ОДА ВОЕННОМУ КАДРОВИКУ

(Отрывок из романа «Не рассказывай мне страшного!»)

Но я обещал рассказать, что зарубки на сердце оставляет не только война.

Начну хотя бы вот с этой.

Страшный народ – военные кадровики! Вообще-то они в какой-то степени сродни стоматологам. При личном общении и те и другие, как правило, милейшие люди. А в своём кабинете… Брррр…  Впрочем, современные средства анестезии смягчают жутковатый ореол вокруг бормашины и её служителя. А вот образ кадровика по-прежнему остаётся зловещим.

Армейский кадровик в своей деятельности подобен одной из сестёр Мойр, он формирует судьбу каждого из нас, переплетая её с судьбами других людей по собственному, нередко, разумению.

Напомню, что сестёр, сучащих из кудели судьбу каждого человека, имеется три. Одна, Клото-Пряха, тянет собственно нить жизни; вторая, Лахеса-Судьба, определяет каждому жизненный путь; ну а третья, Неотвратимая Атропа, в определённый момент перерезает ту самую нить.

Так вот, если есть у работников отделов кадров своя богиня, так это именно Лахесис, или Лахеса – небожительница, определяющая каждому человеку его судьбу, прокладывающая ему тропку, расставляющая на развилках подсказки-указатели, как правило, непонятные идущему, где-то перекидывая мостки через топкие места, ну а где-то, забавы ради, маскируя опасные колдобины, на  которых нетрудно расквасить нос, а то и сломать шею… Но она сама, богиня, вся в белом живёт на небесах, и черновой работой заниматься не станет – не её уровень. У неё есть среди живущих на земле жрецы, проводники её божественной воли, исполнители её предписаний. Имя этим жрецам – кадровик!

Именно изображение богини Лахесы следовало бы поместить в каждом отделе кадров!

Кадровик сидит в своём кабинете, окружённый шкафами с папками.  Для него это просто надписанные картонки с подколотыми бумажками. На обложке её – фамилия, имя и отчество человека, а также некий шифр, понятный только посвящённому. И определяющим тут является именно шифр – бездушное сочетание букв и цифр. Именно это сочетание слишком часто определяет судьбу человека, а вовсе не имя его, как утверждает теория Бориса Хигира.

Сама по себе папочка мёртвая и бездушная – вискоза, на которую нанесены красителем некие значки. И с этими мёртвыми и бездушными картонками и бумажками имеет дело бюрократ. Даже самый человечный из них воспринимает свою работу именно как пополнение папочек новыми бумажками, как перекладывание их с одной полки на другую…

Ему достаточно внести исправление в условное обозначение на картонке – и вся судьба человека в результате может покатиться по другим рельсам.

Вот пришло «сверху» указание: сформировать команду для выполнения некой задачи. Вполне понятно, повторюсь, что я сейчас речь веду о кадровике военном – о каком же ещё я могу говорить, с моей-то выслугой лет, с моим-то послужным списком!.. Или иное распоряжение: командировать сколько-то служивых в «горячую точку» (или же перевести их в гарнизон с райскими условиями службы – предположим и такой вариант смеху ради).

И начинает кадровик работать. Первым делом отбирает требуемое количество папок с подходящим шифром. Затем, в лучшем случае, равнодушно просматривает скоросшиватели, анализируя кандидатов не по формальным, а по объективным признакам.

Однако это ещё не главное. Реально у кадровика всегда в самом дальнем запирающемся ящике бронированного сейфа имеются списки из какого-то количества кандидатов на любой вариант развития ситуации. Есть «свои», которые нашли к нему подходы, и интересы которых следует соблюсти. Есть пожелания начальников, которые указывали, от кого следовало бы избавиться – кого продвинуть куда угодно по доброй стезе, а кого сослать в Тьмутаракань… Есть личные симпатии… Всё, всё обязан помнить и учитывать жрец богини Лахесы. И не  дай бог тут ошибиться, не распознать таинственные, едва заметные порой сигналы по каждой отбираемой кандидатуре!.. Он ведь понимает, что и нить его судьбы где-то сучится в подобных же руках другого жреца…

Подберёт он в требуемую команду соответствующие папочки, а оставшиеся вакансии дополнит просто наугад взятыми…

Простой служивый знать ничего не знает, ходит себе на службу – и в ус не дует! А папочка с его фамилией на обложке может несколько раз переместиться из одной стопки в другую, пока, наконец, тот самый наш кадровик не определит: именно вот тут ей и место!..

Подпишет соответствующую бумагу командир – и закрутится механизм, лопатки которого примутся перемешивать людские судьбы. Где-то там, в неведомом и умом непостижимом пространстве, прокатится изменяющая действительность волна, защёлкают подобные железнодорожным стрелки, упадут шлагбаумы и семафоры – и для кого-то начнётся новый отрезок бытия в каких-то новых условиях. Тает в дымке минувший этап, теряется в неведомом начавшийся…

За каждой папочкой, стоящей на стеллаже – человек. Но всегда ли видит его кадровик?..

У творческого человека душа и разум едва не сливаются в единое целое, они просто не могут существовать без этого единства, они взаимодополняются и взаимодополняют друг друга. У кадровика эти данности чётко разделены: душа может быть нежной и прекрасной, но в голове всё строго разложено по полочкам и папочкам с буквенно-цифровыми обозначениями.

…Вот такие кадровики и рубанули меня, когда я выпускался из академии. Ударили наотмашь вроде как по судьбе, да только слишком часто такие удары отражаются на сердце.

Да и винить собственно служителей Лахесы, если разобраться, так и не всегда справедливо. Что такое для них был я?.. Человеко-единица под шифром таким-то. А перед ними лежала пустографка, в которой требовалось заполнить сколько-то клеточек-вакансий. От них всего-то и требовалось – раскидать эти человеко-единицы по пустующим клеточкам. Для них эти понятия существовали раздельно – как человек я их не интересовал, их интересовала единица.