БЕСЕДА С ВНУЧКОЙ О «ДУРНОМ ОБЩЕСТВЕ»

Позвонила внучка.

- Дедуля, мы в школе читали книгу Короленко «В дурном обществе». Ты читал?

Странно. Вроде как с основными произведениями Владимира Короленко знаком. А тут…

Так внучке и говорю.

- Когда я учился, мы читали «Дети подземелья», – сообщаю.

- Ну ладно, когда прочитаешь, расскажешь, что тебе больше всего понравилось, – просит внучка.

На том и порешили.

Скачал – и начал читать. И буквально тут же выяснилось, что мы говорили об одной и той же повести. Только названия почему-то разные.

Потом мы обсудили эту книгу. Обменялись мыслями и впечатлениями… Забегая вперёд, скажу, что зацепило внучку за душу совсем не то, чего ожидал… Но это, в общем-то, вторично. Главное, что прочитанное – зацепило!

А я пока о другом.

Есть такая заезженная поговорка: мол, все мы родом из детства. Абсолютно точно сказано: каждый из нас формировался как личность в конкретной обстановке. Считается, что фундамент личности закладывается в возрасте 2-5 лет. Впрочем, другие учёные могут оспорить этот тезис, однако исключительно в цифровой его составляющей – по сути спорить не станет никто.

Так вот, так случилось, что я, сын офицера, в детстве сменил несколько мест жизни – гарнизонов, посёлков, городов. Самый длительный период обитания пришёлся на украинский город Житомир – семь лет. И вообще, до того, как уже в предпенсионном возрасте осел в Москве, дольше этого срока не проживал нигде. Соответственно, хотя и не считаю Житомир родным городом, однако питаю к нему самые тёплые чувства – именно здесь прошла сознательная часть детства и юности.

Тут, правда, приходится отвлечься ещё раз. Не знаю, как у кого, а у меня возвращение в места, где некогда бывал, вызывает противоречивые чувства. В душе сохранился некий образ, который уже не соответствует тому, что видишь ныне. Пусть изменения произошли к лучшему, но в душе щемит ностальгия – то, что я вижу нынче, не совпадает с тем, что видел во времена оны.

Так и Житомир. Тепло к этому городу относится к прошлому, увы! Сегодня это уже НЕ МОЙ город. Там проживают мама, сестра и её семья – это дорогие и близкие мне люди. А сам город… Всё в мире изменяется. Изменился город, изменился я… И эти изменения развели нас настолько далеко, что мы перестали быть родными.

Ну а теперь – к книге Короленко.

О Житомире я вспомнил потому, что в период проживания в этом городе был уверен, что в повести «Дети подземелья» описан именно он. На одном из кладбищ города, над крутым обрывом стоит часовня, и мы были уверены, что речь в повести шла именно о ней. Во время Великой Отечественной войны это строение пострадало и долгие годы стояло полуразрушенным. Потом уже его отремонтировали, и сейчас часовенка стоит красивая, смотрится живописно…

И вдруг сегодня я читаю, что Короленко реально описывал Ровно – город, расположенный в сотне километров западнее Житомира.  Стало досадно за почти родной город. Ведь с детства я привык считать, что события «Детей подземелья» происходят именно тут.

Для тех, кто не читал эту повесть…

В неком украинском городке проживает судья с сыном. Сын-подросток знакомится с обитавшими за городом бездомными, сбившимися в своего рода общину. Среди бомжей проживают брат и сестра, с которыми мальчик из приличной семьи сдружился… Девочка больна, надо думать, чахоткой, и постепенно на глазах у героя повести угасает. Стараясь скрасить её последние дни, мальчишка приносит ей разные лакомства, и даже выпрашивает на время куклу у своей сестры и относит умирающей. Однако его походы в «дурное общество» не остаются незамеченными, и отец запирает его дома. Через несколько дней к судье приходит вожак бомжей, возвращает куклу и рассказывает о том, как мальчик помогал умирающей. Растроганный отец позволяет сынишке сходить попрощаться с умершей подругой.

Вполне понятно, что повесть сложнее и богаче, однако если предельно кратко, то сюжет именно таков.

И вот теперь хочется порассуждать.

…Бомжи… Это многочисленное племя наших соотечественников существовало всегда и, похоже, исчезнет нескоро. Когда я вижу этих людей, я понимаю, что это такие же граждане нашей страны, как и я, как и все мои знакомые и незнакомые россияне. Более того, нищенство существовало и существует повсеместно, едва ли не любой стране.

То есть я понимаю, что это люди, достойные и заслуживающие сострадания, сочувствия…

Но когда я иду по улице, и вижу, как на газонах, на скамейках, у оголовков вентиляционных шахт метрополитена, да где угодно кучкуются эти граждане, как они копаются в мусорных контейнерах, поневоле стараюсь посторониться от них. Я вполне допускаю, что среди них немало людей, которым просто не повезло в жизни, что у кого-то просто не хватило сил противостоять жизненным невзгодам… Однако предпочитаю стараться не замечать их.

http://starodymov.ru/?p=14289

У каждого из этих людей – свой путь в бомжи. Однако думается, что есть у них всех нечто общее, нечто такое, дать чёткое определение чему я не в силах. Думаю, что при всех невзгодах кто-то сумел выстоять, а кто-то нет, кто-то на какой-то ступеньке на ведущей вниз лестнице сумел остановиться, зацепиться за какую-то возможность, а кто-то прошёл мимо неё… То есть в бомжи опустились люди, у которых не хватило силы или желания не становиться ими.

Некоторое время возле одной станции метро постоянно околачивался молодой крепкий парень с плакатиком на груди «Помогите на бухло!».  А ещё как-то стал я свидетелем такой сценки. На остановке автобуса к двум «домашним» женщинам почтенного возраста подошла куда более молодая нищенка и попросила «на хлебушек». Одна из дам и говорит ей: пошли ко мне – наведёшь дома у меня порядок, окна помоешь, а то мне уже тяжело, я тебя и накормлю, и денежку дам… Не пошла нищенка, тут же ретировалась.

Скажете, не все такие?.. Наверное. Но по роду журналистской деятельности  мне доводилось встречаться с сотрудниками милиции, которые занимались, в частности, и бомжами. Они рассказывали, что проводились кампании, когда бомжей из Москвы отправляли в пустующие деревни, давали им дома… Однако они неизменно возвращались в столицу. Нищенствовать проще!

Слыхал я, что существует такой «ген нищенства». Так или нет на научном уровне, не знаю. Но на бытовом – не сомневаюсь.

И вот думаю я, а как бы я отнёсся к тому, чтобы мои малолетние дети или внуки якшались с современными представителями описанного Короленко «дурного общества»?.. Ну вот не понравилось бы мне это, право слово, не понравилось!

…Когда я читал тех же «Детей подземелья», относился к героям повести с позиции автора. Отверженные обществом люди – хорошие, порядочные, честные, благородные… Просто им не повезло в жизни.

И происходит в душе размежевание. Получается, что бомжей времён царизма мы жалеем, а современные вызывают у нас отторжение?.. Или дело в том, что нынче нет такого Короленко, или, скажем, Куприна, Горького, который смог бы показать благородную душу современного отверженного?..

…Самый яркий эпизод повести – это визит главы нищенского сообщества к судье, когда он вступается за его сынишку. Тут умиление просто переполняет читателя. Бомж приносит и возвращает ту самую куклу, растроганный судья ласкает сына, а потом отправляет парнишку вслед за ушедшим бездомным, передав тому некую толику денег и предупреждение, чтобы тот скрылся, потому как его опознали как скрывающегося от правосудия преступника.

Вот этот поступок судьи  и тронул больше всего мою внучку. А я-то думал, что её должен зацепить эпизод с куклой – что девочка из состоятельной семьи согласилась отдать её несчастной нищенке…

Ну да ладно, частности это.

Поговорили мы с внучкой о повести, об описанной в ней  ситуации. Я постарался быть объективным. Описанные Короленко люди – те же современные бомжи. И отношение к ним у меня неоднозначное. С одной стороны – это люди, которых нужно жалеть. С другой – стараюсь их не замечать. Но поскольку вовсе не замечать их невозможно, то по возможности стараюсь их сторониться.

В общем, сложная это тема – бомжи! И отнюдь не настолько проста и однозначна, как выглядит в этой книжке. А вот как она должна выглядеть в литературном произведении?.. Кто ж ответит!..

На том мы разговор с внучкой и завершили…