Петра БОССЕЛЬ

Представляю недоумевающие глаза тех, кто увидел эту фамилию: кто такая, почему не знаю?!.

Ничего удивительного. Петра Боссель была известна больше не у нас в стране, а в Западной Германии, гражданкой которой и являлась, и было это два десятилетия назад. И все же решил я причислить ее к известным людям, хотя бы ради личного самоутверждения – вот, мол, и с международными знаменитостями знаком!

Итак, дело было в Ашхабаде. Как-то году примерно в 1989-м по местному телевидению сообщили, что в столицу Туркмении приехала на гастроли известная западногерманская пианистка Петра Боссель. Она же является активистом движения пацифистов. Западная немка – пацифистка!.. По представлениям того времени в Западной Германии проживали только реваншисты. Конечно же, я прекрасно понимал, что это не так, что в любой стране большинство людей не являются какими-то «-истами», а просто живут, работают и растят детей. И все же если есть возможность подготовить публикацию с германской пацифисткой, то почему бы не попробовать? Тем более, что в те времена «железный занавес» только начали приоткрывать и свободного перемещения из страны в страну еще не было.

Надо признаться, что эту новость я услышал вечером, когда мы употребляли спиртные напитки с моим другом Сердаром Овлиекулиевым – нынче он живет в Москве и является одним из лучших радиодикторов.

- Интервью надо взять, – нетвердым языком сказал я.

- Сделаем, – в тон ответил Сердар.

Достоинство (и одновременно недостаток) маленьких городов – при желании можно без особого труда найти любого человека. Так и тут. Оказалось, что продюсером поездки Петры в Туркменистан является добрый знакомый Сердара. Он созвонился, и встреча нам была назначена на следующее утро.

Утром было тяжко. Мы шли на интервью вдвоем и было очевидно, что шершавый язык в пересохшем рту вряд ли сможет переводить в удобоваримые звуки те булыгообразные тяжелые мысли, которые с трудом будут рождаться в гудящей голове. Исправили ситуацию дедовским испытанным способом – соточкой коньяку и чашечкой кофе. И теперь в изменившемся к лучшему настроении отправились на встречу с иностранкой.

Все бы прекрасно. Она – девочка немецкая, дисциплинированная, на встречу явилась без пяти минут назначенное время. Мы с Сердаром – люди привычные к радиоэфирам, так что явились на встречу минут на десять раньше. Но продюсер, он же переводчик – лицо сугубо гражданское, связанное с шоу-культурой советского периода, потому на встречу не явился вовсе.

И вот мы сидим – симпатичная девушка, напротив нее я, а Сердар, умывший по примеру Понтия Пилата руки, в сторонке. И начинается цирк. Оказалось, что она по-русски знает только слово «карашо», а я по-немецки (помимо «хенде хох», разумеется) знаю только ругательство «доннерветтер» (приличное). Девушка спрашивает: шпрехаю ли я зи дойч. Я ей на чисто берлинском диалекте: найн, мол, никс ферштейн. Она тот же вопрос задает по-английски, по-итальянски…

А потом по-французски. Между тем я французский в школе и в училища изучал. Как у нас языки изучали, старшее поколение помнит. Но какие-то основы знаний остались… И вот мы с ней сорок минут общались по-французски! Для моего друга Сердара эта история – одно из ярчайших воспоминаний, он о нем до сих пор не может рассказывать без смеха. Самое интересное, что мы прекрасно понимали друг друга. Она мне поведала, что работает преподавателем музыки, при этом преподает в трех странах – Германии, Италии и еще где-то, кажется, в Австрии. Рассказала, в скольки странах побывала с гастролями, сколько знает языков. Поведала о своих музыкальных предпочтениях. И планы на поездку по СССР не утаила…

Когда пришел переводчик, он был крайне удивлен тем обстоятельством, что мы беседуем столь оживленно. Потом мы включили радийный диктофон, началось официальное интервью. Оно прошло отлично.

Позднее, через несколько лет до меня через пятые руки дошел привет от Петры, оказалось, и она с удовольствием вспоминает ту давнюю историю, как русский в Туркмении брал интервью у немки на французском языке.

В одном мы с Сердаром не сомневаемся: если бы не утренние сто граммов коньяку, я бы с ней так бойко беседовать не смог.