ЛЕГКО ЛИ УБИТЬ ЧЕЛОВЕКА…

…В тот период в Афганистане действовал «комендантский час». То есть по ночам перемещаться запрещалось повсеместно. Подразумевалось, что любой человек, который после захода солнца  следует из пункта А в пункт Б, может это делать только с недобрыми намерениями, и подлежит уничтожению. В принципе, резон в этом, как будто бы, имелся. С другой стороны, мало ли какая надобность у человека могла возникнуть отправиться в соседний кишлак!..

И вот уже далеко за полночь на противоположном берегу появились люди. Несколько человек шли по той самой тропе, по которой ожидался караван. Вывернув из-за выступа горы, они, не таясь, шли вдоль берега, освещённые серебристым светом яркой луны.

- Что в таких случаях следует делать? – спросил я у Фёдора.

- Вы старший – принимайте решение! – отозвался сержант.

Формально он был прав. Реально я надеялся на более действенную помощь с его стороны.

Я отправил одного солдата к командиру на КП. Солдат вернулся с ответом: «Принимать решение на месте».

Пришлось лихорадочно соображать самому.

Мы здесь, чтобы перехватить караван, – рассудил я. Несколько человек, которые нарушили правило «комендантского часа», по большому счёту, не являются целью присутствия здесь целого разведподразделения. К тому же они направлялись в сторону нашей «группы №1». Во главе её – куда более опытный офицер, чем я.

И я решил не стрелять.

Позднее, раз за разом прокручивая в голове те несколько минут, в течение которых афганцы шли под прицелом наших автоматов, я всякий раз приходил к выводу, что принял правильное решение, пропустив ту группу.

Убийство человека – противоестественно. Противозаконно.

Однако разве не обладает смерть какой-то притягательной силой?.. Разве не наблюдает человек за убийством с каким-то болезненным любопытством, словно надеется разглядеть момент, когда душа отлетает от бренной оболочки, которая ещё корчится в мучительных судорогах?..

Вот человек ещё жив… И вот его горло захлёстывает петля, на шею падает топор, в сердце впивается клинок… И ЧЕЛОВЕК превращается в ТЕЛО. Душа разделяется с  прахом – ибо что есть тело без души?..

Да, убийство противоестественно. Оно – под строгим запретом общества. Во всяком случае, общества, которое мы называем цивилизованным.

Но существует на свете война – то есть период, когда убийство приветствуется, поощряется, признаётся правильным и даже похвальным. Война снимает с человека табу на убийство. И каждый человек к этому праву и возможности безнаказанно лишить жизни разумное существо, принадлежащее к чужому идеологическому лагерю, относится по-разному.

Довелось мне быть свидетелем того, как афганца убили без насущной на то необходимости – впервые оказавшийся «на боевых» прапорщик считал, что доказывает этим свою мужественность.

Убийство на войне не считается грехом!

Так ли это и в самом деле с точки зрения Мирозданья – не знаю. Но многие так считают!

…Из автомата я всегда стрелял превосходно. Что днём, что ночью. По неподвижной мишени или мишени движущейся.

По человеку я не выстрелил ни разу в жизни.

Однако не сомневаюсь, что в тот момент – не промахнулся бы.

Афганец шёл, а я сопровождал его сколотой мушкой своего укороченного «калашникова». Сопровождал со всем необходимыми поправками и упреждениями. Он был обречён.

Был?.. Был бы!..

Почему я не выстрелил?.. Почему не дал команду «Огонь!»?..

Позднее командир батальона разъяснил мне, что я поступил абсолютно правильно. Что шедшие могли оказаться лишь дозором от каравана, и уничтожение дозора послужило бы предостережением для остальных моджахедов.

То есть формально я проявил вроде как тактическую мудрость. Но так ли это на самом деле?

Не совсем.

Наверное, вернее, несомненно, невероятно трудно убивать, когда видишь глаза обречённого! Когда казнимому завязывали глаза, или надевали мешок на голову, считается, делали это для облегчения страданий именно его. Ох, не так это! Или по крайней мере, не совсем так. Это как раз делалось во благо палача. Убивать, видя живые глаза, очень трудно.

Хотя – кто его знает!.. Я не был палачом, я не могу представить себе его психологию. Я могу представить себе состояние человека, который убивает в бою. Но что чувствует палач, пресекая жизнь человека…

Впрочем, не о том я. Я о том, что стрелять в человека, когда он смотрит тебе в глаза, наверное, очень трудно.

А вот так, когда далеко движется фигурка… Да, умом понимаешь, что это человек. Но глаза видят лишь просто фигурку. Цель. Мишень ростовая. Нажмёшь спусковой крючок – она упадёт. Как фанерный щит на полигоне. Это не убийство – это выполнение зачётных стрельб.

Свободный ход спускового крючка автомата – пара миллиметров. И вот эти миллиметры определяют, жить человеку или не жить.

Я не выстрелил. Он остался в живых. Он даже не подозревал, насколько в тот момент ничего не стоила его жизнь.

Кем он был?.. Я не знаю. Быть может, и в самом деле моджахед, который на следующий день, или через месяц, равнодушно убивал наших ребят. И тогда кровь их – на моей совести. А быть может и иное – это был просто дехканин, невесть по какой причине спешивший в соседний кишлак… К мулле, к знахарю, к девушке… на свадьбу, на поминки, на обряд обрезания… И тогда душа моя остаётся незапятнанной грехом убийства.

Как же много в те минуты зависело от миллиметров свободного хода спускового крючка!

Опять же, если бы я начал бой, если бы у афганцев оказалось оружие, и они начали бы отстреливаться, кто знает, не пострадал бы в результате кто из наших ребят?.. И вот тогда его кровь точно навсегда забрызгала бы мою совесть.

Скажу даже больше! Нет сомнения, что если бы я открыл огонь, и мы бы уничтожили ту группу, формально были бы правы, и во всех сводках прошла бы информация об уничтожении бандгруппы…

Каждое наше деяние – каждое без исключения – имеет последствия. Для непосвящённых напомню: в юридической науке понятие «деяние» предполагает как действие, так и бездействие. Так вот, нам далеко не всегда дано знать, как оно, каждое наше деяние, отзовётся в будущем.

И не только на войне.

И не только людям, к которым это деяние непосредственно имеет отношение.

- Это чувство не описать… – делюсь я с Любимой. – Чуть повёл палец – и нет человека. Когда только от тебя одного зависит – будут жить вон те люди, которые идут по тропинке, или через минуту их никого не станет…

Она ластится. Молчит.

Она умеет молчать. Редкое качество для женщины.