О ПАМЯТНИКЕ «ПИСАТЕЛЬСКАЯ РОТА»

Начальная публикация: https://starodymov.ru/?p=48443

Предыдущая публикация: https://starodymov.ru/?p=48483

Теперь – о самом памятнике. Признаться, у меня о монументе осталось двоякое впечатление.

Первое – мне скульптурная композиция как таковая понравилась.

В последнее время среди отечественных ваятелей наблюдается тенденция устанавливать некие уродства, туманно называя их «новым искусством». И вот ведь: абсолютное большинство наших сограждан эти творения за искусство признавать не желает, в то время как «эксперты» нам вещают: мол, это авангард, а вы ретрограды, и ничего не понимаете.

На этом фоне любое произведение, выполненное в классической форме, бесспорно выигрывает. И здесь – тот самый случай. Группа солдат, ещё толком не сформировавшихся худеньких парнишек года 1925-го рождения, с винтовками идут навстречу фронтовой судьбе. Я не знаю, что подразумевал автор композиции, но своё видение одного из символов памятника выскажу. Фоном композиции служат, как я понял, стилизованные языки пламени, на которых помещены строки военных стихов… И солдаты идут в оставшийся для них в пламени просвет. Я читаю этот символ, как шаг в неведомое – потому что человек, идущий в бой, никогда не знает, что с ним случится в следующий миг.

Как человек, который много раз бывал в боях, я именно так увидел символизм композиции.

Мне памятник напомнил о его собрате – памятнике фронтовикам, установленном в городке Мышкине. Только там на стеле высечены строки из писем ушедших на войну земляков. А ещё в памятнике я увидел своего рода аллюзию на памятник Рихарду Зорге – только там он выходит из небытия, а эти ребята шагают в неведомое…

В общем, понравился мне памятник, очень понравился.

Но потом почувствовал, что в композиции меня что-то смущает.  Понимание, что именно напрягло, пришло постепенно.

Оговорюсь сразу: я сам человек творческий, и прекрасно понимаю, что такое собственное видение автором замысла произведения. Мои заметки – абсолютно не выпад в адрес автора, это исключительно мои собственные мысли по поводу произведения другого автора, с другим видением мира, с другими представлениями о том, что есть правильно в монументальном рассказе о войне. «Я художник – я так вижу»; эта фраза стала сакраментальной и нынче чаще употребляется в ироническом значении, но ведь она точно отображает взаимоотношения творческого человека и окружающей действительности.

Так вот, что меня насторожило.

Собственно «писательская рота» как воинское подразделение сформирована в конце лета 1941 года, в самый тяжёлый период начального этапа войны, когда вопрос, выстоит ли Москва, пусть ещё не обрёл восприятия накатывавшейся катастрофы, но предощущение трагедии уже чувствовалось. Тогда на оборону столицы направляли все силы и средства, только чтобы придержать врага, пока в тылу торопливо формируются резервы. Ополченческая 8-я стрелковая дивизия, в которую вошла «писательская рота», формировалась исключительно из добровольцев (хочется поговорить о этой дивизии, но в другой раз). Так вот, даже в тот период на фронт отправили не всех записавшихся писателей – при Правлении Союза писателей сформировали комиссию, которая определяла, кого направить воевать в окопах, а кого задействовать для работы в тылу или направить на фронт в качестве военных корреспондентов.

Смотрим список писателей-добровольцев, отправившихся в составе роты на фронт – среди них юных авторов буквально раз-два и обчёлся. Самые возрастные рождены в 1894 году (Пётр Жаткин и Николай Афромеев), самый юный – 1914 (Даниил Данин). Те юные ребята, которые шагают в бессмертие в скульптурной композиции, просто не успели бы получить членский писательский билет.

По всей видимости, автор при создании композиции изначально ориентировался на воспоминания Марины Цветаевой, на которую вид ополченцев произвёл удручающее впечатление. Но тут следует учесть, что литераторы составляли в этом числе незначительную часть – остальные были студентами разной специализации, в том числе музыканты и театральные деятели. Вид у этого «интеллигентного» формирования и в самом деле выглядел далеко не парадным, что и шокировало впечатлительную поэтессу.

Конечно, выражение «писательская рота» можно (и должно) использовать в обобщающем понимании: всех писателей-фронтовиков, какого бы возраста ни были, в каком качестве ни проследовали военными дорожками, всех можно условно зачислить в эту условную «роту». Но тогда логично предположить, что и персоналии композиции должны бы различаться по возрасту…

Можно высказать и ещё одно предположение. Автор, де, подразумевал, что вот именно эти мальчишки, которых он изваял, дойдут до Великой Победы, и со временем расскажут о войне. Тут сомнений нет – дойдут и расскажут. Но тогда они вовсе и не писательская рота пока что…

Вот что меня смутило в памятнике.

Ещё раз приношу извинения автору композиции за то, что моя точка зрения не совпадает с его замыслом.