«ХУННСКИЕ ПОВЕСТИ»:

книга очень интересная, но…

Как-то довелось мне вычитать такое наблюдение. У одной женщины – литературного критика спросили, почему она перестала писать рецензии. Она ответила, что если книгу раскритикуешь, врага заимеешь в лице автора, а если её похвалишь, то против рецензента ополчатся все остальные писатели. Право же, в этом есть резон. Мы, творческие люди, – народ ранимый, у нас самолюбие словно бы напрочь лишено защитного слоя, мы только поглаживание по шёрстке признаём, а критику в адрес собственного творчества не приемлем априори. Дифирамбы в свой адрес воспринимаем как должное, в то время как малейшее указание на изъян в подготовленном тексте повергает каждого из нас в негодование.

Ау, пишущая братья – не так разве?..

Да что там к другим взывать – сам такой.

В 2011 году я написал свои мысли по поводу одной книги.  Сама по себе по замыслу неплохая, книга грешила великим множеством огрехов – мелких и покрупнее, которые, по большому счёту, можно обобщить в единое понятие: нет редактуры. На это я тогда и указал. Автор той книги на меня за рецензию обиделся до крайности. С тех пор я зарёкся высказывать свои суждения о прочитанных произведениях – зачем недругов плодить, не получая взамен никаких дивидендов?..

А вот опять не удержался. Потому что сама по себе книга, о которой пойдёт речь, мне понравилась, а рассуждать придётся о её изъянах.

Итак, передо мной лежит книга, которая произвела на меня очень хорошее впечатление. Однако и у неё тот же самый недостаток, о котором речь шла выше: просто чувствуется, что длительной и тщательной шлифовке она не подвергалась, что если её и редактировали, то весьма поверхностно. Потому что любой мало-мальски профессиональный редактор непременно указал бы автору на немалое количество мелочей, которые здорово стушёвывают впечатление от этой потенциально великолепной книги. Томик, что лежит передо мной, весь исчёркан множеством карандашных пометок, значительная часть которых как раз и сделана в связи с отсутствием редакторы (остальные – мои мысли по поводу того или иного высказывания автора).

Речь же идёт о романе Николая Лугинова «Хуннские повести».

Повторюсь: книга мне понравилась. Любой человек, который возьмётся её прочитать, получит истинное удовольствие!

Нет, не так, пожалуй, не любой. Это книга не для всех, это не лёгкое поверхностное чтиво, состряпанное с целью помочь читателю убить время. Это книга для тех, кто привык  думать о прочитанном, кто любит размышлять над затронутыми автором вопросами.

«Хуннские повести» – это не роман в классическом понимании этого слова. Это скорее глубоко философский роман-эссе, роман-размышление, а ещё точнее – роман, приглашающий читателя порассуждать вместе с автором.

Сюжет романа прост. Да и нужен-то он, этот сюжет, для достижения единственной цели: чтобы имелся стержень, на который нанизать мысли автора об извечных вопросах бытия.

Действие происходит в Древнем Китае, в середине первого тысячелетия до нашей эры на отдалённой от столицы пограничной заставе. Всю свою сознательную жизнь прослужил здесь человек по имени Дин Хун, пройдя по служебной лестнице путь от рядового стражника до командующего целым пограничным округом. Был у него друг детства, который, выслужив положенный ценз, отправился в столицу, где со временем стал мудрецом по имени Лао-Цзы. Был у него ученик и воспитанник Инь Си, сменивший Старого Пограничника на его посту. И у него, преемника, имелся свой воспитанник по имени Дин Лю. Был у них Старый Денщик – не играющий вроде как особой роли в повествовании, однако являющийся также выразителем своей, оригинальной жизненной философии… И фигурирует также в книге главный контрабандист округи, с формальной точки зрения враг, но с другой стороны, неотделимая от бытия вторая половина её – вроде как отрицательная по сути своей данность, однако без неё нет ведь и целого…

Вот и все основные действующие герои романа. Не много. Да и их участие в повествовании далеко не равнозначно по объёму и рельефности.

Как нетрудно догадаться, основной сюжетный конфликт развивается в противостоянии Старого Пограничника и Старого Контрабандиста, противоборстве их отношения к жизни. Однако конфликт этот, согласно сюжету, носит скорее моральный характер, философский, а не криминально-остросюжетный, как можно бы ожидать – в этом своеобразие романа.

Всю жизнь первый ловит второго, и всю жизнь второй, отбыв в заключении определённый ему судом срок, возвращается в родные края и продолжает свою криминальную деятельность. В конце концов, они оба уходят на заслуженный отдых (понятно, что в одном случае слово «заслуженный» следует понимать в прямом смысле, а в другом в переносном). И волею автора они оказываются соседями, соответственно, нравственное их противостояние продолжается до самого конца их жизненного пути.

Да, от этого основного стержневого конфликта по мере развития сюжета ответвляются другие. Но именно он является определяющим.

Николай Алексеевич Лугинов ставит перед читателем, а может, и перед собой, множество вопросов. В большинстве случаев стремится дать собственные варианты ответов – иногда с ним соглашаешься, иногда нет, но это и здорово, потому что читая рассуждения автора, ощущаешь себя вроде как собеседником его… Даже не так, не его как автора, а его героев, у каждого из которых имеется свой взгляд на происходящее – Дин Хуна, Инь Си или Лао-Цзы. Да-да, именно так: поспорить с самим Лао-Цзы – каково!.. А Николай Алексеевич предоставляет нам таковую возможность.

Много автор рассуждает на тему границы. В её географическом, этническом и этическом, межгосударственном и меж-идеологическом смыслах. О границе между понятиями добра и зла. О том, что такое хорошо и плохо, и почему эти понятия разнятся между собой у людей, принадлежащих к разным народам и социальным группам…

«Граница без стража теряет смысл», – утверждает автор. Словно провоцирует нас безапелляционностью посыла. Но так ли это? В самом ли деле наличие границы определяет пограничник? Или же под стражем автор понимает нечто другое, не просто воина в зелёной фуражке, который с Джульбарсом ловит нарушителей?.. Вот и спотыкаешься взглядом, отвлекаешься собственно от текста, задумываешься над сказанным…

Или вот ещё. Возможно ли существование человечества без разъединяющих его границ? Лугинов считает (или по меньшей мере, утверждает), что это невозможно. Потому что граница разделяет своё и чужое. Без такого разделения невозможна человеческая идентификация. Отсутствие идентификации ведёт к равнодушию. А равнодушие, в свою очередь, – к самоуничтожению человека, во всяком случае, в современном понимании. Спорно? Конечно! Есть тема для размышления? И вновь – конечно!

Дальше – следующий неожиданный посыл. Граница – понятие, существующее в самых разных сферах человеческого бытия. Она имеет вполне конкретный предел, грань, за которой начинается нечто ненаше, чужое, неправильное. Так вот, для существования границы обязательно должно иметь место некое предполье. Для государства – это пространство, вторжение на которое врага позволит в тылу изготовиться для отражения агрессии. Ну а в философском смысле, чтобы человек, оказавшись в опасной нравственной зоне, имел возможность одуматься и вернуться в общество добропорядочных людей, не дойдя до той грани, возврат из-за которой уже невозможен.

Рассуждает автор и вот на какую тему. Почему простые крестьяне, простые труженики с сочувствием относятся к нарушителям закона, и с настороженностью к людям, которые стоят на страже законности?

«Печальная истина состояла всё-таки в том, что контрабандист, подрывающий основу государства (от коего никакой пользы народу, как казалось, не шло), был ему, народу, понятнее, роднее и ближе, чем охраняющий государство и их личную безопасность пограничник, – пишет Лугинов. И далее: – Народу нет дела до того, почему казна пуста, почему государство из-за этого не может в полной мере противостоять голоду, мору, нашествиям врага и прочим напастям».

И ведь имеется в этом сермяжная правда, имеется.

Это я на армяно-турецкой границе

Несколько лет назад довелось мне побывать в командировке в Армении. Следует подчеркнуть факт, о котором знают далеко не все россияне: ряд участков границы этой республики прикрывают заставы российских погранвойск. Так вот, наши офицеры рассказывали, что местные жители, что с армянской стороны, что с турецкой, относятся к их непреклонности с откровенной недоброжелательностью. Причина проста, как мир: не будь здесь пограничников, или окажись они сговорчивее, с берега на берег Аракса потекли бы потоки обычной «житейской» контрабанды. Дело в том, что по армянским меркам в Турции очень дешёвые шубы, и в то же время там большие деньги готовы платить за алкоголь – вот и пошла бы обоюдовыгодная меновая беспошлинная торговля. И думаю, что присутствие пограничников служит препоной для таковой на всех границах всего мира.

Однако вернёмся к книге.

…Следует отметить, что в ряде случаев относимые автором вроде как к приснопамятным временам события и закономерности узнаваемо заимствованы из дня сегодняшнего. Николай Алексеевич словно развивает мысль Экклезиаста, показывает нам: ничто не ново под луной, и всё сущее уже когда-то было, и натура человеческая одинакова во все времена.

А впрочем, быть может, даже и не так. Автор проблемы сегодняшнего дня попросту перемещает во времена оны, чтобы иметь возможность вроде как дистанцироваться от них, рассуждать без политической подоплёки, которая стала бы неизбежной, описывай Лугинов события дня сегодняшнего. Надо сказать, это ему удаётся: местами «Хуннские повести» обретают разве что не актуальную ныне публицистическую остроту.

Довольно наглядно, хотя, на мой взгляд, всё же недостаточно ярко это видно на примере пира у Старого Контрабандиста. К нему на юбилей приезжают не только местные богатеи, но и государственные чиновники, в том числе и из столицы. Человек, наживший преступным путём несметные богатства, каким-то образом легализовал их, сумел не только обеспечить себе безбедную старость, но и купить возможность считаться добропорядочным гражданином. О том, почему такое возможно, много размышляет Старый Пограничник. Правда, я лично считаю, что здесь как раз роману не хватает глубины, слишком поверхностно скользит он по теме.

…Надо сказать, что некоторые вопросы, поднимаемые в книге, здорово цепляют лично мои чувства.

Всю жизнь Дин Хун  служит своей Родине на самых отдалённых её рубежах. Всецело преданный этому служению, он даже семьёй не удосужился обзавестись. Да, он получил чин генерала, да, ему назначена приличная пенсия, ему на юбилей даже император прислал поздравление… А доживать свой век ему довелось на той же заставе, потому что нет у него больше нигде ни дома, ни единой родной души.

Адекватна ли такая цена?.. Жизнь отдана без остатка (это не метафора, а именно факт) служению Отчизне, защите границы, повседневной рутине, отупляющему каждодневному повторению раз и навсегда заведённого порядка! Кто-то где-то блистал на балах, кто-то делал деньги, кто-то просто прожигал жизнь, кто-то, подобно Лао-Цзы, занимался наукой…

Да, волею автора в данном конкретном случае какая-никакая справедливость восторжествовала, хотя бы в том смысле, что старый служака получил и достойную пенсию, и жильё. Но ведь реально в жизни так случается далеко не всегда, не на пустом же месте родилась поговорка о том, что службой праведной не наживёшь палат каменных. Просто просится параллель с днём сегодняшним, когда тысячи и тысячи кадровых военнослужащих России оказались бездомными и с мизерными пенсиями…

Только я всё же не о дне сегодняшнем, я о книге. Так вот, выйдя в отставку, Старый Пограничник оказывается просто лишним в этой жизни. Он не вписывается в повседневность. Умный и мудрый человек самой объективной реальностью обречён на тусклое увядание. И только введённые в повествование мистические вкрапления придают этому прозябанию некий смысл.

Одиночество Старого Пограничника мне понятно. Его назидательность, порой старчески занудная, по отношению к его сменщику Инь Си тоже понятна. Покорную готовность того же Инь Си бесконечно выслушивать велеречивые разглагольствования наставников я готов списать на загадочную китайскую душу, которая, если верить общепринятой точке зрения, к старикам относится бесконечно трепетно-терпеливо…

И всё же чего-то очень важного в книге не хватает.  Николай Алексеевич очень хорошо показал финал жизни Старого Пограничника. И финал жизни Старого Контрабандиста, лишившегося своего извечного нравственного оппонента, тоже логически объясним. Однако… Писатель пытается доказать нам, что то самое тусклое увядание человека хорошего привлекательнее, чем разгульные блики, скрашивающие предсмертие его соседа – человека плохого. Допустим. Только как-то недостаточно убедительно это выглядит, над этой темой автору бы ещё поработать…

Говорить о философских проблемах, которые подняты в книге «Хуннские повести», можно много. Скажу даже больше: после того, как я прочитал роман, прошло уже несколько месяцев. А я мысленно всё время возвращаюсь к книге, размышляю о поднятых в ней вопросах. И если взяться писать свои мысли обо всех затронутых автором вопросах, то книжка получиться – если и тоньше, чем у Николая Лугинова, то не слишком.

Но, но, и но!..

Как человек пишущий, прекрасно знаю чувство, которое охватывает автора, который завершает новое произведение. Хочется поскорее сдать его в издательство, чтобы наконец взять в руки вожделенный, пахнущий неповторимым типографским запахом (соцветием запахов) свежий томик. В этот миг пребываешь в эйфории, не думаешь о том, что твоё детище может быть несовершенным,   что оно нуждается в шлифовке и совершенствовании.

И только потом, когда перечитываешь изданное, вдруг видишь вопиющие огрехи, и диву даёшься, как мог ТАКОЕ сначала написать, а потом проморгать.

Но и это ещё не всё. Раньше издательства дорожили своим именем и не экономили на нём. А именно: прежде чем отдать произведение в набор, над ним работали редакторы. Я лично до земли кланяюсь памяти Нины Матвеевны Берковой, которая не только работала с моими рукописями, но и тратила уйму времени на то, чтобы разъяснить мне, по какой причине она считала необходимым внести ту или иную правку. И я отдаю себе отчёт, что мои рукописи, над которыми Нина Матвеевна работала, выигрывают относительно тех, к которым она не прикасалась.  Потому что когда перечитываешь написанное тобой же, изначально знаешь, что именно хотел сказать, а потому далеко не всегда понимаешь, что мысль свою высказал либо недостаточно убедительно, либо так, что высказанное допускает двойное прочтение. По этой причине утверждаю: у каждой рукописи обязательно должен быть жёсткий придирчивый редактор!

Сейчас издательства над авторскими текстами не работают, исходят из посыла, что изначально интересное произведение прочитают и так, а со слабым (подчеркну: с точки зрения издательства) и возиться не стоит.

Если свести эти два фактора, то становится понятно, почему слишком часто на полки торговых точек попадают книги, быть может и интересные, но грешащие слишком многими недочётами.

…Когда в конференц-зале Правления Союза писателей России (Комсомольский,13) Николай Лугинов проводил презентацию своей книги, один из присутствовавших указал на излишне затянутое начало романа, состоящее из сплошных повторов одной мысли на трёх страницах. Николай Алексеевич на это ответил, что это особенность якутских литературных произведений.

Что ж, допустим. Только ведь вышла книга на русском языке как раз в расчёте, что её прочитают люди, которые не знают особенностей якутской литературной традиции. Соответственно, произведение желательно бы адаптировать под иноязычного читателя. Конечно, речь не идёт о том, чтобы напрочь отказаться от неких характерных особенностей национальной литературы, вовсе нет.  Но только ведь начало и в самом деле затянуто. И иной читатель, пробежав глазами первые страницы романа, попросту отложит его в сторону, так и не поняв, насколько глубокофилософское произведение откладывает.

Впрочем, затянутость начала – это частность. Но не единственная! В романе имеются мелкие нестыковки, повторы, внутренние противоречия, не слишком хорошо выстроенные предложения и абзацы… Как же это снижает художественную ценность книги!

Может показаться, что данный мой выпад – в адрес автора. Ни в коем случае! Это выпад в адрес ситуации, при которой рукописи попадают в печатный станок, минуя стадию качественной редактуры. Дело в том, что содержать редактора, который бы тщательно работал с текстом, издательству невыгодно. Но и самому автору платить редактору из своего кармана тоже не хочется!.. Вот и складывается ситуация, о которой и идёт речь.

…Одно из внутренних противоречий книги в моих глазах выглядит так. С одной стороны, по мнению автора, человечество без границ и, соответственно, пограничников, существовать не может. Но с другой стороны, его герои, да и сам Николай Алексеевич, мечтают об этом времени, рассуждают о том, какие чувства должен будет испытывать Последний Пограничник, когда придёт пора его сменить, точнее, навсегда снять с поста. Данное противоречие, на мой взгляд, как раз вполне имеет право на существование, оно не противоречит замыслу романа.

Только знаем мы прекрасно, что пора такая если и наступит, то очень нескоро. И значит продолжится извечное противостояние Пограничника и Нарушителя. Соответственно, останутся актуальными вопросы, которые Николай Лугинов поставил в этой книге.

Николай СТАРОДЫМОВ