ПЕРВАЯ ЧЕЧНЯ

(Из архива)

Тридцать лет назад мне довелось впервые принять участие в событиях, которые пост-фактум стали называть Первой Чеченской войной. Всего в ту пору я побывал в районах боевых действий трижды. И это позволило увидеть, насколько меняется характер боевых действий, и политическое реагирование на них.

Данная публикация – о том, как я впервые принял участие в событиях той полузабытой уже войны.

Приведу фрагмент из автобиографической повести «Офицер эпохи перемен», относящийся как раз к марту 1995 года.

Подчёркиваю, что писал я в ТО время, о событиях ТОЙ поры… С течением времени я многие свои взгляды пересмотрел, что закономерно для человека. Это сподвигло меня на то, чтобы в свои записки той поры внести некоторые коррективы, которые относятся к частным оценкам и терминологии данного отрезка истории. Однако кардинально я ничего менять не стал. Причина понятна: это фрагмент моей биографии, которую я описываю в тональности соответствующей эпохи.

Подчеркну особо: данный текст написан давно, до современных событий, которые в тексте не учитываются. Если кто усмотрит какие параллели – я тут не при чём…

.

О чеченских событиях я могу говорить и писать много. Так случилось, что я побывал на Первой войне, и на Второй, а между ними стал участником событий в Дагестане. Да и после окончания активной фазы военных действий бывал на востоке Северного Кавказа неоднократно. На сегодняшний день в последний раз я посетил Грозный в сентябре 2010 года, когда по поручению депутата Госдумы Дмитрия Саблина мы готовили большую книгу-альбом «10 лет на боевом посту» к юбилею 46-й Отдельной бригады оперативного назначения Внутренних войск МВД РФ.

(В качестве иллюстрации к публикации приведён снимок из этой книги).

И вообще за несколько посещений региона я исколесил и в основном облетел республику вдоль и поперёк.

Так получилось, что в какой-то период времени мне довелось неоднократно выступать перед школьниками, а иногда и перед студентами, в качестве именно ветерана. Иногда слушатели в своих вопросах, как бы это сказать, просили оценить, на какой из этих войн оказалось труднее – в Афгане или в Чечне. Тут двух мнений быть просто не может: в Чечне оказалось просто несопоставимо тяжелее.

Прежде всего, морально. В Афганистане мы находились на территории другого государства, и осознавали это. Мы знали, что отбудем здесь положенные два года, и отправимся в родную страну, в которой хоть и имелись свои проблемы, однако она виделась тихой и спокойной. Нас царапало, что в Союзе по политическим соображениям о нашем пребывании в Афганистане бессовестно лгут, однако при этом знали, что мы приедем, имея гарантию грядущего наличия у каждого некого минимального набора льгот…

В Чечне всё складывалось иначе. Прежде всего, мы не понимали, что тут происходит, зачем мы воюем, чьи интересы отстаиваем. Тезис о территориальной целостности страны, на фоне только что распавшегося Союза и нараставшего местечкового сепаратизма, попросту не срабатывал.

Воинские подразделения формировались для ведения войны наспех, люди просто не успевали даже познакомиться друг с другом, не знали командиров, а командиры – подчинённых… И их тут же посылали в бой.

Да что там повторять всем известные факты! Группировку федеральных сил направили на ту войну абсолютно не подготовленной ни морально, ни организационно. Высшее командование Вооружённых сил страны, во главе с Верховным главнокомандующим (а этот пост занимает Президент страны) совершило подлинное преступление перед этими мальчишками, перед их матерями, перед народом и армией, отправив абсолютно неподготовленные воинские формирования решать боевые задачи. Да и какие это были формирования – даже слова такого не существует в русском языке, которое обозначило бы данную совокупность вооружённых людей, которые в документах верхоглядов-генералов значились как роты, батальоны, полки…

Рассказывали, что некоторые военачальники высшего ранга отказались участвовать в этой неподготовленной авантюре. Впоследствии этих принципиальных военачальников быстренько спровадили в отставку, избавились от них. Было такое или нет? Верю, что было – в Советской армии служило немало честных и порядочных людей, которые могли так поступить… Зато, как водится, нашлись и другие, которые привыкли побеждать малой кровью и на чужой территории – правда, только в тактических классах и на карте. Вот такие и взяли на себя…

Погодьте-ка!.. А что, собственно, они на себя взяли? Командование?.. Так то, что они наворотили, просто язык не поворачивается назвать командованием. Ответственность?.. Да не смешите – несмотря на чудовищный провал этой, с позволения сказать, «кампании», несмотря на множество погибших наших ребят, никто из главковерхов ответственности за свершившееся по их указанию не понёс. Сейчас они все на пенсии, и чувствуют себя вполне безбедно. Так что ничего они на себя не взяли – ни смелости, ни риска, ни ответственности! Просто отправили других воевать, наблюдая со стороны, что из этого получится.

Можно было бы написать, что кому-то в российских «верхах» (самых высоких верхах) приспичило повевать и навесить на себя лавры полководцев… Только ведь неправдой это будет. Война ведь как таковая – не самоцель, она всегда ведётся во имя чего-то. Во всяком случае, война современная – в Средневековье, возможно, и случались войны как средство проявления рыцарской удали… Подправим классика: если война – это продолжение политики, то если копнуть поглубже, обязательно наткнёшься на чей-то персональный экономический интерес. Сейчас об этом много говорят и пишут – кто персонально и какую конкретно личную корысть имел от Первой чеченской кампании. Во всяком случае, ни простые чеченские парни, ни простые русские парни, убивавшие тогда друг друга, от этого дележа пирога не получили ничего. Они стали простым пушечным мясом, мелкими разменными монетами, пешками, пытавшимися проскочить битое поле и уцелеть на жизненной доске…

А в Москве на этих мальчишек – солдат федеральных сил – с экранов, с газетных страниц лились потоки грязи, помоев, и то и чего похуже. Не забуду кадры, прошедшие по телевидению, когда показывали топографическую карту, испещрённую условными значками, которую оператор заснял в Чечне в кабинете некого военного чина. Совершенно секретные данные транслировались в эфир – и скольким нашим солдатам они в результате стоили жизни!..

И вот в марте 1995 года руководство Министерства обороны решило наконец что-то предпринять, чтобы подправить отношение к армии со стороны «демократических» СМИ в лучшую сторону. Для этого решили предпринять своего рода журналистский десант в группировку.

Не скрою: дело, которое я тогда сделал – из числа тех, которые можно поставить себе в плюс даже в итоговую таблицу всей жизни!

Впрочем, по порядку.

От газеты «Красная звезда» в состав журналистского десанта включили меня с фотокорреспондентом Михаилом Сидельниковым.

Прилетели мы в Моздок. Моздок – это небольшой городок и мощнейшая авиабаза, которые находятся на территории Северной Осетии. Отсюда нас перебросили в Ханкалу, авиабазу восточнее Грозного, где размещался штаб группировки. Вот там-то меня подстерегала полнейшая неожиданность. Дело в том, что в большой разномастной группе прессы я оказался единственным военным (не считая, понятно, сопровождавшего от Минобороны). Потому меня назначили старшим группы журналистов, которая полетела к Гудермесу.

Штаб группировки наших войск, действовавшей на том направлении, разместился на склоне горы, с которой панорама Гудермеса раскинулась как на ладони. Командовал ею генерал Александр Скородумов – в связи с некоторой схожестью фамилий мы ощутили себя едва ли не родственниками. Он сам себя называл «окопным генералом» – потому как предпочитал находиться подальше от штабов и поближе к войскам. Он нам подробно рассказал, что, где и как происходит, как сложилась обстановка, что, наученные зимней трагедией в Грозном, здесь войска ведут себя более осмотрительно и стремятся к тому, чтобы принудить противника к примирению, а не лезут на рожон…

Много чего там мы увидели интересного. Например, на одной боевой машине солдаты укрепили снятый с железнодорожного вагона указатель маршрута поезда. На длинной белой эмалированной табличке значились названия городов, между которыми солдаты стёрли тире, в результате чего получилась надпись «Грозный Псков» – здесь воевали подразделения, сформированные во Пскове.

Я о той поездке писал неоднократно, в том числе в своей книге «Зульфагар», так что повторяться не буду.

А вообще, должен признаться, что я жалею, что не вёл подробных дневников о своих командировках на Северный Кавказ. Привозил оттуда массу материала, расшифровывал его, готовил публикации… А собственно записи у меня в архиве не сохранились. Жаль, тут я проявил непозволительную безалаберность! Тетради афганские у меня валялись бесхозными много лет, а потом я всё же взялся, и их расшифровал, и они вышли отдельной книгой «Боевой дневник Афганской войны». По Чеченским событиям мне такую книгу я создать не смогу по упомянутой причине: не сохранил блокноты с черновыми записями.

Однако вернёмся в март 95-го… С нами в группе присутствовала бригада телевизионщиков с канала НТВ. В те времена не имелось на нашем голубом экране канала, который яростнее, чем этот, нападал на армию, на военных. Так вот, мы с генералом Скородумовым сумели показать ребятам с телевидения, что эти простые парни, которые тут, под Гудермесом, выполняли воинский долг, достойны самого искреннего уважения со стороны государства и народа. Надо отдать им должное – «наши» телевизионщики душой не покривили, дали в эфир сюжет вполне положительно-нейтральный, что являлось большой редкостью на нашем ТВ той поры. Насколько я помню, общая тональность той передачи смотрелась примерно такой (напомню, что телегрупп в разных точках Чечни на тот момент пребывало несколько). Мол, в группировке бардак и всё плохо, хотя имеются отдельные положительные примеры – в качестве положительного приведён как раз сюжет из Гудермеса. Понятно, что для телеканала в целом это служило своего рода игрой в объективность, однако, тем не менее, считаю, что мы сработали нормально – о солдатах, у которых мы побывали в гостях, с телеэкрана прозвучали добрые слова!.. Руководитель всего нашего десанта от Министерства обороны тогда ещё на радостях пообещал мне благодарность от министра, да забыл, наверное. Впрочем, что уж душой кривить, я вполне обошёлся и без той благодарности.

Не могу удержаться, чтобы в очередной раз не рассказать эпизод, которым завершилась наша поездка (полёт) под Гудермес.

Поначалу мы планировали заночевать здесь же, на нависшей над Гудермесом горушке – телевизионщики хотели заснять кадры ночного обстрела; их можно понять, это и в самом деле смотрится эффектно. Однако когда день повернул к вечеру, ко мне подошёл Скородумов и попросил увезти журналистскую братию от греха подальше – ему не хотелось нести ответственность за гражданских, тем более, представителей прессы. Не скрою, я не знаю, как бы я себя повёл, если бы не являлся официально назначенным старшим группы. А так – мне ведь тоже не хотелось отвечать, ежели, как говорится, не приведи господь… Одно дело отвечать за военных, которым по статусу положено рисковать жизнью, и совсем другое – за «пиджаков» (так на военном жаргоне именуются гражданские люди, по каким-то причинам оказавшиеся в воинской части), да ещё с самого на тот момент скандального телеканала.

И я согласился вызывать вертолёт. Телевизионщики попытались возмущаться, но не слишком активно – очевидно, имел место тот самый случай, о котором говорят: и хочется, и колется. Как ни говори, а шла война, со всех сторон к палаткам подступали непроходимые заросли густого колючего кавказского леса, обстрел мог произойти вполне. (Как потом стало известно, место, где мы находились, и в самом деле сепаратисты той ночью обстреляли, правда, для нас удачно – обошлось без потерь).

Прилетел вертолёт. Экипаж был зол – как оказалось, для этого полёта лётчиков буквально выдернули из бани… Я подошёл к командиру экипажа, объяснил ситуацию, попросил не серчать… И предложил ему в качестве извинения банку водки – мол, прилетите, пойдёте домываться в баньку, и оприходуете!.. Тогда в Москве продавалась водка в жестяных банках, что было очень удобно, когда едешь в командировку – и легче они стеклянной тары, и не бьются.

Через какое-то время сменивший гнев на милость командир экипажа позвал меня перекусить. На ящиках в салоне Ми-8 на газетке были разложены армейские деликатесы – консервы, всевозможная зелень, сало, хлеб-«черняга»… И красовалась подаренная мною банка водки. Ну я рассудил: что будет четверым здоровым мужчинам да с одной поллитры!.. Однако у ребят оказался ещё и спирт в объёмистой фляге!..

- Ребята, а как же вы полетите? – промямлил я.

- Не боись, журналист! – последовал ответ. – В небе ГАИ нету!..

Обратный полёт я запомнил навсегда. Что вертолётчики творили в небе, словами не передать! Они вели машину над самой землёй, перепрыгивая через деревья и даже кусты, свечой взмывали за облака, бросали «вертушку» к самой поверхности Терека, выписывали невероятные виражи… Мы находились внутри, все восхищались мастерством лётчиков, журналисты пребывали в уверенности, что это выполняется противозенитный манёвр… И только я один знал, что за ручками управления сидят весьма подвыпившие ребята, которые решили показать «жирным пингвинам» радость полёта буревестника. Я был в полном восхищении от них – и по сей день сохранил о них самые восторженные впечатления.

Где вы, ребята? Живы ли?..

.

«Офицер эпохи перемен»: https://starodymov.ru/?p=27071

«Боевой дневник Афганской войны»: https://starodymov.ru/?p=42526

«10 лет на боевом посту»: https://starodymov.ru/?p=757