ЭРА МИЛОСЕРДИЯ. ШАГ ПЕРВЫЙ

Николай СТАРОДЫМОВ

Семнадцатый век… Думаю, не будет преувеличением сказать, что именно в это столетие произошла переоценка ценностей человеческого бытия. ЧЕЛОВЕК перестал быть просто статистической единицей – он стал ЧЕЛОВЕКОМ. Спорно? Быть может. Но вот ведь подтверждение.

История человечества – история войн. Этот тезис в доказательстве, к сожалению, не нуждается. Люди – единственная особь среди тварей божьих, которые уничтожают друг друга не ради ареала обитания, а просто так, потому что кто-то кому-то не нравится. Самый наглядный пример – инквизиция. Ни в малейшей степени не желаю обидеть женщин Европы! Но ведь факт: самые красивые женщины в Европе проживают в странах, где инквизиции не было. На западе Европы красивая женщина в Средние века автоматически была обречена на костер как колдунья. История зафиксировала факт, когда в Тулузе на одном помосте были сожжены 400 самых красивых женщин города – потому что нельзя быть на свете красивой такой.

Однако постепенно человечество начало прозревать! Проявления этого процесса вызревали не сразу, постепенно. Но диалектический закон  перехода количества в качество отменить невозможно. Накопление гуманитарного начала в человечестве рано или поздно должно было перерасти в качественный скачок. И это произошло именно в семнадцатом столетии.

Эпоха крестовых походов оставила в истории заметный след. Мы помним ее как грандиозный поход, а точнее, череда походов Западной Европы против мусульманского Востока за освобождение Гроба Господня и других Святых мест. Параллельно под тем же знаком католического креста шло истребление народов Восточной Европы – язычников и православных христиан. Будем объективны: религия для этого грандиозного продвижения Запада на Восток была лишь знаменем. Подлинной причиной являлась экономика – Европа была переполнена народом, она просто не в силах была прокормить столько людей! Параллельно шел процесс обнищания рыцарства. В регионе скопилось слишком много людей, которые умели воевать, но не имели денег. В эту-то гремучую смесь и бросил призыв Петр Пустынник: кто отвоюет у сарацин Святую Землю, обретет богатство на этом свете и получит вечное блаженство на том!

Упрощенно массу устремившихся на Восток людей можно разделить на три группы. Первая – высшая знать, у которой просто чесались кулаки (Ричард – Львиное сердце или Гийом Буйонский – наглядный тому пример). Рыцари, получившие военное образование, но не получившие наследства, мечтавшие о богатствах и землях. Простые люди, которым нечего было терять на родине и которым, соответственно, было все равно под каким лозунгом и куда идти – они нуждались просто в надежде на лучшее.

Вот такой пестрый конгломерат блестящего рыцарства, алчных и беспринципных авантюристов, отторгнутой Европой нищеты на протяжении веков волна за волной накатывался на Восток.

Но уже тогда, в жестокие времена Средневековья, сквозь  асфальт культа грубой силы начали робко пробиваться ростки милосердия. Мы знаем о духовно-рыцарских орденах, которые беспощадно, а правильнее даже сказать, равнодушно уничтожали целые народы инакомыслящих. Однако были и другие ордена, под знаменами которых объединялись, если можно так сказать, люди будущего – люди, в груди которых пылал огонь сострадания к страждущим. Как известно, доброта оплачивается слабо, потому в эти ордена объединялись бессребреники, жаждавшие помочь ближнему.

Таким был, например, орден Святого Лазаря, братья которого действовали в Иерусалиме. Они посвятили себя поистине святому делу – заботе о прокаженных. Проказа в те времена была страшной болезнью. Оспа, чума, как известно, выкашивали целые государства, однако они убивали человека быстро. Проказа же разрушала организм садистски медленно, на протяжении долгих лет. Уже в те времена создавались лепрозории – резервации, в которых содержались эти несчастные. В знаменитом средневековом литературном произведении «Тристан и Изольда» король размышляет, какому бы жесточайшему наказанию подвергнуть неверную жену. И ему подсказывают: отдай ее прокаженным – нет горшей муки!.. Именно уходу за этими париями человечества и посвятили себя братья ордена Лазаря.

Другой пример – орден Святого Иоанна (госпитальеры). Братья ордена основали странноприимный дом в Иерусалиме. К Святым местам   шли паломники всегда. Кто по доброй воле, по обету, а кто во исполнение наложенной церковью епитимьи. Для них и был основан этот дом. Госпитальеры брали на себя заботы о паломниках в полном объеме. Их подвижническая деятельность вызывала уважение даже у мусульман-фанатиков, которые не трогали иоаннитов.

И все же приведенные примеры не носили массового характера. И второе – от этой миссии милосердия женщины были отстранены. Нет, это вовсе не значит, что женщины вовсе уж не заботились о страждущих. Они не могут не помогать болящему уже по самой своей природе! Однако объявленные католической церковью дьявольским отродьем, женщина не могла играть активную роль в обществе, даже на ниве милосердия и благотворительности.

И вот наступил  XVII век.

Запомним три имени. Винцент де Поль. Герцогиня д’Эгильон (к сожалению, имени ее автор не нашел). Кардинал Ришелье – да-да, тот самый друг-враг всемирно известного  мушкетера. (Автор в частности пользуется материалами, изложенными в книге П. Власова «Благотворительность и милосердие в России»).

При их непосредственном участии 8 декабря 1617 года (390 лет назад) родилась организация, которую с полным правом назвать прорывом во всемирной истории благотворительности.

Взглянем на Европу тех лет. Старый Свет был накануне грандиозной общеевропейской войны, которую историки назовут Тридцатилетней. Война унесет от 5 до 8 миллионов человеческих жизней, низвергнет в нищету экономику почти всех стран. Она обогатит наш язык двумя понятиями.  Первое – маневренная война, предполагавшая, в частности, разрушение коммуникаций противника. И второе – мародерство. И то и другое процветало на фоне широкого использования всеми сторонами наемников-ландскнехтов. В этих условиях потребность в милосердии была огромной.

Во Франции противостояние католической церкви и протестантов (гугенотов) накалилось до предела. Последних поддерживала Англия. Регентша Людовика XIII Мария Медичи заключила союз с Испанией…

В этих условиях, словно предчувствуя великие потрясения, которые надвигаются на страну, священник города Шатильон Винцент де Поль обратился к архиепископу Лиона за благословением на учреждение нового братства. Разрешение было получено и, как уже говорилось, 8 декабря 1617 года в часовне при городской больнице Винцент об этом объявил. Основной целью братства (будем оперировать именно этим термином) было привлечение на ниву благотворительности и милосердия женщин, не посвященных в монашеский сан. Подобного еще не бывало! Женщины, не связанные никакими обетами, брали на себя благородную миссию посещать нуждающихся прямо на дому, оказывая им необходимую помощь. Главное отличие от существовавшей системы милосердия заключалось именно в этом: в новое братство принимались только светские женщины, а не монашки! Винцент писал: «Сестры или девушки милосердия будут иметь монастырем дома больных, кельей – наемную комнату, часовней – приходскую церковь, монастырской стеной будут им городские улицы или больничные палаты, оградой – послушание, решеткой – страх Божий, а вуалью – скромность».

Начинание оказалось востребованным. В новорожденное общество вступали даже светские дамы. Не будем их идеализировать – большинство аристократок руководствовались скорее модой и стремлением  похвастаться в салонах своими добродетелями.

Большинство, но не все. История не сохранила нам имени первой сестры милосердия. Зато имя герцогини д’Эгильон можно считать символом того братства. Почему именно ее?

Герцогиня была племянницей знаменитого кардинала Ришелье (соответственно, и родственницей одного из основателей Одессы легендарного Дюка). Она вышла замуж в 16 лет. Судя по всему, брак был счастливым, но очень коротким. Уже в 18 она овдовела и попыталась уйти в монастырь. Однако могущественный дядя добился от Папы Римского запрета на пострижение. И тогда юная герцогиня вступила основанное де Полем общество. По одной из версий все свое огромное состояние она отдала на помощь бедным и больным.

Через полгода после основания общества разразилась война. Потом пришла извечная спутница средневековых войн – чума. Франция потеряла более миллиона человек. И нет ни малейших сомнений, что жертв было бы куда больше, не будь созданной Винцентом де Поль организации.