Опубликовано по просьбе друзей

ОДЕРВЯНЕЛАЯ СТАРИНА. ТАРУСА: В ПОИСКАХ КУЛЬТУРЫ.

МОСКВА – ТАРУСА. ВМЕСТО ПУТЕВОДИТЕЛЯ.

Там русский дух, там Русью пахнет.

А.С.Пушкин

Взгляд писателя отличается от журналистского прежде всего формулой Стендаля о литературе как зеркале, с которым творческий человек идет по дороге жизни, и писатель видит при этом небо и звезды, а журналист – грязь и ухабы. Отправляясь в Тарусу, изучать музей К.Г.Паустовского, к своему литературоведческому радио эфиру, я поймала себя на том, что на мир смотрю глазами журналиста. Как я ни пыталась заставить себя взглянуть на Тарусу глазами восторженно-сентиментального филолога, а критическая репортерская наблюдательность, развитая годами “полевой практики”, все равно перевешивала.

Тарусу в путеводителях называют колоритным городком, насыщенным атмосферой патриархальной культуры. На первых порах дух русской старины  действительно чувствуется. Солнце заливало горячими потоками старинные треугольные крыши, крытые  проржавленным железом и серым, замшелым шифером бревенчатых домиков с резными наличниками. На крышах табунились греющиеся голуби. Прямо по улице, прошмыгивая  между машинами, бродили кудахчущие куры. Они пили из лужиц возле обшарпанных колонок ключевую воду и что-то поклевывали в голубых зарослях цикория, напоминающего своим размахом живую изгородь.

Главная особенность Тарусской старины – в ее натуральности. Здесь все выглядит так же, как и век назад. И дома на улочках прежние, только многократно залатанные-перелатанные, да разве что дерево на бревенчатых срубах растрескалось, пошло сетью старческих морщин. И воду следует носить оцинкованным ведрами из колонки со ржавым язычком. И Оке водятся прежних размеров воблы, лещи да окуни, мировая закусь к пиву!  Кого-то, все это, возможно, приведет сентиментальный в восторг,  но попробуйте пожить в такой атмосфере хотя бы неделю! И восторг сменится изумлением, а потом и раздражением. Ведь подлинная старина это еще и столь же дремучая неустроенность быта.

Ехать отдыхать в Тарусу, снимать там ветхий домик у какой нибудь полуграмотной старожилки могут только очень нетребовательные люди, которым в радость и кислый запах в сенях, и глиняные разводы башмаков на дощатых половицах, и обливания  из ведра колодезной водой, стирка штанов да рубах в корыте, и комары и слепни и палящее солнце, внезапно исчезающее за ураганными дождевыми облаками.

Рыбаки. охотники, – люди, не привыкшие к комфорту, сюда конечно же едут, арендуют у бабулек целые дома под свою компанию, порыбычить, шашлыки пожарить, пивка выпить, да от крикливых семейств отдохнуть. Могут появиться и молодые ребята, тоже группами, любители Цветаевой, Паустовского, но, это в основном из глубокого русского захолустья, все, кто хотя бы раз побывал за границей, здесь долго не задержится.

Едут в Тарусу, чтобы снимать там у какой-нибудь полуграмотной бабули домик с видом на Оку, парным козьем молоком, и шумным выводком гусей во дворе разве что люди, не искушенные подлинной культурой. Допустим, пару дней вы будете развлекаться, накачивая мышцы. вместо тренажерного зала, нося ледяную воду из проржавленной колонки, и обливая себя ледяной водой, как супермен. Ну, еще два дня можно “прикалываться”, обдирая ноги о крапиву и борщевик берегов Оки. А дальше-то что? Центральная улица Тарусы маленькая. На ней – два музея, семьи Цветаевых и дом-музей Паустовского, посмотреть оба можно спокойно за день. Чтобы поглазеть на домики с резными наличниками и пошедшей струпьями масляной краской, да чтобы запомнить наизусть все городские повороты, заросшие лопухом войлочным, тоже одного дня вполне хватит. Можно еще развлечься кормлением кур и гусей, пьющих из лужиц -вмятин глиняной автомобильной дороги. Можно озадачиться фотосессией пейзажей Оки, однотипных и мало чем отличающихся от других провинциальных видов. Что дальше? Пить козье молоко ведрами, так чтобы когда-нибудь от него лопнуть: Загореть на пляже до черноты? Или может, помолиться в свежевыстроенном храме за  благополучие города?!

Почему-то в Старом городе Таллинна жить не надоедает, я чувствую себя здесь  как дома. Старина там, конечно, своеобразная, стилизованная. Это и понятно! Что способно остаться натурального с времен мрачного средневековья, кроме стен рыцарского замка Нарвы и круглых, как элеваторы, башен замка Раквери? Все остальное- реконструкция, но весьма умелая, дающая атмосферу радости, а не уныния и запустения, как в нашей “подлинной” средневековой Тарусе.

Утром в Таллинне ты пьешь из фарфоровых белоснежных чашек кофе со сливками и круассаном, в летнем кафе или в ресторане своей гостиницы, в атмосфере изысканных цветов и карамельных ароматов. Днем ты любуешься  рыжими черепичными крышами, неторопливо бродишь по брусчатке старого города, чувствуя брызги солнечного янтаря, светящегося медовыми бликами в сувенирных лавках, слушая  перезвон колокольчиков, “музыку ветра”, над входом в лавку. Здесь же и всевозможные музеи, исторические, этнографические, которые не обойти и за неделю. Башня святого Олафа с зеленоватым куполом-шпилем и смотровой площадкой. Флюгер – старый Томас, предсказывающий твой новый визит в город. Можно отправиться в жаркую и сухую, пахнущую можжевельником. финскую баню. Можно бродить у стены старинного замка, вдоль обводного канала, в котором плавают лебеди. Можно ходить по выметенным до блеска по старинным улочкам, с гирляндами цветущих вьенов на балконах, время от времени натыкаясь на какую-нибудь выставку-продажу изделий из стекла, шерсти  и глины ручной работы, по соседству с которыми банкоматы и отделения банков, имеющих международную аккредитацию. Но гораздо сильнее запоминается цветочный рынок, – огромные хризантемы. георгины, гортензии, лилии, ромашки, герберы… Целая улица цветов, по который идешь, погрузившись в транс, и невесомо вплывая в старинные ворота города. А там, внутри, – уютные кафе с золотыми полешками свечей, пахнущими ванилью, резные столики и в огромной деревянной тарелке, – сочный копченый лосось, приготовленный по средневековому рецепту, с пряными травами, мягким сыром и лесными ягодами, яблочный сидр и красное вино, в старинных бокалах пузырчатого стекла цвета воды Балтийского моря, и горячее молоко с пенкой в пузатых глиняных кружках. Электрического света нет, все-таки вы попали в рыцарское средневековье, так что и помыть руки колодезной водой из блестящего ковша с фигурной ручкой придется при танцующем пламени свечей. Зато звучит бодрая музыка и улыбающиеся девушки в народных костюмах, в общем – атмосфера праздника. Старина стилизованная, но изысканная, рафинированная от сора и мусора, наполненная культурным опытом последующих поколений.

В Тарусе же старина подлинная. Никакого культурного опыта поколений. Никакого прогресса цивилизации. Время на ржавых часах остановилось. И в этом кардинальное отличие нашей матушки-России от Европы. Сколь бы мы ни кичились своей духовностью, а кроме белокаменных церквей в старинных городах, по большому счету, никаких других эстетических ценностей не обнаружить.

Если туристам, что едут в Тарусу из Москвы, кажется, что они на несколько часов оказались  в атмосфере удивительного “деревянного” городка, то тем, кто живет в этом городке, изнутри эта атмосфера наверняка в тягость, как многим чеховским провинциальным персонажам. Люди здесь не живут, а существуют. Если пройти по Тарусе не бодрым экскурсионным галопом, а медленным и внимательным шагом, то неожиданно обнаружится, что в этом островке безденежья людям попросту нечем заняться. Какой может быть тут самая востребованная профессия? Чем кормиться кроме натурального хозяйства?

Натуральное хозяйство, свой сад-огород здесь, похоже здесь в цене. Люди возделывают смородины-крыжовники, помидоры- огурцы, не жалея на это ни своих физических сил, ни времени. Это больше, чем хобби, как в цивилизованной Европе. Здесь – это всепоглощающий образ жизни. Это- добровольная работа, с предсказуемой отдачей, сколько продержишься на солнцепеке на грядке кверху попой, столько будешь потом зимой заготовок лопать…

Мое внимание привлекает припарковавшаяся возле дома машина. Вроде бы современный, не дешевый автомобиль. Но супруги, одетые по походному, из багажника вытаскивали… многочисленные ведра, прикрытые и обвязанные тряпочкой, с какими-то наверно, ягодами, фруктами, овощами. Что они будут делать с этими горами еды? Продавать? Кому?! Сами есть? Но где же все это держать, даже переработанное в весьма вредные для здоровья варенья и джемы? Загадка русской запасливой души…

Спустившись  к Оке, я встретила двух пацанов- подростков, раздевшихся на  солнцепеке до пояса, в брезентовых штанах и грубых черных резиновых сапогах. Один из них нес подобие обода от колеса на железной палке. Прислушавшись к тому, о чем они переговаривались. я поняла, что раздобыв где-то этот металлоискатель, они таким образом искали потерянные кем-то в речной купальне золотые кольца и сережки. Неужто поиск ювелирных изделий в наши дни выгоден? Ведь одну сережку можно продать лишь по цене лома… Да и маловероятно, что в сережки да кольца ныряющей в мутной холодной воде Таруски окажутся вдеты дорогие камни, например, бриллианты, стоимостью которых, собственно,  и определяется цена кольца. На одном лишь металле, даже если это золото, много не заработаешь. Считайте сами. На момент написания этого текста золото ювелирной 585 пробы на рынке ценных металлов стоит 864 рублей за грамм, а так называемое “ломбардное” золото и в изделиях по 1500 – 1600 рублей, т.е. от 26 до 44- 50 долларов. На одну сережку уходит в среднем 2 грамма, на кольцо – от 2 грамм до 5. Вот так! Стоит ли овчинка выделки? Впрочем, пить пиво на вырученные деньги можно целую неделю.

Судя по всему, “ловля” золотых побрякушек для парней была все же азартнее прочих занятий, начиная от ловли рыбы и заканчивая чтением книг. Но тарусские пацаны, у которых напрочь отсутствовала страсть к познанию,  чувствовали, что, овчинка эта выделки стоит. Здесь, в провинциальном “центре культуры”, увы, люди интереса к познанию мира не проявляли, измеряли успехи друг друга по внешним материальным атрибутам. Так, когда я сидела в парке у городского фонтана на лавочке, изучая фотоснимки, сделанные “у Паустовского”, то отчетливо слышала, как один парень упрекал другого, со смехом бросая ему “да сам ты –  быдло! Не можешь купить себе новые кроссовки!”. И в ответ получил: “Пристрелю тебя, падла! Из дедовского ружья, щенок!”. Вот такой обмен любезностями. Люди оценивают друг друга не  по тому, что они умеют делать или же знают, а по тому, есть ли у них деньги на новые кроссовки (велосипед,  машину)  или же нет.

В автобусе “Москва- Таруса” я познакомилась с девушкой по имени Марина. Она- страстная поклонница творчества Цветаевой и молодой менеджер. На работу ездит каждый день в Москву. Прямых рейсов Таруса-Москва и Москва- Таруса всего два. Но  это все равно лучше, чем искать работу в Тарусе. Бесполезно. Конечно, дорога изматывает сильно. Что поделать” Ведь Таруса это все-таки Калужская область, граничащая с Московской. Стоимость билетов тоже не останавливает, 260 рублей в один конец. Мое сожаление о том, что надо брать с собой надувную подушку и повязку – очки для сна, путь-то неблизкий, Марина воспринимает так, словно я решила обсудить жизнь на Марсе. Оказывается, в автобус, идущий из Москвы в Тарусу, нередко и сесть-то невозможно. не до комфорта. Все места забиты, билеты выкуплены заранее. Тогда приходится садиться прямо между кресел, на пол, в проходе, на ступеньках. Оттого и самый распространенный “рабочий” вариант в одежде – старые  джинсы и рюкзак за плечами. Бывает и так, что всю дорогу в автобусе приходится стоять.. Голод- не тетка, а безработица даже не мачеха.

При “челночном” образе жизни получается, что уходит до восьми часов в день только лишь на дорогу, нередко автобус попадает в пробки. Восемь часов на работе и восемь часов на сон. На культурную программу сил и времени не остается. На личную жизнь и поиск приличной “партии” -  тоже.

Чем занимается городской центр занятости в Тарусе, расположенный в красочном кирпичном домике с конусообразной крышей?! Но одними лишь обещаниями сыт не будешь. Можно, конечно, еще вернуться к методам добычи пропитания наших предков, – летом ловить рыбу, зимой пойти охотиться в лес, ну и круглогодично трудиться на огороде, понижая экономические риски семейного бюджета выращиванием своей картошки, морковки, капусты, огурцов, перцев, тыкв. Многие так и делают. Ведь одними же пейзажами Оки не накормишься.

Когда я прогуливалась вдоль Оки, моему взору предстала колоритная картина. Загорелая сморщинившаяся как печное яблоко, старушка, в грязном, запыленном то ли платье то ли халате, резиновых сапогах и вылинявшей косынке, завязанной узлом на затылке, что-то лихо отделывала тяпкой  на земляном бугре. Что там росло? Я так и не увидала. бугор мне казался совершенно голым, безродным, из сухой и каменистой земли. Рядом со старушкой стояла какая-то арматура, то ли ржавые дуги от парника, то ли опоры для каких-то вьющихся растений, может, помидоров и перцев, может для каких-то лиан, типа виноградных,  а может, просто ржавый скелет от какой-то хозяйственной утвари.  неужто здесь, на этом диком участке земли что-то способно произрастать? Но видимо, надежда на это  у одинокой бабули была превыше всех других надежд.

Те, кто задумываются о профессиональной карьере, ищут возможность любыми способами перебраться в Москву, и жить там хоть у родственников. хоть на съемной квартире. Те, кто остается в Тарусе, имеют весьма небольшой профессиональный выбор. Серпуховская и калужская “братва” конечно, сулит немалые деньги за участие в сделках. Тут и продажа бывшей колхозной земли, и недвижимость… Таун-хаусы, пентхаусы… Наркотики тоже приносят бабло. Но это ведь криминал. Риски, кидалово, чернуха – заказуха, утюги-паяльники, накаты-адвокаты, прокуратура, ходки в тюрягу…

Многие девушки даже не задумываются, как и куда пойти работать. Они штукатурят щеки, выбеляют волосы, надевают каблуки и отправляются на охоту на первого встречного- поперечного мужчину с более-менее тугим кошельком, чтобы побыстрее “привязать” его к себе и своим материальным нуждам ребенком. Мужика грубо используют, как генетический материал, а потом, ставят перед фактом. Будет ребенок! Деньги давай! Примитивная логика, как у одноклеточных животных! Но как только такая жена превращается “в мешок заплечный”, мужик при деньгах, привыкший к “кидалово” в своем бизнесе, начинает рассматривать и “кидалово” как эффективный и морально допустимый метод избавления от надоевшей жены. Другие мужики – совестливо терпят в доме опостылевшую “пиявку” ради детей, периодически устраивая мордобой, запой, загул. Третий тип мужчин- самый счастливый. Ибо самый невежественный. У них культурно-интеллектуальны уровень стремится к логарифмическому нулю, так что простое животное продолжение рода превращается в самодостаточную задачу и фундамент семейного счастья.

Полная зависимость тарусских девушек от своих же мужчин, очень быстро цветущих красавиц превращает в подобие домашнего животного в фартуке, засаленном халате и шаркающих тапочках. Это “домашнее животное”, привязанное поводком мужниной зарплаты гордые “добытчики” выгуливают вечерами возле фонтана вместе с выводком шумных детей. Те, кто кормится алиментами, подобно киплинговским кошкам, гуляющим самим по себе, развлекают себя и детей сами. Вид у них куда как более счастливый, чем у “несвободных” – это и понятно, и деньги есть,  и работать не надо, и стирать вонючие носки мужу и готовить ему же плов на обед, и главное, на фиг еще раз идти замуж, когда все и так есть?! Вот выйдешь заново замуж – и все, золотые деньки свободной содержанки закончатся. А так -  жизнь удалась!

Отчетливо представляя себе этот образ жизни местных жителей, поставщики товаров стараются везти сюда все то, что так или иначе ассоциируется со словом “семья”, хоть со счастливой семьей, хоть с вынужденным симбиозом мужской и женской особи, хоть с конгломератом из нескольких индивидуумов, связанных между собой генетическим родством, или функциональным союзом для выживания. Таковых семей здесь большинство. В магазинах вы прежде всего видите атрибуты мещанского счастья, – подушечки, скатерочки, занавесочки, салфетки, бытовую химию, туалетную бумагу.

Даже я, поддавшись “бытовой” волне городской торговли, не удержалась и купила себе модные “бамбуковые” трусы с фисташкового цвета кружевами,  за 374 рубля,  в Москве такие стоят не менее 500 рублей. Но у меня из “мелких денег”, как назло, было лишь 370, но долг в 4 рубля мне, не задумываясь, “простили”. В Москве же, столице Гобсеков и папаш Гранде, из-за этих ничтожных 4-х рублей заставили бы разменивать крупную “купюру” или остаться без трусов.

Но так работают обычные магазины для жителей Тарусы. Совсем по другому устроены магазины для туристов. Льняные фартуки по 600 рублей, цветастые панамки по 1000 рублей, глиняные горшочки по 400 рублей, колокольчики по 200 рублей, пепельницы по 150 рублей,  ложки хохлома по 100 рублей, заколки палех по 250 рублей, В общем, цены как в Москве, не ниже. Потому что все рассчитано на московских туристов. Те же самые сувениры, кстати, я вижу и в Москве в переходах метро. Одним словом, нет ничего непосредственно “тарусского”, стандартные сувениры “русского стиля”  лежат во всех лавках Старого Арбата. Среди груды “тарусских” сувениров сидела скучающая бабуля, с “желтой” газетой. Такая же грустная женщина  продавала  билеты на вокзале. Во всем – атмосфера уныния, декаденского упадка.

Ничего жизнерадостного, веселого, эффектного, динамичного.

Не видно, чтобы люди в Тарусе работали.

Не видно, чтобы  люди в Тарусе и отдыхали.

Я внимательно присматривалась к витринам. Нет ни одного туроператора. Никаких объявлений о поездках, даже  дешевеньких паломнических. О чем же пишут в городских объявлениях? Подойдем к тумбе-афише и изучим. Продается новый гараж за 120 тысяч, машина в отличном состоянии, не битая, не крашеная, 2001 года выпуска, детская коляска после одного ребенка, продается свадебный комплект. Старинный зеркальный шкаф, натуральное дерево, торг уместен, пропала собака, найдена кошка. Такого-то числа, будет распродажа хозяйственного инвентаря, а такого-то числа распродажа кроличьего молодняка и цыплят леггорновских кур, в  плодо-овощном хозяйстве – новая рассада.

Из достопримечательностей здесь музей Паустовского и Цветаевой, но это- для туристов. Не будет же местный житель  в них шастать ежедневно. А куда ему пойти? Какие культурные ценности предусмотрены для самих жителей города? Кино, театры, хотя бы фитнесс- центры? Ну, хотя бы для здорового образа жизни… Только ныряние с обрыва  в Оку?

Здесь, правда, нельзя не упомянуть о любопытном “новаторстве” администрации,  Возле автостанции – общественная библиотека. Эдакий деревянный чудо-домик на курьих ножках. Здесь каждый может взять почитать книгу, оставив взамен свою книгу. Идея хорошая, но почему так мало книг? Почему среди тех книг, что стоят на полках либо детские и приключенческие книжки, либо детективы? Люди перестали читать? В домах нет лишних книг? Может быть напротив кто-то забрал все книги из этой  никогда не закрывающейся на ключ библиотеки, не закрывающейся на ключ себе домой? Вряд ли.

Думаю, дело в нарастающем общественном эгоизме. Ненужные книги скорее снесут на помойку или пустят на растопку в деревенской печке, чем отдадут в руки другим людям. Люди думают о себе, о своей семье. Но об обществе и о других людях думать перестали. Рассуждают так. “Ну, положим, я отдам в эту библиотеку свои книги? Что я с этого получу? Ничего?! Кто – те люди, которые будут читать мои книги? Я их знаю? Нет! Нужны они мне? Какого лешего? Моя рубашка ближе к телу! Что я на каком-то непонятном читателе заработаю? Что я с него поимею?! Ну а раз так, шли бы они все куда подальше… лесом… ”

И это страшно. Одиночество в обществе. Страшнее чем близость серпуховской братвы.

Из летних развлечений самое распространенное, – шашлыки или поход на пляж. Нередко одно совмещается с другим. Тогда на песчаном берегу становится невозможно дышать от дыма, и под ногами хрустят пустые, из-под пива и колы пластмассовые бутылки. Спускаюсь по разбитому асфальту к Оке и вижу десяток счастливых одутловатых лиц, и раскрасневшиеся до малиновых пятен  спины и лодыжки. Из окна припарковавшегося джипа громыхает блатная песня, владелец джипа блаженно возлег в позе “морской звезды”, подставив солнцу свой Эверест пивного пуза. Лавочек нет, тентов тоже, не говоря о лежаках, сесть некуда, разве что на какую-нибудь подстилку из старого покрывала и прочего тряпья, заботливо унесенного из дома. Тут же на диком пляже – груды бутылок из под колы и пива, конфетные фантики, и обрывки туалетной бумаги. Народ гуляет круто, по-крупному. по-большому!

В центре города – белокаменная и недавно построенная церковь с цветником апельсиновых маргариток и бархоток возле ступенек. Собор, посвященный святым Петру и Павлу. Видно что построен недавно, и купол золочен по современной технологии нитридом титана, и современные витражные “фрески” из стеклянной мозаики на фасаде, и на металлической ограде пятен ржавчины еще не видать. Смотрится посреди деревянной обшарпанности красавец-храм несколько неожиданно. Наверняка бывший “общак” высокопоставленной “братвы” в белых воротничках. Внутри собора идет сбор денег у населения на роспись купола. Возле собора – нищие собирают подаяние. Седой старец в драном черном балахоне,  и парень без ноги. Парня жаль. Калека, где он потерял ногу? И сразу больно становится за этот культурный провинциальный город.

Храм  Петра и Павла – самое высокое здание города, символ морали и нравственности. А рядом с храмом, в десятке метров – памятник оппоненту религиозного сознания, Владимиру Ленину. Очевидное – невероятное. И удивительно, но возле памятника Ленину лежат живые цветы, красные гвоздики.

Если сказать, что Таруса – городок, далекий от современной комфортабельной жизни, значит, не сказать ничего. Единственное кафе возле автовокзала, предлагает стандартные блюда, вроде пиццы и сэндвичей с ветчиной и сыром, которыми вряд ли кого-то уже удивишь. В меню- “Греческий” салат, и “Цезарь”, слойки с печенью и с яблоками, и еще, правда, осетинские пироги, и кофе- экспрессо. Болтается рукописное объявление о приеме на работу молодых официанток.

Возле детской площадки, единственной в городе, – общественный сортир. Под зонтиком у сортира сидит грустная бабуля в халате и домашних тапочках, собирает деньги. Вроде бы сортир как сортир, и даже вполне себе чистенький изнутри, вот только каким- то непостижимым образом, в полукилометровом  радиусе от него распространяется такой резкий запах, что хоть нос затыкай. Эти пикантные ароматы просачиваются через детскую площадку и достигают фонтана, так что когда до тебя долетают брызги, вздрагиваешь, возникает ощущение, это отнюдь не чистая вода…

А на детской площадке, тоже пропитанной запахом сортира так, что создается иллюзия не чищенной конюшни, бегают озорные дети. Носятся наперегонки, забавляются салочками. Возможно, самое радостное что есть в этом городе, – маленькие дети.  Они беспечны, потому что еще не знают забот и тягостей взрослой жизни. Но что каждый ребенок из этих малышей будет делать, когда вырастет? Как станет выживать в этой игре без правил? В Тарусе нет перспектив профессиональной работы, нет интеллектуальной карьеры  и стабильного заработка.

Самое грустное впечатление о Тарусе- подростки, ищущие у реки золотые сережки. Искусанные слепнями, раздетые по пояс, в брезентовых штанах и в резиновых сапогах,  с металлоискателями. Самое тяжелое впечатление – парни студенческого возраста, орущие друг на друга “Ты, быдло! Даже кроссовки себе купить не можешь!” Таким – путь в местные бандиты, пополнять ряды серпуховской братвы, или в Москву, пополнять рынок дешевой рабочей силы.

А возле памятника Ленину- живые цветы. Красные гвоздики.

Пока я сижу возле фонтана, и пью свой зеленый китайский чай, предусмотрительно прихваченный из Москвы, к моей лавочке подходят молодые женщины. Судя по фигуре, они питаются  только картошкой и булочками. Они садятся рядом со мной, и начинают разговаривать так громко, что кажется, – сейчас от резонанса на церкви зазвенят колокола. Разговор перемежается вспышками нелепого смеха. Тема разговора- мужики. Одно и то же, по кругу. Любил, бил, пил, гулял, изменял. Была работа, теперь нет работы, но нашел новую. Уехал с друзьями рыбу ловить. Детские вещи подорожали. Из магазина исчезли творожные сырки, исчезла рыба, одни полуфабрикаты, не кормить же ребенка рыбными палочками, это одна отрава. Жалюзи от жары не спасают, нужен кондиционер. У родичей новая крутая машина. Смородину нельзя варить дольше пяти минут, иначе в варенье витаминов не будет.

Эти женщины, судя по всему, давно не работают, сидят с детьми и на кухне. Для женщины в Тарусе реализовать себя как профи невозможно. Нет ни университета, ни рынка труда. Повезло тем, кто трудится в гостинице “Таруса”, но она одна на всех. В любой  работе – хроническая нестабильность. Стабильно растут только дети. Независимо от ситуации на рынке труда они стабильно хотят есть три раза в день, желательно не макароны и манную кашу, а что-то более полезное. И каждые два-три месяца им нужна новая обувка, одежка… Дети растут не по дням, а по часам. Все остальное только ржавеет.

В почете у Тарусских семей сад-огород. Во-первых, куда еще неработающим  людям девать свое время? Во-вторых, это гарантия выживания в голодные годы. Натуральное хозяйство снижает риски нестабильной жизни – работа-то разной бывает, а на своем огороде кабачки и тыквы растут намного более предсказуемо… Если постараться, то можно вырастить такой стратегический запас картошки, что никакие фашисты  и дефолты нас не возьмут. Женщины преклонного возраста с удовольствием возятся на грядках. Всего три летних  месяца – и в руках можно подержать не эфемерные банковские акции-махинации, а самый настоящий результат своего труда: варенья-соленья, всей семье объеденье.  С балконов и лоджий выбрасывается все, что мешает установить полки для домашних заготовок. Пусть взрываются, пусть плесневеют! Переварим, пересолим и съедим за милую душу! Подсобное хозяйство сплачивает даже давно рассорившихся родственников. (В первую очередь тех, чей культурный уровень ограничен телевизонными ток-шоу и мыльными операми). Деревянный дом становится таким же связующим звеном, как гладковский цемент у рабочих в XX веке. Всем находится дело. Один пилит, другой стругает, третий бетон месит, четвертый гвозди забивает, пятый дрова колет. Бабы на кухне, дети в саду. Нет, деревянный дом, это не просто связующее звено поколений, это – экзистенциальный символ русской нации, в нем – и волшебная печка, от которой танцуют, и колодец с живой водой, и пробивающий слезу своим угарным газом, уходящий в далекое небо, дымоход…

Вот и видишь удивительные картины. Люди даже не стремятся изучить мир вокруг себя, зато до блеска окучивают свой маленький мирок за высоким деревянным забором с бетонными столбами. Они покупают дорогую сельскохозяйственную технику, роют бассейны и запускают в них живую рыбу, специально приобретенную в рыбных хозяйствах, как только зарплата начинает ползти вверх. Хозяин дома легко может на свой заработок слетать за границу, но на фига ему Пизанская башня и Колизей, на фига снега Джомолунгмы и песок Сахары, соль Мертвого моря и сталактиты карстовых пещер Чатырдага, когда в новенький бассейн запущен десяток живых карпов! И уже через пару недель их можно будет ловить, жарить и есть! Житуха!

Приток реки Ока – река Таруска, огибающая холм, на котором разбросана деревня с музеем К.Г.Паустовского, – словно водораздел между старым и новым миром. Через реку – на другом берегу Таруски – красивые и новые дома с каменными стенами. Видимо, землю под них местная братва уже успела выгодно продать. А на том берегу, где музей Паустовского, – еще старое время, домишки, ветшающие день ото дня, с потрескавшимися наличниками и ржавыми крышами. И суетливые куры с гогочущими гусями бестолково бродят по улицам, и заросли чертополоха и репейника доходят высотой до металлического старомодного ящичка со словом “почта”.

Город, начиная с шести вечера полностью вымирает. Наглухо закрывается кафе, вокзал, церковь, общественный туалет. Но это не беда. Ведь Ока же рядом. А там рядом и заросли дикой бузины, недотроги и крапивы вас скроют от любопытных глаз.

Вечером, в восьмом уже часу, любуясь за янтарные гроздья калины возле автовокзала, я ждала автобус на Серпухов, готовясь на перекладных возвращаться в  столицу. Смешная барышня на автостанции “Теплый стан” на мою просьбу дать один билет  из Москвы до Тарусы, а другой билет – на тот же день, напротив, из Тарусы до Москвы, умудрилась выдать мне оба билета на один и тот же день и в одном направлении “Москва-Таруса”. Забавно, что передать именной билет, оформленный на твой паспорт, другому лицу не разрешается. О чем думала барышня билетерша, выдавая мне два однотипных билета на 9 утра и на 8 вечера, зная что путь Москва- Таруса займет не менее 3-х часов? Видимо, она решила, что я могу быть одновременно в двух местах и в Тарусе и в Москве? Так или иначе, но курьезная ошибка мадам билетерши обнаружилась, лишь когда последний автобус из Тарусы на Москву давным-давно отчалил.

Радуясь, что захватила с собой в фольге бутерброды с семгой, которая к этому времени конечно же, просолилась, я уселась ужинать на бетонную ступеньку привокзального крыльца, за неимением лавочек. В ожидании автобуса на Серпухов, я медленно скормила весь хлеб от бутербродов невесть откуда приблудившемуся петуху, отбившемуся на закате дня от своих несушек.

На крышах продолжали табуниться ленивые голуби, те же, что и утром. Впрочем, некоторые из них нервно и шумно слетали на землю. Загорелый парень с плоским восточным лицом и в рабочей робе, выбросил на мостовую остатки лапши-  ”доширака” и еще какого-то быстрорастворимого кушанья.

Ну, вот и “финита ла комедия”. Фотоаппарат упакован в кофр, а репортерский блокнот – в сумку. Автобус на Серпухов должен подойти с минуты на минуту. Напеваю про себя бардовскую песню “а я иду по деревянным городам, где мостовые скрипят, как половицы”… Это чтоб не зацикливаться на запашке конюшни, который дополз даже сюда. Любуюсь заходящими лучами солнца, играющими на золоченом церковном куполе старинного города, жемчужине патриархальной русской культуры. Хотя… если весь город пахнет сортиром, то никакой храм не поможет.

***

Анна ГРАНАТОВА

Москва- Таруса и Таруса-Москва, июль 2014

.