СПЕКТАКЛЬ «С.Г. ЧАВАЙН»

В числе других пунктов культурной программы торжеств, посвящённых 125-летию Сергея Чавайна, стал спектакль, который привезла жителям села Морки труппа республиканского театра юного зрителя. Аншлага, приходится признать, на спектакле не случилось – именно об этой поре года народная поговорка гласит «день год кормит»; селянину просто не до театра, когда сенокос.

Спектакль шёл на марийском языке, однако мне повезло: на все полтора часа моим добровольным переводчиком стала Светлана Архипова, глава писательской организации республики.

Весь спектакль пересказывать не стану – пьесу нужно смотреть, а не рассказывать. Только отмечу, что некоторые вопросы, которые в нём поднимались, заставляли задуматься, а некоторые и порождали желание не согласиться с трактовкой событий автором… Лично в моём представлении это относится скорее к плюсам постановки. Несмотря, повторюсь, на желание поспорить.

А вот что хотелось бы отметить из того, что лично мне глянулось.

Известно ведь, что в семьях творческих людей нередки конфликты. Писатель пишет, и это со стороны не выглядит как напряжённый труд, потому жена (нередко!!!) требует от творца более активного участия в бытовой жизни семьи. Опять же, не всегда и сами произведения находят у близких понимание и поддержку…

В спектакле мы видим подлинную спутницу жизни  писателя. Она – опора мужу в беде и радости, она поддерживает его в пору морального упадка, она искренне сорадуется его успехам…

После спектакля одна собеседница высказалась, что на самом деле женщины-марийки более сдержанны, что они не выражают столь наглядно своих чувств… Может, и так. Только искусство ведь не должно служить пассивным зеркалом жизни, оно просто обязано чуть более выпукло показывать некоторые фрагменты её. Что хорошо – пусть на сцене выглядит чуточку лучше, что плохо – пусть вызывает отвращение… В этом состоит воспитательная миссия искусства. Не так?..

А вот эту фразу всей сутью своей поймёт каждый творческий человек. Герой спектакля говорит жене, что ощущает себя участником событий, которые он описывает, воспринимает себя среди своих героев. Но ведь и в самом деле есть такое ощущение когда работаешь над своим произведением, обязательно присутствует. Если кто такого не испытывает – тот не творец!

Правда, – забавный момент – такая погружённость в сюжет сыграла с главным героем назидательную шутку. Жена писателя устраивает ему сцену ревности, допытываясь, что это за женщина, которую он с такой любовью описывает в своём романе.

И ещё что запомнилось. Только тут уже не до смеха. Тут задачка ох как непростая…

Зловещий 37-й год. По Марийскому краю катится волна репрессий против интеллигенции. И перед близкими встаёт вопрос: как поступить с архивом арестованного. Уничтожить – быть может, не окажешься в числе летящих при рубке леса щепок. Сохранить – рискуешь оказаться в списках сочувствующих, а то и соучастников… Находились и те, и другие. И ни то решение, ни другое ничего не гарантировали и ни от чего не страховали…

Но вот прошла жуткая эпоха. И случилось так, что после одних убиенных писателей для потомков остались произведения, которые в конце концов увидели свет. А после других – только невесть когда и где развеявшийся пепел от торопливо сожжённых рукописей. Оно ведь только у Азазело рукописи не горят…

Можно понять людей, которые убоялись, которые спасали детей, которые сочли, что собственная жизнь дороже чужих бумажек… Можно понять, и даже простить можно. И никто не знает, как бы кто из ныне живущих поступил бы в подобном случае (ох, не дай бог!!!).

Только ведь теперь НИКТО  и НИКОГДА  не прочитает произведений, некогда написанных душой и впоследствии уничтоженных страхом!

…Нет, не всё в спектакле я воспринял однозначно с дорогой душой. Но вот ведь зацепил он, заставил задуматься!