КУЛЬТУРА И ИСКУССТВО

Чем старше становишься, тем прошлое видится в более ярких цветах. Такова уж особенность человеческого мироощущения.

Так, сегодня те, кому «за 50», вполне искренне говорит о дружбе народов на территории СССР. И я говорю, и я не исключение. Но если попытаться вспомнить всё без яркого радужного наносного ностальгического ореола…

Правильнее всё же сказать, что в те времена основной доминантой являлось мирное сосуществование культур разных народов. А также существовала культура эклектическая, надэтническая, что ли…  И я ни в коем случае не говорю, что это плохо. Как официально провозглашалось существование «новой исторической общности людей», что реально не отменяло национальностей, так и социалистическое искусство не в силах было подменить собой искусства национальные.

Предыдущий абзац, понятно, не претендует на роль открытия – просто в моём представлении ситуация рисуется именно так.

Офицеры дивизии перед Домом офицеров с представителями местных властей

В том же Кизыл-Арвате регулярно проводились мероприятия, посвящённые дружбе народов. К нам в дивизию приезжали местные руководители партийных и советских органов, произносили с трибуны бодрые речи… Потом они уезжали – до следующего праздника.

Мы проводили совместные концерты. Правда, в основном на основе всё же европеизированной составляющей культуры. Местные башхи (исполнители народных песен) тоже выступали, однако… Как бы сказать. Дело в том, что туркменская национальная песня имеет свою специфику, непривычную для уха европейца. Мы не улавливали различия в песнях, исполнявшихся в традиционной манере. И не в силах оценить мастерство бахши. Потому, как правило, перед нами выступал один исполнитель с одной песней, а потом следовали номера на интернациональной основе.

В городе Кизыл-Арвате действовал историко-краеведческий музей. Но я знал буквально несколько сослуживцев, которые в нём побывали хоть один раз. В одной из местных школ действовала небольшая художественная выставка… И вряд ли туда водили наших школьников.

Впрочем, сказанное выше не является темой для моих записок. Это так, предварительная реплика.

Мы с Владимиром Карповым познакомились уже в Москве

Уже не раз я упоминал о том, что одно время командиром полка в Кизыл-Арвате служил знаменитый впоследствии писатель Владимир Васильевич Карпов. Когда я читал повести и рассказы о гарнизоне, имел возможность сравнить, насколько всё изменилось за промежуток времени между службой Владимира Васильевича и моей. И не в этом ли заключается одна из целей литературы?

Некоторое время мы в редакции нашей газеты «Красное знамя» работали вместе с Сергеем Дышевым. В 80-90-е годы Сергей написал и издал несколько очень хороших художественных и документальных книг. А потом ушёл на телевидение.

Опять же, в той же редакции мы некоторое время работали вместе с Сергеем Тютюнником, также очень даровитым прозаиком, который, на мой взгляд, так и не реализовался как писатель; не сомневаюсь, что он способен на большее. Нынче он живёт и трудится в Ростове-на-Дону.

Я уже писал, что судьба не только человека, но и воинского соединения во многом зависит от случая, от везения. 58-я Краснознамённая Рославльская дивизия в годы Великой Отечественной, как правило, оказывалась на второстепенных направлениях, и её боевой путь не получил достаточно широкую известность.

Этот пробел постарался восполнить председатель Совета ветеранов дивизии Юрий Альтшуль. Он написал книгу об одной операции, в которой принимала участие дивизия, – если не ошибаюсь, дело происходило под Юхновом. Наша газета “Красное знамя” публиковала отрывки из этой книги. Но завершил ли Альтшуль своё произведение, и было ли оно опубликовано, я не знаю.

К сожалению, я не помню фамилию дирижёра оркестра нашей дивизии. Это был просто фанат своего дела! Право, не знаю, много ли служило в отдалённых гарнизонах дирижёров, которые настолько серьёзно отдавались музыке! Он писал какие-то свои произведения, разучивал их с оркестрантами, а потом регулярно исполнял на концертах и перед началом кинофильмов. Что-то смутно я сейчас вспоминаю, что у него возникли какие-то неприятности по службе, однако у кого не случалось огрехов!.. Музыке он отдавался всецело! И боюсь, что мы его усилия оценивали отнюдь не в той мере, как должно бы.

И ещё о музыке.

Гарнизонный дом офицеров

У нас в Доме офицеров стоял рояль. Обычно на нём бренчали дети. Временами садились жёны и дочери офицеров – играли что-то, нередко сбиваясь и фальшивя. Иной раз садился кто-то из офицеров, как правило, это случалось в том случае, если он умел играть.

Но уж совсем редким случаем было, когда за рояль садился старший лейтенант Золотарёв. Я так хорошо запомнил его фамилию, потому что он всегда и всем объяснял, кто такой золотарь, и кем, соответственно, являлись его предки. Сам он служил техником самолёта в авиачасти, и частенько подтрунивал, что в армии самые большие карьеристы – это как раз техники самолётов, потому у этой воинской профессии всего два воинских звания: лейтенант и старший лейтенант… Он вообще любил поюморить, рассказать что-то «прикольное».

Вы бы слышали, как он играл на рояле! Его трудовые, в ссадинах и царапинах, пальцы были слишком короткими, чтобы он мог охватить сразу много клавишей, потому, скорее всего, виртуозом его можно было считать только в пределах гарнизона. Но послушать его собирались специально.

…Что-то хиленькая получилась главка о культуре и искусстве. Жизнь наша не была такой убогой, право слово. Но вот что-то не вспоминается больше ничего… Жаль!