ГЕРБ ВИЛЬНО

(Год 1601-й)

Как-то Сашка сидел в кабачке и поинтересовался, что означает герб Вильно – уродливый великан, бредущий в воде с ребёнком на спине. Спросил – и стал свидетелем спора, тотчас разгоревшегося между людьми, пожелавшими ответить на этот немудрёный, как казалось поначалу Кривоустову поначалу, вопрос.

- Дело было так, – начал обстоятельно рассказывать оказавшийся рядом человек в священническом облачении, но с гладко выбритым лицом. – Некогда в Риме правил император именем Деций Траян. Римские легионы тогда воевали в Африке, в Египте. И вот так случилось, что как-то в бою им в плен попал киноцефал, человек огромной силы и с головой собаки.

- Как с головой собаки? – опешил Сашка.

- А вот так. Есть там народ такой киренаики, так у них все люди с пёсьими головами, – наслаждаясь его изумлением, пояснил собеседник.

- И неправда, – вмешался другой священник, также бритый. – Бывал я в земле египетской, и людей с пёсьими головами не встречал… – Он повернулся к Сашке. – Не так всё было, ты меня слушай!.. Там такая история. Как звали того человека, никто не знает. Но был он очень красив собой. И не давали ему прохода женщины – этого вместилища дьявольских наваждений. – Он перекрестился. Осенили себя, отгоняя нечистого, и остальные – кто справа налево, кто напротив, кто двумя перстами, кто отверстой ладонью. Надо же, подивился Сашка: вера одна, а блюдёт её всяк по-своему. – Каждая женщина, увидев этого красавца, жаждала согрешить с ним, – продолжал второй монах. – Кто другой был бы только рад такому, но человек тот оказался праведным и не желал жить во блуде. Вот и попросил он господа, чтобы сделал его внешний вид безобразным. И стала у него оттого пёсья голова. С тех пор стали римляне называть его Репрев, сиречь отверженный, осуждённый, дурной…

- И вот, хотя силы был непомерной, все тяготы и издевательства сносил он со смирением, – перебил первый монах, ревнуя, что пальму первенства в рассказе перехватывает соперник. – Он проповедовал слово божие, но если его за это подвергали избиению, сносил его безропотно. И прославился Репрев чудесами. Так прошло какое-то время. И прознал про то царь Траян и отправил за ним легион, потому что силы Репрев был огромной, и царь опасался, что добровольно чудодей не станет исполнять царёво повеление.

- Не легион, а двести воинов, – опять поправил второй. – Да только напрасно так сделал император, зря боялся. Репрев добровольно пошёл за ними, признавая, что любая власть от бога, а потому повиноваться ей должно каждому. Однако в пути у них кончились еда и питьё. Тогда по молитве Репрева умножилось питание у путников, после чего они уверовали в святость Репрева и все до единого приняли святое крещение.

- И сам он принял крещение, ибо, хотя и проповедовал до того слово божие, но сам крещён не был, – вновь перехватил разговор первый.  – Крещён он был как Христофор, то есть Несущий Христа… Узнав обо всём этом, Траян попытался заставить Христофора отречься от бога. Орудием прельщения он избрал самое миловидное дьяволово средство – женщину. Он подослал к святому двух блудниц, которые должны были так ублажить похоть  киноцефала, чтобы он вернулся к поклонению римским идолам. Однако женщины, проведя ночь с Христофором, сами стали христианками…

- Тут в кого угодно уверуешь, если с таким чудищем ночь проведёшь! – бросил из-за соседнего стола строго и просто одетый мужчина.

Со всех сторон раздались смешки. Над святыми вещами смеяться грех, конечно, однако услышавшие реплику не удержались.

Оба монаха уставились на вмешавшегося в разговор мужчину. Потом дружно отвернулись.

- Кальвинист, – сказал один. – Еретик.

- Еретик, – согласился и второй.

И решили не ввязываться в перебранку.

Дальнейшая история напоминала множество других историй про святых мучеников периода Римской империи. Обеих уверовавших блудниц замучили до смерти. Святого Христофора бросили в раскалённый медный ящик. Однако он остался невредимым. Даже пошутил, объявив, подобно повару в трапезной: «Жаркое готово!». За что получил избавление от мук земных – взбешённый палач отсёк ему голову гладиусом-мечом.

(Тут кто-то ошибается – либо священник, либо пересказавший эту историю Сашка, либо записавший её Алёша. Фразу «Жаркое готово!» во время пытки огнём произнёс Святой Лаврентий, тот самый, имя которого несут залив и река в Северной Америке, а не Христофор. Хотя, конечно, для данной истории это принципиального значения не имеет. Какие муки терпели первые христианские святые во имя веры!).

- Так почему же его Христофором назвали? – спросил кальвинист (или не кальвинист – Сашка не знал) из-за соседнего столика.

- Потому что он слово Христа в сердце нёс! – торжествующе провозгласил один из монахов.

- А что ж это за мальчик у Христофора на спине на городском гербе?..

- Сие есть аллегория… – начал монах. – Вера истинная тогда во младенчестве была…

Однако мужчина не стал его слушать, обратился к Кривоустову.

- Не слушай их, московит! Доктор богословия Эразм Роттердамский в своей книге «Похвала глупости» про таких вот священников и пишет, что  они схоласты, способные только повторять усвоенные истины, а сами не открывали ни Евангелия, ни Послания Святого Павла, но при этом убеждены, что на их силлогизмах держится вся церковь, как небосвод на плечах Атласа. Впрочем, где находятся Атласские горы, они тоже не знают… – Кальвинист отхлебнул  из большой глиняной кружки пива. Уставился на Сашку умными внимательными глазами. – Ты, московит, хороший вопрос задал. Ведь герб даётся городу свыше, когда некий святой берёт город под свою опеку, под своё покровительство… Вильно. Его объявил своей столицей великий князь Гедимин в 1325 году от Рождества Христова. И с тех пор Литва, и её стольный град Вильно, являются ареной борьбы, душевных исканий народа. Литвины оказались в окружении чуждых народов. Православная Москва, католическая Варшава, протестантский Стокгольм, магометане-татары, да к тому же вездесущие иудеи… Где истина? Где правда? Кто правильную веру избрал, а кто ошибается, поддавшись на ухищрения дьявола?..

В его глазах горел огонь – не фанатика веры, а искателя истины. Даже монахи (католики это были или униаты, в рукописи не уточнялось) молчали, заворожённые пламенной речью патриота своего города, своего народа.

- А кто такой Христофор? – чуть спокойнее продолжил незнакомец. – Мы говорим: «святой», «на огне невредимый шутил»… И всё-то у нас ясно и просто… А ведь Христофор – каково его мирское имя, точно и в самом деле неизвестно, не то Репрев, не то Офферо – и в самом деле был человеком с мятущейся душой. Простой человек, из крови и плоти, но душа у которого жаждала возвышенного! Он хотел служить людям, богу, истине! Но не знал, как это делать. Он обладал силой невероятной. И искренне хотел, чтобы сила его служила человекам. Именно за это его не могли понять окружающие, именно поэтому считали не от мира сего. Ещё бы: каждый желает жить для себя, а этот – для других!..

- Как Христос, – вырвалось у Сашки.

- Скорее уж как Иоанн Креститель, – покачал головой кальвинист. – Да и это сравнение не очень… Понимаешь, московит, Христос знал, провидел свою судьбу, свою участь. И сознательно шёл к поставленной цели. Его крестный путь на Голгофу начался не с суда Понтия Пилата, как упрощённо трактуется обычно, не с низменности поступка Каифы, не с предательского поцелуя Иуды… Крестный путь Христос начал, когда начал проповедовать новую религию, религию добра и всепрощения… Так вот, он уже тогда, в самом начале своего пути, знал, чем этот путь завершится, и его подвиг в том и состоит, что он сознательно шёл на муки и на казнь.  Иоанн Креститель – иное. Он посвятил свою жизнь подвигу, и не знал колебаний в выборе формы божественного служения. А Репрев – не знал, каким образом он может служить богу и людям… Он направился к царю, предложил свою силу на пользу государства. Но скоро увидел, что от земного правления происходит много кривды. К нему явился дьявол, – (все осенили себя крестом), – предложил Репреву служить ему. И служил силач нечистому, но скоро убедился, что дьяволово идёт против божьего.

В кабачке уже давно было тихо. Все находившиеся здесь – люди мирские и духовного звания, шляхтичи и простолюдины – все слушали невольного проповедника. А тот – не то опытный оратор, не то просто вошедший в раж искренне верующий человек – уже не говорил. Он вещал!

- И не знал Репрев, как ему поступить. Бросился он в пустыню. И встретил по промыслу божьему отшельника. Пустынник и сказал мятущемуся гиганту слова, которые ещё не произносил до того никто, слова, которые ещё предстояло произнести Иисусу. Я вот и думаю: может, то и был Сын Божий, явившийся на помощь столь верной душе?.. И сказал отшельник, что гордыня толкает силача на службу к сильным и великим. А служба людям состоит не в громких подвигах, сродни двунадесяти подвигам языческого Геракла, а в тихом и скромном выполнении работы, которую кроме тебя никто выполнить не может. И что я могу сделать такого, что не может сделать никто другой? – спросил Репрев. Думай! – пожал плечами священник. Подскажи, отче! – взмолился Репрев. И отшельник подсказал. Неподалёку протекала глубокая бурная река, и путникам преодолевать её было очень трудно… Ибо сказал Господь в Книге пророка Исайи: «Будешь ли ты переходить через воды, я с тобой»… С тех в течение долгого времени Репрев переносил путников через реку… Изо дня в день, в зной и стужу, туда и обратно – по первому требованию любого путника! Это ли не подвиг!.. Как-то пришёл к переправе мальчик и попросил силача перенести его. Силач легко поднял ребёнка, посадил на закорки и понёс. Но с каждым шагом ему казалось, что мальчик становится всё тяжелее. И в конце концов силач испугался, что может не выдержать и упасть. Что это? – вскричал переносчик. И сказал мальчик: Я несу на себе все грехи мира! Это был юный Христос. Отсюда и имя святого: Христофор, сиречь Несущий Христа. Отсюда и герб города: великан, несущий мальчика. Вот этот святой и взял под своё покровительство наше Вильно. Он ведь был единственным, кроме божественных родителей, кто носил божьего сына на себе!.. Потому у нашего града и судьба такая многотрудная. И душа у нашего города беспокойная, мятущаяся…

И зависла тишина, настолько всех потряс рассказ. Нет сомнения, что большинство литвинов знали предание о святом покровителе города. Однако в таком эмоциональном рассказе слышали впервые.

- Однако ж в твоей повести выходит, что  Репрева опять гордыня обуяла, – ехидно нарушил тишину один из монахов, которые начали разговор с Сашкой. – Ему бы мост построить, чтобы все им пользовались бесплатно. А он подчёркивал своё уничижение, кичился им, а это грех. И все в округе знали,  насколько он смиренный, благодарили его и восхищались им, гордыню тешили Репрева.

Оба монаха глядели на кальвиниста с ехидцей – что, мол, прижали мы тебя, еретика! Как выкручиваться станешь?

Однако кальвинист ответил спокойно и устало, будто выдохся от своей пылкой речи.

- А никто не говорит, что был он безгрешен. Святой – не значит совершенный! Быть может, в самоуничижении сладострастие находил. А может по простоте своей не сообразил, что можно мост построить, буквально поняв слова отшельника… Кто знает… У нас ведь, литвинов, и в самом деле гордыни в избытке. Не так?.. Сами ж говорили, что герб есть аллегория, которую всяк может понимать по-своему.

(На этом обрывается отрывок дневника о контактах Сашки с кальвинистами).