1603 год

После тьмы надеюсь на свет!

Сервантес

«Дон-Кихот»

БРАТЬЯ КРИВОУСТОВЫ И ОКРУЖАВШИЙ ИХ МИР

Тот год стал последним, когда сползание России в пропасть Смуты ещё можно (возможно!) было предотвратить. Впрочем, этот тезис – из разряда непроверяемых. Крах Старой Руси неотвратимо надвигался, рушилась устоявшаяся система взаимоотношений в обществе, сколько б ни цеплялись за уходившее не желавшие перемен наши соотечественники.

Хотя, надо признать, именно тех перемен, что надвигались на нашу Отчизну, жаждали очень немногие. Потому как никому в кошмарном сне не мог привидеться тот десятилетний ужас, который обрушится на Землю Русскую. По сравнению с ним мрачные годы опричнины видятся куда более гуманными – хотя какие уж могут идти разговоры о гуманности, при сопоставлении количества пролитой крови…

Голод, болезни, морозы собирали по городам и сёлам Московии обильный урожай человеческих душ. Из десятимиллионного населения страны природные напасти унесли каждого третьего. Только в полумиллионной столице за два года умерло до 150 тысяч человек (из них 120 тысяч в богадельнях). Их хоронили (закапывали) прямо у стен города в огромных ямах, которые трудно назвать даже братскими могилами. Вся внешняя сторона нынешнего Бульварного кольца – сплошное захоронение тех страшных годов! На неполных десять тысяч метров стены Белого города пришлось 150 тысяч захороненных – полтора десятка человек на каждый погонный метр! Жуткое число!.. И так – по всему царству! Многие сёла и деревни стояли пустыми, обезлюдевшими.

Как писали очевидцы, тогда хорошо жилось только волкам и воронам.

Впрочем, это только образ, хотя и яркий, впечатляющий. В те времена метеонаблюдения ещё, понятно, не велись, и какой отметки на градусной шкале достигали морозы, неизвестно. Но они стали лютыми даже для привычных к холодам русских – как людей, так и животных. Расплодившиеся, как всегда это случалось в период народных бедствий, хищники не могли прокормиться в промёрзших лесах, выходили к обезлюдевшим городам и сёлам, где хоть как-то можно было разжиться пищей. По ночам, а то и прямо средь бела дня, волки, сбившись в огромные стаи, рыскали по дворам в поисках съестного. Защищать хозяев к тому времени было попросту некому – большинство собак, и даже кошек, оказалось попросту съеденными. Да что там собаки и кошки – крыс и мышей употребляли в пищу!.. И не только простолюдины: в боярских и княжеских домах приходилось питаться кониной – в частности, известен факт, что даже в хозяйстве весьма не бедных князей Пожарских на мясо пустили почти всех лошадей, в том числе и строевых. А лисиц стражники стреляли средь белого дня у самых стен Кремля – тушки также поедались.

Стоявшие лютые морозы не позволяли вести рыбную ловлю. То, что удавалось поймать через мгновенно затягивавшиеся льдом лунки-проруби, не могло хоть как-то облегчить участь людей.

Повсюду имели место многочисленные случаи каннибализма. Об этом сообщают все современники, оставившие записи – как иноземцы, так и наши соотечественники. Это и Тектандер, и Исаак Масса, и Маржерет, и Буссов, и Ган… Правда, все они, хотя и относились к Московии с различной степенью симпатии (а точнее будет сказать – антипатии), сходились в двух пунктах. Первый – голод в тот год стоял страшенный, людям и в самом деле нечего было есть. И второй: власти жесточайше боролись с каннибализмом.

Голод – страшная штука…

Доведённые голодом до животного состояния, люди (какие, впрочем, в тот момент это были люди!) убивали странников, заманивали под предлогом расчета в дома торговцев, крали детей, раскапывали могилы… Всё это лишь для того, чтобы хоть как-то прокормиться – самим и близким.

На рынках, в лавках, где торговали съестным, продавали пироги с человеческим мясом.

Татей, промышлявших столь страшным промыслом, ловили, нещадно наказывали, казнили… Однако голод одних и жажда наживы других провоцировали новые и новые преступления.

Оговоримся, однако, что такая картина сложилась не только в России. Имеются свидетельства, что в условиях лютого голода многочисленные случаи каннибализма фиксировались и в других странах Европы – об этом ещё пойдёт речь.

Впрочем, не все в Московском царстве в те страшные годы голодали. Как всегда в период народных бедствий, находилось немало людей, наживавшихся на народной беде. Царь с дворней, государственный аппарат, стрелецкое войско не бедствовали. Впрочем, это было бы ещё полбеды – в конце концов, такая картина вполне понятна и объяснима. Куда хуже другое.

Немногие, очень немногие в стране откликнулись на призыв Бориса Годунова поделиться с народом хлебными запасами. Конечно, находились сострадательные люди, которые услышали и поддержали государя. Однако их оказалось не так много – милосердие не является отличительной чертой для значительного числа представителей рода человеческого, и в первую очередь для его состоятельной части. Жажда наживы и личное благополучие застили очи слишком многим! Недаром на Руси издревле говорится: кому война, а кому мать родна!.. Не поддержал своего мирского сюзерена даже обязанный ему своим положением патриарх Иов, ограничившись лишь предписанием монастырям и храмам провести крестные ходы с молебном об избавлении православного государства от напасти. В этих условиях всё, абсолютно всё зависело от личной воли настоятеля монастыря, от его совести и готовности сопереживать народной беде. Скажем, в Кирилло-Белозёрском монастыре в закромах хранилось 250 тысяч пудов зерна – этим запасом можно было бы в течение года кормить десять тысяч человек. Однако обитель хлебом так и не поделилась… И это только один пример из числа тех, что остались доподлинно зафиксированными в истории.

Конечно, можно сказать, что это мы сегодня такие умные, когда знаем, что через год погода наладилась и истосковавшаяся по сохе земля принесёт урожай, невиданный даже в самые благословенные годы. Можно сказать, что «отнять и поделить» – это принцип Шарикова и иже с ним. Да и стратегические государственные запасы хлеба в стране должны храниться… Всё так.

Однако стремление попридержать хлебушек ещё можно объяснить (подчеркнём: именно объяснить, а не оправдать), когда речь идёт о крупных землевладельцах, о спекулянтах-перекупщиках, наконец, о мздоимцах – воеводах и целовальниках, о торговцах, в конце концов. Породу этих людей во все времена определяла исключительно жажда наживы.

Но церковь! Монастыри, созданные специально для того, чтобы стать обителью святости, монахи, взявшие на себя миссию быть заступниками за человечество перед лицом Господа бога!.. Монастыри в те годы являли собой подлинные островки благополучия в море человеческого страдания, вместо того, чтобы разделить с народом пришедшее на землю Горе-злосчастье.

Были, конечно же, были обители, которые взяли на иждивение наиболее нуждавшихся жителей близлежащих деревень. В их числе – вяземский Иоанно-Предтеченский монастырь, который поделился запасами продовольствия с земляками. Так что марать всех за грехи некоторых – это несправедливо. Были и богатые миряне, в том числе и князья-бояре, которые поддерживали своих обнищавших холопов. Однако очень трудно из дня сегодняшнего судить, кого имелось больше. Сохранившиеся источники косвенно свидетельствуют, что бессердечных лиходеев всё же оказалось числом поболе.

Раньше уже говорилось, что царь Борис пытался бороться с бедой. Не все шаги, предпринятые им, себя оправдали, некоторые пользу принесли… Однако бороться он пытался – это факт объективный. Парадокс состоит в том, что любой шаг, предпринимавшийся царём, воспринимался народом всё с большим раздражением. Популярность, авторитет Годунова стремительно катился под гору, подобно валуну, который несчастный Сизиф не в силах был удержать на склоне. Во всех бедах страны винили только Годунова, все проклятия неслись в его адрес, всё озлобление, что накопилось у людей за эти страшные голодные годы, струилось в сторону Кремля… Есть все основания полагать, что в раздувании этого недовольства участвовали и бояре, которые в абсолютном своём большинстве находились в оппозиции царю Борису.

Надо сказать прямо: у Бориса Годунова искренних союзников к концу царствования в государстве осталось очень и очень мало. И повинен в том в первую голову он же сам!

Несколькими штрихами обрисуем меры, которые пытался предпринять Борис по смягчению ситуации в стране. А также то, к чему эти меры привели реально. Он принялся распродавать хлеб из царских житниц по фиксированным ценам – значительная часть зерна оказалась в руках перекупщиков, а государственные запасы начали стремительно таять. Тогда Годунов попытался раздавать неимущим деньги, в частности, только в Смоленск он для этой цели отправил немыслимую сумму в 20 тысяч рублей. Цены на продукты тотчас взлетели. К тому же эти две меры привели к тому, что крестьяне окрестных деревень, бросая даже те скудные запасы, которые у них ещё оставались и которыми они могли бы прокормиться, устремились в столицу и другие крупные города, где осуществлялась бесплатная раздача царёвой халявы. Не увенчалась успехом и организация общественных работ. Поначалу к ним привлекали жителей стольного города, которые в результате разразившегося кризиса остались без средств к существованию. Однако постепенно коренных москвичей потеснили голодные, бесконечным потоком подходившие из других мест. Рабочих рук (читай: голодных ртов) в столице скопилось куда больше, чем она могла обеспечить фронтом работ (читай: прокормить), что привело к нарастанию конфликта между коренными горожанами и пришлыми работниками.

В результате Москва и её ближайшие пригороды оказались забитыми озлобленными голодными людьми. Они жили где придётся, рыли землянки в глинистых стенках оврагов и ручьёв, на пустырях строили шалаши – в общем, жались к столице в надежде, что если придёт к ним спасение, то именно из Кремля, а потому надеялись оказаться первыми в очереди при раздаче милости. Они ненавидели любого, кто хоть в чём-то чуть преуспел. Хорошо одетым москвичам стало опасно выходить без охраны за пределы своей усадьбы. Столица оказалась переполненной этим сбродом – людьми, из-за беспросветного голода утратившими человеческий облик. По сути, такая ситуация сложилась во многом из-за ошибок политики Годунова.

Зато к несомненной удаче царя Бориса можно отнести поощряемую им экспансию царства на юг и восток. Строительство городов вдоль бассейнов Дона и Днепра (остриём этой стрелы стал далеко вынесенный вперёд Царёво-Борисов у впадения реки Оскол в Северский Донец), по Волге (Уфа, Царицын и далёкая Астрахань), за Уралом (в 1603 году русские землепроходцы вышли к Байкалу) несколько смягчали социальную ситуацию в стране, оттягивая к границам наиболее активную и воинственную часть населения. Правда, как показали дальнейшие события, эта палка оказалась о двух концах. Именно эти люди пополняли вольницу, казачество. Совсем скоро Годунову придётся в этом убедиться.

Следует отметить, что и здесь Годунов умудрился совершить громадную ошибку. С целью приструнить донское казачество, он не придумал ничего лучше, как ввести ограничения на торговлю приграничных городов с понизовской вольницей. В результате казачество совсем скоро стало одной из основных движущих сил антироссийского нашествия.

…1603-й год можно без особых преувеличений назвать годом разбоя на дорогах. Оставшаяся без средств к существованию голытьба сбивалась в шайки. По сути, гражданская война, известная в истории как Смута, началась в 1603 году. Первым звоночком надвигавшегося военного противостояния всех против всех стало восстание Хлопка. С этим бунтом голодных правительство справилось без особых усилий. И по причине лёгкости победы выводов должных не сделало. Даже наоборот: выводы сделали, только в корне неверные! Государевы советники не оценили, что в государстве уже накопилась критическая масса горючего материала – обозлённых людей, которым нечего терять, а потому готовых ради идеи (а точнее, красивого лозунга) идти крушить любого, кого эта идея (лозунг) объявит врагом.

Людям так хотелось верить хоть во что-нибудь доброе! В самой беспросветной действительности человек продолжает надеяться на лучшее, это его изначальная особенность. Даже когда разум твердит о том, что надежды нет, она, эта надежда, всё равно гнездится в душе. И в такой ситуации любая идея сгодится.

Между тем, такая идея уже вызревала на западе. Имя ей – «чудесно спасённый царевич Дмитрий Иоаннович». Слухи о нём уже открыто ходили в народе. Пойманных за разговорами о «царевиче» нещадно наказывали: вырывали языки, сажали в остроги, а то и казнили… Ничто не помогало – лишённый абсолютно всего народ уже не слишком переживал за свою жизнь.

Зато теперь у него крепла надежда! Царь Борис – незаконный, отсюда все беды, за то Господь и наказует Русь-матушку! Вот если бы пришёл истинный, законный царевич – он бы решил все проблемы, ибо на его стороне Правда! А где Правда – там и Бог! Такая немудрёная формула исподволь подготавливала людей к тому, чтобы встречать грядущего самозванца хлебом-солью.

В народе родился и бродил такой слух.

Якобы сын Ивана Грозного, не имевший наследника царь Фёдор Иоаннович, умирая, держал в руке скипетр, не зная, кому его передать. Вокруг стояли самые близкие бояре. Фёдор Иоаннович хотел отдать царство в руки Романовых, и только не решил, кому персонально вручить символ власти. Сами же Романовы – люди честные и богобоязненные – не смели принять скипетр, потому что, как то и подобает истинным христианам, были скромными и ответственными. Тогда из холодеющей, слабеющей руки самодержца жезл выхватил стоявший за спинами Романовых Бориска Годунов и тут же провозгласил себя преемником.

Если бы царём стал Фёдор Никитич Романов, судачили повсюду, он бы такого беспорядка в державе не допустил. Не случайно же Годунов практически всю семью Романовых извёл – кого голодом уморил, кого по острогам гноит, кого насильно в монастыри упёк…

А тут ещё известно стало, что именно в доме Романовых пестовали, оберегали от беды спасённого богоизбранного сына Иоанна Грозного – царевича Димитрия.

Таким образом, именно в том 1603 году была посеяна идея, которая проросла через десять лет, на Земском соборе, когда на трон порешили посадить юного Михаила – сына Фёдора Никитича Романова (насильно постриженного в иноки под именем Филарет).

Тяжко в 1603  году пришлось России, немыслимо тяжко. А братья Кривоустовы – они ведь являлись рядовыми дворянами, которым выпало разделить все беды страны. Только судьба каждым распоряжалась по-разному.

Да и вокруг Московии каждая страна-держава, каждый народ жил своей жизнью. Дружили, враждовали, воевали, плели интриги, старались урвать кусок у соседа… Всё – как во все времена. Наверное, нашей стране повезло в тот год в том, что у соседей своих проблем хватало, и им оказалось не до втягивавшегося в Смуту царства.

Речь Посполитая по-прежнему пребывала в состоянии войны со Швецией. Слишком активных боевых действий в этом году между сторонами не велось. Так сказать, стычки локального значения. Однако война шла, и оба государства накапливали силы, предпринимали шаги по укреплению своего военного потенциала.

Памятуя о высадке десанта польского войска на территорию скандинавского государства, которая случилось в 1598 году, шведский правитель герцог Карл (королём он будет провозглашён лишь в будущем году), сделал должный вывод и заложил мощную морскую крепость Гётеборг – нынче второй по величине город страны. К слову, в том же году родился один самых выдающихся полководцев Швеции за всю её историю, будущий фельдмаршал Леннарт Торстенссон.

Ну а Польша вплотную занималась Пруссией – этим крайне важным стратегическим плацдармом на Балтике. Там ситуация сложилась до крайности запутанной. Однако она в значительной степени имела отношение и к России, потому, по мере возможности коротко, обрисуем её.

Дело в том, что с 1454 года Пруссия, будучи, де-факто, германском герцогством, де-юре имела статус польского вассала. После того как в марте 1568 года умер прусский герцог Альбрехт Гогенцоллерн (именно он преобразовал рыцарский Тевтонский орден в светское Прусское государство), правителем стал его сын Альбрехт Фридрих (Фредерик). На протяжении нескольких поколений его предки заключали, как это называется по-научному, близкородственные браки – просто невозможно разобраться в хитросплетении, кем одновременно приходились герцогам их жёны: двоюродными внучками, троюродными тётками или троюродными же сёстрами. Результатом стало то, что накопленные предками генетические сбои сконцентрировались в Альбрехте Фридрихе – сам он руководить государством не мог по причине психического и физического нездоровья, зато производил на белый свет одного за другим детей, причём, все мальчики тут же умирали.

В результате к середине XVI века стало ясно, что прямого наследника у прусской монархии нет. И не предвидится. Казалось бы, что проще: в случае смерти Альбрехта Фридриха герцогство автоматически становится польским воеводством, да и дело с концом! Во всяком случае, с точки зрения действовавших тогда международных законов, никаких вопросов ни у кого по этому поводу не возникло бы. Однако не всё оказалось так просто. Пруссию населяли потомки рыцарей-крестоносцев преимущественно германского происхождения. И в основной своей массе они являлись протестантами! Такую территорию лучше иметь в качестве вассального полузависимого государства, чем попытаться включить в состав католической славянской Польши – себе дороже выйдет такую головную боль заполучить.

Тут-то на сцене появился реальный претендент на герцогскую корону – ещё один родственник несчастного правителя, Георг Фридрих Гогенцоллерн. Вернее, не на саму корону, ибо герцог Альбрехт умирать не собирался, а на роль его опекуна. Он предложил тогдашнему королю Польши Стефану Баторию отряд в пятьсот отлично подготовленных солдат и взятку в 200 тысяч золотых талеров на ведение войны с Московским царством. Именно эти воины пришли под Псков в 1581 году, и наёмный сброд со всей Европы, который штурмовал Псково-Печорский монастырь, был нанят на те самые деньги, который пронырливый Гогенцоллерн заплатил за право стать регентом больного прусского герцога.

Стефан Баторий дар оценил. Его преемник Сигизмунд III Ваза своим вассалом также остался доволен – Георг Фридрих устроил для сюзерена шикарную парусную регату. В общем, на какое-то время вопрос с Пруссией был улажен.

Однако в 1603 году Георг Фридрих окончил свой жизненный путь, так и не дождавшись вожделенной короны. И вопрос о том, кому теперь становиться регентом над больным душой и телом, но всё ещё живым Альбрехтом Фридрихом, поднялся с новой силой. Если учесть, что католическая Польша вела войну с протестантской Швецией, ситуация рисовалась ещё более запутанной.

И опять всё решила звонкая монета. Опекуном не желавшего покинуть наш грешный мир герцога Альбрехта Фридриха (он проживёт ещё полтора десятилетия) стал ещё один Гогенцоллерн, Иоахим Фридрих, курфюрст бранденбургский. Таким образом, на какое-то время ситуация вновь была улажена.

Для нашей же страны данная интрига имела немаловажное значение. Не обезопасив свой тыл, Речь Посполитая не решалась активно вмешиваться в московские дела, в частности, пытаться отбить тот же Смоленск. Хорошо это или плохо, но активное вторжение регулярной польско-литовской армии отодвинулось на несколько лет. А так на западных границах Московского царства воцарилось относительное спокойствие.

К слову, в тот же 1603 год большое несчастье приключилось с Варшавой. Ещё не так давно заштатный городишко, этот город к середине XVI века вошёл в число ведущих в стране. Здесь селились шляхта и духовенство, магнаты скупали окрестные земли. Для облегчения передвижения граждан было решено построить через Вислу мост. Автором проекта стал известный по тем временам архитектор Эразм Закрочимский, который сам же и воплотил его в жизнь. Красавец мост длиной 500 метров был возведен за пять лет, и сдан в эксплуатацию в 1573 году, хотя и позднее на нём ещё целое десятилетие проводились доработки. В общем, варшавянам было чем гордиться. Въезд на путепровод охранялся двумя башнями, правда, охранялся он больше от пожара, чем от врага… Как оказалось, не от того берегли. Весной 1603 года мост снесло во время ледохода. И с тех пор вплоть до 1775 года в Варшаве не имелось между берегами стационарной переправы.

Затишье наметилось и на юге. Где-то далеко за морями – за горами сцепились два этнических монстра: персы и османы. Театр военных действий затрагивал и Южный Кавказ, в частности, Армению и Грузию. Крымский хан являлся вассалом Стамбула, потому ему поневоле пришлось принять участие в этой войне. Проблемы султанского дивана его не особо волновали, потому и выделенные в распоряжение полководцев султана отряды воевали кое-как. Тем не менее, отвлечение сил Крыма на ту войну не позволяло хану активно противодействовать строительству русских городов вдоль Дона.

…Короче говоря, если сказать коротко, со стороны ближайших соседей Московскому царству ничего не угрожало.

Тут особо стоит оговориться по поводу «царевича» Дмитрия. Столь вожделенный подарок судьбы польское руководство… поначалу не знало как использовать. Пока Гришка Отрепьев упивался благостной жизнью в имении князей Вишневецких, его судьба решалась совершенно в других кабинетах. Краков, Вильно, Прага, Рим… Всюду шёл шум, всюду думали, какую пользу можно извлечь из «чудесно спасённого»… Польша в войну с Россией вступать не хотела и не имела формального права. Однако ситуацию надо было как-то использовать. Но как?..

Впрочем, ниже об этом речь пойдёт подробнее.

Тот давний год имеет огромное значение также для истории международного судоходства. Опять же есть необходимость отвлечься от собственно проблем Московии. Хотя когда несколько позже наша Отчизна вышла на просторы мирового Океана, мы также оказались втянутыми в перипетии, связанные с  законом, введённым в оборот в начале XVII века.

Речь идёт вот о чём.

В те времена Голландия вела войну с Испанией и Португалией. В 1603 году корабль, которым командовал адмирал Якоб ван Хеемскерк захватил португальскую карраку «Санта-Катарина». Это внушительное по тем времена судно везло огромную партию китайского фарфора. Трофей, или по тогдашней терминологии, приз был доставлен в Амстердам и продан за 3,5 млн. гульденов. Фарфора оказалось так много, что его в Нидерландах ещё долго называли не китайским, а «карраковым».

Ну, захватил – и захватил, война есть война… Однако интрига состояла в том, что Хеемскерк служил не в официальном государственном флоте, а в Голландской Ост-Индской компании и с формальной точки зрения являлся торговцем, а потому не имел права на ведение боевых действий. Вот тут-то и столкнулись интересы ряда групп лиц: португальцы требовали возвращение фарфора или хотя бы вырученных денег, голландские акционеры довольно потирали руки от такого подарка судьбы, честные купцы Амстердама и Ганзы считали, что адмирал поступил не по совести… Развернулась острая международная полемика по данному вопросу. Для решения проблемы Компания обратилась к выдающемуся юристу, богослову и писателю того времени Гуго Гроцию (Гуго де Гроот), пользовавшемуся авторитетом во всей Западной Европе. Тот состоял на службе у голландцев, так что убедительно доказал правомочность действий адмирала. Гроций ввёл в обиход такой термин, как «свободное море», обосновывая, что открытое море в равной степени принадлежит всем выходящим к нему странам.

Но тут взвилась Англия, которая свои прибрежные воды считали своей собственностью… В общем, из-за пиратского – уж будем оперировать своими терминами – поступка голландского купца-адмирала разгорелся нешуточный общеевропейский юридический скандал.

И ещё одну международную новость того времени трудно обойти молчанием. Дело в том, что в Любеке объявился, ни много ни мало, сам Агасфер! На всякий случай, напомню, кто это такой. Когда Иисуса Христа вели на распятие, он, устав нести крест, прислонился к стене одного дома, оказавшегося близ дороги, по которой он шёл. Хозяин дома по имени Агасфер насмешливо сказал ему: «Иди, на обратном пути отдохнешь!» – намекая, что, мол,  коль ты и в самом деле божий сын, то тебе казнь не страшна. На это Христос ответил, что коли так, то Агасферу придется дожидаться его возвращения. И с тех пор Агасфер обречен на жизнь до второго пришествия Христа. При этом он не может жить на одном месте и приговорен к вечному скитанию. Потому и остался в истории как Вечный Жид.

Так вот, в городской хронике Любека бургомистр Колерус, богослов Кмовер и некоторые другие официальные лица оставили запись: «Минувшего 1603 года 14 января в Любеке появился бессмертный еврей, которого Христос, идя на распятие, обрёк на искупление»…

Я специально поинтересовался историей вопроса. И оказалось, что на протяжении веков этот неугомонный библейский Вечный Жид появлялся неоднократно в самых разных местах Европы и Азии, и тому имеются многочисленные официальные свидетельства. По свидетельству очевидцев, посещал он и Москву, это случилось между Веной (1599 год) и Любеком, о котором шла речь выше, т.е. буквально накануне Смуты. Забавно. Чтобы завершить тему, вспомним и рассказ ильфо-петровского Остапа Бендера о гибели Вечного Жида от петлюровской шашки, которую он рассказал журналистам в поезде, когда ехал на поиски подпольного миллионера Корейки.

…Однако главным событием в Европе в тот год стала смерть Елизаветы Тюдор и воцарение в Англии Якова Шотландского. Королева-девственница, как её нередко называли, сидела на троне так долго, что время её правления называют целой эпохой – с 1558 года! Именно в этот период Англия заявила о себе как о «владычице морей». Британский флот, в создании которого немалую роль сыграл знаменитый пират Френсис Дрейк, разгромил испанскую Непобедимую эскадру и взял под свой контроль значительную часть золотых потоков, низвергавшихся из Нового Света в Старый. Если сказать попросту, драгоценный металл потёк на туманный остров рекой. В Англии под патронажем королевы Елизаветы образовалось несколько торговых компаний, которые монополизировали торговлю с рядом заморских стран. В это число входила и Московия, где в Ярославле английские купцы имели своё представительство, а английские посланники при царском дворе пользовались немалым авторитетом. По сути, они были и дипломатами, и торговцами, и банкирами, и агентами влияния, и соглядатаями.

Следует отметить также, что Елизавета по праву считается покровительницей искусств и наук. Кроме того, она – женщина, что ни говори! – являлась законодательницей мод.

В те годы в Англии шла религиозная борьба католиков и протестантов. Сторонница англиканской церкви Елизавета сменила на троне ревностную католичку, свою старшую сводную сестру Марию Кровавую (Кровавую Мэри). Обе они зарекомендовали себя достойными дочерьми Генриха VIII – наш Иван Грозный по сравнению с этой троицей отнюдь не выглядит таким уж тираном. Елизавета, скажем, по официальным данным, за время своего правления казнила 89 тысяч человек.

Известно, что на королеву готовилось покушение. Её противники решили заложить под дворец сколько-то бочек пороха и в подходящий момент взорвать. Вообще-то в Англии на изготовление взрывчатого зелья была объявлена государственная монополия. Однако этот запрет не слишком-то строго соблюдался. Так что террористы-заговорщики добывали порох без особых проблем, доставляли бочки по Темзе, а потом по подземной галерее перетаскивали в нужное место. Подготовку теракта остановила лишь кончина королевы. Позднее, когда начнётся подготовка покушения на её преемника Якова, террористы вновь попытаются воспользоваться этим же методом, но безуспешно.

Во Франции в тот год скончался философ-скептик Пьер Шаррон. Событие для мировой истории, казалось бы, не слишком заметное (насколько может быть не слишком заметным сам по себе факт смерти человека). Однако воззрения Шаррона настолько любопытны, что о них хочется рассказать хоть несколько слов. Философ выступал против догматизма и слепой веры во что бы то ни было, какие бы авторитеты ни стояли за тем или иным утверждением. Шаррон выступал сторонником «свободы ума», считал необходимым для установления истины противопоставление различных точек зрения. Разум должен «через посредства чувств  познавать все вещи, …, предстающие перед ним, и судить о них», – утверждал философ… Согласимся: смелые мысли в эпоху, когда правила бал инквизиция!

…Вот такие основные события произошли в мире в 1603 году от Рождества Христова. Вернее, это краткий обзор событий в государствах, с которыми в той или иной мере контактировала Россия. В далёкой Японии в том году началась эпоха Эдо – правление сёгуната Токугава, которому предстояло определять политику островного государства в течение двух с половиной веков. Одним из первых вопросов, которое решило новое правительство – это провело унификацию холодного оружия. Была проведена целая кампания по изъятию из обращения мечей низкого качества. Именно оттуда, из 1603 года, произрастает японский культ меча. Это «благородное» оружие противопоставлялось «подлому и коварному» мушкету. В стране сложился целый этикет меча, он воспринимался, как «душа самурая»… К слову, в том же году по всей Японии был введён закон об обязательном обучении детей плаванию.

Да только не о Японии здесь речь. Скорее всего, наши герои, братья Кривоустовы, о ней даже не слыхали. Разве что Сашка, так как служил в Посольском приказе.

Итак, Московия, год 1603-й.