ВРЕМЯ СМУТНОЕ, ВРЕМЯ СТРАШНОЕ…

Николай СТАРОДЫМОВ

В истории любого народа, имеющего вековую историю, случались периоды смуты. Так было и в Элладе, и в Древнем Риме, и во Франции, и в Англии, и даже в совсем еще юных США. Однако Россия, как будто ей и предписано, и тут оказалась впереди планеты всей. У нас «смутных» периодов наберется поболе, чем у какого другого народа. И самый, наверное, загадочный из них – начало XVII века с чередой Лжедмитриев, любвеобильной авантюристкой Мариной Мнишек, серией предательств высшего боярства и все это на фоне высочайшего самопожертвования простого русского народа, выразившегося в героической обороне Троице-Сергиевой лавры, ратной доблести дружины князя Михаила Скопина-Шуйского, ополчении Минина и Пожарского и подвиге Ивана Сусанина.

То был страшный период в истории нашего Отечества – по сути, в очередной раз стоял вопрос о самом существовании самостоятельной России. Иван Грозный довел страну до ручки – опричнина и череда разорительных войн поставили Россию на грань политического и экономического банкротства. Его слабовольного сына Федора шведский король назвал по-русски: «durak». Борис Годунов с ролью царя не справился – либо рано пришел со своими новациями, либо просто не повезло с подданными и природными катаклизмами. Процарствовав семь с половиной лет, 13 апреля 1605 года он в возрасте 53 лет ушел в мир иной, а через два месяца некие Молчанов и Шерефединов с тремя стрельцами убили его вдову Марию Григорьевну и сына Федора. В живых оставили лишь дочь Годунова, красавицу и умницу Ксению, женщину, на долю которой выпало столько несчастий, что не приведи, Господь, еще кому-то.

Российский царский престол при обилии претендентов оказался свободен. А по просторам России к этому времени уже вовсю гулял первый Лжедмитрий.

Принято считать, что это был бывший монах Чудова монастыря расстрига Григорий Отрепьев. Так это или не так, с точки зрения сегодняшнего дня не столь уж важно. Главное в другом: он воспользовался именем умершего в Угличе сына Ивана Грозного – царевича Димитрия. Димитрий был, так сказать, полунезаконнорожденный – церковь не признала брак грозного царя с Марией Федоровной Нагой, поскольку она стала уже шестой или седьмой женой Иоанна Васильевича. Царевич в свои восемь с половиной лет показал, что пошел в отца – лепил из снега или вырезал из дерева человеческие фигурки, называл их именами бояр, а потом «казнил»: отрубал головы, четвертовал… Стоит ли удивляться, что во время очередной из подобных игр он «случайно» напоролся на собственный нож?.. Проведенное расследование показало, что это и в самом деле было случайное самоубийство. Однако колокол, который своим звоном сообщил о несчастье жителям Углича, был жестоко наказан: у него вырвали язык и «сослали» в Сибирь.

Случайной была эта смерть, или насильственной, сейчас доподлинно установить вряд ли возможно. Главное, что именно она стала первотолчком для появления череды Лжедмитриев.

Итак, первым из них стал, как принято считать, Григорий Отрепьев. Его поддерживали король польский Сигизмунд III, канцлер литовский Лев Сапега, воевода сандомирский Юрий Мнишек, князь Вишневецкий, Папа римский Клемент VIII, папский нунций Рангони, иезуитский орден в лице неких патеров Гродзицкого и Савицкого…

Привлеченные обещаниями легкой добычи, под знамена Лжедмитрия хлынули толпы авантюристов всех мастей, жаждавших набить мошну в ослабевшей России: чванливая безземельная шляхта, беглое русское крестьянство (напомним, что именно при Годунове произошло окончательное прикрепление крестьян к земле, что, естественно, вызвало волну недовольства), донские казаки во главе с атаманами Андреем Корелой и Михайлой Нежакож, украинское казачество под булавами коронного гетмана Калиновского и  наказного атамана полковника Северского Ивана Заруцкого… Но самым страшным ударом для обороноспособности России стала измена главного воеводы страны Петра Басманова. Затем предатели-князья Василий Голицын и Рубец Мосальский выслали патриарха Иова в Старицкий монастырь, а на его место посадили рязанского архиепископа, грека по национальности, Игнатия, который первым признал самозванца и прибыл к нему на поклон.

После этого падение Москвы было предрешено. В Кремле прочно обосновался «царь Дмитрий». Его признали многие, в том числе (вот она, еще одна историческая загадка!) мать настоящего царевича Дмитрия, которая ранее была насильственно пострижена в монахини под именем инокини Марфы. Позже свой поступок она объясняла обыкновенным человеческим страхом. Быть может, и так. Только скорее рисуется другая картина – ей могли пообещать вернуть во дворец. Она ведь еще не старая была…

Выше уже упоминалась красавица Ксения, дочь Бориса Годунова. Быть может, не стоило бы тревожить память о ней, уж очень трагичной оказалась ее судьба… Она получила блестящее по тем временам образование:  знала несколько языков, писала стихи и песни, прекрасно вышивала – в частности, она вышила рублевскую «Троицу»… В 1602 году к ней приехал жених – герцог Иоанн Датский. Казалось бы, сама судьба покровительствует им: оба были красивы, образованы, более того, молодые люди влюбились друг в друга! И вдруг Иоанн скоропостижно умирает. По сути дела, с этого момента в жизни России, Годуновых и лично Ксении начинается сплошной кошмар.

Через три года девушка оказывается в постели Лжедмитрия. Нет, не по любви – пришелец попросту тешил свое тщеславие и похоть. Правда, недолго: вскоре в Москву торжественно въехала дочь сандомирского воеводы Марина Мнишек, которую новоиспеченный «царь» обещал сделать «царицей». Ксению же отправили в Подсосенский монастырь под именем Ольга. К слову, в этом же монастыре пребывала еще одна жертва политических интриг – Мария Магнус, которую отец Ксении Борис Годунов в свое время обманом заманил в Россию и вероломно заточил в келью…

О десятилетии «Смутного времени» можно писать и рассказывать  долго. Достаточно сказать, что на смену убитому в мае 1606 года Лжедмитрию пришел Лжедмитрий II, более известный как «Тушинский вор» или «царик». Честолюбивая и беспринципная Марина Мнишек признала и его «спасшимся Димитрием». По мнению историка Карамзина, им стал некий Матвей Веревкин – не то сын священника с Украины, не то еврей-выкрест. Грубый, свирепый и жадный, после утонченного Отрепьева он вряд ли очень уж нравился Марине – ну да только на что не пойдешь ради российского престола! Лжедмитрий II  поднял чернь и голытьбу против боярства, опять призвал поляков, литовцев и казаков… Князь Иван Рожинский привел к нему отряд в 4000 человек, атаман Заруцкий и шляхтич Лисовский прибыли во главе запорожских казаков, Ян Петр Сапега возглавил семитысячное литовское войско – всего на Москву шло до 100.000 человек. Многие отряды (банды, шайки), которые бесчинствовали по всей России, возглавили другие самозванцы: тут были «царевич» Петр, «сыновья» умершего бездетным любимца простого народа Федора Иоанновича Клемент, Савелий и Ерофей, в Астрахани орудовал Лаврентий, утверждавший, что он сын царевича Иоанна (того самого, которого убил посохом Иван Грозный), нашелся и сын самого Ивана Грозного по имени Август… К слову: некоторых из них «царик» казнил – зачем ему были конкуренты?

О том, что творили литовцы, поляки, шведы, татары, наводнившие Россию, а особенно собственные, доморощенные изверги, невозможно читать без содрогания. Вот лишь небольшой фрагмент из воспоминаний очевидца событий, келаря Сергиевой лавры Авраамия Палицына: многие женщины, которых насильно тащили в лагерь «Тушинского вора» «…смертию избавляли себя от зверского насилия. Всех твердых в добродетели предавали жестокой казни: метали с крутых берегов в глубину рек, расстреливали из луков и самопалов, в глазах родителей жгли детей, носили их на саблях и копьях; грудных младенцев, вырывая из рук матерей, разбивали о камни»…

В конце концов, случилось то, что и должно было случиться в раздираемой сварами, привыкшей к крови и разбою банде, состоящей из сброда, собравшейся едва не со всей Европы – во время охоты крещенный татарский мурза Петр Урусов с несколькими сторонниками убил «царика», перебил его свиту и устремился в родную степь, грабя и уничтожая все на своем пути. Марина Мнишек вновь осталась вдовой.

Впрочем, она переживала (если, конечно, вообще переживала) недолго. Ее взял под свою опеку казачий атаман Иван Заруцкий, который, увидев, что звезда Лжедмитрия II закатывается, перешел на сторону земского ополчения, стремившегося изгнать интервентов из страны. Прокопий Ляпунов, Иван Карнозицкий, воевода Измайлов, атаман Просовецкий, князья Мосальский, Пожарский, Репнин, Трубецкой – вот лишь некоторые руководители освободительного русского войска. Беда войска состояла в том, что у него не имелось единого предводителя, между лидерами существовали противоречия, а то и откровенная вражда. В какой-то момент к ним примкнул и Заруцкий. Он надеялся, что на освободившийся после низложения Василия Шуйского царский трон будет посажен сын Лжедмитрия и Марины, а он, Иван Заруцкий, станет регентом и фактическим правителем страны. Для достижения этой цели атаман не останавливался ни перед чем – он даже пошел на то, что убил нынче несправедливо забытого подлинного героя освободительной войны Прокопия Ляпунова.

Этим преступления Заруцкого не исчерпываются. Он со своей бандой головорезов взял штурмом Новодевичий монастырь, разграбил его, издевался над монахинями, а потом и вовсе сжег обитель. В числе тех, над кем всласть поизголялись эти звери в человеческом обличье, были уже знакомые нам подруги по несчастью Ксения Годунова и Мария Магнус.

Мерзости и предательств в то долгое десятилетие смуты на Руси хватало. Когда освободительное войско 19 марта 1611 года сошлось в сече с польским гарнизоном, один из главных изменников, Михайло Салтыков, приказал поджечь Москву – пожар бушевал трое суток. В июне 1611 года в результате предательства некоего Андрея Дедишина поляки взяли Смоленск, осада которого длилась с 16 сентября 1610 года. 17 июля шведы захватили Новгород, здесь врагам «поспособствовал» изменник Иванко Шваль. К тому же объявился еще один Лжедмитрий, отзывавшийся на имена Матвей и Сидорка – во главе разбойничьих банд он захватил Псков…

События осени 1612 года описаны достаточно широко. Терпение народа лопнуло. Во главе земского ополчения, которое годом раньше показало свою силу и только из-за розни между руководителями не смогло довести дело освобождения страны до конца, теперь стояли люди, пользовавшиеся авторитетом и уважением, имеющие опыт полководцев. Центром его формирования стал Нижний Новгород.

Военным руководителем стал умелый воевода Дмитрий Пожарский; под его началом собрались честные полководцы и верные помощники – князь Звенигородский, Алябьев, Репнин, дьяк Семенов… Функции идейного вдохновителя ополчения взял на себя Козьма Минин по прозвищу Сухорук, который сумел убедить россиян выделить пятую часть имущества на вооружение рати – в историю вошло его предложение отдать в кабалу жен и детей, только бы собрать деньги на содержание войска. Не оставалась в стороне и церковь: томившийся в польском плену патриарх Гермоген, Свято-Троицкий архимандрит Дионисий, келарь Свято-Сергиевой обители Авраамий Палицын, старец Борисоглебского монастыря Иринарх – вот лишь некоторые имена священников-патриотов Отечества, которые, продолжая дело Сергия Радонежского, призывали к борьбе за избавление России от врагов…

В августе земское ополчение подошло к Москве. На помощь польскому гарнизону спешил литовский гетман Ходкевич. Дмитрий Пожарский не дал им соединиться, что в немалой степени способствовало конечной победе ополчения.

Объективности ради надо отметить, что у земского войска по-прежнему не было полного единства. Казаки во главе с князем Трубецким спокойно, с безопасного расстояния наблюдали за тем, как войска гетмана Ходкевича теснят русских, и только яркая речь пришедшего к казакам священника Авраамия заставила их вмешаться в битву, что и склонило чашу победы на сторону русских. Привыкшие к вольнице, все те же казаки попытались затащить в свой стан женщин, которых выпустили из стен Кремля закрепившиеся там поляки, они же хотели завладеть остатками царской казны, когда осажденные капитулировали… Стычки между ополченцами и казаками нередко грозили дойти до кровопролития…

Все это так. И все же объединенное войско русских земель одержало победу. 25 октября 1612 года польский гарнизон открыл ворота Кремля и капитулировал. На Лобном месте отслужили благодарственный молебен перед иконой Владимирской Богородицы. Во все концы Русской земли полетели грамоты, призывающие собраться на Земский собор для выборов нового царя.

Конечно, «смутное время» не прекратилось в одночасье, страна по-прежнему была наводнена бесчисленными бандами, ряд русских городов оказался в руках интервентов. И все же кризис был преодолен, Россия начала выздоравливать.