ГЕРОЙ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ

В 1607 году разгромлено восстание Ивана Болотникова

Николай СТАРОДЫМОВ

В советские времена Ивана Болотникова, исходя из господствовавшей теории классовой борьбы, именовали вождем крестьянской войны против феодализма. Это никак не соответствует действительности. Не был он сознательным борцом против эксплуататоров. Иван Исаевич участвовал в другой политической игре, основным правилом которой было «Хватай, сколько успеешь!». Одно слово: Смута!

Люди, далекие от истории, представляют себе средневековые войны упрощенно: выходят две рати и начинают мечами махать – кто кого перемелет. Между тем, военное искусство имело место еще во времена Эпаминонда, который впервые использовал принцип сосредоточения войск на отдельном участке фронта. Немалое внимание уделялось и тому, что сегодня именуется инженерным обеспечением боя.

Ну а теперь после этих предварительных замечаний, приступим к описанию событий, которым уже четыре века.

Сама по себе судьба Ивана Болотникова – сюжет для захватывающего романа. Если же учесть, что она наложилась на один из интереснейших периодов истории России, становится еще более захватывающей.

Все же люди, занимающиеся историографией, люди циничные. Судьба – сюжет, интересный период… А это ведь судьба не киногероя – реального человека. И период, о котором пойдет речь, относится не к лежащей за пустыней Кулхан фэнтестической Шулме,  а к истории нашей страны, когда не на жизнь, а на смерть сошлись лицом к лицу наши предки в жесточайшем противостоянии гражданской войны.

Господи, ну почему на долю моей Отчизны выпало столько гражданских войн!

Иван Болотников был холопом князя Андрея Телятевского. Чтобы сразу предупредить могущее возникнуть недоразумение, надо определиться, а кто такой был холоп. В те далекие уже времена холопом могли называть любого подданного. Любой боярин самого знатного происхождения мог быть назван холопом царя. И в этом не было чего-то ущемляющего достоинство – так уж повелось на Руси. И нынешнее понятие холопства не соответствует его значению XVII века. Иван Болотников не был холопом в смысле слугой «подай-принеси». И землю-кормилицу он не пахал. Он происходил из дворянского, пусть и бедного, рода, и был послужильцем – воином  княжеской дружины. Даже не просто воином! Он воспитывался как будущий воевода!..

Каким образом Иван оказался в плену у крымских татар, история дает разные сведения. По одним данным, его соблазнили посулами повидать свет и сделать карьеру при ханском дворе. По другим попросту выкрали… Как бы то ни было, Иван оказался в Крыму, где его продали гребцом на турецких галерах. Затем он то ли сбежал, то был освобожден во время боя – в Средиземном море столкновения между кораблями разных стран происходили регулярно. Так и оказался наш герой в Венеции. Прожив там некоторое время, Болотников пустился в дальний путь на Родину. Ну а путь домой проходил через Польшу.

Между тем Россия была объята пламенем Смуты. Даже самый беглый и поверхностный обзор участвовавших во всеобщей усобице сил позволяет понять, насколько запутанной была ситуация.

В 1598 году умер сын Ивана Грозного Федор. Детей у него не было, а потому за царский трон развернулась борьба еще при его жизни. В результате сложных интриг царем стал Борис Годунов.  Недоброжелателей у него хватало. Достаточно сказать, что знатностью рода он проигрывал своим оппонентом, не будучи ни Рюриковичем, ни даже Гедиминовичем – его предок мурза Чет выехал из Орды на службу Московскому князю примерно в 1330 году. А тут – пожар в Москве, мор, голод, нашествия соседей… Бунтовали стрельцы, и задобрить их было нечем по причине пустой казны. Почуяв слабину царства, зашевелились всегда готовые к грабежу казаки. С далекого Кавказа взывал о помощи признавший протекторат Москвы кахетинский царь Александр. В Дагестане кумыки вероломно вырезали поверивший им русский гарнизон Тарков. Однако Москве было не до кавказских проблем. Крымцы были недовольны строительством на границе с Великой Степью ряда городов-крепостей – Курска, Воронежа, Белгорода и других. Ливонцы жаждали вернуть завоеванные Иваном Грозным прибалтийские земли. Поляки считали себя вправе посадить на царский престол своего ставленника…

В общем, страна клокотала. Нашествие Лжедмитрия, смерть Бориса Годунова, убийство его сына Федора, признание в самозванце сына матерью покойного царевича Марфой, бунт и убийство Самозванца – все это не  входит в тему данной публикации. Для нас важно одно: смерть Лжедмитрия не разрешила раздирающих Россию противоречий. Избрание на царство Василия Шуйского – человека более чем сомнительных достоинств – только усугубила их.

В такую Россию и возвращался Иван Болотников. Попытаемся понять его. Как было разобраться, кто прав, а кто виноват в той обстановке? Он поставил на партию человека, который вошел в историю как Лжедмитрий II или «Тушинский вор». Если учесть, в тех же рядах были князья Григорий Шаховской и бывший хозяин Болотникова Андрей Телятевский, многие другие вельможи московского царства, вряд ли его можно слишком осуждать за неверный выбор.

Иван сразу попал в руки опытного интригана дьяка Михаила Молчанова. Того самого Молчанова, который служил Борису Годунову, потом перешел в ряды Лжедмитрия и вместе с Шерефединовым убивал вдову и сына умершего Годунова. Молчанов умел быть убедительным – именно ему приписывают переговоры со старицей Марфой, вдовой Ивана Грозного и матерью убиенного царевича Димитрия, в результате которых Марфа признала в Самозванце «чудесным образом спасшегося сына». К тому же Молчанов был «чернокнижником» – и уже само по себе свидетельствует о его уме и грамотности… Достаточно сказать, что и самому Молчанову князь Шаховской предлагал объявить себя «спасшимся царевичем», но тот от столь высокой чести отказался – его слишком многие знали в Москве и не поняли бы подобного «возвышения».

Молчанов сразу оценил потенциал, заложенный в новом знакомом. Вместе с Шаховским ему устроили экзамен по военному делу. Болотников его с честью выдержал. И ему предложили стать главнокомандующим войсками (будем оперировать привычной терминологией) Лжедмитрия II. Болотников согласился. Ему дали небольшой отряд числом 1200 человек  и с этими весьма незначительными силами Иван отправился воевать Москву.

Его появление стало подобно спичке, поднесенной к куче сухого хвороста. Всюду, где появлялся Болотников или его эмиссары, вспыхивали бунты, его армия стремительно пополнялась. Иван, по всей видимости, был искренне убежден, что служит истинному царевичу против ненавидимого народом Василия Шуйского. Ну а личная убежденность вождя в правоте своего дела не могла не оказывать воздействия на его сторонников.

Быстро разрастающееся войско шло к Москве. Оно было довольно пестрым по составу. Соответственно, и цели у всех были личные. Это был временный союз, векторы устремлений в котором совпали на какой-то период.

Ядро составил, как уже говорилось выше, отряд личной гвардии князей Шаховского и Телятевского. Затем к нему присоединились отряды рати Лжедмитрия I – их привели дворяне Истома Пашков и братья Ляпуновы, воевода Сумбулов… Восставших поддержали мордва, далекая Астрахань… Отовсюду приходили сообщения о появлении новых и новых самозванцев…

Соответственно, и лозунги у всех были разные. Болотников провозглашал лозунги простые: грабь богатых, конфискуй их имущество, забирай их жен и дворцы… Пашков же с Ляпуновыми желали нового царя, но с голытьбой им было явно не по пути.

Война ширилась, охватывая все новые территории. Шуйский с новым сильным врагом пытался действовать испытанными методами. Посылал войска (об этом – позже). Пытался сманить на свою сторону, обещая прощение и высокую должность при дворе. Болотников ответил на это: «Я целовал крест своему государю Дмитрию Ивановичу – положить за него живот. И не нарушу целования. Верно буду служить государю моему…». Затем Василий Васильевич поступил в духе семейства Борджа – направил кенигсбергского лекаря Каспара Фидлера в Калугу, где находился предводитель повстанцев, с приказом отравить бунтовщика. Однако иноземный лекарь имел свои представления о медицинской этике, в междоусобицу вмешиваться не стал и информировал Ивана Исаевича о своем задании.

Ну а теперь о собственно войне.

Первое серьезное сражение между правительственными войсками и армией Болотникова произошло в августе 1606 года у местечка Кромы. Здесь за год до описываемых событий отряд верных Лжедмитрию I казаков успешно противостоял царскому войску, которым командовали воеводы Ф. Мстиславский, Ф. Шереметев, Д. Шуйский. Несмотря на 80-кратное численное преимущество и наличие осадной артиллерии, казаки выстояли. Следует отметить, что в те времена русская артиллерия по праву считалась одной из самых (если не самой сильной) в Европе. И по числу стволов, и по мастерству гармашей – пушкарей. Осажденные казаки, спасаясь от навесного огня каленых ядер, переселились в землянки и покрыли все строения сырым дерном. За счет этих ухищрений удалось избежать пожаров.

И вот ситуация повторилась. У царских войск, которые привел князь Юрий Трубецкой, было преимущество – как численное, так и в артиллерии. Однако воодушевленные своим предводителем болотниковцы наголову разгромили стрельцов. Становилось понятно, что одним ударом с восставшими не совладать.

Армия Болотникова двинулась на Москву. Шуйский двинул ему навстречу войско князя Федора Мстиславского. Болотников был готов дать бой у села Троицкое, однако царский воевода попросту бежал, в результате чего сражения не случилось.

Ставка Болотникова обосновалась в Коломенском. «И задумал измену, и пришел под царствующий город Москву, и стал в Коломенском и в Заборье», -  сообщает летописец. Повстанцы быстро построили здесь деревянный острог. Устроен он был просто. Сотни возов, груженных соломой и сеном выстроили в круг и на морозе залили водой. В результате получилась ледяная стена, которую не брали ни пули, ни даже ядра. Кроме того, был насыпан земляной вал и устроены деревянные надолбы.

Москва оказалась на осадном положении. Казалось бы, достаточно последнего усилия, чтобы победить. Тем более, что в самой столице было немало людей, готовых примкнуть к восстанию. Не хватало одного, самой малости…

Не доставало самого царя. Свято поверивший своему обольстителю Молчанову, Болотников слал к нему гонца за гонцом, уговаривал прислать в его ставку «чудесно спасшегося» царевича Димитрия. Это, по мысли вождей восстания, стало бы сигналом для всеобщего восстания против Шуйского. Однако Молчанову предъявить было некого. Достойного «кандидата» не было, шли его упорные поиски. Кто знает, как потекла бы наша история, если бы выкрест Матвей Веревкин, вошедший в историю как Лжедмитрий II, объявился в лагере Болотникова! Но его в тот момент в этом «звании» еще не утвердили. В результате в войске повстанцев усиливались разброд и шатания.

Тут-то во главе царского войска был поставлен юный  племянник царя Михаил Скопин-Шуйский – ему в ту пору было всего 20 лет. Наверное, это был самый талантливый полководец того времени как в России, так и во всем регионе в целом. Под его руководством обороняющиеся резко активизировались. Именно Михаил Васильевич сумел предотвратить полное окружение Москвы, ударив по переправившимся через Яузу повстанцам  у села Карачарова.

А вскоре произошло генеральное сражение между армиями. Это случилось 2 декабря 1606 года у деревни Котлы. В этом бою, организованном по всем правилам боя тех времен, во всей полноте сказалось преимущество профессионального войска перед повстанческим. Болотниковцы по моральному духу и стремлению победить ничуть не уступали правительственным войскам. Но хорошо организованный удар тяжелой дворянской кавалерии опрокинул повстанцев.

Здесь-то и сказалась рознь, долго вызревавшая в армии болотниковцев. В решающий момент сражения Истома Пашков с «дворянской» частью войска перешел на сторону правительственной рати.

Невозможно удержаться от реплики. Емельяна Пугачева, Степана Разина, Северина Наливайко – всех вождей восстаний, которые опирались на бедноту, предавали представители богатой части войска. И как тут напрочь отвергать теорию классовой борьбы?..

С этого момента Болотников был, казалось, обречен. Он с остатками войска отступил в свой укрепленный лагерь в Коломенском. Сооруженные повстанцами фортификационные сооружения могли выдержать штурм. Однако князь Михаил Васильевич не хотел терять людей. Он  подтянул артиллерию и начал обстрел острога. Как отмечалось выше, укрепления были построены со знанием дела и обстрел успеха не принес. И вновь проявился талант юного полководца. Он впервые в отечественной (а может и мировой?) истории применил новый вид артиллерийского огня. По осажденным начали стрелять новыми снарядами – осколочно-зажигательными ядрами-бомбами. В результате после трехдневной бомбардировки в остроге начались пожары. Болотникову пришлось продолжить отступление.  Скопину-Шуйскому за это было пожаловано боярство.

Иван Исаевич укрылся в Калуге, где оборонялся с декабря 1606 по май 1607 года.

Это не была пассивная оборона. Наглухо отрезанные от внешнего мира болотниковцы отбивались отчаянно, совершали многочисленные вылазки. Осаждавшие войска согнали со всей округи крестьян и заставили их поработать: «мобилизованные» должны были насыпать защитный вал, под прикрытием которого войска могли бы подойти под самые стены. Болотников оценил опасность. Навстречу насыпавшемуся валу из крепости вывели  подкоп, в котором заложили пороховую мину. Когда царские войска изготовились к штурму, мину взорвали. На ошеломленных происшедшим людей обрушились бросившиеся на вылазку болотниковцы. Правительственные войска понесли огромные потери и вынуждены были отойти на исходные позиции.

Царские войска попытались привычно применить осадную артиллерию. Однако защитники учли горький опыт и устроили защитный вал таким образом, что ядра и бомбы не причиняли им вреда.

На выручку осажденным пытался прорваться отряд под командованием князя Мосальского, однако на реке Вырке он был разбит… Надо сказать, что клан князей Мосальских раскололась между враждующими лагерями. Судя по всему, на помощь Болотникову рвался Федор Мосальский по прозвищу Гладыш, о котором Карамзин писал: «пал, оказав храбрость, достойную лучшей цели».

А весной к Болотникову пробилась таки помощь. Это были отряды верного сподвижника бывшего холопа князь Телятевский, а также отряд самозванца, который выдавал себя за никогда не существовавшего сына Федора Иоанновича Петра.

Вообще самозванцев то десятилетие русской Смуты на просторах страны объявилось великое множество. До нас дошли сведения о полутора десятках их. Петра (подлинное имя его было Илейка) «назначили» царевичем терские казаки.

Царские войска, которыми тогда командовал непутевый Мстиславский, попали в тиски – со стороны реки Пчельна шли Лжепетр с Телятевским, а навстречу им ударили осажденные. В результате правительственная рать потеряла 10 тысяч человек, да еще к повстанцам перешло немало стрельцов. Только отряды Скопина-Шуйского и казачьего атамана Павлова, именно они спасли войско от окончательного разгрома.

И все же несмотря на отдельные успехи, восстание Болотникова шло на убыль. Воеводой Большого полка стал Скопин-Шуйский, верховное командование осуществлял лично царь Василий Шуйский. В июле 1607 года произошло сражение на реке Восьме. Несмотря на то, что царские войска значительно превосходили болотниковцев, повстанцы вполне могли одержать верх – моральный дух у них был куда выше. Положение спасло мужественное поведение воеводы Василия Голицына – на протяжении Смутного времени он не раз в зависимости от  политической конъюнктуры изменял свои убеждения, но тут проявил себя выше всяких похвал. Увидев, что стрельцы дрогнули и готовы привычно броситься в бегство, Василий Васильевич обратился к ним с пламенной речью (легенда гласит, что он даже заплакал, видя трусость подчиненных) и бросился на врага. Вдохновленные порывом вождя, войско бросилось за ним, что и предопределило исход сражения. Армия Болотникова поспешно отступала, бросив весь обоз, пушки, знамена… От нее оказался отрезанным двухтысячный отряд казаков. Двое суток обреченные отчаянно отбивались, будучи окружены. Им неоднократно предлагали сдаться, однако пощады они не приняли и полегли все до единого, не оставив истории хотя бы имени своего предводителя.

Иван Исаевич не зря считался талантливым полководцем. Отступая, он попытался задержать преследователей, укрывшись за болотистыми берегами реки Вороньей. Нет сомнения, что если бы за ним гнался Василий Шуйский или бесталанный Мстиславский, они надолго застряли бы этим препятствием. Но на пятки Болотникову наступал Скопин-Шуйский! Несколькими короткими разведывательными стычками он нащупал слабое место в обороне противника и туда направил основной удар своей рати. В результате остатки повстанческих войск были вынуждены укрыться в Туле.

Начался последний акт трагедии. Общее руководство осадой и сражением вновь взял на себя царь Василий. Но Болотников сдаваться по-прежнему не собирался. За четыре месяца осады, с 30 июня до 10 октября 1607 года, осажденные отразили 22 штурма, сами при этом делая по несколько вылазок в сутки. Настроение местного населения было на стороне повстанцев, что в значительной степени способствовало успеху обороны. На психологическое состояние противостоящих войск большое влияние оказывало также то, что в пределы России вступило таки войско «чудесно спасшегося царевича Димитрия» – Лжедмитрия II, «Тушинского вора», а на самом деле Матвея Веревкина.

Ситуация становилась все более серьезной. С предложением ускорить капитуляцию крепости выступил Муромский дворянин Иван Кровков. Он предложил перегородить реку Упу плотиной и попросту затопить тульский кремль. Болотников и его войско и без того испытывали проблемы с продовольствием и боеприпасами. А тут еще затопление… И все же они оборонялись! Они ждали, что приближающееся войско Лжедмитрия их спасет. Понимал это и царь Василий. Более того, он отдавал себе отчет, что усиление сбродного войска Самозванца столь мощной воинской единицей, как опытный, закаленный в боях отряд Болотникова заметно усилит его.

И тогда Василий Иванович предложил Болотникову сдаться, обещав ему и его сподвижникам помилование. Иван Исаевич царскому слову поверил. 10 октября 1607 года остатки войска Болотникова капитулировали.

…В истории «если бы» не считается. И все же, когда знакомишься с историей этого восстания, с биографией его вождя, не оставляет мысль. Если бы этот несомненно одаренный полководец оказался в стане Лжедмитриев – что Первого, что Второго – не исключено, весь исход войны за царский трон пошел бы по иному пути. А впрочем… И что изменилось бы? Что, Заруцкий, Пашков,  княжеские роды Мстиславских, Мосальских, даже Телятевских, польские магнаты Сапеги и Мнишеки потерпели бы возвышение дворянчика захудалого рода? Нет, конечно. Быть может, потому Молчанов и не торопился оказать помощь Болотникову, что стал побаиваться популярности своего протеже?

Сейчас можно строить любые догадки. Реальная же история такова. Восстание Болотникова втиснулось между нашествиями двух самозваных лжедимитриев. Стало неотъемлемой составляющей Смуты. И послужило оселком, на котором шлифовал свой талант Михаил Скопин-Шуйский, через три года после этого отравленный своей родственницей Екатериной Шуйской.

…А что же Иван Болотников? Василий Шуйский не был бы собой, если бы сдержал данной холопу слово. Руководитель восстания был сослан на Север, в Каргополь, город на Онеге. Через полгода, когда память о мятежнике затмилась новыми событиями, Ивана Исаевича ослепили, а потом утопили в реке. Был казнен и Илейка-Лжепетр, которому также была обещана амнистия.

Так быть может правы были те безвестные казаки, которые не поверили царскому слову и ушли из жизни в бою, непобежденными?

…Все же страшная вещь – гражданская война!