Высота 169, март 1943 год.

Не помню, Ивановская или Калининская область при наступлении.

Сильно ряды редели. Немец приостановил временно нас или так было надо, что мы приостановили наступление.

Находились в обороне несколько дней, может недель. Мне пришлось занимать оборону со своим младшим командиром – сопку 169. Нас было немного – 13-15 человек. У нас были ручные и станковые пулемёты. Это был март 1943 года. Командиром дивизии был Козак, фамилия начальника штаба – Новокщёнов.

Когда мы занимали оборону этой сопки, то немец занимал оборону на опушке леса, всего от нас в 200-250 метрах. Установил рупор, передавал всякую нелепость, крутил на патефоне русские пластинки, а сам в это время устанавливал огневые пушки для прямой наводки, делал вылазки через день, но каждый день мы всё время отбивались с боем своим пулемётным огнём.

Однажды в ночное время, часов в 12 или в час ночи немец открыл артиллерийскую подготовку по занимаемой нами сопке 169, где мы занимали оборону. Я, как командир, и со мной связные, ординарцы, командир взвода миномётчиков Бронских Георгий, в это время находились в блиндаже, то есть на командном пункте. Примерно около часа рвались снаряды. Наши огневые точки почти все вывели из строя. Из 15 человек нас осталось семеро в живых: я, Бронских, санитар Петров, пулемётчик Буняев, сержант Серёгин, ординарец Нечаев и, второй Нечаев. Это были братья близнецы из Чкаловской (ныне Оренбургской) области. Все ребята были хорошие.

Двое суток шёл бой на сопке.

Немцы окружили нас. Шёл ожесточённый бой. Мы наносили массивный огонь, особенно, как только немцы прекратили артиллерийский огонь и сразу пошли в рост отделениями окружать сопку 169. В это время, я как командир, дал команду занять боевой порядок в траншеях. Нами был открыт огонь. Немцы не ожидали, что после такого артиллерийского налёта, кто то остался жив. В это время, ночью, мы их заставили залечь, очень многих побили.

Утром, когда развиднелось, мы смотрим, в 70-80 метрах от нас лежат убитые немцы. Мы  насчитали убитыми до 50-ти немцев. Днём снова перестрелка, бой. В этом бою был убит Бронских пулей в голову – проскочила в правый глаз. Я написал листовку, обращение к бойцам, что за смерть Бронского ни шагу назад, биться до последнего патрона. Бойцы всё это понимали.

Могут спросить: А о чём в это время мы думали? Дума одна, трусости не было, паники тоже. Бойцы верили в меня, как боевого командира, который не раз сражался и побеждал, верили в своё оружие, силу воли и храбрость, помня, что мы защищаем свою землю, очищаем её от фашистских захватчиков. Всё это нам помогло, и мы вышли победителями.

После двух дней боёв у нас кончились патроны. Оставив по две гранаты и по обойме патронов в автоматах, пришлось с боем вырываться через линию фронта. В ночное время, когда немцы стали окружать наш блиндаж и кричать по-немецки, в это время мы забросали их последними гранатами, заставили их залечь и в это время броском, со скоротечными автоматными очередями в ночное время перебрались на опушку леса, где метрах в 30-35-ти наши бойцы из роты связи занимали оборону. Они нас встретили, мы – их, они нас обняли с радости.

Нас доставили в штаб дивизии и полка. Командир полка Ежов Александр Иванович меня первого расспросил, как и что. Затем вызвал командир дивизии Козак, тоже расспросил, как и что. Я рассказал ему, как и написано в данной тетради. Он пожал мне руку, поблагодарил за мужество.

После чего мы вскоре были награждены. Бойцы получили ордена солдатской славы, а мне была вручена Красная Звезда.

На этом краткая история этого сражения на сопке 169 завершилась временной передышкой в обороне.

(Примечание. Об  этом бое сохранилась заметка корреспондента  фронтовой газеты Н.Карина: «Семеро смелых бойцов офицера Тимченко». Прилагаю копию , этой заметки в газете « Вперёд к победе», чтобы непосредственно ощутить  нерв прошедшего времени.