ВО ИМЯ ВНУТРЕННЕГО ПОКОЯ

27 марта 1811 года – день рождения Внутренних войск России

Любопытная закономерность. Эпоха Наполеоновских войн и история противостояния Российской армии армии французской описаны в нашей литературе достаточно широко. Любой записной школьный двоечник знает хотя бы несколько героев Отечественной войны 1812 года. Человек, который хоть немного интересуется историей Отечества, назовет десятки их. И в то же время встречаются среди отличившихся в боях на Бородинском поле или под Малоярославцем офицеры и генералы, на чьи имена словно кем-то наложено табу.

Вот лишь несколько. Генерал от инфантерии Пётр Капцевич, генерал-лейтенанты Карл Рейбниц, Александр Тришатный, Николай Гартунг… Кто слышал о них? Очень немногие. А ведь они – герои войн рубежа XIX–XX веков, в том числе и с наполеоновской армией. Все отмечены – как ранами, так и наградами. Их фамилии запечатлены на стенах Храма Христа Спасителя.

Что ж за напасть такая?

А имя той напасти – Общественное мнение. Дело в том, что названные люди возглавляли Отдельный корпус внутренней стражи в Николаевскую эпоху – эпоху, которая запечатлелась в памяти народной, как период расцвета царской реакции. Соответственно, и к проводникам такой внутренней политики отношение сформировалось соответствующее.

Николай Павлович не случайно получил от народа прозвище Палкин. Правда, по официальной версии его именовали «Благовенчанным», но даже самый ярый его приверженец вряд ли сегодня стал бы настаивать на таком эпитете. Да и вообще, исследователи утверждают, что «Палкиным» Николая Павловича назвали демократы-интеллигенты, а не общественное мнение. Не стану настаивать ни на одном варианте. Не это – тема публикации.

Известный поэт-монархист Фёдор Тютчев, верноподданно называвший Николая «Наш честный Русский Царь», после его смерти эпитафию написал совсем иную:

.

«Не Богу ты служил и не России,

Служил лишь суете своей.

И все дела твои, и добрые, и злые, -

Всё было ложь в тебе, всё призраки пустые:

Ты был не царь, а лицедей».

.

Вот лишь некоторые факты, почерпнутые из книги Самуила Штутмана «На страже тишины и спокойствия: из истории Внутренних войск России».

В период 1827-1846 годов в Сибирь по этапу отправилось около 160 тысяч человек. За период царствования Николая Павловича волнения вспыхивали в 712 имениях 43 губерний. Например, в 1843 году в Челябинском уезде Оренбургской губернии в восстании участвовали 40 тысяч государственных крестьян, на подавление его направлено 10-тысячное войско при десяти пушках. Летом 1831 года по военным поселениям страны прокатилась волна жестоких бунтов.

Мало «благости» в период правления Николая наблюдалось и во внешней политике. Скажем, для подавления Венгерской революции в помощь австрийскому императору Францу Иосифу был направлен 170-тысячный корпус. В результате Россия в глазах международной общественности превратилась в «жандарма Европы», потеряв за чужие интересы 47,5 млн. рублей и 12 тысяч своих сынов (708 человек в боях, 10.885 от болезней). Напомним, как Франц Иосиф отблагодарил Николая: предал его во время столь тяжкой для нас Крымской войны.

Короче говоря, при Николае значение Внутренней стражи, как неотъемлемой составляющей репрессивного режима, значительно возросла.

При этом хочу подчеркнуть, что лично я признаю необходимость наличия у государства репрессивного механизма. К чему привёл излишний либерализм двух императоров Александров – Первого и Второго, общеизвестно. Государство и государь обязаны защищаться. Другое дело, до каких пределов допустимо применение силы… Но это уже – тема для отдельного разговора. Сейчас речь идёт только об исторической составляющей функционирования Внутренних войск Российской империи в середине XIX столетия.

А начну я с констатации факта, что само по себе положение в этих войсках оставляло желать лучшего.

С 1843 года Отдельным корпусом внутренней стражи командовал генерал-лейтенант Александр Тришатный. С пятнадцати лет в армии. В двадцать получил боевое крещение. Воевал против шведов, турок, французов. Несколько раз ранен. Имел репутацию жёсткого, требовательного, энергичного начальника.

Его предшественник, генерал от инфантерии Карл Рейбниц, награждённый почти всеми российскими орденами, вышел в отставку по болезни. Для наведения порядка в оставшемся хозяйстве и назначили Александра Львовича.

Любопытный факт: каждый вновь вступающий в должность командира корпуса генерал начинал с того, что отмечал в донесениях расстроенное наследство. Как в старом армейском анекдоте: «В первом пакете – записка с надписью «Вали на предшественника!».

Сейчас установилась такая мода: царские времена и императорскую армию изображать исключительно в элегических тонах. Однако вот ложка дёгтя в столь благостную картину!

Александр Львович за дело взялся круто. Впрочем, на его хамство по отношению к подчиненным поступали жалобы и раньше. Офицеров он мог привселюдно назвать свиньями. Израненного в боях генерала Апостолова на смотре распёк так, что у того, человека, не пасовавшего перед врагом, не выдержало сердце и он умер прямо на плацу. Свою требовательность Тришатный объяснял стремлением к исправлению положения дел. Сыпались взыскания, некоторых офицеров отдали под суд.

Что и говорить: император Николай Павлович благоволил к таким военачальникам…

В то же время о рядовых солдатах Тришатный проявлял истинную отеческую заботу…

И вдруг – как гром среди ясного неба! Генерала Тришатного арестовывают и заключают в Петропавловскую крепость. Туда же помещена и его семья. Правда, для них в камерах сделан ремонт, и кормят нормально.

Но – заключение! И где!! В Петропавловке!!! Где генерала теперь охраняли его же бывшие подчиненные.

Оказалось, что в подведомственной суровому генералу резервной дивизии вскрылись такие хищения и злоупотребления, что Тришатного не смогли спасти от монаршего гнева даже благоволившие к нему генерал-адъютант Александр Нейдгард и граф Пётр Клейнмихель. Более того, у суда имелись все основания полагать, что отдававший под суд подчиненных генерал сам был замешан в воровстве.

Следует отметить, что его предшественник, вышедший на пенсию в чине генерала от инфантерии с незапятнанной репутацией, настолько нуждался, что вынужден был просить материальной помощи у царя-батюшки. На официальную государственную пенсию даже генерал с солидной выслугой мог прожить только при наличии домика в деревне…

Быть может, столь наглядный пример заботы государства о военных пенсионерах и подтолкнул Тришатного на преступную стезю?

Наказание военный суд вынес суровое: лишить генерала чинов, полученных на полях сражений наград, дворянства, разжаловать в рядовые. Николай приговор смягчил: в уважение к прежней службе дворянства не лишать и отправить в отставку с сохранением пенсии.

Ему на смену пришёл «неутомимый Гартунг».

Николаю Ивановичу исполнилось 65 лет. Он участвовал в войнах с турками и французами, получил ранения под Аустерлицем и Бородино, отличился в лейпцигской «битве народов», дошел до Парижа. Репутацию Гартунг заслужил поистине блестящую. Военный министр генерал-адъютант Александр Чернышёв называл его «самым отличным»; генерал от кавалерии граф Иван Витт в 1836 году воспротивился намерению Гартунга выйти в отставку, мотивируя это тем, что «служба потеряет отличного генерала».

Его-то и назначили преемником проворовавшегося (или проморгавшего воровство) Тришатного. Надо отметить, что кое-какой опыт в деле наведения порядка внутри державы у Николая Ивановича уже имелся. В 1822 году он занимался этим делом на Украине, за что получил Анну 1-й степени – судя по этому, с задачей справился.

Как и полагается, Гартунг начал с инспектирования вверенного ему корпуса. Как и его предшественники, воочию увидел, сколь тяжкое ему досталось наследство. Точно так же попытался принять меры к укреплению Корпуса. И точно так же, несмотря на активность и энергичность, ему удалось далеко не всё.

Гартунг всеми силами стремился навести порядок во вверенном ведомстве. В частности, он регулярно совершал инспекционные поездки, объезжая и проверяя разбросанные по всей необъятной России гарнизоны. Строго, вплоть до суда, спрашивал с нерадивых. Поощрял отличившихся. Он очень много работал, всей душой переживая за дело.

В компетенцию Корпуса в те времена входило немало функций. Соответственно, и требования к кадрам предъявлялись высокие. Сами же кадры зачастую оставляли желать лучшего. Сюда нередко попадали военнослужащие, в том числе и офицеры, «отсеянные» из армии. Причём, не только по возрасту или состоянию здоровья, но и по моральным качествам. Но офицерских кадров всё равно остро не хватало.

В Корпусе практиковалось присвоение обер-офицерских чинов наиболее отличившимся «знающим грамоту» унтер-офицерам. Сюда же направляли выпускников военных учебных заведений, которые «за тупостью и неспособностью к наукам» не годились для армии. Уже эти факты говорят о качестве офицерского состава. Кроме того, в периоды, когда страна вела боевые действия (Крымская война, например, или Венгерский поход), наиболее подготовленных офицеров, особенно имевших боевой опыт, откомандировывали в Действующую армию, а по окончании кампаний командиру Корпуса приходилось просить вернуть их обратно, при этом хлопоты результат приносили не всегда.

Вообще в период войн нагрузка на части Внутренней стражи увеличивалась многократно. Они охраняли обозы (гужевые!) с оружием и боеприпасами, арсеналы и оружейные заводы; они сопровождали пленных. И при этом шла борьба с военным ведомством, которому приходилось изыскивать резервы для доукомплектования воюющих войск.

Сильную головную боль доставляло командиру состояние здоровья военнослужащих.

Вот факты, характеризующие положение дел в Корпусе накануне Крымской войны. Всего в нём состояло 131.085 человек, и на это число приходилось 7451 умерший и 1905 бежавших. Умирали и бежали от болезней (цинга, холера), от слабого медицинского обеспечения, от неудовлетворительного питания, от невыносимых условий быта – это данные из официальных источников.

Положение усугублялось тем, что в составе Корпуса имелось немало инвалидов – ветеранов, говоря современным языком, здоровье которых оказалось подорванным долгой службой. Рачительный Николай I при росте численности армии сокращал число военных врачей, одновременно взыскивая с командиров за рост заболеваемости.

В функции ОКВС входило сопровождение партий рекрутов к месту службы. Дело это было непростое – привыкшим к размеренной сельской жизни крестьянским парням приходилось пешком преодолевать огромные расстояния.

Только один пример: в мае 1854 года подпоручик Склевицкий привёл команду из двух сотен рекрутов из Саратова в Николаев, преодолев 1503 версты.

Так вот и тянулись партии через всю страну!

Как и сегодня, в этом деле всё зависело от личных качеств начальника. Встречались среди них такие, кто прикарманивал отпущенные на питание «молодого пополнения» деньги. А имелись и честные добросовестные люди, которые к этому делу относились как подобает. Первых строго наказывали, вплоть до разжалования в рядовые (если, конечно, уличали). Вторых награждали – деньгами или даже орденами Св. Анны 3-й степени (если, конечно, считали нужным).

В функции Корпуса входило и усмирение волнений. Официальные документы хранят факты того, как поощрялись офицеры, которые смогли успокоить бунты лишь силой убеждения – и нет оснований им не верить. Только ведь времена тогда стояли лихие. Восставших крестьян, военных поселенцев куда чаще приходилось усмирять огнем.

…Поражение в Крымской войне стало переломным моментом для страны. Для всех стало очевидно, что грядут новые времена, что дедовские методы управления государством устарели.

В полной мере это относилось и к Корпусу внутренней стражи. Генерал от инфантерии Гартунг это понимал. 21 апреля 1857 года он попросился в отставку. И уже 7 мая 1857 года его должность принял генерал-лейтенант Василий фон дер Лауниц. Он стал последним командиром Корпуса внутренней стражи, который был ликвидирован в результате военной реформы, которую принято в истории именовать «милютинской».

.

Николай I: http://starodymov.ru/?p=35625

Корпус Внутренней стражи (немного из его практики): http://starodymov.ru/?p=34103

Крымская война: http://starodymov.ru/?p=30828

Сопровождение рекрутов: http://starodymov.ru/?p=2935

Военный министр Александр Чернышёв: http://starodymov.ru/?p=32851