22 июля 1795 года – в имении Шереметева открыт театр-дворец «Останкино».

О самом дворце, о человеке, финансами которого он построен, о зодчем, об Останкинском пруде… В общем, об этом поговорим в другой раз. А сейчас хочется поведать вот о чём.

Оказывается. в этом году, в связи с 80-летием Великой Победы, ну и упомянутого юбилея, возле дворца разместили стенды, рассказывающие о том, как спасали дворец во время войны, и какую работу проводили его сотрудники в те страшные 1941-1944 годы. Информация составлена на основании воспоминаний Надежды Елизаровой-Соловьёвой, о деятельности которой также поговорим в другой раз.

Приведу факты, которые я почерпнул на этих стендах, ну и дополню немного чем смогу.

Итак, дворцово-парковый ансамбль Останкино создал Николай Шереметев, граф, тот самый, который женился на крепостной актрисе Прасковье. Лично я впервые подробно прочитал об этой истории и об архитектурном комплексе в великой книге «Память» Владимира Чивилихина. Впоследствии я прочитал великолепное описание дворца в фундаментальном труде Михаила Пыляева «Старая Москва».

После революции дворец национализировали, открыли в нём Музей творчества крепостных. В этом качестве он и встретил войну.

Напомню о двух фактах, которые имеют значение в данном случае, и о которых я уже рассказывал в публикациях о деятельности Александра Щербакова в годы войны. Первое: когда немецкие войска настолько приблизились к Москве, что начались авианалёты на столицу, в короткое время в столице организовали грандиозную работу по маскировке города, чтобы лётчики люфтваффе не могли по характерным признакам определить объекты; соответственно, замаскировали и столь узнаваемое Останкино.  И второе: войска ПВО в целом с задачей справились успешно, они защитили столицу от массированных бомбёжек, хотя напрочь предотвратить их, бомбёжки, и не удалось.

Ну а теперь – к информации, которую я почерпнул на стендах.

Конечно, можно попенять, что всю эту информацию можно взять и в интернете. Можно, конечно. Но очень хочется обратить внимание москвичей и гостей столицы на то, что представители соответствующего департамента правительства Москвы в данном случае сработали замечательно. А то как-то получается, что я их больше критикую; так почему бы и не написать доброе слово, коль заслуживают. Хотя, приходится признать, что и тут в текстах допущены досадные ошибки – впрочем, не о них речь…

Начну с того, что директором Музея на ту пору был Иван Белкин, которого в 1942 году на этом посту сменил Кирилл Соловьёв. Белкин ушёл в ополчение и прошёл всю войну. Соловьёв отправился в ополчение вместе с ним, но его вернули в Москву по состоянию здоровья, назначив директором Музея и комендантом бомбо- и газоубежища, а также старшим по санитарному пункту.

.

Осенью 1941 года началась подготовка Музея к спасению.

Руководство Музея обратилось в Московский горисполком с вопросом о возможной эвакуации. Последовал ответ, в котором говорилось, что главным достоянием Музея является собственно здание дворца, а его вывезти невозможно. Наверное, это звучит грубовато, но ответ с бюрократического на русский можно перевести как «ребята, не до вас сейчас – выкручивайтесь как-то сами»… И право, в кои веки я на стороне чиновничества…

Сотрудники приступили к работам по сохранению исторического достояния. Из всех сотрудников Музея эвакуировались только две семьи, остальные приступили к работам.

Прежде всего, всё ценное выносили из деревянных строений и складировали в каменной церкви. С люстр и канделябров сняли все хрустальные подвески и также спрятали, чтобы они не разбились при бомбёжке.

На территории ансамбля сотрудники провели грандиозную работу по маскировке его. Поставили несколько фальшивых домиков, а существующие закрыли экранами. К тому же в ночное время, когда чаще и происходили налёты, соблюдалась строгая светомаскировка.

К тому же принимались меры пожарной безопасности. И охрану также пришлось организовывать самим же.

Официально зарегистрированный факт: за время войны ни один предмет экспозиции не был утрачен.

И ещё один немаловажный факт. В Музее хранился богатый архив документов. Как поступить с ними?.. Кирилл Соловьёв и Надежда Елизарова нашли выход. В стене дворцовой церкви они простукиванием нашли полость, разобрали кладку, уложили туда документы, и замуровали. Таким образом архив остался спасённым.

.

21 декабря 1941 года – Музей после некоторого перерыва возобновил свою работу.

Об этом опубликована заметка в газете «Вечерняя Москва».

Причём, работа возобновилась, по сути, по инициативе отправлявшихся на фронт красноармейцев. Проходившие мимо дворца маршевые подразделения останавливались, чтобы зайти в его залы… Это делалось не по приказу «сверху», а сами командиры и политработники проявляли такую инициативу. Солдат, идущий в бой, имел возможность полюбоваться шедеврами отечественной культуры – культуры народа, который он шёл защищать.

Соответственно, сотрудники Музея не могли не откликнуться на такую нравственную потребность. Они встречали военных, проводили с ними экскурсии. В суровые годы войны в Музее завели Книгу отзывов, в которой посетители оставляли записи.

Поскольку угроза бомбёжек оставалась, сотрудники Музея постарались разместить оставшиеся в залах экспонаты так, чтобы не слишком бросалось в глаза, что значительная часть этого великолепия укрыта в запасниках.

Сами же сотрудники, когда случались налёты вражеской авиации, собирались в подвале, оборудованном под бомбоубежище, и пережидали налёты. Кроме, понятно, дежурных расчётов, которые тушили «зажигалки».

.

В 1942 году работа Музея стала уже постоянной и организованной. Сюда приводили экскурсии уже не стихийные, а организованные.  Здесь начали устраивать тематические выставки.

.

Весной 1942 года – сотрудники Музея разбили в прилегавшем к усадьбе парку огородики, на которых выращивали съедобные растения.

Ну и собирательством занимались; в пищу шло многое: крапива, лебеда, щавель, толчёные жёлуди…

.

В 1944 году приступили к восстановлению Музейного комплекса.

Требовалось менять кровлю, всю изрешечённую осколками, проверить состояние крепления всей конструкции и при необходимости укрепить её. Требовалось отремонтировать люстры…

Когда пришла пора избавляться от маскировки, сотрудники Музея столкнулись с серьёзной проблемой. Осенью 1941 года здание закрашивали чем придётся, и во многих местах краска оказалась настолько едкая, что пропитала старинную лепнину… Пришлось её оббивать, и впоследствии привлекать для восстановления реставраторов.

Параллельно шли работы по ремонту и реставрации произведений культуры, которые три года хранились в убежищах – как ни говори, а условия там для сохранности шедевров оптимальными не назовёшь.

История сохранила имена некоторых реставраторов. В частности – Николай Медведев, которого не мобилизовали на фронт по состоянию здоровья. Именно он в 41-м снимал по одной все подвески со всех люстр, регистрировал каждую, упаковывал каждую… А в 44-м точно так же возвращал на место.

.

В 1944 году группа сотрудников Музея числом двенадцать человек награждена медалями «За оборону Москвы». На мой взгляд, весьма показательно: руководство страны и города высоко оценило вклад Музея в Победу.

Вспомним награждённых поимённо: Иван Белкин, Кирилл Соловьёв, Надежда Елизарова, Дмитрий Голованов, Иван Шестернин, Марианна Башилова, Николай Кулаков, Василий Шмаков, Игнатий Усачёв, Ирина Чижова, Фёкла Суслина, Вера Щелягина.

.

9 мая 1945 года – всеобщее ликование в столице.

.

Николай Шереметев и Прасковья Жемчугова: https://starodymov.ru/?p=37992

Александр Щербаков и подготовка Москвы к обороне: https://starodymov.ru/?p=45616

Маскировка Москвы: https://starodymov.ru/?p=39400