Из истории российской благотворительности

ПО ЗОВУ МИЛОСЕРДИЯ

Николай СТАРОДЫМОВ

12 декабря 1819 года в России учрежден Институт сердобольных вдов.

Вдовы… Трудно представить участь горше. Днем – один на один с многочисленными проблемами, а по ночам – слезы в подушку. И жесткий выбор: либо занимаешься детьми и живешь впроголодь – либо занимаешься работой, а дети…

Так было всегда. Трудно представить участь горше.

Отечественная война 1812 года и заграничные походы русской армии в 1813 году – период неувядаемой славы нашего Отечества. Подвиги чудо-богатырей Багратиона и Кульнева, массовый героизм на Бородинском поле, несправедливая хула на Барклая-де-Толли, лихие рейды Платова и Давыдова, сомнительное милосердие Кутузова в отношение французов на Березине, апогей войны во время «битвы народов» под Лейпцигом, триумфальный парад победителей под Парижем… Да разве ж возможно такое забыть?!

Только эти громы битв и блеск побед напрочь затмили боль, кровь и страдания множества людей, которые и сотворили это чудо всеобщей победы. Сейчас мало кто помнит о таком факте. После бесподобной Бородинской баталии тысячи и тысячи раненых русских воинов оказались в московских госпиталях. Когда город запылал (к слову: кто его поджег и по чьему приказу, доподлинно неизвестно до сих пор!) раненых не только не вывезли – их попросту бросили! Причина очевидна и жестока, как правда: для раненых не хватало ни транспортных средств, ни времени – из Москвы бежали все, кто только мог. Французы (на уж кичились тем, что культурная нация!) тоже плевать на раненых хотели – они напропалую занимались грабежом и массовыми казнями. Сколько наших соотечественников, покрывших себя неувядаемой славой под Бородином, умерли в дыму и пламени пожаров, не знает никто. Только в одном госпитале на Кудринской площади из 3 тысяч эвакуированных сюда раненых героев в буквальном смысле этого слова сгорело не менее 700 человек!

Прямого отношения к теме данный эпизод не имеет, однако, коль уж к слову пришлось… Для эвакуации раненых транспортных средств остро не хватало. Между тем, когда участь Москвы была предрешена, из подмосковного Воронцова в сторону Петербурга потянулся обоз из 130 телег. Это везли детали управляемого «еростата», который взялся построить немецкий механик Леппих. Александр I верил в то, что данная машина окажет помощь в разгроме Наполеона, в то время генерал-губернатор Москвы граф Ростопчин разочаровался в затее и прямо называл изобретателя «сумасшедшим шарлатаном». Сколько раненых можно было бы эвакуировать на этих подводах!..

Впрочем, не о том сейчас речь.

После каждого сражения множились списки павших. Да, это война, да, от этого никуда не уйти. Солдат, в каком бы чине он ни пребывал, обречен на риск быть в любой момент убитым.

А вот кто обрекал женщин на то, чтобы стать вдовой?

Между тем, их было немало. Продолжительность жизни женщины всегда была выше, чему у мужчины, ну а в периоды военных напастей – тем паче.

Короче говоря, Отечественная война и заграничные походы русской армии для страны стоили довольно дорого. Речь в данный момент идет не об экономике. (Замечательный китайский философ-конфуцианец, живший в V веке до н.э., Мо-цзы, очень тонко подметил: «Пытаться с помощью войны решать  политические споры между государствами, пытаться добиться мощи и славы – это все равно, что заставить всех людей страны пить одно лекарство для лечения разных болезней, ибо пользы от этого, может быть, будет лишь четырем-пяти человекам»).

В страну вернулось множество мужчин, искалеченных французским свинцом; в стране появилось множество женщин, у которых тот же французский свинец унес мужей. Первые еще могли рассчитывать на какое-то призрение со стороны государства, вторые были лишены такой надежды.

К этому времени в стране уже сформировалось и успешно развивалось Мариинское благотворительное общество, которое находилось в ведении вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Однако оно не было единственным. Одну действующих параллельно, структур, создала супруга Александра I, Елизавета Алексеевна.

Судьба ее не баловала. Луиза-Мария-Августа, дочь Карла-Людвига, немецкого маркграфа Баден-Дурлахского, была выдана замуж за шестнадцатилетнего российского цесаревича, когда ей было 14 лет, после чего стала именоваться на русский манер Елизаветой Алексеевной. Она была красива, добра, умна и начитанна, прекрасно пела. Однако сердцу, как известно, не прикажешь – у его мужа, Александра Павловича, была дама сердца, красавица Мария Нарышкина (урожденная княжна Четвертинская). Вскоре начались романы и у императрицы – впрочем, супруги дали друг другу полную свободу и не обращали внимание на любовные похождения друг друга. К тому же дети у Елизаветы Алексеевны умирали в раннем детстве, что также не способствовало сближению супругов.

Впрочем, это частная жизнь, пусть даже императорской четы. Для нас важнее другое: Елизавета Алексеевна, подобно свекрови (хотя они не слишком жаловали друг друга), также активно занималась благотворительной деятельностью.

Первым значительным успехом ее на данном поприще стало создание Петербургского патриотического общества дам, которое было утверждено особым указом Александра от 29 декабря 1812 года. Непосредственным руководителем его стала сама Елизавета Алексеевна, ее ближайшими помощниками – Сергей Уваров, Николай Лонгинов и Варвара Репнина. Основными задачами общества были: оказание всемерной помощи воинам, раненным на полях сражений, а также беднякам, чье хозяйство было разорено войной, забота о семьях погибших и инвалидов. Для выполнения этой задачи северная столица была разделена на округа и их «попечительницы» из числа «патриотических дам» занимались организацией учета нуждающихся бедняков и оказанием им практической помощи.

О добрых делах общества можно говорить много, однако ограничимся лишь несколькими примерами: усилиями Патриотического общества было открыто специальное училище для дочерей офицеров, павших  за Отечество; в его ведении находился Дом трудолюбия (позднее такие же возникли в ряде других городов страны), в котором дети погибших не только призревались, но и проходили курс наук и обучались каким-то ремеслам.

Надо отдать должное скромности Елизаветы Алексеевны. О многочисленных добрых делах, которые она совершала, зачастую мало кто знал. Более того, имели место случаи, когда совершенное подведомственной ей благотворительной структурой, приписывалось Мариинском обществу. К слову, вскоре после смерти Елизаветы Алексеевны созданные ею организации вошли-таки в общество, созданное ее свекровью. И еще один штрих: императрице на личные цели в год полагалась сумма в размере 1 млн. рублей. Отличавшаяся бережливостью Елизавета реально на себя тратила 200-250 тысяч, а остальное расходовала на благотворительные цели.

Однако вернемся к вдовам простых солдат и офицеров, оставшихся без средств к существованию.

Ко времени описываемых событий в Москве уже существовал так называемый Вдовий дом для женщин, мужья которых прослужили в армии не менее 10 лет и не оставившие семьям средств к существованию. Дети призреваемых во Вдовьем доме пользовались значительными льготами при поступлении в учебные заведения. Однако одного такого дома было явно недостаточно – очередь желающих попасть в него растягивалась на много-много лет. Женщины, порой еще нестарые, просто жили в нем, а точнее сказать, доживали свой век, не имея возможности заработать какую-то дополнительную копейку. Одновременно больницы и госпиталя испытывали острую нехватку, как бы мы теперь сказали, младшего и среднего медицинского персонала.

Вот тут-то и родилась идея, вылившаяся в последующем в формирование Института сердобольных вдов.  В 1818 году императрица Мария Федоровна поручила управляющему Вдовьим домом А. Нечаеву подобрать дюжину вдов для ухода за ранеными, которые лежали в Мариинской больнице. Была установлена и плата – 5 рублей за две недели работы (потом «бригады» менялись). Эксперимент себя оправдал. И вот 12 декабря 1819 года появился на свет Институт сердобольных вдов. О его значимости говорит хотя бы тот факт, что посвящение в этот ранг происходил раз в год, на нем присутствовала сама императрица, кандидаткам вручался диплом «сердобольной вдовы», а списки новообращенных публиковался в газетах.

Этот институт просуществовал почти сто лет. И был ликвидирован, как и многие другие добрые начинания, после Октября 1917 года.