриков, рядовые Касмыкин Геннадий, Бедрицкий Игорь. Взвод обеспечения младший сержант Шарафутдинов.

Политзанятия инженерно-саперная рота танкового полка – 8.10.1985

Руководитель старший лейтенант Твердохлеб С.А., помощник рядовой Нога.

Отвечали: рядовой Васенко Андрей Цветков Евгений, Мурзабеков Магомед, Дмитриев Борис (отметил, что хорошо несут караульную службу Павлов, Салтыков, Нога), Лапкин Сергей (молодой солдат, ему помогают Тибенко и Новиков), Гончарук Владимир, Залялиев Марсель, Рулев Александр, Мельничук Мирослав, Костромин Владислав, Тибенко Анатолий.

Политзанятия, группа сержантов 9 мотострелковой роты.

Руководитель старший лейтенант Новиков Александр Васильевич.

Отвечали: сержант Стрелков Игорь (отметил, что в подразделении трое награжденных Пещенко, Арапов, Езелев – все ранены, Бобоназаров имеет знак ЦК ВЛКСМ «За воинскую доблесть», хорошо служит Ададуров), старший сержант Волынец Виктор, сержант Ададуров Александр (награжден медалью «За трудовую доблесть»), сержант Трибрат Александр, старший сержант Литвинов Олег, младшие сержанты Езелев Сергей, Шершнев Валерий, Шеров Валерий, Суесинов Хидаргали, сержанты Сарапанюк Владимир, Бобоназаров Олим.

Политзанятия, группа лейтенант Кандыба Ю.В., помощник рядовой Зубенко Г.К.

Отвечали: Бурсаковский Владимир, Зубарев Николай, Филиппов Сергей, Калинин Александр, Зубенко Георгий, Струнгарь Семен, Галянтус Леонид, Азизов Камиль, Азаев Расим.

Политзанятия, 2-я батарея артполка.

Руководитель старший лейтенант Шатов Алексей, помощник сержант Лабута Андрей.

Отвечали: Ахраменко Вячеслав, Холодцов Игорь, Висель Владимир, Ерин Сергей, Поляков Владимир, Пашаев Ибрагим, Худяков Константин, Гарипов Ильяс, Мухаметзянов Апрот.

Большое внимание в те времена обращалось на то, чтобы в подразделениях были стенгазеты, боевые листки. Их исполнение полностью зависело от отношения к ним со стороны офицеров. Если командир или политработник желали иметь хорошую газету, талант для ее исполнения в роте находился.

В дивизионе, где служил замполитом майор Горбачев Василий Владимирович выходила ежемесячная сатирическая стенгазета. Довольно едкая, высмеивала слабых специалистов, неопрятность, другие проблемы подразделения.

Интересную газету выпускали сержант Кушнир и рядовой Вовчук. Они отмечали хорошее несение караульной службы (сержант Кравец), бережное отношение к имуществу (младший сержант Копач), качественное обслуживание техники (рядовой Труфанов), добросовестное отношение к своим обязанностям (сержанты Васильчук,  Зубок, рядовой Цуркан).

Газета «Мотострелок» (готовили старший лейтенант А Новиков, рядовые А. Локанов и А Матвеев). Хорошая насыщенная газета в подразделении капитана Н. Анциповича.

Другие газеты и боевые листки: офицеры Гриненко, Анатолий Баранов, Мизулин, Телелюшин (пометка в блокноте: лучшая!), Янин Н.А. (очень хорошая), Барков Г.Д. (отмечено, что награжден рядовой Аблаев Виктор),  Парамский Александр, прапорщик Сайидов Яков, сержанты Субботин, Сколяха, Гришко, Гайдук, Уколов, Бартаов, Садриев, Шабирев (сатира), Крамаренко В., Азаренко, рядовые Телегин, Маркин, Саидов, Ковалев, Козак, Харлап В., Казаковский Владимир и другие.

***

Герат. Октябрь 1985 года.

Сержант Гончар Сергей Юрьевич, старший водитель БТР роты. 1963 г.р. Награжден медалью «За отвагу». Родом Винницкая область Тростянецкий район. Помощник машиниста тепловоза и электровоза. Ранен в Кохистане, на иранской границе. Во время прочески кишлака попали под плотный огонь. Чтобы подавить огневую точку, подобрался к стене дома, выглянул в окно и получил ранение.

Рядовой Ковалев Владимир Дмитриевич, заместитель командира взвода. 1964 г.р. Награжден медалью «За отвагу» и Знаком ЦК ВЛКСМ «Воинская доблесть». Родом из Гомеля, работал токарем на Гомельсельмаше. Их рассказ об участниках летней операции в Герате. Ранен во время рейда в Гуриан. Был наблюдателем, его вычислили душманы и начали обстрел…

Их рассказ об операции в Герате летом 1985 года.

В часть только пришли молодые сержанты из «учебки».

Санинструктор сержант Степанов Дмитрий, родом из Саратова. Это для него был первый боевой выход, и последний.

В Герат вошли нормально. В Старом Герате стали в блок. Была тишина, думали, что «духи» прознали об операции и ушли. Танки пошли вперед.

Командир роты капитан Алешин Александр Васильевич, прапорщик Стукалюк Владимир – в огне постоянно. Санинструктор с командиром роты и старшиной прапорщиком Труш Сергеем. Когда начался обстрел, все выбрались из машины.

Зашли в дувал. И сразу в голову ранен сержант Игорь Пищальников. Степанов его перевязал и потащил в тыл. Через речку. Неширокая, но вязкая, глубина по пояс.

Пошли дальше по улице. Там танки. Головной подбили, остальные застопорились. В подбитом сгорели два человека, механик водитель вытащил командира, оба обгорели. Степанов обоим оказал помощь, отправил в тыл.

(Дополнение. Еще Руставели писал, что «каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны». Это так. Но и разбор удач и ошибок – дело важнейшее, чтобы потом не наступать на грабли в очередной раз. Это была огромная ошибка – пускать танки и тяжелую бронетехнику по узеньким улочкам азиатского города без должного флангового прикрытия.  В результате потери наши оказались неоправданно большими).

Получил ранение рядовой Мурчич, ему оставалось 20 дней до увольнения в запас, позднее он умер. Михаилу Мигалкову в руку попала разрывная пуля. Их выносил Степанов.

Уставший, попросил чаю. Только попил, стало известно, что ранило разведчика. Степанов начал перевязывать. И в него попали две пули – в ногу и в живот. Его срочно отправили, но он умер во время операции.

Казалось бы: первый раз в жизни видел столько крови. А не терялся, метался повсюду, успевал, все успевал. Выполнил долг до конца.

Рядовой Паньков Михаил Иванович, из Псковской области.

Пулеметчик БТРа, но всегда ходил на боевые с пехотой. Когда начался обстрел, он забрался на дувал и начал стрелять оттуда. Пока он оттуда прикрывал, нам было спокойно. Целый день там находился. Ленту пулеметную наматывал на себя, чтобы с коробками не таскаться.

Когда патроны кончились, он сам отправился за ними. Притащил два ящика.

Когда подошел тягач, чтобы вытащить застрявший танк, Паньков бежал рядом с ним и длинными очередями поливал округу, прикрывал его работу. Даже ствол пулемета покраснел. Тогда Михаил каской зачерпнул воды из речки – по воде рядом всплески пуль, полил ствол и побежал дальше.

Под вечер БТР подбили, внутри начал в огне рваться боекомплект. Осколок попал Панькову в спину. Но он никому ничего не сказал, пулемет не оставил, продолжал бой. Только после боя обратился за помощью.

Когда была передышка в бою, у него попытались забрать пулемет и отправить в тыл – уж очень он отчаянно воевал. Но он не подчинился, продолжил бой. Не боялся ничего. Это у него уже второе ранение, он был раньше награжден медалью «За отвагу». Теперь его представили к Красной Звезде. Сейчас уже уволился в запас.

(Дополнение. Как мне потом рассказали, накануне того боевого выхода Михаил получил письмо от девушки, что она от него уходит… Не стоит писать такие письма парням, которые находятся на войне!)

Рядовой Арнаут Федор Ильич.

Водитель БТРа. Во время боя машина застряла в илистом берегу речушки. Надо вытаскивать, БТР стоит у всех на виду, как мишень. А обстрел плотный, головы не поднять. Федор выбрался, сам размотал лебедку, вброд перебрался через реку, зацепил за дерево и вытащил. И пошел в бой.

Во время рейда на Чагчаран завоевал все звездочки, которые были. (Дополнение. Это такая форма морального поощрения была – за успешное выполнение задачи, за рейд без поломок на броню наносились звездочки). За техникой смотрит. Машина не новая, уже 300 тыс. км прошла, двигатель пора менять, а она как новая.

Старший сержант Шмигельский Эдуард Николаевич, заместитель командира взвода.

В горах под Фарахом. Рота спускалась по склону. А на противоположном склоне ущелья были душманы. Командир взвода лейтенант Ощепков Алексей Юрьевич шел немного впереди. По нему выстрелил снайпер и ранил. К офицеру бросился Шмигельский и начал перевязывать. По нему начали стрелять. Надо оттаскивать раненого, а пространство простреливается. Шмигельский бросил дымовую шашку и под прикрытием дымов вытащил Ощепкова.

Старший сержант Гунич Владимир Иванович, заместитель командира взвода.

Во время операции в Герате был подбит БТР. Он загорелся. Гунич начал вытаскивать из огня оружие и бронежилеты. Все вытащил, получил при этом ожоги. Потом сдетонировал боекомплект. Риск был огромный.

А перед этим со Шмигельским вытащили раненого разведчика из-под огня. Они земляки и друзья.

Рядовой Павлов, пулеметчик «Утеса», молодой солдат, а показал себя хорошо.

Сержант Петров Юрий Петрович, Чувашия, 1965 г.р.

Его рассказ о сослуживцах.

Хорошо показали себя рядовые Жаворонков Владимир и Каратаев Владимир во время рейда на Чагчаран.

Когда только приехал, мне много помогали старшие товарищи – Шмигельский, Гунич… Всегда поддержат, подскажут, переживали за меня на боевых. Первый раз пошел на боевые, замкомвзвод у меня был старший сержант Дубровский Валерий Николаевич (он позже погиб). Взял меня под свою опеку, чтобы я все время рядом с ним был, обучал, показывал, объяснял.

Всего у нас за полтора года погибло 12 человек.

Во время рейда в Герат под обстрел попала разведрота. Крик «Помогите!». На помощь раненому бросились Гунич, младший сержант Руслан Тлицуков, рядовой Юрий Амосов и я. Оказалось, что ранен земляк Тлицукова. Он и взялся его вытаскивать из-под огня. Упал в речке. Обоих вытаскивали мы с Амосовым.

Когда в БТР попал выстрел из гранатомета, все повыскакивали, а Гунич начал вытаскивать оружие и бронежилеты. За это представлен к Красной Звезде.

У Гунича – лучший взвод. Нет «дедовщины», дружный, все делают вместе. Соберутся в складчину, в магазине купят вкуснятины и вместе поедят. У кого день рождения, собирают деньги и покупают подарок. Например, когда был день рождения у Алика Абитова, ему подарили полный комплект туалетных принадлежностей, в том числе зеркальце, а также книгу.

Владимир Кошелев.

Выдержки из дневника. Приводятся с его разрешения к свободному использованию.

(Владимир Кошелев – в то время был пропагандистом 101-го мотострелкового полка. Сейчас живет в Подмосковье, писатель, поэт, организатор множества мероприятий по сплочению ветеранов, в том числе и Харьковских песенных фестивалей).

«…Вторая мина как черная точка промелькнула на моих глазах и упала в 4-5 метрах в проем между стенками коровника и шлепнулась в навоз. Ждали взрыва. Но, к счастью, и империалистам с пособниками нужно, по всей видимости, вести борьбу за качество выпускаемой продукции, за «Знак качества»… Слава браку и бракоделам!

…Молодец Паньков! Из пулемета изрядно давал гари!

…К нашей бронегруппе вышел старик и пытался что-то объяснить. Из-за боевой машины разминирования вышел сапер и хотел увести старика за броню, спрятать от огня. Выстрел! У солдата сквозная рана в руку, и той же пулей старика наповал. Так и остался лежать под дувалом».

Прапорщик Труш Сергей Дмитриевич, старшина роты.

Его рассказ о подчиненных.

Рядовой Алик Абитов первым бросился к подбитому танку, вытаскивать раненых.

Паньков был особенно хорош, когда прикрывал отход. Когда кончилась вода, он бегал с касками к речке. (Каской удобнее зачерпывать, а не набирать во фляжку).

Прапорщик Стукалюк Владимир Леонидович, командир взвода.

Его рассказ о подчиненных.

В ущелье под Кандагаром нас зажали, кончились продукты. Нам их сбрасывали с вертолетов. А ночью душманы всю ночь кричали – так на нервы действует!..

Рядовой Владимир Каратаев – старший гранатометчик. Глазомер у него великолепный. В цель попадает со второго выстрела. (Дополнение. В горах стрелять очень трудно – стреляющий и цель находятся на разных уровнях, трудно точно определить расстояние до цели, определить поправку.) Владимир и рядовой Абдукахар Мамадалиев перекрывают нормативы по приведению оружия к бою в полтора раза.

Рядовой Павлов недавно пришел, хорошо вошел в коллектив, освоил пулемет. У него наставник Каратаев.

Старший сержант Гунич Владимир.

Его рассказ о товарищах.

Взвод у нас очень дружный. Всегда помогают друг другу.

Рядовой Истомин – лучший водитель БТР в полку.

На боевых вперед идут всегда опытные, старослужащие, молодых не пускаем – Тлицуков, Одышев. А вот когда собираемся на боевые, заставляем, чтобы молодые все делали сами, собирались, имущество укомплектовывали. В бою надо чтобы было все с собой и хорошо уложено.

У нас есть такой клуб «Дружба». Мы переписываемся с родителями солдат, со школами, которые они закончили, с работой… Основы дружбы заложил командир взвода старший лейтенант Подчерцев Андрей Васильевич. А стенгазета наша признана лучшей в дивизии.

Старший лейтенант Мугтасимов Василь Кавиевич, замполит разведроты, 12-й мсп.

Его рассказ о подразделении.

Командир роты капитан Петряков Анатолий Геннадьевич.

Рота воюет больше остальных. Всегда в штурмовой группе.  Результаты хорошие. Всегда везет. (Везет… Вряд ли это простое везение, как считаете? Случайное везение все же нечасто случается, куда чаще это результат умения и чутья. Особенно на войне).

В апреле ходили в горный массив Сархаш. Было известно, что в одном из ущелий находится крупная база душманов. А в каком – неизвестно. Несколько обыскали, подходим к очередному. Спешились, растянулись. По нам открыли огонь. Очень много огневых точек. Все сплошь заминировано, а нам повезло – ни одного подрыва! Дорога в ущелье была хорошо замаскирована, чтобы не была видна с воздуха.

В конце концов взяли склад. Взяли много трофеев. Минометные мины, в т.ч. химические, производства США, три ДШК и 50 цинков патронов к нему, пулемет ПКТ, 82-мм миномет, противотанковые мины производства Италии и Англии. Отличились сержант Джурабай Ходжатов (ротный переводчик, медаль «За боевые заслуги»), сержант Сахатмурат Раджепов, рядовой Юрий Курышин.

Рейд в Межозерье. (Дополнение. Это район на юго-западе Афганистана. В тех краях не было наших  гарнизонов, туда регулярно совершались рейды. Выходы в те края как правило были тяжелыми, с боями и кровью). Ходили в те края, где раньше была сильная база душманов, на которой находились даже безоткатные орудия.

Сразу определили, что люди тут были недавно, но поспешно уехали – очевидно, узнали, что мы едем. Нашли свежие следы автомобилей и поехали по ним.

Курышин заметил в кустах блик и с первого выстрела попал в спрятанный там автомобиль. В нем были бочки с бензином, они взорвались. Сидевшие в засаде душманы бросились врассыпную. До иранской границы было примерно 3 км, душманы бежали в сторону границы, мы – за ними. Душманы начали отстреливаться. Стреляли по технике из гранатометов, но попали только один раз, да и то выстрел срикошетил. В конце концов они ушли, но троих мы взяли в плен.

Отличились сержант Сергей Скворцов, младший сержант Василий Данило и рядовой Игорь Надбережный.

Гиришк (провинция Гильмент), юго-запад Афганистана.

Рота в составе штурмовой группы брала центр по подготовке душманов.  Центр большой, в нем была своя тюрьма для пленных и активистов. Огромные склады ГСМ и оружия. Во время боя мы попали в склад, он взорвался. Захватили 76-мм пушку и около 100 единиц другого оружия.

Основная заслуга в успехе – командира роты, он представлен к ордену Красной Звезды.

Лейтенант Блохин Евгений Александрович, командир взвода, кавалер ордена Красной Звезды.

Рассказывает о своих сослуживцах.

Кишлак Мусабад на иранской границе. Два раза к нему ходили, но всякий раз душманы успевали уйти за границу. Когда колонна боевой техники спускается с плато в долину, ее видно издалека. В этот раз бронегруппа осталась в горах, а сами пошли пешком. Хотели до рассвета перекрыть пути отступления. В ночной бинокль определили посты, все спали. Одного часового взяли, он указал остальные посты. Но перекрыть не успели. Когда нас обнаружили, на машинах и автомобилях успели прорваться к границе. А обнаружили нас иранские пограничники, которые увидели, что мы перекрываем пути от кишлака к границе. Они и предупредили «духов». В результате боя уничтожено около 25 душманов, захвачено 14 единиц оружия.

У нас потерь нет (тьфу-тьфу-тьфу!).

Во время рейда в Чагчаран был ранен рядовой Иван Лебедев. Во время обстрела осколок от разрывной пули попал ему в глаз. Прислал письмо, что в госпитале им. Бурденко ему сделали три операции на глаз. Свет уже различает, но будет ли видеть – неизвестно.

Основная тяжесть приходится на механиков-водителей. Если техника в порядке – есть успех. За полгода каждая машина по 11 тысяч км намотала. Сутками в парке со своими машинами занимаются Данило, Николай Рыжов, Михаил Михальков, Валерий Фрей (по его вине не было ни разу ни одной задержки).

Важно, чтобы старослужащий обязательно готовил себе замену. Наводчик-оператор рядовой Игорь Кульбанский (секретарь комсомольского бюро роты, кандидат в члены КПСС) подготовил себе замену – рядового Эугениюса Грабаускаса.

Отлично действую в засадах разведчики Ходжатов, Раджепов, Кузнецов Михаил, Каткевич Анатолий, Туманов Сергей, Шарунов Игорь.

Основной повод для беспокойства сейчас – солдаты перестали бояться. А везение когда-нибудь кончится.

Операция в Герате.

Неожиданно из-за дома выскочил душман, в упор выстрелил в БМП из гранатомета, но только сбил фальшборт. Пятеро раненых. Их эвакуировали. Активно действовал внештатный санинструктор младший сержант Дуйшаналы Айдаралиев. Участник всех операций. Раньше был наводчиком-оператором. Но потом попросил перевести его в санинструкторы, чтобы «не сидеть в машине, а ходить в цепи». При необходимости всегда оказывает помощь и местным жителям.

Когда подошли к кишлаку Босхор, обхявили, чтобы мирные жители покинули населенный пункт, а мы проческу сделаем. В ответ по нам открыли огонь. Даже из ДШК. Огневую точку подавили и мы пошли на проческу.

Подходим к одному дому, а там женщина говорит: «духов» нет, но есть раненые. Айдаралиев зашел в дом, а там ребенок плачет. Грязь… Ребенок ранен в ногу и в плечо. Сама женщина в руку. Жалко… Оказал помощь. Хотел сделать уколы, но женщина наотрез отказалась. И лекарства брать отказалась, только на перевязку согласилась.

Утром выяснилось, что душманы из кишлака ушли в горы. Мы за ними в погоню. Блохин увидел подозрительную щель в скале. Заглянул в нее – «навстречу бородатая морда». Испугались оба. Оказалось, в пещере спряталась семья с детьми. А с ними бородач, у которого при обыске обнаружили карточку «духа». Они, душманы, часто прятались среди детей, потому что знали, что шурави в детей не стреляют и в присутствии детей не стреляют. Айдаралиев начал перевязывать раненого душмана. Подходит сорбоз: «зачем перевязывать? Пусть так подыхает!». Душмана забрали, сдали в царандой. А на следующий день нашли его тело – так и умер. Оказалось, что никто из афганцев не пожелал нести своего раненого земляка. Так и бросили.

Рядовой Кульбанский Игорь Михайлович, наводчик-оператор БМП, секретарь бюро комсомола роты.

Размышляет о том, что главное в бою.

Родом с Западной Украины, из Ивано-Франковска.

Наш командир взвода – лейтенант Авраменко. Его главная заслуга в том, что личный состав хорошо действует на боевых. Первый выход всегда трудный. Волнуешься, опыта нет. И тут важно, чтобы командир отдавал четкие команды, не нервничал, выглядел уверенно, чтобы все было четко, организованно. Мы рвались вперед, в бой, а командир нас сдерживал, потому что не было команды.

Хороший личный пример показывали Владимир Кокорин, Виталий Нагорский, Михаил Кузнецов, Николай Рыжов, Валерий Фрей.

Очень важна взаимная поддержка друг друга. Об этом всегда говорит Авраменко.

Вообще человек виден с первого боя, кто как себя ведет.

Физическая выносливость очень важна. Мы четверо суток не выходили из боя в горах. Это сила воли, выносливость, моральная и физическая подготовка. Зато взяли 300 ракет.

В роте награждены: командир роты капитан Анатолий Петряков и лейтенант Евгений Блохин – ордена Красной Звезды, сержант Олег Клёпиков мадель «За отвагу», рядовой Ходжатов медаль «За боевые заслуги».

Надбережный ночью был в охранении и уничтожил двух «духов», которые пытались проникнуть в расположение. Сколько жизней спас – неизвестно!

Рядовой Чередниченко Виталий Петрович, наводчик миномета.

Его рассказ.

Родом из Кривого Рога. Кандидат в члены КПСС, принят после Гератской операции, рекомендации дали командир батареи и командир взвода лейтенант Катеринич Сергей Петрович.

Июльская операция в Герате. Задача – подавлять цели, которые укажет командир батареи капитан Добровольский Евгений Борисович. Расчет миномета: командир младший сержант Сименсон Урмаз, номера рядовые Бальчунас Дейнус, Закриев Руслан.

Установили миномет на улице Герата. Вдруг по нам открыли огонь из автоматов. Сориентировались, дали отпор. Закриев остался возле миномета, остальные в охранение. В результате перестрелки был ранен Закриев. Но не пал духом, держался, продолжал вести огонь. (Дополнение. Обратите внимание: один, раненый, выполнял функции всего расчета). Наконец мы засекли точку, откуда велся огонь – окно в доме. Подавили ее. Продолжили выполнение задачи.

Вообще батарея дружная, много воюем, а тут без дружбы и взаимовыручки невозможно. Особо добрых слов заслуживают: лейтенант Скиба Валерий Леонидович, младший сержант Смирнов Олег, рядовые Еремин Федор, Лебедюк Юрий.

Капитан Селимян Рубен Сергеевич.

Рассказывает о сослуживцах.

Командир роты лейтенант Тайбахтин Александр. Молодой лейтенант, 1984 года выпуска, однако очень перспективный. Года не прослужил в должности командира взвода, а выдвинут на роту. Трудолюбив. Кропотливо работает над собой и с подчиненными. Если трудно, обращается за помощью к командиру батальона майору Авдюшину Виктору Александровичу, начальнику штаба капитану Малиновскому. Правда, в силу своей молодости не может требовать с подчиненных офицеров, все старается сделать сам.

Рядовой Гончаров, заместитель секретаря комсомольской организации роты. Очень грамотный, принципиальный человек. Смелый в бою, преданный в дружбе, не боится трудностей.

Хорошо служат такие офицеры, как: Евгений Фурашов, Сергей Бондарь, Виктор Лищук, Михаил Воронович (служит в ремроте, справляется отлично, спокойно, без шума делает свое дело), Александр Ижиков, Бунин, прапорщик Василий Спиридонов.

Майор Лищук Виктор Николаевич, замполит танкового батальона.

Назвал несколько военнослужащих подразделения, которые хорошо служат.

Командир взвода старший лейтенант Коваленко Игорь, заряжающий рядовой Новоселецкий, командир танка сержант А. Кравченко, механик-водитель БМП рядовой Н. Исмаилов, старшина роты прапорщик Дудич Степан Николаевич (в возрасте уже, почти пенсионер), командир танка сержант Г. Кожушанов, техник роты страший прапорщик С. Захаров, заряжающий рядовой Д. Курамысов (был ранен).

(Торопливая и корявая запись в блокноте, без пометки, когда и при каких обстоятельствах сделана):

Кулеш Николай Иванович. Около 80 человек вынес с поля боя. Старшину выносил два раза. Сейчас в Киеве.

***

23 октября 1985 года состоялось совещание по подготовке к масштабной операции в Герате.

Задачи на операцию ставил Командующий южным направлением Герой Советского Союза генерал армии Михаил Зайцев. (Выступление привожу в изложении).

Главные задачи, которые ставятся на операцию, расчленить отряды оппозиции и лишить их тяжелого вооружения. Пример: операция, проведенная в районе Саланга. Там захвачено и уничтожено 4,5 тысячи ракет и 600 пусковых установок. Это 70 процентов имеющегося у душманов тяжелого вооружения. И теперь там тишина.

Опыт показывает, что при ведении боевых действий в горной местности, необходимо обязательно овладевать перевалами. Только тогда достижим успех. Если сумеем очистить от душманов горы, зимовать будем спокойно.

Командир дивизии генерал-майор Георгий Касперович напомнил, что официальной версией подготовки к боевому выходу является выдвижение в сторону Фараха.

Начальник разведки дивизии привел информацию о наличных силах и средствах противника. Дивизии противостоит примерно 65 отрядов и групп душманов, численностью до 1,5 тысяч человек, половина которых обеспечены автоматическим стрелковым оружием. ДШК 35 единиц, гранатометов 87, безоткатных орудий 6, зенитных горных установок 4. В районе находится Аллауддин (Джелялетдин) – помощник Турана-Исмаила.

Автоколонна №191.

Командир роты старший лейтенант Калачев Александр Александрович.

Секретарь комсомольской организации младший сержант Меньшов Константин Константинович.

Старший техник роты старший прапорщик Цепух Владимир хорошо организует ремонтные работы.

Заместитель командира роты старший лейтенант Абдуллаев Наиль очень хорошо справляется с обязанностями.

Заместитель командира роты по политической части старший лейтенант Слатов Юрий.

Рота выполняет план перевозки грузов, нарушений воинской дисциплины и правил перевозки грузов нет.

БЛОКНОТ-3. Начало января 1986 года.

Ремрота в\ч 51883

Старший лейтенант Хряков Сергей Александрович и прапорщик Иван Черногаев отметили военнослужащих, которые хорошо служат.

Старший лейтенант Алик Клочков, отец генерал-лейтенант. В Старом Шинданде – кумир местных мальчишек. Его там называют Командор Али.

Рядовой Умов Арслан, механик-водитель тягача, кабардинец, из-под огня эвакуировал подбитую технику под Мусакалой. Представлен к медали «За боевые заслуги».

Рядовой Малышев Олег, механик-водитель тягача, при эвакуации с поля боя техники подорвался на мине. Представлен к медали «За боевые заслуги».

Рядовой Коротков Виктор, командир эвакоотделения, грамотно руководил эвакуацией из-под огня подбитой техники. Представлен к медали «За боевые заслуги».

Рядовой Агупов Анатолий, электросварщик, все задания выполняет образцово. Всегда готов прийти на помощь товарищу. Выполняет сварочные работы в самых труднодоступных местах. Для хорошего качества снимает очки, часто «зайчиков ловит». (Дополнение. Термин распространенный, но на всякий случай. При сварочных работах нужно быть в очках или в маске, потому что яркая сварочная дуга вредно влияет на глаза. Когда сварщик после такой работы плохо видит, это называется «зайчиков наловил или нахватался»).

Сержант Ибрагимов Магомед, заместитель командира взвода.

Сержант Мирзаханов Рафик, секретарь комсомольской организации роты.

Проверка караула, в\ч83255

Хорошо несли службу:

Заместитель командира взвода сержант Маковецкий Василий, командир отделения сержант Матузявичус Ауримас, сержант Галинский Виктор, рядовые Щербаков Евгений, Бодлак Мирон, Наумов Вадим.

В честь 23 февраля по дивизии поощрены следующие военнослужащие.

Сообщение на Родину о хорошей службе:

Рядовой Храмченкин Н.Н.

Рядовой Васютин Н.Е.

Личная фотография у развернутого Боевого знамени части:

Рядовой Туйчиев М.А.

Награждены грамотами:

Майор Курмангалиев И.С., капитан Бергман А.И., прапорщик Осанов В.В.

Объявлена благодарность:

Старшие лейтенанты Власкин А.П., Гром И.И.

Поощрены:

Капитан Анцепович Николай Николаевич, старший лейтенант Юсин Геннадий, сержант Сефербеков, старший лейтенант Губанов Игорь Иванович, лейтенант Wehrfy Аркадий Дмитриевич, капитан Товарницкий В., майоры Щукин Владимир, Чередниченко Виктор, Ткаченко Владимир, Купцов Валерий, капитан Сухарев Аркадий.

По разведбату, командир майор Иван Любишкин:

Лейтенант Келексаев Сергей (орден Красной Звезды), старшие лейтенанты Кравцов Игорь (медаль «За отвагу»), Данилов Андрей (орден Красной Звезды), Волков Юрий (ордена Красной Звезды и «За службу Родине»), Несмеян Сергей (орден Красной Звезды), старшие сержанты Ардавов (Красная Звезда), Воляник Геннадий («За отвагу»), сержанты Точинский Иван (Красная Звезда), Кожукарь Александр («За отвагу», «За боевые заслуги»), Мурашко («За отвагу», «За боевые заслуги»), Саймаматов Мамат («За отвагу»), Гладкий («За боевые заслуги»), младший сержант Воробьев В. («За отвагу», «За боевые заслуги»), рядовые Курочкин («За отвагу»), Сидоров Олег («За боевые заслуги»).

***

Рассказ о боевом выходе роты, которой командовал старший лейтенант Александр Новиков. Рассказывает сам командир.

Эпизод №1.

Задача роты на марше – прикрывать тыловые подразделения полка.

В ущелье Анаваз выдвигались в пешем порядке. Две группы вынуждены были идти по воде, одна параллельно им занимала господствующие высоты. С тыла продвигалась бронегруппа. Во главе группы, выдвигавшейся по горам, шел командир взвода лейтенант Серик Шалдыбаев, очень грамотно действовал. Прапорщик Николай Канашин – командир пулеметно-гранатометного взвода. У него все увольняемые, каждый солдат прошел все ущелья и горы в округе.

(Дополнение. Рота, о которой идет речь – 9-я. В полках, как правило, это была самая боевая рота. Рота 15-минутной готовности. Если кто-то из «афганцев» скажет, что служил в 9-й роте, значит, войны он нахлебался полной ложкой. Ни в малейшей степени не желаю принизить военнослужащих других подразделений, но факт остается фактом).

Эти два взвода по очереди продвигались по горам. Солдаты-«дембеля» по склонам вскарабкивались мгновенно, хотя камни были мокрыми.  После дождей вода в речке поднялась, ее часто приходилось преодолевать вброд.

Несколько раз натыкались на противопехотные мины. Саперы «лепестки» лопатками убирали в сторону.

(Дополнение. Мины у обычных людей ассоциируются с круглой металлической коробочкой, которая притаилась в земле и ждет свою жертву. Между тем противопехотные мины могут быть самые разные. Главная задача мины не убить человека, а нанести ему поражение, вывести из строя. Простейшая мина: воткнутая в землю металлическая трубка с патроном, под капсюлем гвоздик. Человек наступает на нее, гвоздик накалывает капсюль, выстрел, пуля вылетает вверх и наносит рану ступне солдата… На практике мины используются посложнее. С самолета, например, могут из специальных контейнеров сбрасывать «гравий». Это маленькие матерчатые мешочки 1-2 см диаметром, да еще расцветкой под окружающую местность. В контейнере они находятся в легко испаряющейся жидкости. Их выбрасывают в заданном районе и они рассыпаются на значительной площади. Высыхая, взрывчатое вещество в них приобретает кристаллическую структуру, становясь при этом взрывоопасными. Стоит наступить на такой мешочек, кристаллики трутся между собой, происходит взрыв – и ступню если не оторвет, то покалечит. Или упомянутые выше «лепестки». Они напоминают крылышки бабочки. И те, и другие можно просто убирать лопаткой с дороги, чтобы не возиться с подрывом).

В горах Аушидай погиб капитан Мусатов, который командовал ротой раньше. Потом командиром был капитан Пилипчук, он был ранен разрывной пулей в локоть.

Ущелье длиной 10 км. Мрачное. Проход узкий, скалы подходят почти отвесные. На входе в ущелье – оборудованные площадки для ДШК.  Но после боев, которые проходили тут два года назад, брошены. Много пещер, приспособленных для стрельбы. Буквально несколько человек могли бы здесь держаться сколько угодно.

Ночью начали взбираться по скалам на высоту 2 тыс. метров. Заняли высоты совместно с разведротой. После того, как шли ночью по воде – мокрые. Холодно. Однако нужно было обеспечить прохождение по ущелью основных сил.

Солдаты чуть обсушились и пошли дальше к вершинам, где лежал снег и постоянно дул ветер. У нас не было «спальников», потому что не планировали подниматься так высоко – взяли боеприпасов по максимуму и продовольствия по минимуму. По козьим тропам, по мокрым выступам, но лезли. Хорошо действовали заместитель командира взвода сержант Олим Бобоназаров, рядовые Бахрам Исмайлов и Заиржан Алланазаров. Молодые еще ребята, прослужили всего по полгода – совсем молодых брать в выход не разрешили. Рядовой Александр Букин молодец. Младший сержант Хадаргали Суесинов – совсем еще молодой командир отделения, а молодец. Заместитель командира взвода старший сержант Волынец, командиры отделений сержант Юрий Панкратов и младший сержант Алексей Щербина.

Когда карабкались в гору, сказался большой опыт Бобоназарова. Пулеметчики Исмайлов и Алланазаров – пулеметчики,  им тяжелее других, тащить сами пулеметы, да еще коробки с лентами.

Все держались молодцом. С мокрыми ногами, на холоде, но не роптали, все делали быстро, с пониманием обстановки. Во время боевых выходов вообще никто никогда не болеет. Старший лейтенант Сергей Панфилов накоротке провел обмен опытом военнослужащих о передвижении в горах. Олег Литвинов, Бобоназаров, Виктор Волынец (представлен к медали «За отвагу») подсказывали менее опытным сослуживцам, как надо действовать. Горы не любят скоропалительных решений, они любят людей рассудительных. Вот тут роль замполита переоценить невозможно – он всегда с людьми, поддержит, подскажет, посоветует, обратит внимание сослуживцев на то, кто особо нуждается в дружеской поддержке.

После прошедших дождей была распутица. Так что на механиков-водителей тоже нагрузка была большая. Отлично сработали рядовые Радик Зарипов и Фуркат Гирфанов.

(Дополнение. Дальше идет описание случая, который по вполне понятным причинам дам в изложении. В том выходе отличился Алексей А., награжденный медалью «За отвагу». Он рос без отца, мать спилась и бросила их. Алексей с братьями и сестрами воспитывался у бабушки, жили только на ее пенсию. Узнав об этом, офицеры и прапорщики роты собрали по 100 рублей и отправили бабушке).

По итогам выхода сержанты Бобоназаров и Щербина награждены Знаком ЦК ВЛКСМ «За воинскую доблесть», а рядовой Юрий Арапов медалью «За отвагу».

Рядовой Тухта Баратов будучи на посту, задержал нарушителя.

Эпизод №2.

Параллельно в том же районе действовала разведрота танкового полка.

Командир роты капитан Прилипко Владимир Васильевич.

Старшина роты прапорщик Осанов Валерий (или Валентин) Витальевич (ниже приводится его рассказ).

Района Мусакала. В качестве трофеев было взято около 50 ракет «земля-земля». Много выстрелов для безоткатки, минометов, ДШК и т.д.

Два взвода шли по горам, остальные по ущелью. Справа шел взвод лейтенанта Дашко Игоря.

Ущелье встретило огнем, дымом. «Духи» укрепились там крепко. Однако надо было идти на штурм. Сразу была подбита БМП. Там через все ущелье была вырыта траншея, метров 800 длиной. Сутки ее разведчики 12-го полка штурмовали, но взяли.

В 16 часов поступила команда идти в горы. Прилипко, Дашко, младшие сержанты Александр Мотовиц (позднее был ранен) и Михаил Мацнев пошли впереди. Восхождение получилось сложным: подъем, спуск, опять подъем, опять спуск… Мотовиц помогал рядовому Сергею Прусакову. Вообще Прусак был механиком-водителем, но всегда ходил на боевые. Жара, боекомплект тяжелый… Наступала ночь, а надо подниматься выше и выше по скользким камням. Очень трудно было.

А когда пришли в указанное место, увидели следы того, что тут прошло много ишаков. Значит, «духи» ушли.

Позднее был ранен Прилипко (отправили на излечение в Союз), младшего сержанта посекло осколками гранатомета.

Эпизод №3.

Пытались блокировать банду душманов. Они уходили на машинах, тракторах. Наша колонна попала под обстрел. Получил ранение Александр Мотовиц – пуля попала в голову. В это время колонна тронулась, чтобы уйти из-под обстрела. Прилипко попытался схватить раненого за руку и втащить на броню. Но понял, что не сможет и оттолкнул раненого в сторону, чтобы он не попал под гусеницу. БМП остановилась. Тут же ее прикрыла от обстрела машина старшего лейтенанта Игоря Федотенко. Наводчик-оператор младший сержант Вячеслав Филимонов выскочил из брони, бросился к раненому, снял тельняшку, обмотал ему голову. После этого подхватил и загрузил в десантное отделение.  Выехали в безопасное место. Обстрел был страшный. На БРДМ начальника разведки майора Александра Шестак разбило фонарь, сам он еле успел свалиться внутрь. Помощь раненым оказывал санинструктор сержант Пыгамов Реджепгельды.

Мотовица срочно двумя машинами повезли в Дилорам. На место механика-водителя сел Филимонов, потому что он отлично  водит машину. Сел вместо рядового Сергея Дычкова, у которого опыта мало. Темно, горючего мало. В одной БМП топливо кончилось. Перелили из другой (механик-водитель Николай Тихонов), поехали дальше.

Мотовиц сначала был в сознании, потом уснул, просил пить, просил остановиться, не хватало воздуха. Мы гнали как могли, выжимали все. Двигатель грелся. Набирали фляжкой воду и рядовой Сергей Дычков лил прямо на радиатор. Вскоре после того, как проехали Рабат, машина командира роты налетела на мину. Прилипко получил ранение. Подошла боевая машина начальника разведки. Туда переложили раненых, перелили топливо и погнали дальше.

Когда приехали, вертолеты стояли наготове.

Будет ли жить – неизвестно.

Основная роль старшины – личный пример. Я считаю для себя обязательным выходить на боевые с подчиненными каждый раз. Ни одних гор не пропустил. Хотя должность позволяет оставаться возле техники, но совесть не позволяет.

Мне 35 лет. И понятно, что с молодыми тягаться непросто. Поэтому важно заниматься спортом – штанга, бокс, гимнастика, футбол… Много внимания спорту уделял и дома. Младшему сыну 11 лет, занимается в хоккейной секции, тренировки 4 раза в неделю. Соответственно, на глупости нет времени. Так что здесь многим молодым могу форы дать.

На войне отношения между командиром и подчиненными особые. Мы вместе живем, спим, питаемся. Кушаем – одеяло расстилаем и вываливаем на него продукты, все едят на равных.

Главное, чтобы солдат был одет, накормлен, обеспечен всем. Тогда будет здоровье, тогда будет выполнение боевой задачи. И не следует делить обязанности, мы, командиры, все заботимся о подчиненных, все за них отвечаем. Основное внимание обращаем на обеспечение безопасности личного состава. Старшина должен быть самым опытным волком по части жизненных вопросов, в вопросах быта.

Командир роты спецминирования капитан Ласточкин Игорь Юрьевич (его рассказ). (Награжден орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу»).

Медаль «За отвагу» получил за самый первый боевой выход в ущелье Багу-Кучек, в августе 1984 года.

Выход в горы – это страшная физическая работа. Техника там пройти не могла. Тонн 20 тротила израсходовали, чтобы пробить дорогу в горы. И это под обстрелом «духов». Идет дорога. А потом она завалена огромными валунами. Мы их разбивали взрывами, расчищали путь и двигались дальше. А потом нас сильно прижали. Часа 3 держали под таким огнем, что носа не высунуть. Только когда подошла «броня», поддержала артиллерия, смогли идти дальше.

Захватили большие трофеи. Всего унести не могли, пришлось сжигать, взрывать…

В декабре 1984 года в ущелье Лурк-ох тоже здорово досталось. В прикрытие была направлена группа разведчиков в количестве семи человек. Шли по узкому проходу. Постоянно натыкались на мины, приходилось их снимать. Часто обстреливали «духи» – постреляют и отойдут. А потом в самом узком месте зажали, кричат: «Русские, сдавайтесь!». Кричали дико – наверное, накачались наркотиками. Но мы прорвались обратно без потерь. Но потом прошли все-таки по ущелью, выполнили задачу. Но мин сняли – уйма! И ни одного подрыва!

(Дополнение. Далее в блокноте коротенькая пометочка «УР-67». Эта была очень интересная история. Душманы сидели в горах и занимали господствующее положение. Пытались по ним стрелять, но эффекта от этого мало. Тогда решили применить психологическое оружие. Есть на вооружении саперов такая Установка разминирования УР-67.

Небольшое отступление. Войска в обороне прикрывают свои позиции минными полями.  Когда планируется наступление, в минных полях – своих и противника – требуется проделать проходы. Причем, сделать эти проходы нужно перед самым наступлением, чтобы противник не успел их закрыть. Кроме того, эти проходы нужно обозначить так, чтобы механики-водители танков и БМП прошли строго по ним и не подорвались. Есть и еще одна сложность. Если вдруг противник обнаружит, что ночью на каком-то участке фронта саперы начинают проделывать проходы в минных полях, это верный знак, что утром планируется наступление. Как все это совместить? Сначала была создана система УЗ-3. Удлиненный заряд. Это конструкция, простая по исполнению, но трудная для описания. Представьте себе три трубки длиной метр каждая. Они соединены в форме призмы с ребром основания сантиметров 60. Берется таких секций сколько необходимо – на всю глубину минного поля. За некоторое время до начала атаки танк с тралом устремляется через минное поле, а за ним тащится длинная треугольная рама, состоящая из свинченных между собой секций. Преодолев минное поле, танк отцепляет конструкцию. Трубки, из которых она состоит, начинены взрывчаткой. Инициируется взрыв, от детонации срабатывают все мины, которые находятся в зоне поражения. И тут же в проход устремляются танки. Однако минусы такого способа выявились быстро. Танк могли подбить, удлиненный заряд мог сработать раньше времени… Тогда отдельные звенья конструкции снабдили реактивными двигателями – получилась УЗ-3Р. Теперь можно было собранную конструкцию запускать из-за полосы своих окопов. Рама, окутанная огнем и пылью, приподнималась над землей и на высоте примерно метр летела в сторону нейтральной полосы, падала на минное поле и взрывалась. В войсках ее называли «змей-горыныч». Но и тут были минусы. Ведь конструкцию приходилось собирать непосредственно за своими окопами, то есть в пределах прямой видимости противника. К тому же УЗ-3Р действовала только на ровном месте.

Следующим этапом установок разминирования и стала УР-67. Это была бронированная установка. Сверху установлена направляющая. Ракету направляли в нужном направлении и запускали. Она летела и тянула за собой кишку с пластичным взрывчатым веществом, которая ложилась на минное поле и взрывалась.

Эту-то установку и решили применить в горах. Толку от нее было мало – а точнее вообще никакого. Зато шума, грохота, огня!.. Когда запустили в гору ракету, она с громом, огнем и дымом взвилась над скалой, да еще взорвалась… Душманов как ветром сдуло! Да еще дыма подпустили!..).

Другой случай был в Фарахе. Там мы заминировали ущелье, установили систему «Охота».  (Дополнение. Противопехотные мины обычные взрываются при любом воздействии на взрыватель. Зная это, душманы нередко впереди своего отряда гнали стадо баранов или ишаков, которые играли роль своего рода противоминных тралов. Даже анекдот такой был. Идет женщина в чадре, за ней ишак, а потом афганец. Ему мулла делает замечание, что согласно требованиям Корана мужчина должен ехать впереди на ишаке, а за ним идти жена. «Почтенный мулла, – отвечает афганец. – Когда писали Коран, дороги еще не минировали». Смысл анекдота в том, что он подвергал риску жену и ишака в порядке ценности – первой на мины шла жена… Так вот, «Охота» была разработана специально для того, чтобы реагировать исключительно на шаги человека). В том ущелье прошла отара овец, ничего не взорвалось, потом пошла банда. Результат – 12 человек погибло, около 20 получили ранения. Через положенное время сработали самоликвидаторы, мины взорвались. Узнав об этом, испытанным маршрутом опять стали пользоваться душманы. Тогда на этом пути опять установили «Охоту». И опять на минное поле нарвалась банда. В числе погибших были иностранные советники.

Во время боевых выходов отлично действуют: старшие лейтенанты Виктор Филюта и Юрий Кравец, лейтенант Василий Брицкий, праворщики Александр Кузьмин, Вячеслав Святский, Эдуард Шкарубов, сержанты Олег Стрижак, Игорь Жуков (медаль «За боевые заслуги»), Король («За боевые заслуги»). Санинструктор сержант Хасанов вынес с поля боя под огнем семь раненых. Он помогает устанавливать мины.

Вожатый минно-розыскной собаки младший сержант Сергей Стукало закрыл собой  капитана А. Тренева. Это было в октябре под Гератом. Выходили из ущелья, начался обстрел из гранатометов. Сергей специально стал последним, закрывая собой офицера. Спас бронежилет, но он получил множественные осколки. Был направлен в госпиталь, оттуда сбежал и участвовал со своей ротой в Кандагарской операции. Представлен к ордену Красной Звезды.

Рядовой Валерий Варёнов закрыл от выстрела снайпера Жинкина. Посмертно награжден орденом Красной Звезды.

Хорошо во время выхода в ущелье Рутулу (южнее Шинданда) отличились сержанта Павел Алексеенко (медаль «За боевые заслуги»), Михаил Бутенко («За боевые заслуги»), Виталий Хегай («За отвагу»). Бутенко и Алексенко преодолели горы, чтобы забраться и сверху сбить с позиций душманов. Тащили наверх мины, взрывчатку. Заминировали пути, по которым душманы могли выйти в тыл дивизии. По карте там расстояние примерно пять километров, а преодолели они его за двое суток. Они оба любую мину знают досконально.

Во время выхода в Межозерье нарвались на банду. В том, что прорвались без потерь и выручили сорбозов, большая заслуга замкомвзвода сержанта Сергея Ткаченко.

Саперное дело надо осваивать только на практике, на опыте. Потому офицер должен всесторонне готовить подчиненных. Не только самому все делать. Только тогда можно быть уверенным в них. И еще – обязательно необходимо хорошо ориентироваться на местности. Сапер должен хорошо изучить минно-взрывные устройства, которые использует противник. Здесь нельзя допустить небрежности, приблизительности. Ну и уметь пользоваться стрелковым оружием, это необходимо для любого военнослужащего и саперы не исключение.

Большая проблема – слишком мало внимания уделяется изучению мин иностранного производства при обучении в военных училищах и «учебках». А те, что там есть, устаревшие. Программу подготовки саперов необходимо перестроить с учетом реалий сегодняшнего дня. Здесь душманы применяют мины итальянские, американские, бельгийские. А мы их раньше не изучали, здесь обучаемся у старших товарищей.

Особо опасны противопехотные мины. Миноискатели их обнаруживают с трудом, щупом пользоваться опасно. Для их обнаружения нужен большой опыт. И для их поиска нужна не только практическая, но и психологическая подготовка. В том числе и для командиров взводов. Когда человек первый раз с ними работает, обязательно дрожат руки.

В каждой мотострелковой роте должно быть нештатное саперное отделение. Потому что при подрыве, как правило, солдаты и офицеры теряются, не знают, что делать. Поэтому в каждом отделении обязательно должен быть человек, знакомый с саперным делом. Для этого необходимо проводить специальные сборы, где обучать солдат работать с минами.

Сержант Иван Точинский, кавалер ордена Красной Звезды, санинструктор, украинец, родом Хмельницкая область, Дунаевецкий район, с. Подлесный Мукаров. Медучилище закончил в Черновицкой области с. Новоселица. (Его рассказ).

Ущелье в направлении Гиришк. Когда подъехали, нас начали обстреливать. Охранение начало подниматься в горы, остальные пошли по ущелью. Нам пришлось на горе просидеть сутки. Старший лейтенант Волков Юрий, лейтенант Келексаев Сергей, сержанты Кожакарь Николай, Вермин Юрий, Зателепа Сергей, рядовой Пулатов Шухрат… Были раненые. Я их вытаскивал. Рядовой Абдуллаев был ранен в голову, потом умер. Рядовой Лойков Шариф ранен в ноги.

Когда Абдуллаев был ранен, я пополз к нему. Он за укрытием, высотой сантиметров 70. Зателепа и Пулатов были рядом за другим укрытием, они прикрывали меня. Завалил я его на спину, пополз обратно. Метров 30 ползти надо было. О тяжести не думал.

Лойков ранен был раньше, еще у входа в ущелье. «Духи» начали обстрел, а двое с гранатами пытались подобраться к боевым машинам. Их с «брони» видно не было. Завязалась перестрелка. Тогда Лойков и был ранен.

Под Зиндаджаном тоже раненые были. Рядовой Алферов был ранен в живот, он сознание потерял. Дыхания почти не было, пульса тоже. Думали, убит. Потом прощупали слабое сердцебиение. Вызвали вертолет, эвакуировали.

Проверка политзанятий, рембат.

Руководитель группы – капитан Часовитин Александр.

Хорошо отвечали: Владимир Алешин, Андрей Козинцев, Сергей Глухачев, Вячеслав Малин. Отмечены как лучшие военнослужащие подразделения: рядовые Щербукс, Костин, Брендель.

***

Прежде всего считаю необходимым напомнить, что о старшем лейтенанте Сергее Келексаеве и о его гибели уже шла речь в «Дневнике» №9. Тот фрагмент вызвал неоднозначную реакцию читателей. Что и говорить, о делах давно минувших дней можно толковать по-разному. Есть хорошая поговорка: У каждого своя война. Понятно, что каждый человек видит события из своего окопа, опираясь на свой багаж знаний, опыта, трактовку событий.

Как я уже писал, первые записи были упорядоченными, обработанными, перенесенные в дневник. Сейчас я расшифровываю блокноты, в которых сделаны записи торопливые, разрозненные, обрывочные. Я их назвал «Афганская мозаика». Так вот, нынешний «камешек» из этой мозаики посвящен Сергею Келексаеву. Это – субъективная оценка его, сделанная его сослуживцами тогда, зимой 1986 года.

Итак, Сергей Александрович Келексаев. До Афгана он проживал в Тбилиси по улице Канделаки.

Разведбат.

Командир роты старший лейтенант Мендикулов Эрмек Акылбаевич (орден Красной Звезды). Чимкентская область, Сары-Агачский района, с. Джамбул.

Главной особенностью Сергея было – он ничего не пропускал мимо себя. Всем интересовался, за все у него болела душа. Когда я только прибыл в часть, он первым подошел, представился «Сергей», хотя еще не знал, что мы будем служить вместе. Позднее, когда я только вникал в особенности службы в Афганистане, он нередко мне подсказывал, как надо действовать. Так ненавязчиво, вроде как между делом: «Я делал вот так…». Щадил самолюбие других, не навязывал свое мнение и позицию. И не хвастал, хотя ему было что порассказать о себе. От других людей я услышал, что еще до моего прибытия он с тремя солдатами около пяти часов удерживал ущелье, в которое рвались душманы – в ущелье был крупный склад.

Замполит роты лейтенант Бутков Валерий Александрович.

Когда я приехал, первый человек, о котором мне рассказали, был именно Сергей. Рассказали, что есть такой отличный офицер, надежный товарищ. Когда у меня умерла дочка и я вернулся с похорон, именно Сергей проявил наибольшее участие в моем горе. Тогда намечались боевые, я рвался на них, так Сергей доказал командирам, что меня лучше не брать. Считал, что я могу совершить какую-нибудь глупость.

Сергей всегда держал свое слово. Едва пришел в роту, буквально за два дня завоевал авторитет у самых боевых военнослужащих – сержантов Мурашко, Петрова, Шилова, Лаптева. Сергей сумел найти с ними общий язык, без панибратсва, поставил и себя и их на место.

Старший лейтенант Данилов Андрей Валентинович. Награжден орденом Красной Звезды и представлен еще к двум Красным Звездам.

Сергей никогда ничего не говорил за глаза. Был очень жизнерадостным человеком.  Когда пришел замполит, он взял над ним шефство. Вот мелочь, казалось бы: он научил так паковать в вещмешок сухпай, что два пайка занимают место как один.

Старший лейтенант Несмеян Сергей Викторович. Награжден двумя орденами Красной Звезды, представлен к третьему.

Показателен факт. Когда Келексаева зажали, ему на выручку бросились все, в том числе молодые солдаты, которых оберегали и непосредственно в бой не посылали. (Дополнение. Несмеян обжег руки, однако тоже бросился на выручку во главе всех оставшихся вне боя, хоть и не мог держать в руках автомат).

Сергей, когда понял, что попал в сложное положение, взял с собой только самых опытных, зная, что остальные без их помощи не смогут прорваться.

Тогда с ним погибли сержанты Петров Василий Николаевич из Красноярска, Шилов Дмитрий Юрьевич (Ташкент), Каприяниди Георгис Иванович (Ташкент), Данча Иван Иванович (Закарпатье), ранены Лаптев Владимир Александрович (Йошкар-Ола), Мартынов Сергей Владимирович (подмосковные Химки), Шапорда Борис, Рыбаков Андрей.

Сергей всегда был там, где жарко, он постоянно рвался туда, где тяжело. Его поговоркой было: «Это война, а не детский сад».

Сергей был человеком в лучшем смысле слова.

Шилов был радистом. Когда он погиб, рацию взял Лаптев. Он получил ранение, в щеку. Однако, несмотря на это, продолжал поддерживать связь, пока не подошла подмога.

Мартынов получил ранение в ногу. Но не уходил, пока ему не приказали. Но когда нужно было выносить раненых, он выносил, несмотря на болезненное ранение. Лицо перекошено от боли – а выносил.

А как Петров помогал замполиту!.. У того опыта мало, так Петров что-то прикажет, будто от имени офицера. И подсказывал, как бы между прочим, берег авторитет малоопытного офицера.

Старший лейтенант Матюнин Вячеслав Алексеевич, орден Красной Звезды.

Сергей оставался хладнокровным в любой, самой сложной обстановке. Бывало в самой сложной обстановке брал в руки рацию и работал на ней сам, считал, что это эффективнее. Его уважали.

Далее – список военнослужащих, которые добросовестно служили в Афганистане.

Медсанбат: В. Корецкий, А. Слободченко, В. Лифоренко, А. Маковей, К. Севостьянов, В. Клименко, И. Беляев.

Занитно-ракетный полк: капитан Макаров Анатолий, старший лейтенант Юрий Рябоконь, сержанты В. Опря, О. Корвацкий, А. Коноваленко, М. Керечанин, рядовые Р. Сабирьянов, С. Спиридонов, а. Семенов.

Противотанковый дивизион: в группе политподготовки, которой руководил капитан Александр Дитовский, хорошие знания показали слушатели А. Соловьев, В. Малышев, С. Животенко, М. Белоногов.

Отмечен в лучшую сторону фельдшер прапорщик Владимир Машиланчук.

В Афганистане широкий размах имело движение за повышение снайперского мастерства. Имелось в виду не только стрелять отлично из снайперской винтовки, а из любого оружия, которое военнослужащему вручено по штату.

Привожу записи о положении в этом вопросе в нашей 5-й гвардейской дивизии.

Полковая школа боевого мастерства – руководитель майор А. Ярославцев.

В ротах – огневые кружки. Лучший руководитель старший лейтенант Игорь Бурыкин.

Два раза в месяц проводятся занятия на полигоне. Здесь совершенствование знания матчасти, маскировка, пристрелка, стрельба. Участвуют не только снайперы, но и АГС,  автоматчики и т.д.

Ежемесячно выпускается фотогазета, посвященная снайперскому движению, ответственный прапорщик Василий Спиридонов, делают ее сержант Юрий Петров и рядовой Александр Грачев. Ее делают по итогам подведения итогов. Есть также специальный экран, на котором отмечаются победители соревнования. На момент проверки лучшим снайпером был рядовой Темирбек Темиров (представлен к медали «За отвагу»), лучший расчет АГС младший сержант Юрий Пономаренко и рядовой Э. Бадалян.

В полку есть также стенд, на котором отмечаются лучшие снайперы части. За него отвечал старший лейтенант Юрий Оломский.

В числе лучших снайперов назван Темиров (представлен к медали «За отвагу»). Лучшая стенгазета по освещению снайперского движения выпускается под руководством Михаила Голдобина. Боевой листок лучший выпускает сержант Константин Лихачев.

Отмечены снайперы: Атажанов, А. Дрозд, Вячеслав Махин, Юрий Сорочик, Ермолин. Большую помощь оказывают майор Александр Алешин, старшие лейтенанты Юрий Абрамовский и Бурыкин, лейтенант Игорь Бельницкий. Подразделение, которым командовал старший лейтенант Михаил Михайлов взяло караван с большой партией наркотиков, в нем отлично стреляют все.

Хорошо поставлена работа во взводе связи, который занимает первое место среди отдельных взводов. Командир старший лейтенант Томашевич Владимир Александрович, секретарь комсомольской организации  младший сержант Бут Александр. Отмечены Виктор Иванов, медалью «За отвагу» награжден Вячеслав Махин, представлены Фазилжон Назифов, Бут, Виктор Кожевников, отличный снайпер Рамиль Вахитов. Махин и Вахитов получили рекомендации от части о поступлении в вузы. (Дополнение. В те времена подобная рекомендация дорогого стоила. Она давала практически стопроцентную гарантию поступления в вуз. Взяточничество в высших учебных заведениях процветало и тогда, хотя и не имело столь беззастенчивого характера, как сейчас. Сейчас поступить на платное отделение проблем нет – только плати. А на бесплатное без взятки пробиться очень трудно. Возродить бы и теперь такую практику: человек, отвоевавший в «горячей точке», получает рекомендацию и принимается в вуз!.. Да только коль уж попал нынче на войну, значит, денег не было откупиться от армии. Так кому ты, такой нищий, нужен? В вузах, значит, экзамены и зачеты будешь сам сдавать, а не «барашка в зачетке» подавать!).

20 апреля 1986 года во время боевого выхода в районе кишлака Сасуболь (или что-то в этом роде – на карте такого не нашел, а в блокноте чернила выцвели, трудно разобрать). Состоялось партийное собрание по приему новых членов партии. (Дополнение. Сегодняшнему поколению трудно представить, насколько в те времена прием в партию был значимым шагом. В гражданской жизни рабочему в партию было вступить несложно, крестьянину чуть сложнее, но тоже осуществимо. А интеллигенции, инженеру – проблема. Между тем отсутствие партбилета могло послужить препятствием при продвижении по служебной лестнице. В армии же вступить в партию было легче. Особенно в 40-й Армии, в Афганистане. Не будем сейчас в данном контексте говорить о достоинствах и недостатках такой партийно-государственной структуры – просто примем за данность: так было. Солдат срочной службы служил в Афганистане полтора года. Рекомендацию ему могли дать только люди, имеющие партийный стаж не менее 5 лет, и знавшие рекомендуемого не менее года. Вот это положение имело однозначно положительное значение. Стать членом КПСС мог стать только действительно достойный военнослужащий, которого признает коллектив, и который обязательно из числа воевавших).

В тот день членами партии стали Аманжон Гапиров, Сергей Павлов, Боем Рыскулов, Игорь Фоменко, Азам Абдухакимов.

ВЫПИСКИ ИЗ ДНЕВНИКА СЕРГЕЯ ПАНФИЛОВА

1984 год

28 сентября.

Ротный – капитан Мусатов Владимир Степанович. Здесь 1,5 года. Орден Красной Звезды.  Родом из Благовещенска. До Афганистана служил в Волгограде. Две дочери. Богатейший боевой опыт. У личного состава пользуется огромным авторитетом.

19-20 октября.

Горный массив Катарун. Снимались ночью. Я шел с группой головного дозора. Всю ночь карабкались по горам. Отличились рядовые Менкомян, Агудов, Черненький. В горах ночью очень трудно. (Дополнение. Не могу удержаться от того, чтобы не выразить восхищение этим людям. Мне довелось в горах ночью идти только один раз. Это был кошмар! В лунном свете сплошная мешанина света и глубоких теней. Разобраться в этом невозможно, руководствоваться можно только опытом и интуицией, да надеяться на удачу. Глубокие провалы почему-то не видны. А самые маленькие щели кажутся проломами. Упасть, подвернуть ногу – запросто! А Сергей так небрежно: очень трудно… Не очень, а невероятно трудно! И к тому же опасение, что в любую минуту можешь нарваться на засаду).

Вышли на перевал утром. Заняли господствующие высоты, блокировали ущелье. Утром после артподготовки выяснилось, что вышли не туда. (Дополнение. Не судите их строго!  В горах и при ясном солнышке непросто выйти в указанную точку. А уж ночью… К тому же в Афганистан ехали обыкновенные офицеры, не имевшие специальной горной подготовки. Так что не судите строго, не надо). Снялись, пошли к новому месту по ущелью. Ручей – долгожданная вода! Попали под обстрел, но вышли без потерь. Вышли к новому перевалу. Слева гора, похожая на утюг, ее обрабатывали Ми-24. Справа гора, ее оседлала «Декада-4» (позывной). Перекрыли и пошли в колонну по одному. Прошли по склону километра два. Я с группой в замыкании, командир роты в середине, командир взвода – в головной походной заставе. Взметнулась пыль от пуль, били из винтовок и автоматов – всего около 10 стволов. Залегли на открытом месте. Под пулями – а били разрывными – встать очень трудно, а лежать на открытом месте преступно. По команде командира батальона все поднялись и бросились бегом к ущелью, заняли его, переждали обстрел. Потом с командиром взвода лейтенантом Синенко выносили Степаныча. (Степаныч – это командир роты капитан Мусатов. Пометка на полях: «Уточнить: Орден Красного Знамени посмертно. Пуля в сердце»). Снова обстрел, но вышли из-под него. Вертолет еле сел – сильный ветер.

23 октября – 3 ноября.

Ущелье Сунжи. Погибли пять человек и лейтенант Ачилдыев. Лейтенант только приехал и погиб – вышел на ДШК. Брали базовое ущелье Анвара-Пилота – это главарь душманов в Фарахе. У него 200 человек.

11 ноября – 16 декабря.

Засада в районе Фараха. Ночью засада. Расстреляли душманскую машину, а оказалось, что она без груза, это была контрольная машина. (Дополнение. В Афганистане действовал комендантский час, ночью передвижение транспорта было запрещено. Любой транспорт расценивался как душманский. Душманы часто использовали такой прием – впереди пускали «контрольную» машину, а за ней уже шла основная колонна. Иногда, как в данном случае, хитрость срабатывала).

14 декабря.

Пришел новый ротный – командир взвода из разведбата старший лейтенант Пилипчак Александр Станиславович, 1960 года рождения.

15-16 февраля 1985 года.

На БМП в районе Кахистана уничтожали перевалочную базу душманов. Рота захватила 2 миномета, 2 ЗГУ, 2 ДШК, 2 БЗО, 6 РПГ.  Кроме того, захватили три мотоцикла Иж-Планета, а также легковую «тойоту». Ранен Пилипчак осколком от БЗО в локоть левой руки, отправлен «вертушкой» в госпиталь. Также ранены командир артбатареи Трегуб С., еще один офицер и 2 солдата из разведроты.

Продолжили выполнение задачи. Сильный ветер, пыль, кончилась вода. Командир пулеметно-гранатометного взвода прапорщик Н. Канашин с сержантом А. Каюмовым вышли на холм и наткнулись на душмана. Канашин и душман друг в друга стреляли с 6 метров; душман выпустил 30 патронов, Канашин 45, но оба не попали. (Дополнение. Этот случай был потом анекдотом во всей дивизии. Между тем Канашин отлично стрелял. Это свидетельство волнения, неожиданности, то есть из раздела психологии). Позднее душмана взяли в плен.

В ходе операции отличились механики-водители БМП, они прошли 800 км по бездорожью, по горам и пустыне.

7-8 марта.

Н.п. Сангин, 73 км севернее Гиришк. Трое суток активных боевых действий – край непуганых «духов». У душманов отличная психологическая подготовка, хорошее вооружение, они хорошо используют привычные особенности местности.

Погибли старшие лейтенанты Суденков В.И. и Калиниченко, капитан Большаков В., авианаводчик капитан Лебедев В. Ранены младшие сержанты Педченко В. и С.В. Езелев, рядовой Арапов.

Представлены к наградам: Педченко к ордену Красной Звезды, к медали «За отвагу» Езелев, Арапов, рядовые Брагинец И.А., Брагинец А.А. Братья-близнецы Брагинец потом служили в милиции в Минске.

16 мая – 4 июня.

Район Мусакала. Обстрелян КП дивизии. По душманам нанесен удар артиллерии и Ми-24. Из РПГ подбит БТР. Все остались живы, а от БТРа остался только корпус без башни.

В кяризе спрятались душманы. Туда заглянул солдат-сапер, его ранили и он упал в кяриз. Там его застрелили. В кяриз бросили дымовые шашки и душманы вылезли. Обозленные из-за убийства сапера, их в плен брать не стали, расстреляли.

Отличились рядовой Маркварт Алексей, награжден медалью «За отвагу» сейчас в Чернобыле (напомним: лето 1985 года!).  Рядовой Панкратов награжден медалью «За отвагу». Позднее он встречался с генералом Панкратовым. Сержант Педченко захватил миномет. Сержант Трибрат 4 пистолета.

Назначен новый командир роты – Новиков.

8 августа.

Тактический десант на 100-120 км, н.п. Пашахван, провинция Фарах. Уничтожено 15 душманов, захвачено 8 гранатометов, медикаменты, документы душманского штаба. У нас потерь нет. Награждены Маркварт медаль «За отвагу», Александров «За боевые заслуги».

(Окончание выписок из Дневника Панфилова).

***

Кандагар. Капитан Анцепович Николай, командир 8 роты. (Его рассказ).

20 июня вышли из Кандагара.

22 июня вошли в ущелье. Накануне пехота начала ночью подъем в горы, заняли высоты. В 7.00 пошли по ущелью. Дошли почти до пакистанской границы, осталось 3 км. Душманы ушли раньше. Захватили большие склады. Когда двинулись дальше, начался обстрел ракетами.

Заместитель командира взвода сержант Сефербеков Т. командовал взводом – штатный взводный был в отпуске. Справился отлично, нашли 2 склада. Два склада обнаружил взвод лейтенанта Олега Миллера. Рядовой Пропадалин Михайил обнаружил склад с минами. Всего взяли 9 складов. 5 КамАЗов боеприпасов и оружия: 400 ракет взяла наша рота, а всего более 1000, 16 млн. боеприпасов к стрелковому оружию.

Выносили раненых и убитых. Когда погибли разведчики, надо было пройти по своему минному полю. Этим занимались взвод сержанта Севербекова и замполит роты старший лейтенант Юсин.

Старший прапорщик Мариневич Владимир. (Его рассказ)

В ущелье Каданайру уничтожено 351 мятежник, 1480 ракет, 1877 выстрелов от БЗО, 30 автоматов, 14 складов, 1 продовольственный, 2 вещевых.

Сержант Воробьев Юрий Петрович. Родом Харьковская область, Первомайский район, пос. Высокий. (Его рассказ).

Рота заступила в наряд. Подготовились, я проверил внутренний наряд. Вдруг тревога. Офицеров не было. Командир роты в медсанбате, замполит на сборах. Я оставался за старшину. Быстро начал собирать личный состав. Кого с работы, кого сменили из караула. В течение 30 минут собрались. Вещмешки у нас всегда заранее уложены, боеприпасы уложены. Мне помогали сержанты Павел Федяев и Юрий Шейбак, младший сержант Залавдин Тагиров. Остальные сержанты были в наряде. Получили оружие, погрузились. Все понимали, что тревога и собирались быстро. Немного растерялись, не знали как поступить – долго не меняли караул, не могли же бросить посты. А с кухни наряд я сам снял. Приехал командир роты. Проверил готовность. И мы выехали. (Что значит боевой опыт! Сержант сработал за командира роты! И вся рота понимала важность происходящего. Это будничный эпизод нужно бы в учебники сержанта включить, всем в назидание!).

Подъехали к указанной точке. Это оказалась крепость. Здесь осталась «броня», с ней остался техник роты прапорщик Геннадий Кульков. Проверились, чтобы из амуниции ничего не тарахтело. Сержант Федяев посоветовал рядовому Александру Юрчаку, как лучше организовать транспортировку АГС. Рядовой Анатолий Белкин  помог укрепить станок, чтобы спину не давил. Старослужащие помогали, подсказывали. (Дополнение. В своих Дневниках я уже неоднократно упоминал, что в Афганистане старослужащие помогали молодым солдатам, особенно в период подготовки к боевому выходу и непосредственно во время боя. Кто-то в комментариях поерничал по этому поводу, мол, какая же армия без «дедовщины»? Что и говорить, идеала ни в чем и нигде не было, нет и не будет. Неуставных взаимоотношений между военнослужащими в Афганистане хватало. И между разными призывами, и по принципу землячества, и между боевыми подразделениями и тыловыми… Все бывало. Но боевая обстановка накладывала отпечаток на военнослужащих, и в первую очередь солдат, которые постоянно выходили на боевые действия. Каждый знал, что от того, насколько он может положиться на товарища, зависит его собственная жизнь. Любой «отморозок» прекрасно понимал, что если он в расположении поднимет руку на сослуживца, тот ему в горах не подаст руки над пропастью, в пустыне не поделится водой, не прикроет в бою… А то и подтолкнет в пропасть, выстрелит в спину… О подобных случаях я не знаю. Но вполне допускаю, что такое бывало. Поэтому если я пишу, что старослужащие помогали молодым экипироваться, это правда.  Ну а то, как именно они помогали, не имеет значения. Конечно, матерились, конечно, могли заставить вещмешок переукладывать по 10 раз, полировать автомат до блеска… Что было, то было. Но зато в бою каждый брал под опеку молодого, прикрывал его, учил, воспитывал… Вот такая там была «дедовщина». Хотя не сомневаюсь, что каждый из тех, кто побывал «за речкой», может порассказывать немало безобразий).

(Дальше в Дневнике названы три человека, но в связи с чем не указано – то ли они помогали, то ли им): Станислав Ковтун, Юрий Дикань, Игорь Почтарь.

Командир роты разделил роту. Старший лейтенант Александр Воробьев со взводом ушел левее ближе к кишлаку. Ему предстояло двигаться дольше всех.

Вышли в указанный район, распределили людей. Заняли круговую оборону, но основные силы и средства сосредоточили  в направлении, откуда должны были появиться «духи».

В моей группе было 5 человек, прикрывали левый фланг. Два пулемета, связист, два автоматчика. Пулеметчики Степан Дашок и Виктор Лесной. Они всю ночь пролежали без сна. А комары кусались!.. Холодно. Молодые солдаты пытались согреться, начинали двигаться, шум. Пришлось по шее давать, чтобы не демаскировали.

Подразделение задачу выполнило.

И два курьеза, о которых можно было бы не рассказывать, да только поучительные они. Рядовой Х. пытался пройти в расположение через территорию охраняемого объекта. Часовой, действуя строго по уставу, открыл огонь. И ранил убегающего нарушителя в ягодицу. Другой солдат поднял неизвестный предмет, он взорвался и оторвал ему палец.

Старший лейтенант Бунак Сергей. (Его рассказ).

Старший лейтенант Бараненко Сергей, рота спецминирования – представлен к ордену Красной Звезды и медали «За отвагу». Хорошо служат сержанты Ткаченко, Тяньшов. Рота старшего лейтенанта Брицкого Василия лучшая по воинской дисциплине. Замполит роты разминирования старший лейтенанта Иваненко Владимир – принципиальный, справедливый, строгий к себе и к подчиненным.

Капитан Максименко Игорь Викторович. Родом из Канева Черкасской области. Закончил Коломенское ВАКУ. Прибыл из ДальВО. Потомственный офицер. Сыну 5 лет. (Его рассказ).

Был артнаводчиком у афганцев. (Дополнение. Я уже несколько раз писал об арт- и авианаводчиках. И вдруг подумал, что для кого-то эти термины могут быть непонятны. Когда подразделение готовится к ведению боевых действий, ему придаются корректировщики, на армейском жаргоне артнаводчики или авианаводчики. У артиллеристов или авиаторов есть терминология, своя специфика, особенности, о которых пехотный командир имеет поверхностное представление. К тому же во время боя, когда положение меняется очень быстро, командир должен отдавать приказы, которые выполнять должны без его непосредственного участия.  Для поддержания непосредственной связи с артиллерийскими подразделениями и авиацией и придаются корректировщики. Их роль в бою грандиозна! Неточно данное целеуказание может привести к нанесению удара по пустому месту или (еще хуже!) по своим. Таких случаев бывало немало. Поэтому в корректировщики старались выделять наиболее опытных офицеров). У них был закон: офицер не получал должность заместителя командира полка, пока не выучит русский язык.

Советник при афганском батальоне спецназа – майор Смолин Владимир Алексеевич.

Кишлак Джайя. Трудно было. Все время под огнем. Всего за время операции обнаружил 12 целей – 4 ДШК, 2 БЗО, 76-мм пушка. В конце концов «духи» нас засекли. Возможности для маневра нет. Оказался в саду, а вокруг открытое поле. Душманы начали пристреливаться по саду из пушки. Сутки не давали покоя! А мы ее никак не могли обнаружить – ее очень удачно расположили. Только когда удалось поменять позицию, я ее обнаружил.

Механик-водитель рядовой Гончарук Василий Петрович, кандидат в члены КПСС, представлен к медали «За отвагу». Творил чудеса. Из-под обстрела выводил машину по узкой дороге. Под Джелалабадом взрывы буквально в 5 метрах от его машины.

Порядок работы. Афганцы просят обработать какой-то район. Выбираю место, чтобы обзор был лучше. Говорю по рации: «Наблюдаю группу «духов» (или групповую цель). Х=… У=…». Ответ: «Амур готов по цели 217». Бинокли использовать категорически нельзя – снайперы бьют по бликам точно в лоб.

Старшина батареи Торовчик Николай Васильевич. (Его рассказ).

Повар рядовой Бондарь. Отлично готовит во время боевых выходов. Три блюда обязательно. Человек с большой буквы.

(Дополнение. Я не помню, отведал я что-то из трех блюд Бондаря, имя которого не записал тогда. Но во время боевых выходов кормили действительно куда лучше, чем в пункте постоянной дислокации. К слову, тогда откуда-то из Москвы пришла мудрейшая указивка: поскольку слово «казарма» звучит некрасиво, впредь спальное помещение именовать «солдатским общежитием». И все сборно-щитовые (мы их называли «сборно-щелевые») модули стали называться громким словом общежития… Так вот, о питании. Понятно, когда солдаты шли пешком в горы, было не до кулинарных изысков – речь идет о том, как питались, когда выдвигались на машинах. К тому же солдаты на войне разнообразили стол «трофейными» продуктами. Ну и живность какую-то стреляли по пути обязательно. Бывали случаи, когда переходили вообще на питание захваченными продуктами, а взятое с собой так и возили на машинах. Аналогичную картину видел неоднократно и во время войны в Чечне. Когда вдоль дорог лежали застреленные коровы, у которых были просто вырезаны по куску филе, а вся туша оставалась. Ох, война, война…)

Майор Розанов Сергей Константинович. (Его рассказ).

Во время операции отличились: старший лейтенант Александр Афанасьев, прапорщик Сергей Рамазанов, Аслан Хакунов, сержант А. Хасанзянов, рядовые Д. Тория, Грегуш, В. Абдуллаев.

Старший лейтенант Несмеян Сергей Викторович. (Его рассказ).

Когда прибыл сюда, не представлял всей специфики.

Закон здесь один: выполнить задачу и сохранить людей.

Вспоминаю апрель 1985 года. Проводили операцию в кишлаке Сангин. Кишлак большой. Проводили проческу как положено: группа прикрытия, перед тем как войти, захватывали дувал… Командовал старший лейтенант Юрий Волков.

Когда шли назад, бдительность потеряли. Группу прикрытия не выслали. По нам ударили из автоматов. Счастье, что без потерь обошлось.

В октябре 1986 года выходили на караван в район Вранги. Летчики поработали хорошо, загнали «духов» в «зеленку». На блок полетела рота Мендикулова – это был его первый выход. Каравану не дали уйти. Трое пленных. Они показали, что в караване было 250 наемников, среди них есть убитые. Продвигаться под перекрестным огнем очень трудно. Рота оказалась в сложном положении, пошла подмога. «Броня» подошла только к вечеру. Ночь продержались, утром начали наших вытаскивать. Пошли по ущелью, там дали здорово, сильно обстреливали с гор из автоматов и гранатометов. При отходе отлично действовали замкомвзвода сержант Игорь Мурашко, командиры отделений сержанты Василий Петров и Игорь Шилов. Людей отводили в русло, прикрывали отход товарищам. (Дополнение. Отход – самый трудный вид боя. Нельзя поворачиваться к противнику спиной. Нельзя допустить бегства. Нельзя допустить, чтобы остались раненые или убитые товарищи… Трудно под огнем наступать. Но только там «ура!», там кураж, там рядом товарищи тоже устремлены вперед. А отступление давит психологически, хочется броситься бежать, хочется укрыться… Трудно, очень трудно. И ратная выучка, психологическая устойчивость, взаимовыручка, слаженность подразделения в больше степени проявляются именно в этот момент). В горах и «броня» не бог весть какая подмога, она уязвима и сама нуждается в защите.

В конце концов вышли руслом реки.

После операции провели тщательный разбор действий, проанализировали ошибка. В бою очень важна роль сержантов, они ближе к солдатам и от них много зависит. Отмечен сержант Гибатдинов.

Дальше в Дневнике пометка. Дано указание отправлять нашу газету в Кушку, в\ч 91015. Это сделано потому, что из этой части военнослужащие приезжают служить в нашу дивизию.

Встреча с афганскими воинами.

Охрана аэродрома – 21-я пехотная бригада. (В Дневнике несколько имен афганцев, но не уверен, что их стоит называть. И нашему читателю они ничего не скажут, а у них там неведомо как откликнется).

Организовал встречу Геннадий Юсин. Пили чай с печеньем. Не было переводчика. Но потом начали через солдат-узбеков общаться. Переводили рядовой Улугбек Рахимов и сержант Байдулла Давронов. Секретарь комсомольской организации роты сержант Сефербеков Талнутдин, исполняющий обязанности командира взвода, который находился в госпитале после ранения.

Много разговаривали о политике, об обстановке. (Один из афганцев-собеседников) был в составе делегации на Олимпиаде в Москве. Рассказывал с восхищением.

Из наших активно разговаривали рядовые Юрий Колбасин и Алишер Аралов.

Небольшой концерт. На гармошке играл Виктор Плехов, русский парень из Башкирии.

Сефербеков – табасаранец из Дагестана. Во время боевых действий показал себя хорошо. При постановке на блок подразделение сильно обстреляли. Тогда и был ранен взводный. Сефербеков взял на себя обязанности. Командовал хорошо, составил карточки огня. Организовал службу ночью, обеспечил наблюдение. Ночью заметил перемещение противника кабардинец рядовой Табухов Хажисмел – молодой солдат, у него второй выход. Забота о гигиене – заставлял всех солдат умываться обязательно.

Лично вытащил из-под огня раненого механика-водителя младшего сержанта Константина Житаря (из Молдавии). Он же вытащил из-под огня раненого лейтенанта Тофика Агаева (азербайджанец). Он же оказал обоим первую помощь. Эвакуировал из-под огня их механик-водитель Николай Мозговой (украинец).

Командир роты – капитан Николай Анцепович (белорус).

Инженерное обеспечение хорошо организовал командир пулеметно-гранатометного взвода (ПГВ) старший прапорщик Мариневич Владимир (белорус). Младший сержант Василий Голик (белорус) и рядовой Бахтыбаев Ержан (казах) оборудовали позиции для гранатомета по всем правилам.

Прапорщик Владислав Ивановский, командир ПГВ отлично владеет всеми видами оружия.

Лейтенанты Нещеретный Сергей и Никитин Олег – первый боевой выход, отлично справились.

Рядовой Вячеслав Копченков тяжело ранен в живот (представлен к ордену Красной Звезды). До этого отлично показал себя в Кандагаре, захватил ДШК. Сержант Андрей Парамонов оказал ему первую помощь.

Командир отделения рядовой Валерий Шаманов отлично показал себя на боевых. Во время боевого выхода принят кандидатом в члены КПСС.

Сержант Суесинов Хидаргали за Кандагар представлен к медали «За отвагу», за обнаружение склада с минами.

Отлично показал себя командир роты Александр Новиков. Отлично организовал связь, систему огня.

Отлично действовали рядовые Валерий Кукунчиков и Нурулло Каримов.

Был ранен во время обстрела капитан Юрий Кривоногов. У него орден Красной Звезды, представлен ко второму.

Сержант Мурашко вытаскивал раненых из-под огня – командира взвода и второй раз рядового Байгозина.

(Дополнение. Вообще наградная система у нас крайне несовершенна, и об этом следует поговорить особо. Но здесь коротко. Кто и по каким критериям определяет «наверху», кто какой награды достоин, не знаю. Но среди военнослужащих низовых звеньев это всегда вызывало нарекания. Только у нас за выслугу лет дают медали, а за ранения – нашивки, всюду наоборот… Любой человек, побывавший в Афганистане, подтвердит мои слова о том, что система награждения там оставляла желать лучшего. Люди, постоянно выходившие на боевые действия, получали столько же наград и такого же номинала, как штабные работники, бывавшие на боевых от случая к случаю. А случалось, что именно тыловики получали награды выше. Единственная награда, которая ни у кого не вызывала вопросов – медаль «За отвагу», единственная, которую можно было получить исключительно за личное отличие в бою.  Позволю себе порассуждать на эту тему. До революции наградная система в России также была довольно запутанная. Но соблюдалось правило. Если орден мог присваиваться за отличия как на гражданском поприще, так и на ратном поле, вторым присваивался орден с мечами. Сейчас напрашивается такая схема. Любой человек, который побывал в зоне боевых действий, получает знак, который пусть так и называется: «За пребывание в зоне боевых действий». Должен он быть двух степеней: за выполнение задач, а также за выполнение задач в условиях, сопряженных с риском для жизни. Попросту: приехал в командировку на войну, отметился – честь тебе и хвала, получай вторую степень. Ну а если участвовал в бою – получай первую. Это – независимо от того, отличился ты или не представился тебе такой случай. В США на награду, которая вручается за участие в боевых действиях, прикрепляются еще звездочки – по числу кампаний, в которых военнослужащий участвовал. Сейчас есть офицеры, которые прошли Афган, две Чечни, Дагестан, а кто-то также Карабах, Приднестровье… Представим себе: встречаешь человека, у него знак участника боевых действий первой степени, а на колодочке, скажем, три звездочки. И кому тогда какое дело, есть у него ордена или нет?.. Тогда медали и ордена можно будет вручать исключительно за отличия, за подвиги. Следующее. Орден Красной Звезды, скажем, мог вручаться как за успехи в повседневной службе, так и за подвиг на поле боя. И значение его от этого снижалось.  Я например, когда встречаю военного, у которого колодочка со Звездочкой, смотрю, есть ли знак «Воин-интернационалист», или, скажем, «За разминирование» или «За боевое траление». Если нету – и уважение убавляется к награде. Сейчас подвижки к лучшему есть. Орден Мужества или За личное мужество – говорит сам за себя. А вот что касается примеров, приведенных выше. Учредить бы просто солдатский знак: «За спасение в бою». Разве было бы плохо?.. Вот такие размышления. Быть может, не во всем верные, но, думаю, многие со мной согласятся. Особенно ребята, которые принимали непосредственное участие в бою).

Отлично действовал замковзвода сержант Анатолий Наумов (татарин). Представлен к медали «За отвагу».  А также рядовой Евгений Сажин.

***

17 сентября 1986 года.

О предстоящем выходе на засаду я узнал в 15.35, а выход намечался на 16 часов. Поэтому собрался в спешке и всего собрать не успел.

Вышли 2 танка и 5-6 БМД. Пошли на север. Не доезжая Адраскана, повернули налево, в сторону реки. Дорога ужасная. (Подробно события описаны в Записи №13. Здесь только дополнения, которые не вошли в расшифровку).

Шли пешком по руслу реки. По карте расстояние 12 км, а реально – кто знает? Шли зигзагами, подальше от кишлаков, переходили вброд речку, перед этим разувались. Вода холодная, камни сколькие… Вышли в 23.30, на место пришли в 4.30. Луна яркая светила, потом зашла и сразу стало темно. Кишлаки, которые прошли: Ходжахалифа, Галотут, Хамсултанужи, Пальбеша.

В засаде принимали участие: капитан Олейник Федор Михайлович, майор Медведев Владимир Макарович, старший лейтенант Смаглюк Юрий Алексеевич, прапорщик Баратин Сергей Карелевич, старший лейтенант Станкевич Лев Леонтьевич (остался с бронегруппой). Были отмечены сержанты Гладкий Федор («За боевые заслуги»), Реуцкий Юрий («За отвагу»), рядовые Осипенко Юрий, Бердецкий Леонид, Отаев Махмадер, Гумеров Ильдар. Сержант Радик Гибатдинов (орден Красной Звезды и медаль «За отвагу») молодец, всегда все проверяет, ответственный. Сержант Мирзоев Сангали.

(Дополнение. Я уже писал, что меня назначили старшим группы. Даже не знаю, что сказать по этому поводу. Вряд ли это было правильное решение. Для меня это был первый выход на караван. Опыт боевых действий у меня уже был, но командовать в бою не доводилось. К тому же это были не мои подчиненные, я не знал этих людей… Право же, было бы правильнее назначить старшим группы сержанта. Формально это было бы нарушений субординации. Но в боевых условиях такие условности можно проигнорировать, ведь речь идет о выполнении боевой задачи и о жизни людей. Известен факт из истории 19 века. В составе Кавказского корпуса было немало сосланных декабристов. В их числе был разжалованный офицер – не помню кто персонально, надо поискать. Так вот он реально выполнял функции начальника инженерной службы воинского формирования, в то время как формальный начальник в чине полковника, понимая, что его подчиненный более компетентен, по сути уступил ему свою должность. И это было правильно. Тем не менее, старшим группы назначили меня. Реально, понятно, командовал сержант Гладкий, но поскольку формально старшим числился я, он был вынужден все время оглядываться на меня, офицера незнакомого и, соответственно, того, от которого неизвестно чего ждать).

Моя группа: сержант Гладкий, рядовые Вахутин Владимир и Хамит Хамитов.

На втором этапе хорошо действовали Реуцкий, Гумеров, Бахыт Жутанов, Гибатдинов, Роман Вечорко, Петр Менгель, Калинин, Мирзоев, Владимир Михайлов.

Разведрота 101-го мсп.

Старшина роты старший прапорщик Мельничук Василий Анатольевич. Украинец из Винницкой области, двое детей.  (Его рассказ).

11-15 сентября 1986 года.

Получили задачу блокировать совместно с афганцами кишлак Кашаури-Бала. К кишлаку вышли 13 сентября (сутки потеряли на подготовку афганцев). Попали под обстрел гранатометов и стрелкового оружия. Заняли оборону.

Механик-водитель рядовой Топоринский лучше всех занял позицию. Он завел машину в старый арык, стал боком и над насыпью торчал только ствол. Наводчик-оператор рядовой Имамгусейнов Руслан. Хорошо командир взвода старший лейтенант Алексей Рябцев. Наводчик-оператор рядовой Молоков Олег. Они хорошо прикрывали обход подразделения.

В обход рота командир старший лейтенант Владимир Сорокин, командир взвода лейтенант Александр Чубаев.

Там стояло кочевье, «духи» хотели пройти через него, но кочевники не пропустили.

Нас продолжали обстреливать из гранатометов, вокруг около 10 разрывов. По кишлаку открыли огонь из всех видов оружия.

Потом пошли на проческу. Группы возглавили сержант Васильев Александр, младший сержант Саянок Анатолий. Анатолий Саянок меня спас – «дух» хотел в меня выстрелить, но у него кончились патроны, он начал перезаряжать автомат, а тут Анатолий подбежал вовремя.

Всего за время операции было уничтожено 20 душманов во главе с Бесмуллой – помощник Турана Исмаила.

(Дополнение. В те времена я на это внимания не обращал, а сейчас, при обработке дневников заметил, что часто встречается пометка о том, что уничтоженный или пойманный главарь оказывался либо помощником Турана Исмаила, либо его правой рукой, либо казначеем… Даже не знаю, что по этому поводу и сказать. Быть может, это был психологический ход нашего командования – моральная поддержка солдатам: мол, ребята, не зря мучались, не зря грех на душу брали, смотрите, какого монстра завалили! С другой стороны, ведь каждого командира отряда оппозиции, который действовал на территории, подконтрольной Исмаилу, является его помощником… А вообще прозвища душманским лидерам давались нередко, даже чаще всего, по предыдущему роду деятельности. В нашем районе действовали отряды, которыми командовали Анвар Пилот, Абдураим Инженер, а сам Исмаил имел звание капитан – «туран» по-афгански).

Засада, 26 августа.

Перекрыли дорогу, чтобы не дать душманам перейти бетонку. Подошли к дувалу и лоб в лоб столкнулись с бандой. Тут же завязалась перестрелка в упор. Сразу погиб рядовой Гапиров Арабжон. На выручку бросился старший лейтенант Вячеслав Коробов. Навстречу очередь, тяжело ранен в живот. Коробов упал в арык. Первым бросился его вытаскивать Айсаханов Усман, вытащил, ему помог Доронцов. Раненого отправили в Союз. Айсаханов позднее командовал взводом. А Гапиров раньше служил в роте, которая на боевые выходила нечасто. И он сам напросился на перевод к разведчикам.

Осколком гранаты ранен в лоб рядовой Абдуллаев Мумин, в ногу рядовой Ахметов Александр.

Проблема: не дают награды в роту.

(Дополнение. О несовершенстве нашей наградной системы я уже писал. В роте были представлены к наградам Айсаханов (медаль «За боевые заслуги»), Васильев («За отвагу»), другие военнослужащие. Безрезультатно. Я после той беседы доложил в политотдел о жалобе. Результат не знаю, но даже если в данном случае что-то решилось, в целом остроты проблемы это не снимало. Документы на представление постоянно возвращались, или где-то в штабах уровень награды снижался. С одной стороны, штабных работников можно понять – из подразделений шел поток представлений с описанием явно преувеличенных заслуг. И когда cреди этих представлений приходила бумага правдивая, описание на высокую награду никак не тянуло – подчеркну: на фоне «липовых». Шутка такая ходила, что если суммировать всех душманов, которые поданы в представлениях как убитые, все население Афганистана должно было быть уничтоженным раза три. И все же очень много боевых военнослужащих достойной награды не получили. Был у меня приятель, по поступкам – Маринеско Афганский войны. Вечно в боевых порядках влезал в самые горячие передряги, в самое пекло. Его представляют чуть ли не к Герою (по его словам, и к Герою тоже представляли). А он после боевых напьется, с кем-нибудь разве что не подерется, чуть дом не сжег – здорово поддатый с сигаретой заснул и под ним матрас загорелся… Ну, представление и завернут. Но здесь хоть что-то понятно, хоть как-то можно объяснить!.. Казалось бы,  частично вопрос можно было решить таким образом: медалью, скажем, «За боевые заслуги» мог бы награждать своим приказом командир дивизии. Насколько процедура упростилась бы!)

Старшина отвечает за бытовое обустройство. Мне, как старшине роты, хорошо помогает рядовой Виталий Мазепов.

(Результаты проверки библиотеки части).

Имеются книги по Афганистану – словари, разговорники. (Добавлю сегодня, задним числом: основу составляли пропагандистские брошюры по истории страны. Тогда они казались достаточно убедительными, и на том этапе играли свою роль агиток, но с точки зрения дня сегодняшнего – слабы и беспомощны). Есть литература на национальных языках СССР. (Я уже писал, что обеспечение библиотек литературой было возложено на ЦК ВЛКСМ, который переадресовал это поручение на ЦК комсомола республик. Как сейчас помню, что лучше всех это поручение выполняла Белоруссия). При библиотеке проводятся диспуты и обсуждения книг. Самый активный читатель прапорщик Иван Поляняка. Статистика: меньше других категорий читают старшие офицеры.

Библиотекарь – Крачко Дина Владимировна.

Старший сержант Бердыгалиев Жонскули Кузаирович. Казах из Оренбургской области, замкомвзвода. (Его рассказ).

Операция август 1986 года.

Приказ – взять «языка» из кишлака. Командир взвода – лейтенант Правдюк Андрей Андреевич.

Вышли на засаду. Группу захвата возглавил я, группу наблюдения младший сержант Капский, группу обеспечения младший сержант Абукаев.

Выдвинулись ночью, по темноте, пешком. Разместились по трем направлениям. Друг от друга метров 20. Ночь просидели. Под утро на тропу вышел душман лет 25, в коричневой одежде, белой чалме. (Дополнение. Было желание заменить «душман» на «афганец», но потом решил оставить. На войне любой человек на территории противника воспринимается как враг. В повседневной жизни солдаты и многие офицеры каждого афганца именовали только «душман» или «дух». А уж при выходе на боевые… Понятно, что так быть не должно, но это реалия войны). Я доложил по рации. Командир ответил: «Не брать!».  Я понял, что он имел в виду, что он может быть просто дозорным, а за ним пойдут остальные. Мы его пропустили. И его взяли другие ребята, которые были сзади – Герасименко Евгений, Плиев Андрей, Сухарь Иван Иванович, Дульнев Сергей. Отправили на КП.

А первый боевой выход я совершил 6 марта 1984 года. Командир взвода старший лейтенанта Ермолин прикомандировал меня к разведроте как снайпера.

Вышли ночью. Сначала на броне, потом пеше. Шли целый день. А в 18 часов вступили в бой – «духи» переходили дорогу. Бой шел примерно полчаса, никто из наших не пострадал. Душманы отошли.

Хорошо действовал младший сержант Абукаев. Все операции прошел.

Очень хороший у нас повар – Анвар Мишархуджаев, родом из Ферганской области г. Хализа. Готовит хорошо и разнообразно.

(Следующая запись).

Командир роты старший лейтенант Анатолий Фридляндер, командир взвода старший лейтенант Уколов Владимир Викторович.

Хорошо действуют сержанты Куцый Владимир (медаль «За боевые заслуги») и Бахридин Мирзаев, рядовые Голованов Андрей, Верин, Бабаназаров Б.

Старшина прапорщик Вдовин Михаил, прибыл недавно, хорошо работает, на «гражданке» был бригадиром, общительный, заботится о солдатах.

Техник роты прапорщик Зарытовский Михаил, технику знает и любит, заботится.

Командир взвода старший лейтенант Игорь Малюк.

Отличные механики-водители танка рядовые М. Туйчиев и М. Данилов.

(Следующая запись).

Танковый полк.

Хорошо служат: старший сержант Шафиев З., младший сержант Бенчиле Федор, Рузикулов (исключительно хороший человек), Кахларов Отабек, Чиркин Игорь, Тыцык Николай. Командир взвода обеспечения прапорщик Тарасов Сергей, хорошо справляется с обязанностями, честный хороший человек, инициативный.

Рядовой Дмитраки из Фрунзе, водитель «Урала». Машину содержит отлично. Водит тоже. На трассе знает каждый поворот, каждую рытвину. Учит рядовых Сорокина Анатолия и Топылина Виктора.

Начальник штаба майор Погодаев Михаил, зампотылу майор Сухов Вячеслав Иванович.

(Следующая запись).

Сторожевая застава №14.  16 человек, 3 БТРа.

Начальник лейтенант Кудрявцев Виталий Юрьевич, командир взвода лейтенант Кулик Дмитрий Степанович.

Заместитель командира взвода сержант Виктор Моторный.

Рассказ Кудрявцева.

Оба деда воевали в Великую Отечественную. Дед по матери погиб под Ленинградом, был танкистом. Дед Павел Александрович был подводником, воевал на Дальнем Востоке против Японии. Много наград. Отец всегда ставил их мне в пример.

Закончил школу в Орджоникидзе. И сразу поступил в Орджоникидзевское высшее общевойсковое командное дважды Краснознаменное училище им. Маршала Советского Союза Еременко, закончил его в 1984 году. Считаю, что быть офицером – самая мужская профессия. По выпуску из училища женился. Дочери Кристине скоро будет годик. Есть еще старшая сестра Елена, мастер спорта по гимнастике.

Попал служить в Закавказье. Написал рапорт, чтобы направили в Афганистан. Писал рапорт вместе с другом – лейтенантом Ибрагимом Купаловым. Вместе попали сюда в 12-й полк.

Недавно из минометов обстреляли недалеко от Адраскана. Пришлось сразу возвращаться. Наша главная задача – контролировать трубопровод. (Дополнение. Труба, по которой поступало в Шинданд топливо, тянулась вдоль трассы). Душманы трубу часто простреливали, а потом устраивали засаду. Так погиб рядовой Ишонов Алим. Посмертно его наградили орденом Красной Звезды. Его именем назван БТР.

Каждые два часа мы объезжали трассу в районе ответственности. Этим занимается Патрульно-аварийная команда (ПАК). Едем на двух БТРах. Хороший водитель рядовой Димитрий Манижашвили по прозвищу Биджо. Наводчики постоянно за пулеметами, на пулемет установлена «Луна». (Дополнение. «Луна» – это излучатель для приборов ночного видения). Так в ночное время  удобнее вести огонь. Мы уже знаем, где чаще происходят диверсии на трубе.

В местах, где пробита труба – или лужа, или фонтан или запах. Когда БТР выходит на объезд, сразу выходит на связь. Следует отметить сержанта Фуата Муртазина, когда он выходит на трассу,  постоянный доклады, все нормально проходит. Если следует доклад, что на каком-то участке прорыв трубы, выходит второй БТР, обычно сержант Виктор Моторный, рядовой Василий Токарчук. Один БТР прикрывает действия второго, чтобы никто посторонний не подошел. Однако часто места, где сделаны пробоины, минируют. Поэтому прежде чем начинать восстанавливать трубу, ее стаскивают в места «кошкой». Заменяют поврежденный участок  обычно Орли Мочевузов и Сенотрусов. Им помогают Хасан Абрегов и Андрюс Дамейка. Бывает, что по 30-40 труб пробивают. Тогда приходится вызывать роту из Адраскана.

В прошлом году был большой пожар на Черной горе – за 10 км было видно. Справились.

В дневное время выставляется два выносных поста. Отработана система сигналов. Длинная очередь – тревога. Сработала «сигналка» – три одиночных выстрела.

(Дополнение. Тут требуется несколько пояснений. Топливо качалось по трубопроводу не постоянно, а строго по времени. Давление там было высокое, потому прокачка осуществлялась быстро. Топливо у местных жителей ценилось очень дорого. Поэтому пробивали трубу не только в качестве диверсии, но с целью поживы. Пробьют стенку, больше разольется,  чем нальется в канистру или в ведро – напор-то огромный! Поэтому на входе в трубу стояли датчики – как только давление падало – что неизбежно при пробоине, срабатывали механизмы и подача топлива прекращалась. Сами же трубы было не цельно-сварные, а свинчивавшиеся из отдельных фрагментов. ПАК быстро удалял поврежденный участок на новый. Одним из путей борьбы с этими «экономическими диверсиями» было заключение договоров с жителями кишлаков, что мы берем обеспечение их топливом, а они гарантируют целость трубопровода в своем районе. Какое-то воздействие это оказывало, но диверсии продолжались. Причем трубопровод нередко просто простреливали из пистолета или автомата, в этом случае нередко получался пожар. Было видно, что где-то на обочине возле трубы огромное выгоревшее пятно – значит, пожар был).

Сначала, когда приехали на это место, картина была мрачной. Обустройство было слабое. Пыль, грязь, запущено… Собрались, поговорили между собой. «Нам здесь жить. Ждать, что что-то откуда-то привезут – бесполезно. Надо делать самим». И взялись все делать сами. Народа мало, но два-три свободных от дежурства солдата и я – работали. Все тащили на «точку» – глину, камень, старые скаты… Сначала выравнивали площадку – песком засыпали, камнем уложили, выровняли… Немного раствором забетонировали. По периметру выложили скатами старыми, их забутовали – защита получилась хорошая. Сверху засыпали в этот бруствер из скатов жижу-сапропель, которую навозили с реки и посадили там цветы – семена офицеры привозили из отпуска или в больших гарнизонах выпрашивали. Сверху натянули масксеть – тень появилась, легче жару переносить. Да и от пыли защита. Нашли старый списанный «движок», Манижашвили его отремонтировал, появился свет – все повеселели.

Работали все. Штукатурил стены Фейзули Аббасов, азербайджанец. Один все сделал, без помощников. Камни для бордюров обрабатывал рядовой Нарчибаев из Узбекистана. Ленкомнату оформлял Телла Юлдашев, тоже узбек. На «гражданке» он был дорожником, тут сам вызвался оформить Ленкомнату, а сейчас у нас работает поваром. Все делали с выдумкой. Моторный и Лобанов сделали оригинальные стенды, сами разрисовали. Плафоны сделали из корпусов трофейных итальянских пластмассовых мин…

(Дополнение. Уж чего-чего, а «точек» я объехал немало. Эта была лучшей по благоустройству из тех, разумеется, которые строились не из готовых домов, а на голом месте).

Сейчас готовится к замене сержант Моторный. Хорошо знает обязанности, добросовестно относится к ним. На него можно положиться в полной мере. Сам патрулирует. Владеет всеми видами оружия. Поддерживает командиров во всем. Когда я только приехал, он собрал солдат, поговорил с ними, что опыта у меня мало, помогать надо, потому что все вместе тут служим и полагаться друг на друга надо. Он сам вызвался самостоятельно сделать каптерку, чтобы оставить в подразделении память о себе. В общем, неравнодушный человек. Судьба как распорядилась! Он предложил подменить Имонова, сел за руль БТРа, а Имонова убило – он сидел сзади на броне…

Лобанов молодой солдат. Повар хороший. По гражданской специальности теплотехник. Очень добросовестный. Грамотный, сам предлагает помощь товарищам. Любая работа у него спорится. Был случай, когда рядовой Мамедали Нарчибаев забыл вовремя доложить о состоянии дел на посту. Лобанов подсказал ему, хотя в его функции это не входит. Но для него такого понятия – мое дело или не мое, все воспринимает как свое.

Молодой водитель рядовой Игорь Елисеев. Молодой-то молодой, а уже лучший водитель! И техника в образцовом состоянии. Он даже обижается, если офицеры выезжают на трассу на другой машине, а не на его – он считает, что у него лучшая… У него какое-то время из дома писем не было, так командир написал родным, попенял, что на войне солдату письма нужны…

Командир отделения сержант Муртазин Фуат Галимжанович (его рассказ).

Бой в Герате. Пошли с командиром взвода старшим лейтенантом Климчук Андреем. Вечером душманы должны были уходить из кишлака через дорогу. Мы устроили засаду в развалинах. Через час они пошли.

Меня учил сержант Седанов Владимир. Отлично воевали сержант Баретько Андрей (медаль «За отвагу»), Мажесов Александр («За боевые заслуги»).

Сейчас хорошо служит рядовой Андрюс Домейка, литовец из Каунаса. Также Андрей Андреев.

В ноябре 1985 года в Кандагаре ходили на проческу кишлака. Командир батареи капитан Одновол, младший сержант Гоначенко Сергей и я. Был тяжелый бой с отрядом, который состоял только из женщин. Одеты в мужскую одежду. Дерутся очень сильно.

Комсомольско-молодежный субботник, посвященный 68-й годовщине ВЛКСМ.

Митинг открыл замполит подполковник Орешкин Николай Васильевич.

Подняты флаги: СССР (старший лейтенант Зубрицкий В., орден Красной звезды; младший сержант Бедрицкий В., медаль «За боевые заслуги»; рядовой Мищенко Н.В., Знак ЦК ВЛКСМ «Воинская доблесть»), УССР (прапорщик Юзюк И.М. (медаль «За отвагу»).

Выступили: капитан Иванчин Г.В., рядовой Юревич Ю.М. (механик-водитель, кандидат в члены КПСС, медаль «За отвагу»), рядовой Чередниченко А.В. (наводчик, кандидат в члены КПСС, медаль «За боевые заслуги»), рядовой Давыдов О. (молодой солдат).

Старший лейтенант Иванчин представлен к ордену Красного Знамени.

Отмечен прапорщик Бехтерев Николай Васильевич, секретарь бюро комсомола артдивизиона.

Мельничук Василий (развездрота) (его рассказ).

20 октября вышли на засаду для обеспечения прохождения колонн на Туругунди. Возле кишлака Дозвари стали. Старший лейтенант Рябцев со взводом остался, а я поехал к кишлаку Дормиши. Встали таким образом, чтобы нас не было видно. Приказ – костров не разжигать.

В 22.30 дозорный рядовой Валерий Малышев доложил, что приближается группа. Оказалось, что это караван. Ночь была лунная. Я вышел на связь, доложил. По приказу вступили в бой. Со мной были Малышев, Иван Пипаш, Игорь Ковкин, Сергей Ксеневич, Владимир Колесников. Душманы попытались отстреливаться, но мы сопротивление быстро подавили. Пошли на проческу. В дозор пошли Пипаш и Ксеневич, доложили, что в караване было оружие. Чтобы обезопасить себя, отправили в дозор на сопку Олега Федякова и Владимира Воронкова. Стали ишаков сгонять в кучу. Всего было убито 8 ишаков, причем у одного горел груз – гранатометные выстрелы. Во время прочески наши взяли парня лет 15, который прятался в арыке. Рядом лежали «бур» и автомат. Переводчик рядовой Мумин Абдуллаев.

О пленном доложили по рации. К нам подъехали Рябцев и майор Тарабаев. Когда вытаскивали пленного, его один солдат схватил грубо, а тот бросил его через себя. Сам парнишка маленький, хрупкий такой, а солдат здоровенный…

Захватили много боеприпасов – выстрелы для минометов, гранатометов. Много медикаментов.

Старший сержант Айсаханов Усман (его рассказ).

26 августа вышли в засаду. Стояли в блоке в Герате в русле за старым мостом – взвод старшего лейтенанта Коробова Вячеслава. Потом пошли в сторону кишлака. Вошли в «зеленку». В дозоре шли сержант Доронцов Василий, рядовые Ахматов Александр и Мумин Абдуллаев, у них был ночной бинокль. Арык перешли.

Наткнулись на душманов. Начался бой. Командира взвода ранило в живот, пулей ему срезало часы с руки. (К сожалению, эта страница дневника плохо сохранилась, только отдельные фрагменты можно прочитать). На другом берегу рядовой Алексей Дрозд помогал Айсаханову перевязывать раненых… Доронцов переправился на другую сторону. Все лежали, Доронцов и Айсаханов отстреливались… По рации просили помощи.

Дальше в дневнике я наткнулся на записи собеседования с молодыми солдатами артиллерийской батареи. От одного из солдат поступила жалоба на плохое материальное обеспечение в подразделении, в связи с этим было поручено провести опрос личного состава. Запись интересна тем, что дает представление о том, как было организовано обеспечение личного состава. При этом отдаю себе отчет, что вряд ли эти ребята были до конца откровенны с посторонним офицером. Прошу обратить внимание на суммы, которые получали солдаты. Это просто смехотворные деньги, особенно если учесть, сколько было соблазнов. Не будет преувеличением сказать, что столь маленькие оклады просто толкали солдат на то, чтобы что-нибудь прихватить во время прочесок в кишлаках, или что-нибудь продать из имущества. Несмотря на то, что уровень честности в те времена был несравненно выше, чем сейчас, равно как и законопослушность, человек есть существо, поддающееся искушению. И еще одно замечание. За 28 лет службы я убедился, что в артиллерийских подразделениях, как правило, вопросы материального обеспечения решаются лучше, чем, скажем, в пехоте.

Рядовой Анатолий Смирнов. По питанию жалоб нет, за столами сидят по призывам, поэтому никто в еде не ущемляет. Получает 9 чеков в месяц. Денежных удержаний нет.

Рядовой Гавриленко Виктор. Кормят хорошо. Получает 11.50. Выдают зубную пасту, подшивочный материал, носки. Помогают в повседневной жизни сержант Крыско и младший сержант Гаркуша. Когда дивизион, в котором служит, уходит на боевой выход, оставшиеся в расположении солдаты переводятся на довольствие в танковый батальон.

Рядовой Тепляков Станислав. Кормят хорошо. В столовую приходишь спокойно, знаешь, что твою порцию не съедят, порции хватает, даже остается. Только меню однообразное. Получает 9 чеков. Говорят, что бывает куда хуже, так что рад, что попал именно сюда.

Рядовой Козлов Николай. Кормят хорошо. Получает 11.50. Не выдают мыло, другие туалетные принадлежности, поэтому приходится покупать. Помогает в службе сержант Сафаров.

Рядовой Ромашов Владимир. Жалоб нет. Получает 9.20. Туалетные принадлежности выдают. (Обратим на это внимание: солдаты по-разному отвечают на вопрос о том, получают ли они мыло и другие туалетные принадлежности. Наверное, все же, не получали они ничего. И чек-другой из мизерных окладов уходил на их покупку). Когда питаемся в танковом батальоне, там хуже – готовят неплохо, но часто не хватает порций.

Рядовой Кузнецов Александр. Старослужащие помогают. Когда на боевых у меня не оказалось инструментов, помогли, выручили. Получает 9 чеков.

Рядовой Галах Анатолий. Мне помогают сержанты Джуманов и Мутал Абдурахманов. Получает 9.20.

Раздача керосина местным жителям.

Начало мероприятия – 10-30.

Замполит роты царандоя (местной полиции) уезда Инджиль лейтенант Абдулали:

- Советские войска нам постоянно оказывают помощь. Сегодня выдают керосин, помощь оказывают врачи.

Марсель Габитов:

- Мы сюда прибыли для оказания интернациональной помощи. Если не будут повреждать трубопровод, мы такие поставки сделаем регулярными.

На митинге выступил секретарь НДПА уезда Инджиль Абдылгараф. Получали топливо жители кишлаков Гайзана-Чуча и Гайзана-Сангар. Всего должны были получить керосин 1200 человек.

Прием больных осуществлял служащий Советской армии Халим Арсланов.

Старший лейтенант Атахонов:

- Ампула пенициллина тут стоит 50 афгани. То есть курс лечения из 10 ампул обходится 500 афгани. А мы за день принимаем по 100-300 человек.

Курс лечения и соответственный запас лекарства выдан сорбозу Нурахмату, который болен туберкулезом. Много также желудочных болезней.

Таблетки больным дают в кулечках из листовок – из любопытства посмотрят, т.е. спецпропаганда.

В списке не оказалось Мируллы – сорбоза, который погиб. Тут же решено выдать керосин его сыну Галлаге.

Во время боевого выхода в партию вступили Сергей Павлов и Исечко.

Хорошо показали себя: младшие сержанты Анатолий Козел и Улугбек Сатыбалдиев, рядовой Собир Кенжаев.

Майор Г. Зайцев отметил хороших военнослужащих: майор Николай Мишин, старший лейтенант Александр Бомбин (орден Красной Звезды),  прапорщик Владимир Стукалюк, сержанты Виктор Иванов, Шолтан Больтиев, Тулкин Мухаммедов, рядовые Игорь Кухарь, Владимир Зыков, Исаак Гевондян, а также заведующая столовой служащая СА Любовь Омельчук.

27 октября 1986 года погиб 1-й секретарь комитета НДПА провинции Герат Самим. Ранены полковник Якуб – командующий Северо-Западного округа Афганистана, Адельяр – партийный активист НДПА (ему оторвало обе руки).

Комсомольское собрание взвода управления 2-го артдивизиона, старший лейтенант Ягодин Алексей.

(Мне, как сотруднику газеты, которая являлась органом политотдела, неоднократно доводилось бывать на партийных и комсомольских собраниях в частях и подразделениях дивизии. Сейчас, на расстоянии, более четко видны плюсы и минусы той системы. Минусы заключались прежде всего в заорганизованности, формализме этих мероприятий, проведении их ради «галочки». Между тем были и плюсы. На собраниях нередко поднимались вопросы, которые в повседневной жизни, зарегулированной уставами, не могли быть доведены до вышестоящего руководства. На собраниях обязательно присутствовали представители вышестоящих политорганов, соответственно, была возможность рассказать о проблемах. Приведенный фрагмент в этом отношении достаточно показателен: была и формалистическая заорганизованность, была и информация о слабых местах. Привожу в сокращении).

Стенд «Наши маяки». На нем: рядовые Сергей Малышев и Андрей Захаров, сержанты Владимир Кравцов и Виталий Каганец.

Доклад комсгруппорг Малышев.

Комсомолец Юрий Евдокимов говорил, что слабо организован досуг, в свободное время попросту нечем заниматься.

Младший сержант Кравцов: хорошо помогают молодым Малышев и Захаров. Сержант Каганец сам готовит машину. (Дополнение. Весьма сомнительный факт, приведенный выступавшим как положительный. Что ж это за сержант, если кроме него некому готовить технику? Оказалось, что у него слабые подчиненные. Это пример того, что в Афган отправляли недостаточно подготовленных специалистов, которых учить приходилось на месте. И тут все зависело от личных качеств наставника – умел он обучить подчиненных или нет. В данном случае Каганец предпочитал делать сам).

Хамит Галимов: когда пришел, не умел работать на радиостанции, научили Малышев и Захаров.

Виталий Каганец: не хватает туалетных принадлежностей. И есть перебои с водой. (Дополнение. Есть перебои с водой – и это в южной стране с неблагоприятной эпидемической обстановкой! А такое было нередко. В результате солдаты вынуждены были пить воду из непроверенных источников, и это было одной из причин высокой заболеваемости желудочно-кишечными заболеваниями).

Андрей Захаров: скоро придут молодые солдаты. Как их примем, как обучим, так они и будут служить. (Дополнение. В блокноте у меня пометка: «Единственный, кто говорит от души, искренне»).

Разминирование полей по просьбе афганцев.

Было принято считать, что подобные акции проводились исключительно ради пропаганды. Это не так. Советские войска и в самом деле оказывали огромную помощь афганцев в самых разных областях жизни. В частности, занимались и разминированием – не только дорог, но и полей.

Старший лейтенант Михаил Чепура. Окончил Каменец-Подольское высшее военное инженерное командное училище. Награжден медалью «За отвагу». Член КПСС.

Младший сержант Ямилев Анатолий, вожатый минно-розыскной собаки, ранен 25 сентября, во время разминирования попал под обстрел. Собаку зовут Эльфа.

Младший сержант Зарипов Анис, вожатый МРС, собака Ойли.

Афганцы обратились с просьбой проверить поле. На нем подорвались два человека – мальчик и старик. Им оторвало ноги. Поле проверили, нашли несколько мин, уничтожили. Через две недели опять подрыв, опять проверяли. Это в кишлаке Кешкенахуд. Потом вместе с афганцами заделывали разбитую взрывами и техникой дорогу.

Следующая запись.

Лучшие воины подразделения: Д. Темиров, Алик Бабаев (медаль «За боевые заслуги»), а также экипаж БТР, в состав которого входят младший сержант Сергей Павлов («За отвагу»), пулеметчик рядовой Ильдар Галлиев, водитель рядовой Иван Галлов.

Старший лейтенант Токсумаков Нурлан Кермакунович, замполит роты материального обеспечения. Киргиз из Нарынской области, закончил военное училище в Симферополе. Служил в Забайкалье. Жена Лена, дочь Анара (Гранат, по-русски), находятся в Чите. Срочную служил во Львове, там вступил в партию и поступил в училище.

Задача роты – доставка грузов из Туругунди в Шинданд. В роте 50 машин.

Хорошо служат и выполняют задачи: Альберт Кудзк (литовец), Ричард Янкаускас (эстонец), Ровшан Сабиров (узбек), Тарасов и Владимир Шамов русские – всего на 68 человек 15 национальностей.

Командир роты – капитан Владимир Горин. Он постоянно говорит: Главное – знать технику! Командир сам часто готовит еду. Во время остановки у каждого много задач, а он умеет и готовит хорошо. (Любопытный факт, правда? И доброе отношение к командиру сразу появляется…)

Сержант Собиров проводит занятия по технике безопасности.

Младший сержант Ганихон Хамидов (таджик, Наманганская область). Окончил Ташкентский пединститут, работал учителем русского языка и литературы. Прибыл из Тедженской «учебки». Во время вывода был наводчиком танка; командир капитан Глущенко, механик-водитель Кадыр Абдиев.

Стенгазета «Автомобилист» делают Юрий Матюнин, Владимир Воиков, Дмитрий Земсков.

Хороший командир взвода – прапорщик Шевцов Александр. Секретарь комсомольского бюро Тарасов, был до армии директором Дома культуры в селе в Рязанской области. Был замполит старший лейтенант Александр Воронович, получил орден «За службу Родине» III степени. О нем самые добрые воспоминания.

И снова о гибели Голдобина. Об этой истории и я выше писал, и вообще много было разговоров.

Солдаты действовали как положено, опытно: граната – перебежка.

Стоя поливал «духов» из пулемета Владимир Колесников (молодой солдат). Рядовой Валерий Горлов один сдерживал душманов, не давал им уйти. Обжег руку – схватился за горячий ствол. Первым врывался в запертые дувалы. Хорошо – Олег Зимин.

Убит Мавлеви-Ареф, помощник Турана Исмаила. Он лично убил 200 человек. В связи с его смертью торжественный молебен (фата) и праздник. Тяжело ранен Фазель – главный минер трассы Туругунди-Шинданд. Убит главный судья исламского комитета провинции мулла Саттор. Главарь банды, которая охраняла сходку – Ширахмат. Забрали 50 тыс. афгани, рис, скотину.

Из этой банды убито 26 человек, 16 ранено, около 10 ушли. Захвачено БЗО шведского производства, РПГ,  автоматы, пулеметы. Под одним трупом была установлена мина.

Хорошо действовали рядовой Шафиев, Писарев. Старший лейтенант Андрей Захаров, лейтенант Сергей Григорович. Братья-близнецы Гигаури Гиви и Михаил.

Это в кишлаке Чардобаг-2.

Был ранен Пипаш. Его из-под огня вынес Владимир Логачев.

У рядового Абдуллаева пуля срикошетила от бронежилета и распорола лоб.

В это можно сегодня верить или нет, но солдаты, которые уволились из Афгана, писали письма в свои части и подразделения. Я держал в своих руках письма, которые написал Игорь Бикбаев (медаль «За боевые заслуги»), Ильдус Гимадиев… Александр Климов был сыном академика АН СССР, закончил 3 курса мединститута. (В Герате из-под обстрела вытащил трех наши раненых солдат и 5 афганцев). Он передал для сослуживцев теплые носки. Саид Комолов прислал письмо – он получил тяжелую контузию.

Михаил Червинский лучший механик-водитель дивизии, пишет в роту до сих пор. Сейчас механизатор в колхозе. О себе написал Александр Тигров.

Евгений Пыряев. Мать Тамара Петровна одна. Был ранен, отправлен в Союз, в Азатбаш. Медаль «За отвагу».

Юрий Беляев. Мать одна, братья, сестры. Написали в военкомат, чтобы ей оказали помощь.

Картинка из жизни.

Старший лейтенант Александр Бомбин в отпуске зашел к родителям своего подчиненного, Арсана Карданова. Отец Руслан спросил: Трус мой сын или не трус? А сын представлен к медали «За боевые заслуги».

Группа советников Северо-запада Афганистана, с которыми мне довелось встречаться. Полковник Красильников Виктор Дмитриевич, Дронов Александр Матвеевич, Короб Николай Федорович.

Лицей Шинданда.

На принципах интерната. В числе преподавателей – те, кто учился в СССР. Жена Фаруха Гуляма – русская, Марина. (Дополнение. Я ее видел. Какая-то я она была потухшая, без веры в жизнь, что ли… Может, предчувствовала, что надвигаются тяжкие времена… Как у них жизнь потом сложилась – у Фаруха, который учился в Ставрополе, и у Марины?..)

В лицее раз в неделю проводится час воспитания. Собирают всех разгильдяев, получается человек 15-20, они должны подставить руку, по ней бьют плеткой, потом ученик должен поцеловать землю, на которой стоял наказавший его преподаватель. Марина рассказывала, что если вести урок по-хорошему, как в Союзе, садятся на голову. Тогда она зовет мужа и он наводит порядок.

Дети занимаются спортом: футбол, волейбол, шашки, шахматы.

(Дополнение. Тут нужно дополнить картинку. Дело давнее, потому никому оно уже не навредит. Как-то решил я написать о летчиках, которые базировались на авиабазе Шинданд. Контактировали мы с ними регулярно, а вот написать… И вот какими-то судьбами я оказался у них в общежитии. Выпили мы преизрядно. И вот мой собеседник спрашивает: А ты полетать хотел бы? Да кто ж откажется! Конечно, хотел бы! Он мне: пошли, на спарке тебя прокачу! Предствьте себе состояние человека, которому выпал такой билет!.. Мы идем на летное поле. А навстречу попадается старший начальник. Куда идешь, – спрашивает он у поддатого подчиненного. Тот и отвечает: корреспондента над аэродромом прокатить. Надо отдать должное тому командиру. Он спокойно, без эмоций, без мата, сказал что-то в том духе, что сейчас полетов нет, ему старта не дадут, а потому лучше еще, мол, выпей… Последний аргумент пришелся моему товарищу по душе. Так я и не слетал… Дальше – список лучших военнослужащих, которых назвали мне тогда авиаторы).

Замкомэска майор Владимир Павлущенко, техники самолетов старшие лейтенанты Александр Аксютич и Владимир Филободский, начальник группы авиавооружения старший лейтенант Юрий Петрищев, техник авиационного вооружения прапорщик Анатолий Насонкин.

В отдельном противотанковом дивизионе отмечены военнослужащие: Петр Крысюк, Джумбер Ананидзе, Александр Трубаенко, Сергей Животенко, Игорь Дьячан.

Случай на выносном посту в 7 км от Голомеха (?).

На посту стояла БМП, экипаж: командир младший сержант Рустам Набиулин, механик-водитель рядовой Вячеслав Подколзин, наводчик-оператор рядовой Намик Гадживалиев.

Пост выставляется на день. Там крутой поворот и по ночам душманы нередко ставили мины.

Утром шла афганская военная колонна. Один БТР подорвался, афганцы бросились врассыпную. Набиулин дал команду помочь спасать людей, сам остался в машине. (Дополнение. Следует подчеркнуть, что это абсолютно правильное решение. Командир руководит и прикрывает действия подчиненных). Подколзин и Гадживалиев из горящего БТРа вытащили шестерых раненых и троих погибших афганцев. Помогли их погрузить на афганскую машину и отправили в Фарахруд. Во время спасения внутри рвался боезапас, оба наших солдата получили ранения – Вячеслав в шею, Намик в висок, но легко. Все трое учились в Ашхабадской «учебке». У Гадживалиева отец Султан участвовал в Венгерских событиях. (Дополнение. Обратите внимание: афганцы все разбежались и спасали пострадавших только двое наших солдат).

В Афгане, да и в других «горячих точках», огромным уважением пользовались вертолетчики. С нашей дивизией в то время взаимодействовала вертолетная эскадрилья в\ч п\п 65235. Командир подполковник Валерий Шведов, майор Александр Панасенко, капитан Владимир Кордик, старший лейтенант Владимир Бондаренко. Еще там служили старший лейтенант Валерий Шевченко, капитан Николай Гронт.

Старший лейтенант Александр Донченко, Отдельный батальон материального обеспечения, замполит (его рассказ).

Мне здорово помогает майор Валерий Рябков.

Над ротой шефствует Омская область. Написали письма в ЦК комсомола республик с просьбой помочь роте: прислать каждому военнослужащему, призванному из этой республики что-нибудь национальное. Первыми откликнулись Узбекистан, Казахстан, Литва. Особенно теплое послание пришло с Украины – за подписью Первого секретаря ЦК Валерия Борзова. Все прислали книги, пластинки, газеты… Из Казахстана пришли книги казахских писателей.

В роте хорошо служат Алимжон Садыков, Фархад Самуков, Рустам Усманов, Далевжон Базоров, Игорь Мельников, Александр Таран, Игорь Малышев, Андрей Смышляк, прапорщик Григорий Кондратенко. Добрые слова о зампотылу капитан Юрий Бочарников, начальник столовой прапорщик Владимир Ступин, повар рядовой Анатолий Фатхутдинов.

(О следующей записи следует рассказать особо. Я заканчивал сугубо сухопутное военное училище, а потому всегда с пиететом относился к людям, которые умеют летать – хотя бы в качестве пилотов. К сегодняшнему дню где и как я только ни летал! И в качестве ВИП-пассажира, когда стюардессы по одному только взгляду подносили коньяк, и в качестве человека, который с трудом втиснулся в нутро самолета и три часа летел стоя, стиснутый между злыми полупьяными «дембелями», и в качестве офицера, которого из милости штурман исполина Ил-86 впустил в свою кабину, где можно было сидеть на полу с числе еще десятка таких же счастливчиков… А уж о вертолетах и говорить нечего…

Но это сегодня. А тогда, в Афгане, я вот так запросто ходил по летному полю и сидел в кабине боевого самолета впервые. Втиснулся в кабину, а там глаза разбегаются от обилия приборов и различных тумблеров-кнопочек. Между ног  РУС – ручка управления самолетом. В полете пилот держит ее правой рукой и малейшему ее движению повинуется сложнейшая механика управления машины. На ручке несколько кнопок, в том числе и боевая, которая управляет огнем всего бортового оружия, правда, в обычное время она закрыта предохранительной скобой. А слева имеется РУД – ручка управления двигателем. Эта ручка движется по расположенной горизонтально рейке с делениями. В полете летчик управляет всеми маневрами манипулируя этими ручками – правой рукой бросая машину по курсу (вправо-влево) и по тангажу (вверх-вниз), а левой добавляя или снижая тягу двигателей…

Я тогда готовил большой материал об одной операции, а потому подробно выспрашивал у летчиков все нюансы их боевой работы. Летчики – народ простой и благожелательный – охотно рассказывали мне о том, что и как происходит в полете. Сейчас я приведу коллективный рассказ тех ребят. За основу взят рассказ Исангулова Рустама Нурисламовича,  капитана из Джамбула).

Если утром планируется нанесение БШУ (бомбо-штурмового удара), накануне в 16 часов отдается боевое распоряжение. Утром ставится задача – подполковник Александр Гаврилюк или майор Александр Фещенко. Определяются звенья; например, подполковник Гаврилюк – старший лейтенант Косырев и майор Владимир Орыжко – Исангулов.

Начинается подготовка к выполнению задания. Получение карт, нанесение целей и маршрута полета. Определяется высота ввода (в пике) и сброса (бомбы, которых обычно бывает четыре). (Обычно самолеты летали по привычным маршрутам, а потому в случаях, когда они по каким-то причинам оказывались в неожиданных местах, натыкались на караваны). По карте необходимо было очень точно рассчитать подлетное время, чтобы удар нанести точно в назначенный момент. Следует подчеркнуть, что в горах это сделать не всегда просто.

Когда летчик подходит к своей машине, ему докладывает техник (в данном случае старший лейтенант Михаил Бобринский): «Самолет к полету готов!». Летчик расписывается в журнале. (Понятно, что летчик полностью доверяет своему технику. Подпись – если говорить прямо, простая формальность, потому что, случись что с машиной, отвечать будет техник). Летчик садится в кабину, пристегивает подвеску парашютной системы.

Следует запрос на запуск двигателя. Руководитель полетами дает «добро». Техник снимает чеки с катапульты.

(Дополнение. Когда я сидел в кабине, мне Рустам показал на две тонкие стойки с клавишами, который торчали между ног. «Бери их в руки», – наставлял он. Я повиновался. «А теперь погоди немного. Я спущусь по стремянке, а ты вдавишь эти клавиши и дернешь ручки вверх…» – и сделал вид, что и в самом деле собирается спускаться. «А что будет?» – чувствуя подвох, постарался спросить я небрежно. «Катапультируешься». Я отдернул руки, а они так потом потешались надо мной – летчик и его техник. Оказывается, что даже если бы я попытался что-то сделать, ничего не получилось бы, потому что катапульта не была приведена в готовность. Юмористы, блин…)

После этого закрывается фонарь.  Запрос технику: «Земля, как слышишь?». «Хорошо. К запуску готов. Чеки, заглушки сняты». «Включаю!».

РУД переводится в сектор «малый газ». Нажимается кнопка запуска (справа под колпачком).

Включается сигнальное табло. По тахометру идет контроль за выходом двигателя на «малый газ». Работает САУ (сухопутчик, типа меня, думает, что это «самоходная артиллерийская установка», ан нет – «система автоматического управления самолетом).

Запрос: «Старт! Выруливаем группой».

На взлетно-посадочной полосе еще раз идет проверка всех систем самолета. Потом вывод оборотов двигателя на нужный режим. И запрос на взлет.

«Взлет разрешаю». Самолет стоит на тормозах. Включается полный форсаж, РУД вперед до упора. Отпускается тормоз и самолет начинает разбег. Когда достигнута нужная скорость, РУС на себя. Отрыв. Убирается шасси. Регулировка угла набора высоты. Убираются закрылки. Самолет ложится на заданный курс. Продолжается набор высоты. Приборы скорости и высоты расположены внизу левее центра, курсовая система, выше – комбинированный пилотный прибор.

При подходе к цели ведущий дает команду: «Крыло 45 градусов, включить оружие». Над приборной доской – пульт управления оружием. Включается главный тумблер.

В районе цели ориентируемся визуально. Опознаем цель, сличаем ее с картой, с наземными ориентирами. Ведущий докладывает: «Цель наблюдаю». «На боевом», – самолет переходит в пикирование на цель. Отражатель прицела – по курсу на лобовом остеклении. Центральная точка (марка) накладывается на цель. И осуществляется сброс бомб. Боевая кнопка управляет в зависимости от положения скобы и для управления сбросом бомб, и для пуска ракет, и для стрельбы из пушки. И тут же ручку на себя, чтобы уйти из зоны поражения зенитных средств. В ночное время сбрасываются осветительные бомбы – для целеуказания, ослепления и для психологического воздействия. Иногда на них устанавливают ударный взрыватель и тогда она взрывается на земле. При выходе из пике перегрузки достигают 6-7.

Из афганского опыта. Для скрытного выхода к цели осуществляется по касательной. Атака осуществляется парами с минимальным временным интервалом для непрерывного воздействия на противника. Чем меньше время нахождения группы над целью, тем меньше вероятность поражения ее. Каждая пара атакует с разных курсов, чтобы не могли пристреляться. К тому же это эффект неожиданности. Точно попадания в цель при угле атаки 40-50 градусов.

Самая неприятная лампа – СОРЦ – сигнализация опасных режимов централизованная. Есть еще Т-10 – табло информации о работе всех систем самолета.

Был случай, когда у ведомого капитана Михаила Спиридонова старшего лейтенанта Владимира Минина отказала САУ (система автоматического управления). При этом трудно удерживать самолет в ровном горизонтальном полете, его начинает раскачивать. Очень трудно сажать самолет с такой неисправностью, но справился, посадил машину.

Далее запись размытая, не все могу расшифровать.

В\ч 83200. Лейтенант Бутков.

Для проведения партийно-политической работы нет времени. Главное – индивидуальная работа. Секретарь комсомольской организации сержант Павел Федяев, награжден медалью «За боевые заслуги». Хорошо в бою показали себя Роман Радченко, Александр Чеченин, Сергей Ковтун.

Засада. Пошли молодые солдаты. Трехсуточный запас воды выпили за сутки.

Хороший помощник – сержант Николай Тюкавкин.

Вопросы тыла.

Лейтенант Анатолий Савчук. (Его рассказ).

Отметил: Василий Яцына, Алла Полторак, Нина Утюгова, Анна Рудник, Владимир Иванов, Константин Иванов, Ольга Шендрикова.

Семинар обмена положительным опытом работы по укреплению воинской дисциплины. Подразделение майора Валерия Рябков.

Выступления: старшие лейтенанты Константин Хлупнов, Юрий Слатов.

Секретарь комсомольской организации Вячеслав Поцелуйко. Он: «Раньше наша парторганизация была худшая. Сейчас лучшая, потому что есть практика наставников. Когда приходят молодые, мы проводим собрание «Расскажи о себе». Каждый молодой солдат рассказывает о себе и за каждым закрепляется старослужащий. Сначала беседует. А потом пишет письмо родителям и рассказывает о себе. Были случаи, когда старослужащие после увольнения первым делом ехали к родителям опекаемых солдат и рассказывали, как они служат. О своей работе опекующие рассказывают на собрании. В лучшую сторону Валерий Еремеев, рядовой Фархат Самков. Помогают капитан Игорь Скормилин, рядовой Андрей Борблик». (Дополнение. Думаю, будет правильно добавить собственное мнение. Понятно, что заорганизованность в те времена была. Но ведь форма-то работы себя оправдывала! «Деды» вступают в переписку с родителями «молодых». Какой это барьер на пути «неуставных»! Не согласны?).

Во время марша отличился рядовой Акбаров. Его приняли в партию.

Отдельный автобат, в\ч п\п 80848

Командир майор Семчуков Алексей Иванович.

Замполит майор Идрисов Юрий Савельевич.

Секретарь партбюро старший лейтенант Гербут Василий Владимирович.

Секретарь комсомольской организации старший лейтенант Кадурин Сергей Петрович.

Отмечены в лучшую сторону: капитан Сорокин Анатолий Владимирович, младший сержант Прокопенко Иван, рядовые Авраменко и Камильджан Расулов.

Младший сержант Шевцов Иван Иванович (его рассказ).

Рейс с 27.09.86 по 7.10.86. Шинданд – Кандагар, везли авиационные боеприпасы. В машине – 10 тонн авиабомб.

На ночевку остановились возле родника. Там мы всегда останавливались.

Когда стемнело, из «зеленки» начался обстрел ракетами. Как раз во время ужина. Даже не успели раздать пищу. Повар у нас хороший Хаёт Азизов.

Сразу был ранен рядовой Сергей Мартыненко – в живот. Повар тоже – в левое плечо.

Водители сразу бросились к своим машинам. Наша задача на такой случай – развезти машины в разные стороны. После очередного взрыва на машине загорелась бомботара. (Дополнение. Авиационные бомбы транспортируются в специальных деревянных решетчатых контейнерах цилиндрической формы, чтобы их можно катить по складу или, скажем, к самолету. Вообще в Афгане деревянная тара очень высоко котировалась. Особенно ценились доски от «градовских» снарядов  – они были длинные и ровные. Деревянная упаковка – ящики, та же бомботара – использовалась там же, в Афгане, для строительства. Но при транспортировке они доставляли неприятность, о которой идет речь – сухое дерево легко загоралось). Иван Шевцов бросился к машине, чтобы увести свою машину. Кузов горит, а он увел машину почти на километр! За ним ехал Авраменко. Дерево в кузове горело все сильнее. Затушить пламя было невозможно. Шевцов схватил автомат, выскочил из кабины и побежал. Он успел вскочить в кабину Авраменко, тот дал газ, чтобы выехать из опасной зоны. И тут взрыв. У машины даже кузов приподняло от земли, она чуть не опрокинулась. Если бы Авраменко, Шевцов вряд ли спасся бы.

Авраменко медаль «За отвагу» получил еще раньше. Он был водителем машины ПХД (пункт хозяйственного довольствия). В январе 86-го, только пришел к нам. Под Кандагаром мы попали под обстрел. Емкости с водой были обшиты сукном, чтобы вода не слишком нагревалась во время рейса. И от трассирующей пули материя загорелась. Авраменко увидел, что у него в кузове огонь через несколько километров. Бросился тушить Ему помогали прапорщик Владимир Шиль и еще один солдат.

А Мартыненко тоже, несмотря на рану, уводил свою машину из-под обстрела. Потерял много крови, его эвакуировали вертолетом. Машина по песку не едет, песок ведь, он уж и дом родной, и маму вспоминал, сердце билось как у воробья… А машину из-под обстрела вывел. Сам родом из Брянской области.

А в следующий рейс Иван подорвался. Навстречу шла афганская колонна, он съехал на обочину а там мина…

Сержант Сергей Зимин совершил 56 рейсов. Он в техническом замыкании, а потому чаще всех оказывался под обстрелом.

17 декабря «духи» подожгли две машины – они всегда в одном месте нас обстреливали. Обе машины – с бомбами. Зимин отогнал обе горящих машины – молодые водители растерялись и убежали. Старший лейтенант Сергей Туприков (награжден орденом Красной Звезды) – они вместе тушили песком горящие машины.

Старший лейтенант Слюсарев Петр, начальник технического замыкания, медаль «За боевые заслуги», представлен к ордену Красной Звезды. (Его рассказ).

В кишлаке Яхчаль душманы, переодетые в форму советскую и афганской армии, вырезали 150 жителей. (Дополнение. Я хорошо помню, какой тогда шум был. Это была грандиозная провокация, которую, к счастью, удалось разоблачить).

Большой отряд душманов напал на колонну (по официальным данным их было 300, да только кто их считал?). Старший колонны был майор Алексей Сенчуков, за этот бой представлен к ордену «За службу Родине». Колонну обстреливали из гранатометов и стрелкового оружия. Повредили три машины. Хорошо сработали зенитчики Васильев и Пелипас, открыли огонь по нападавшим. (Дополнение. Тут следует сказать особо. В горах очень хорошо зарекомендовали себя зенитные пулеметные установки ЗУ. Они стреляют патронами калибром 23 мм. ЗУ-23-2 – это спаренный пулемет, который устанавливали в кузове машины и оттуда она стреляла. ЗСУ-23-4 «Шилка» это бронированная самоходная счетверенная установка. Угол возвышения стволов делала их очень эффективным оружием в горах). Под прикрытием огня водители выводили из-под обстрела свои машины. Старший колонны, узнав о нападении на хвост колонны, тут же вернулся, руководил боем. Рядовой Зимницкий получил ранение, но машину не бросил, вывел из-под огня и довел до Гиришка. Только там обратился к медикам, у него не работают два пальца. Награжден медалью «За отвагу». Хорошо действовал водитель машины технического замыкания сержант Николай Гриднев, награжден медалью «За отвагу».

Командир роты капитан Иван Иванович Кох, орден Красной Звезды, совершил 40 рейсов. Во время рейса на дорогу вышел душман в форме сорбоза и в упор выстрелил по кабине, где ехал Кох. Его спас Зимин, душман по нему тоже стрелял, но не попал.

Командир взвода старший лейтенант Перевозин Виктор Михайлович, медаль «За отвагу», представлен к ордену Красной Звезды. Около 60 рейсов, всегда в техническом замыкании.

Младший сержант Белов, увидев, что машина Шишина повреждена, вернулся, под обстрелом зацепил ее и оттащил.

Хорошо действовал младший сержант Тоцкий Василий Алексеевич, медаль «За боевые заслуги».

Вот и все дневники. Потом я уехал служить в Ашхабад, в учебную дивизию, которая готовила людей для службы в Афгане. Но там я уже дневников не вел.

Dixi!