БЕДА НА ВСЕХ ОДНА

БТР наглухо запер створ между вбитыми в обочины дороги столбами. От них, от столбов, в обе стороны тянется бессильно провисшая колючая проволока. Вдоль этой ограды, скорее символической, чем реальной, толпятся люди. Каждый старается протиснуться в узкую щель, оставшуюся между бронетранспортером и «колючкой».
И неумолчный, отчаянно-надсадный, многоголосый крик.
– Ай, Валера, это я! – размахивает руками, стараясь привлечь к себе внимание, молодой смуглолицый мужчина. – Ты же знаешь, что я не чечен! Пропусти, а?
Невысокий, крепко сбитый парнишка в «камуфляже» со снайперской винтовкой на плече устало отзывается:
– Только в порядке общей очереди…
– У меня ребенок плачет, будьте людьми, пропустите…
– Только в порядке общей очереди…
– Командир, вон меня встречают! Пропусти…
– Только в порядке общей очереди…
Шум. Гам. Жара. Пыль. Детский плач. Шум автомобильных двигателей. Ругань…
Безысходность. Горе. Для одних – общая огромная беда. Для
других – целый ворох проблем.
…Обычный рабочий день контрольно-пропускного пункта №14, расположенного на административной границе Чечни и Северной Осетии. С той, чеченской, стороны, от села Братское (насколько символичное название!) сюда ежедневно собираются люди, которые пытаются убежать от войны. С этой, осетинской, стороны, от села Октябрьское (тоже символ!), организован пункт приема беженцев. До начала активных боевых действий в сутки здесь проходило в среднем по 400 человек. В дни, когда обострялась обстановка и авиация федеральных сил начинала более интенсивную бомбардировку позиций боевиков, этот поток возрастал разве что не на порядок. Потом начался обратный процесс – люди потянулись обратно, в освобожденные от боевиков районы… И так уже сколько недель подряд!
…В толпе, напирающей на БТР, милиционеры увидели пожилую женщину с явно славянской внешностью.
– Русскую пропустите! – тут же дает команду старший смены, черноусый красавец-осетин.
Здесь такое правило: русских пропускают без очереди. Причина проста: если в течение дня не успеет пройти через КПП кто-то из чеченцев или представителей других северокавказских национальностей, они смогут переночевать в том же Братском или в фильтрационном лагере, оборудованном чеченцами неподалеку; у русских же второй попытки пересечь границу может и не быть – ночью их попросту убьют.
Интеллигентного вида седая женщина с небольшой сумочкой и чемоданчиком протискивается сквозь толпу и молча ставит вещи перед милиционером. Тот жестом показывает, что досматривать их не будет.
– И так видно, что у нее ничего лишнего быть не может, – поясняет он товарищам. И добавляет: – Несчастные люди… Куда она теперь?
А в самом деле, куда?
– Не знаю, – отвечает Марина Степановна К. (фамилию просила не называть – стыдно!) на мой вопрос. – У меня, конечно, в России есть родственники, в Ставрополе, в Ростовской области… Но не могу же я к ним заявиться и сказать: “Здравствуйте, я ваша тетя, я буду у вас жить…” Я всю жизнь прожила Чечне, работала преподавателем в школе. Никогда и в мыслях не было, что такое будут творить мои же ученики. А ведь творят же… Со мной, правда, обошлись по-божески. На днях приходит ко мне бывший мой воспитанник, сейчас он у боевиков, и говорит: вам здесь все равно, мол, не будет житья… Он меня сам на своей машине сюда привез. А я ему свою квартиру за это отдала…
– В Чечне сейчас это обычная практика, – подтверждает милиционер Валера. – Вынуждают людей к бегству, чтобы завладеть их квартирами…
Потом из разговоров с другими беженцами я понял, что с Мариной Степановной и в самом деле обошлись по-божески – наверное, ученик-боевик сохранил какую-то совесть. Потому что нередки случаи, когда русские, продавшие квартиры и пытавшиеся уехать из республики, попросту бесследно исчезали. Оставшиеся немногочисленные славяне там вообще считаются людьми второго сорта и какое бы преступление против них ни совершили, разбираться и заступаться за них никто не станет. Даже оборонительные сооружения гоняют строить сплошь славян и пленных. Вынужденные переселенцы рассказывали, что неоднократно обращались с жалобами на бесчинства «борцов за истинную веру» в так называемые «шариатские суды», да только это без толку – от русских жалобы не принимаются вообще. Например, в селе Чернокозово просто взяли и зверски убили чету Леновых, вдоволь наиздевавшись над ними при жизни и надругавшись над телами после. И сколько еще таких случаев! Беженцы утверждают, что в районах, где обосновались боевики, нет ни одной русской девушки или молодой женщины, над которой не измывались бы «моджахеды». А ведь это же наши, наши с вами девушки, наши сестры, пусть даже и не состоящие с нами в прямом родстве!
…Сквозь кордон пропускают пожилого чеченца с тележкой с домашним скарбом. За ним протискивается одна женщина, потом вторая, третья, какой-то парень, целый выводок ребятишек разных возрастов…
– Эй-эй, куда вас так много!.. – пытается остановить поток милиционер.
– Это все моя семья, – убеждает старик и начинает совать ему в руки пачку документов.
Милиционер машет рукой:
– Ай, пусть там разбираются… – и начинает осматривать пожитки.
«Там» – это в миграционной службе, пункт которой находится за его спиной. Обаятельная девушка в милицейской форме проверяет человека «на компьютере» – не числится ли он в розыске, заносит его в списки, выдает соответствующие документы…
Дело поставлено на поток. И этот факт вызывает двойственные чувства. С одной стороны, будем исходить из того, что абсолютное большинство людей, которые толпятся перед узкой щелью между «колючкой» и БТРом, действительно жаждут только одного: бежать от войны и мирно жить. Для них это воистину узехонький просвет к жизни без бандитов и бомбежки. А с другой – сколько же бандитов, террористов, обыкновенных уголовников проникают под видом беженцев и вынужденных переселенцев на территорию сопредельных регионов России! Не проходит дня, чтобы парни на КПП не задержали кого-нибудь. И задерживают не за попытку провезти с собой валюту или ценности. Отнюдь! Везут оружие – вот что страшно! И при той сумасшедшей нагрузке, которая препадает на каждого милиционера, отследить всех он просто не в силах. Есть тут и еще одна проблема: нередко боевики таким образом пытаются обезопасить свои семьи, отправляя их под защиту российских властей, в то время как сами продолжают воевать против федеральных войск. Такая вот логика…
Люди пересекают границу налегке. Можно идти только пешком, машины не пропускаются. Так и выходит, что больше двух сумок или чемоданов не протащишь. Ну ладно – еще вещмешок за спиной. И все равно все тщательно проверить невозможно.
У каждого человека – свое горе. Стоит старенький чеченец с маленькой девочкой. Думали – внучка. Оказалось – дочь. А жену его буквально накануне убили боевики.
– Мне-то что, ладно, – по его небритым щекам катятся слезы. – А вот ей-то как?.. – кивает на девочку.
А та стоит и смотри не по-детски серьезно. И закрадывается сомнение: вдруг она вообще разучилась улыбаться?
Война!
…Тут же не умолкают разговоры – да что разговоры: споры и гвалт! – о политике.
– Чего вы нас бомбите – бомбите Басаева! – кричит женщина, которая представилась как «кумычка Лариса». – Чего вы его в Дагестане не прикончили, а дали уйти?.. Это коммерческая война, здесь на простых людях делают деньги. А мы страдаем…
И что ей ответить?
В последнее время поток беженцев не только сократился – тоненький ручеек потянулся обратно.
– Куда они? – глядя на людей, которые с теми же котомками, с которыми проходили здесь несколько дней назад, с сочувствием говорит милиционер. – Там же еще война…
– Там наш дом, – отвечает беженка-возвращенка. – У нас больше ничего нет. А войска пришли – они нас защитят.
Люди верят, что с приходом армии их жизнь войдет в привычное русло. И тогда отпадет нужда содержать здесь КПП. И уберут БТР, и смотают «колючку»…
Когда ж это будет? Как хочется, чтобы поскорее!
Николай СТАРОДЫМОВ.

Осень 1999 года