ПОСЛЕ ВОЙНЫ

Изначальная публикация: https://starodymov.ru/?p=49136

Предыдущая публикация: https://starodymov.ru/?p=49495

Когда я читаю про период развития страны сразу после Гражданской войны, меня нередко ставит в тупик невероятное смешение несопоставимого.

Национализация целых отраслей промышленности, не говоря уже об отдельных предприятиях — и новая экономическая политика. Жёсткий диктат новой власти в области культуры — и какая-то немыслимая мешанина стилей и направлений во всех сферах творчества; причём преобладает как раз «авангард». Какое-то непостижимое и необъяснимое переплетение в общественном сознании несопоставимого: новаторства, махрового мракобесия, возвышенных порывов, втаптывания идеалов в грязь, революционного романтизма, выползшего из самых низменных уголков общества нравственного уродства…

Развязываются репрессии против «бывших» — причём, зачастую, самых достойных и благожелательных представителей этого аморфного сословия. И в то же время читаю, что за самые жёсткие преступления — истинные или надуманные — трибунал нередко отправлял осуждённых в «трудовые дома»; это нечто вроде колоний-поселений с весьма умеренным режимом. Людей же вполне благонадёжных за самые незначительные прегрешения могли поставить к стенке…

И к любому из приведённых тезисов несложно подобрать примеры. Равно как столь же несложно и подобрать факты, опровергающие их…

Лично у меня не вызывает сомнения, что всё в ту пору зависело от того, в чьи руки попадёт «дело» — романтика от революции или же демона-мракобеса от её же, революции, корня.

…Но вернёмся к Николаю Николаевичу и его семье. Вот краткое изложение их биографии по возвращении из описанного выше полного мытарств вояжа по зимней сибирской тайге.

В Томске Волковым пришлось несладко. Имущество их оказалось разграбленным; а то, что они доверили знакомому, тот возвращать отказался. Некоторое время семья проживала у друзей по фамилии Еланцевы; в воспоминаниях сохранился адрес: ул. Миллионная, 32 (ныне — ул. Ленина). Любопытства ради заглянул в справочник — оказалось, что эта улица известна в городе тем, что на протяжении истории имела множество названий.

Осенью 1921 года Галину Павловну мобилизовали на т. н. «трудовой фронт» и направили в Кемерово. Дело в том, что в этом городе решили восстановить разрушенное в период Гражданской войны коксохимическое производство, для чего пригласили иностранных специалистов из США, Голландии, Бельгии.  Вот на это предприятие и была направлена Галина Волкова в качестве бухгалтера. По всей видимости, сказался тот факт, что она владела несколькими европейскими языками. Она перебралась в Кемерово с детьми.

Что касается Николая Николаевича, его, с учётом опыта на довоенной работе, определили контролёром железнодорожных узлов; в его обязанности входило обследование станционного хозяйства на вверенном ему участке дороги. По окончании работы он остался в Кемерово, где возглавил местный драматический кружок, действовавший от местного Политпросвета.

Но эта идиллия для Николая Николаевича и его семьи (родители при пайке и зарплате) продолжалась недолго. Не то Волков — человек добродушный, мягкий и доверчивый — где-то что-то ляпнул, не то кто-то «настучал», что в системе Политпросвета работает представитель из «бывших», но только в 1924 году его на три года определили в исправительно-трудовой дом, расположенный в Томске, в котором он работал, опять же, режиссёром тюремного театра, а также ещё и юрисконсультом — каких только курьёзов ни случалось в те годы.

По окончании срока Николай Николаевич занимался тем, что сегодня называется репетиторством — преподавал на дому иностранные языки и математику. Следует отметить, что математику он очень любил, знал её и занимался ею с большим удовольствием. Как-то обмолвился сыну, что слишком поздно понял, что именно в математике — его истинное призвание.

В 1932 году семья перебралась в Ставрополь. Здесь Николай Николаевич продолжил заниматься частным преподаванием. Правда, у него начали прогрессировать глухота и слепота…

И именно тут на семью обрушилась нежданная беда.

Шёл 1937 год — и после того, как я обозначил год, всё остальное становится уже очевидным. 26 июля к Волковым пришли с ордерами — и на обыск, и на арест. Естественно, искали что-то злобно-контрреволюционное, но не нашли. Зато обнаружили дворянские грамоты, выписанные его предкам, а также орден Почётного легиона, который некогда выхлопотал для него мсьё Бомпар.

Как тут удержаться… Осенью 1919 года, отступая с армией Колчака, Волков мог бы, по всей видимости, присоединиться к французскому воинскому контингенту — тому самому, который выдачей злосчастного адмирала Иркутскому Совету выкупил право на проезд на восток. Поступи Николай Николаевич именно так, оказался бы во Франции и получал бы какое-никакое пособие. Ведь его спутник, князь Иван Куракин, о котором шла речь выше, добрался-таки до Парижа и прожил долгую жизнь, пусть и на чужбине… Волков остался — и уготовил себе жизнь, о которой и идёт рассказ.

Найденных дворянских грамот для сотрудников НКВД оказалось достаточно, чтобы арестовать Николая Николаевича. Следствие и суд прошли скоротечно. Приговор привели в исполнение 18 августа.

Уж какую угрозу для общества с точки зрения «тройки» представлял старый больной, слепой и глухой, добродушный и добросердечный преподаватель математики, можно только догадываться.

В справочных материалах к данным запискам приведено письмо, которое получили родственники Николая Николаевича в пору, когда шло массовое рассекречивание документов жестокого 37-го года.