Морис Пайпер считал себя, по всей видимости, человеком проницательным. Он говорил, что прекрасно понимает: 90 процентов девушек, посещающих Интерклуб, работают на НКВД… Вот только не мог предположить, что та, с которой он был столь откровенен, также может оказаться в их числе.

Когда Людмиле предложили стать агентом, она согласилась не сразу. На нее не давили, ничем не угрожали, говорили только о патриотизме и долге комсомолки… И девушка обещала подумать. Конечно-конечно, сказали ей, такое ответственное решение, не с наскока же… Тогда Гаер совершила первый шаг в направлении сотрудничества с контрразведкой своей страны. Она назвала имена людей, которых английская сторона подозревала в том, что они являются агентами советской контрразведки – она знала эти имена от того же Пайпера. Спасибо, проверим, сказали ей, а пока вам вот телефон, когда сочтете нужным, позвоните!

Она позвонила через месяц. Она плакала от возмущения. Оказывается, англичане получили приказ собирать фотографии, которые иллюстрируют бедственное положение  советских людей. Нет, не для того, чтобы оказывать помощь голодающим – чтобы использовать их в антисоветских пропагандистских кампаниях.

Ну а потом и пошло! Людмила Гаер получила оперативный псевдоним «Консуэло», регулярно поставляла информацию советским органам госбезопасности. Скажем, все тот же Пайпер как-то похвастался, что где-то достал образцы новых продуктовых карточек, причем, за них хорошо заплатил. Зачем разведчику понадобились эти карточки, можно лишь догадываться, зато эта откровенность позволила «вычислить» продажного чиновника.

По поручению советской контрразведки Людмила все активнее выполняла «просьбы» английских «друзей» что-то узнать для них. За это британцы ей помогали деньгами и продуктами. В голодающей, лежащей в руинах, стране это было солидное подспорье. Причем, Пайпер заверял подругу, чтобы она ни о чем не беспокоилась, ибо все это из специального фонда, потому он и его друзья тратят на помощь ей не свои кровные. Сомнительный комплимент…

По окончании войны миссия прекратила свое существование. Пайпер уехал на родину. Прощаясь, он произнес перед подругой пламенную речь. Он предложил ей писать ему, причем, писать всю правду о положении в стране. «Тонкий психолог», разведчик заверил Людмилу, что она может ни о чем не беспокоиться в моральном плане, ибо «в советском правительстве сидят одни евреи», а потому написанная ею правда русским пойдет только на пользу.

…О том, как сложилась дальнейшая судьба «Консуэло», неведомо. Наверное, ее «дела» хранятся где-нибудь в архивах – на Лубянке или в Архангельском управлении ФСБ, а также, быть может, и в Англии. Быть может, она так и пошла работать по линии спецслужб. Быть может, остепенилась и стала супругой и матерью (допуская такой вариант, автор и решил не называть подлинную фамилию). А может и сгинула где-нибудь в лагере, сполна рассчитавшись за те ошибки молодости, которые так легко совершаются и столь невероятно трудно исправить.