САМОЕ СЧАСТЛИВОЕ ВРЕМЯ В АРМИИ – ЭТО ГОСПИТАЛЬ

(Продолжение. Предыдущий раздел см.: http://starodymov.ru/?p=33837 )

Не надо вскакивать с утра и бежать на стадион, никаких усыпляющих занятий по политподготовке, и так сон после обеда, и каждый день, вечерние прогулки перед сном. Кормят не то что в части, а как и там три раза в день и еще полдник, А что касается лечебных процедур, ну уж это можно было и стерпеть. Не изнеженные. При первой ходке мало с кем познакомился. Разве что с начальником своего отделения, старшим лейтенантом Реусом и самым старшим по званию в госпитале – майором Синдлером, заведующим инфекционным отделением. Он был единственным из посторонних мне начальников, кто обращался с просьбой «провернуть» для него лишний агитационный стенд. Но делал это для школы, где училась его дочь. Школьникам помочь, святое дело. Не отказывал. Тем более каждый результат обмывал в его кабинете граненым стаканом коньяка до краев и обсуждением его планов на будущее. Он первым принес мне печальную весть, что меня завтра выпишут (мой то,  стыдливо помалкивал) и предложил перебраться со всеми моими материальными запасами к нему в «инфекцию». Я засомневался, как это можно, и что меня сразу «извлечет»  оттуда мой ротный. Тот заявил,  что с моим приходом объявит там карантин, после чего туда даже комдива не пустят. Только начмед сможет заходить, а уж тот меня «не сдаст». Поставки медикаментов ему кто-то должен обеспечивать. Вздохнул, поблагодарил и покорился судьбе. Вернулся в подразделение.

Вскоре мои проблемы с псориазом вернулись. Единственная польза от него, так меня не стригли накоротко. И вот тут во мне стала вскипать обида. Ртутная и серная мази, чем меня потчевали (и до этого на гражданке) только размягчали корку и облегчали ее снятие. Мне нужен был флуцинар (а не гидрокортизон как я указал раньше). Его постоянно применять было нельзя, но помогал существенно. В то время выдавался только по рецептам, а рецепты по блату, пока есть ртутная и так обойдется. Вот меня и стало сильно возмущать. Я служу Родине. А что взамен. Раз в две недели иду в госпиталь и отдаю доброй медсестре Наде 3 руб. 4 коп. Она «прется» в свободное от работы и домашних дел время к Аману Нурыевичу. Деньги ему, а тот ей два тюбика. На две недели хватало. Так вопрос, почему для защиты Родины я должен свою боеготовность поддерживать за свой счет в половину  от своей зарплаты сержанта в 11 руб. В месяц мне надо четыре тюбика. Да еще запрягать посторонних людей. Да еще портить здоровье на перспективу неумеренным применением гормонального препарата. Я решил сделать перерыв в самолечении и вернуться в госпиталь. В действительности Надежда, добрая медсестра, которая занималась со мной процедурами,   принеся очередную порцию тюбиков сказала, что больше носить не будет, т.к. Аман Нурыевич, осклабившись, поинтересовался, а чего это ты ему лекарства носишь, он что, твой любовник. Надя была замужем за офицером летчиком и эти подозрения ей были не нужны. Мне бы тогда послать за лекарством взводного или ротного. Чтоб поняли мои проблемы. Не додумался.  Да не тут-то было. В санчасти полка мне отказались выдать медицинскую карточку, без которой меня не могут принять. Хотя и меня и мою болячку знают. Заведующий объяснил это устным приказом зампотеха полка. Дескать,  этот Устинов опять на месяц спрячется, а ему и здесь работы много. Тем более лекарством он себя сам обеспечивает.

Подговорил одного «деда» из своего взвода. Сходи в санчасть, припугни медбрата (а медбратами у нас были сплошь буряты), забери мою и свою медкарточки.  В благодарность,  за содеянное,   сделаю тебе две недели курорта. Будешь мне помогать стенды оформлять. Тот ушел. Через полчаса принес мою карточку. А твоя где, я же обещал и тебя уложить? А меня переводят в Небит-Даг. Уж лучше туда, чем сюда через две недели возвращаться. Это мне сообщили,  как только вниз спустился. Вот  за твоей  сбегал,  держи и прощай, и  ушел собираться. Жаль не запомнил ни имени, ни фамилии бойца, который на радостях не забыл про меня. Сначала сделал то, что его просили,  и только потом занялся собой. Предупредил старшину Каюмова что пошел к врачам, не уточняя к каким и исчез.

Родное отделение госпиталя меня встретило неприветливо. На скамеечке у входа, здоровенный кавказец печально перебирал струны балалайки! (причем каждую свободную минуту, как выяснилось в дальнейшем).  Как только зашел внутрь, как  ко мне пристал узбек Фархад. Его имя  я потом узнал. С требованием объяснит, где доска приказов, которая висела до моего первого появления здесь, т.к. это его творение. В конечном итоге он потребовал, чтобы я вернул его, а свою доску  девал куда хочу. Сказал, чтобы тот этот вопрос решал с Реусом а не со мной. Далее была радостная встреча со старшиной Лехой (который ухитрился провести в госпитале без перерыва 6 месяцев, при этом был КМС по велоспорту и сапоги был вынужден носить «гармошкой», голенища  не налезали на его икры, т.е. был здоровее всех здоровых), знакомства с новыми «постояльцами». И вот вечер. Его коротали в столовой, когда вечером она превращалась в клуб. За столами сидели больные по кучкам и интересам. Мы, естественно с Лехой,  и двумя, для меня новыми знакомыми, немцами, Небом и Набом. Заходит посторонний узбек, спрашивает, кто тут Устинов и требует, чтобы я с ним вышел на улицу. Вышли. И из кустов на меня набросились Фархад и еще трое, + этот визитер. Первый натиск отбил. Образовалась пауза. Фархад предупредил нас, чтобы мы не расходились, сейчас он друга приведет – чеченца. И убежал в отделение. Вскоре вышел с другом, которым оказался «балалаечник». Этого мне было точно не одолеть. И если бы одолел, то за моей спиной в пяти метрах забор. За ним стройбат. А там его собратьев  немеряно. Я уже пожалел, что вернулся в госпиталь. И чего мне дома не сиделось. Фархад объясняет, что э надо набить морду этому,  и показывает на меня. Его «друг» уточняет:

- Кому надо?

- Мне надо! Заявляет Фархад.

- Так набей!

Ободренная пятерка набрасывается снова, но их остановил грозный окрик:

- Всем стоять! Я же сказал, ты и набей, и,  повернувшись ко мне – Извини, брат, это все что я могу для тебя сделать. И ушел.

Стало легче. Впятером сходу не справились, один он не полезет. Стали меня стыдить за то,  что я непочтительно отнесся к «дедушке» СА. Но это я смог пережить. На этом конфликты в армии с кем либо,  для меня закончились навсегда.

На утро, с Лехой впряглись в  «рекламную» работу. Госпиталь нуждался в лекарствах, мы в спирте. При этом успевали делать и попутные заказы, точнее выполнять их приходилось мне. Леха их поставлял. Началось неожиданно. К офицеру, лежавшему в отделении,  пришел друг, офицер. В руках радиоприемник «Ленинград», самый лучший на то время. Но периодически у него падала громкость. Понятное дело, дело в контакте. Предложил дать мне посмотреть. Снял крышку, восхитился «начинкой» (свой первый транзисторный радиоприемник изготовил в 4-ом классе, не занимаясь в кружке, а только по заочной школе радиоэлектронике, что располагалась в Пионерской Правде), положил на плату все десять  пальцев  и провел как по гуслям. В один момент приемник «взревел», уточнил,  под каким пальцем располагался капризный резистор и с натягом прикрутил  его белыми нитками к другой радиодетали. Пообещал, если мне принесут паяльник, припаяю. Слава о портном, который белыми нитками починяет радиоэлектронику разлетелась мгновенно. Наутро Реус принес свой магнитофон. Но износы в лентопротяжном механизме мне «запаять» было нечем, так что этот ремонт мне оказался не по силам. А вот радиоприемники,  благодаря  Лехе,  ко мне потекли рекой. Хорошо не многоводной. Тут, в аккурат,  положили старлея связиста. Тот разбирался лучше меня, все таки  у него было соответствующее образование. Его солдаты натаскали радиодеталей и кое-что мы с ним ремонтировали. А потом отблагодарили начальника отделения цветомузыкой. Старлей оставался «в тени», вся слава  доставалась мне. После того как водитель скорой помощи, туркмен, попросил Леху отремонтировать велосипед, что делать пришлось мне, а Леха потом раскрасил его как попугая, что привело в восторг ребенка этого водителя все решили, что я могу все. Второй водитель скорой помощи принес ему двое наручных часов. Интересно, неужели в Кизыл-Арвате не было дома быта? А если был, почему ему не доверяли?  От этого ремонта я стал отказываться наотрез. Даже отвертки не было. Леха был неумолим. Из гвоздика надфилем выпилил отвертку. Тогда винтики были с прямым шлицем. Вскрыл и стал иголкой тыкать в разные места часов. Леха пообещал, что если часы не пойдут, он вернет со словами, что так и было. Но обои часы «затикали». Счастье водителя нельзя было передать словами. На третий день Леха поинтересовался у него, ходят ли часики. Тот протянул руку, смотри, стрелка крутится. И Леха потребовал свозить его в гастроном… Дальнейшие приключения,  описаны в комментарии на сайте у Николая Александровича в разделе «Медицина».

Это все о том, что помогло стать «своим» у сотрудников госпиталя от КПП до кабинета начмеда. Чем я в дальнейшем и пользовался, когда надо было стороной обойти КПП полка.

Устинов Николай Андреевич.

Тогда сержант, заместитель командира взвода.

Сейчас работающий пенсионер.

Доцент Балаковского  инженерного технологического института.

***

Дополнение:

Любое обобщение – чревато. В данном случае я – о заголовке. Если бы автор уточнил, добавил «ДЛЯ МЕНЯ», вопросов не возникало бы. А так… К сожалению, за долгую службу я повидал сколько угодно случаев, опровергающих данное утверждение. Вот хотя бы: http://starodymov.ru/?p=5827

В тексте упоминается город Небит-Даг. Вот немного о нём: http://starodymov.ru/?p=8154 . На всякий случае – вдруг кому интересно: именно в окрестностях Небит-Дага снимали фильм «Кин-дза-дза»: http://starodymov.ru/?p=8123

Ну и ещё… Не только в армии, а в любой сфере бытия человек, который умеет что-то делать руками, имеет больше шансов преуспеть, чем тот, у кого руки растут не из правильного места.