Я БЫ В РЕКРУТЫ ПОШЕЛ…

Николай СТАРОДЫМОВ

В это трудно поверить, но однажды так случилось, что в России вдруг кончились солдаты. Это стало большой неожиданностью для военного руководства страны на рубеже XVIII–XIX веков. До того военные потери без особых проблем восполнялись рекрутскими наборами. Однако теперь вдруг генералы обратили внимание, что «чудо-богатыри» начали мельчать, здоровье прибывающих с новыми пополнениями новиков понемногу снижается, а из глубины страны все громче доносятся голоса, что хватит уж мужичка от земли отрывать. И это – накануне новых столкновений с Наполеоном, который откровенно приближался к пограничному Неману.

«Вместо сильных и мужественных войск полки наши составлены большей частью из солдат неопытных и к тягостям войны не приобвыкших». Эти строки написал военный министр Михаил Баркалай-де-Толли канцлеру Николаю Румянцеву в августе 1810 года. Согласимся, тревожный сигнал, тем более от такого хладнокровного и не склонного к панике педанта, каковым был Михаил Богданович.

И ведь он писал правду! На протяжении XVIII века Россия участвовала, по меньшей мере, в 17 крупных войнах (включая подавление восстания Пугачева). Для замещения в строю павших в течение столетия в стране были проведены 13 рекрутских наборов, в результате которых от земли, от привычного образа жизни отрывались новые и новые молодые парни. Война вообще страшная штука, потому что в ходе ее божья тварь – человек – занимается тем, что безжалостно убивает себе подобных божьих тварей. Но ведь на войне, как правило, гибнут лучшие носители генофонда. Используя терминологию выдающегося нашего философа-историка Льва Гумилева, пламя пассионарности гасится потоками крови.

В армию всегда забирали самых сильных и здоровых мужчин. И они гибли в боях, или становились калеками. Или в лучшем случае возвращались домой старыми и больными. И при этом они не производили на белый свет детей. Во всяком случае, у себя на родине.

Пока войны шли малыми силами, на ограниченной территории, пока потери были не слишком велики, демографическая ситуация в стране если и менялась к худшему, то это как-то компенсировалось повышением рождаемости в районах, по которым прошли войска. Но постепенно армии становились все более массовыми, а орудия убийства – все более изощренными. И обычный механизм воспроизводства населения начинал давать сбои.

(Как казенно сказано!.. А если попросту, то оставшиеся бабы рожали от тех хилых мужичков, которые оставались на месте по своей непригодности служить).

И вот к концу XVIII века ситуация достигла критической отметки – рекрутские наборы перестали справляться с поставкой в армию новых партий солдат, и в то же время начали оказывать негативное влияние на экономику страны.

Вторая сторона проблемы. Пока потери воюющих сторон были не слишком большими, пополнение вливалось непосредственно в подразделения. Молодой рекрут попадал под опеку «дядьки» и скоро становился полноправным членом воинского коллектива. Однако орудия убийства совершенствовались. После иных боев потери в ротах и батальонах были столь значительными, что о постепенном обучении «в коллективе и через коллектив» уже не могло идти речи. В строй должны были становиться подготовленные солдаты.

В этих-то условиях и созрело решение о необходимости создания сети учебных подразделений для первичной подготовки к службе молодого пополнения. С этой целью 10 октября 1808 года увидело свет «Положение о приеме рекрут, препровождении и содержании их в запасных рекрутских депо». Эту дату можно считать отправной для российских учебных подразделений.

Было бы несправедливо сказать, что это начинание родилось на голом месте. Активной подготовкой молодых солдат, да и опытных ветеранов, занимались полководцы и раньше. Но только теперь этот процесс был упорядочен, регламентирован и поставлен на поток.

В те времена в составе русской армии насчитывалось 24 пехотные дивизии. В каждой из них сформировали учебные депо, выделив по шесть обер-офицеров, 24 «унтера» и 240 старых солдат – ветеранов. Эксперимент оказался удачным. Вскоре такие же депо были созданы и в кавалерии, и в артиллерийских частях.

Трудно сказать, кто персонально предложил создать именно такую систему подготовки молодого пополнения – идея попросту уже созрела. Но претворять в жизнь ее довелось пресловутому генералу от артиллерии графу Алексею Аракчееву.

Об Алексее Андреевиче можно говорить бесконечно много. Память он оставил о себе в основном недобрую, хотя было бы несправедливо говорить о нем исключительно в темных тонах. Во всяком случае, для учебных подразделений он сделал немало. А именно: он их создал и он их заставил выполнять возложенные задачи. Согласимся, что это немало.

Надо отметить, что Пушкин оставил об Аракчееве жестокую эпиграмму.

Всей России притеснитель,
Губернаторов мучитель
И Совета он учитель,
А царю он — друг и брат.
Полон злобы, полон мести,
Без ума, без чувств, без чести,
Кто ж он? Преданный без лести,
Бл..и грошевой солдат.

Нельзя забывать, что наш поэт не всегда был справедлив к современникам в своих эпиграммах. Но в данном случае характеристика близка к оригиналу. В точку сказано: «преданный без лести». Трудно согласиться с тем, что «без ума, без чувств, без чести»… Он был умен – еще в период учебы в кадетском корпусе давал уроки детям графа Салтыкова. Чувства благодарности и преданности не были чужды ему, безродному дворянину, вознесенному в высшие сферы общества Александром и Николаем Павловичами. Да и представление о чести у него было, пусть и своеобразное…

Впрочем, бог с ним, с Аракчеевым! Вернемся к рекрутам и «учебкам».

Начнем с рекрут. В те времена была поговорка: «Есть у царя колокол на всю Русь». Это о рекрутчине. Действительно, на всю страну гремел этот колокол! И боялись его куда больше, чем тревожного набата.

…Как-то царь Александр I осматривал партию новобранцев. И обратил внимание на рекрута Осипа Смолина – «в летах весьма немолодых и слабого сложения». Самодержец выразил крайнее неудовольствие по поводу увиденного. Этот случай послужил сигналом для проверки состояния призывного контингента по всей армии. Результаты оказались удручающими.

Только один пример в подтверждение. Если в 1806 году среди рекрут не было ни одного человека с больным зубом, то в 1810 году на этот изъян приходилось закрывать глаза. Именно тогда появилось ограничение – допускалось отсутствие не более пяти зубов рядом на каждой челюсти.

В результате проверки в 1810 году появилось несколько документов, имевших цель ужесточить порядок набора в армию мужиков, организацию первичного военного обучения, формирования резервных частей и соединений из выпускников «учебок». Это несколько жестких приказов, «Положение о назначении нижних воинских чинов в неспособные», наставление «О смотре рекрутских депо» и другие. Вот несколько вводимых ими ограничений, касающихся порядка комплектования армии. За нарушение правил офицеры и чиновники, виновные в призыве негодного контингента подвергались штрафу в 500 рублей. Итак, признавались неспособными к службе идиоты, парализованные, эпилептики… Признавались годными к нестроевой службе частично парализованные, немного горбатые, беспалые… И бесспорно годными являлись косые (лишь бы это позволяло прицелиться из ружья), косноязычные (лишь бы могли хоть как-то изъясняться), а также лысые, которых ранее призывать в армию возбранялось. При этом нижняя планка роста новобранца равнялась 1,51 метра.

Вот такая армия встречала Наполеона в 1812 году.

В то же время принимались меры к тому, чтобы в учебных депо подготовка молодого пополнения велась настоящим образом. Непосредственно накануне войны в стране было проведено три рекрутских набора – в 1810, 1811 и 1812 годах . В результате под ружье встали девять из каждых пятисот мужчин. Это составило 350 тысяч человек. Если не все, то большинство из них попали в учебные подразделения, в которых в течение девяти месяцев осваивали «науку побеждать». Выпускников этих депо сводили в резервные дивизии и бригады. Эти меры позволили довести численность армии к началу войны до 490 тысяч человек – помимо иррегулярных, в том числе и казачьих, войск и гарнизонных команд.

И еще один штрих. Автором «Наставления» был лично военный министр Барклай-де-Толли. Его положения и сегодня не теряют своей актуальности. Оно предписывает офицерам вести с солдатами воспитательную работу, возбуждать в подчиненных «бодрость духа и охоту к службе», «обходиться с рекрутами кротко и снисходительно», на учениях «не изнурять их сил», больше внимания уделять теоретической подготовке… И, что еще характерно, Михаил Богданович настрого запрещал наказывать рекрут, особенно непосредственно в ходе обучения, так как они попросту не научены выполнять необходимые действия.

Вот какие проблемы двести лет назад привели к рождению учебных подразделений.