ТЯЖЕЛЫЙ, НО НЕОБХОДИМЫЙ УРОК

В учебниках по истории Великой Отечественной войны этому сражению уделяется минимум внимания. В самом деле, чем тут гордиться? Пошли по шерсть, а вернулись стриженными. Красная армия потеряла почти четверть миллиона человек только пленными, на поле боя остались 2026 артиллерийских орудий и 1249 танков. Но даже не сами по себе цифры страшны – хотя это ведь не просто цифры, это человеческие жизни! На огромном участке линии фронта образовалась зияющая брешь, которую попросту нечем (некем!) было заткнуть! В нее-то и устремились гитлеровские войска, рванули в сторону Сталинграда, да так рванули, что, казалось, уже нет силы, которая могла бы их остановить.

Всё это так, всё это справедливо. И всё же… Простите меня, сгинувшие в той мясорубке солдаты, за бездушные слова! Всё же хорошо, что советские военачальники втравили Верховного главнокомандующего в эту авантюру. Харьковская трагедия стала грандиозной репетицией Сталинградского сражения. Ошибки, допущенные маршалом Семёном Тимошенко и генералом Иваном Баграмяном, были в полной мере учтены при разработке наступательной операции на Волге. Не будь харьковского разгрома, мы бы могли допустить те же промахи, и размах трагедии мог  принять размер катастрофы.

А какие прекрасные рисовались перспективы!.. Отброшенные от стен Москвы гитлеровцы были деморализованы первым в своей новейшей истории поражением. Возвращался к жизни переживший страшную зиму Ленинград. В Крыму вермахт, казалось бы, безнадежно увяз. В результате успешного контрнаступления под Ростовом было нанесено серьезное поражение гитлеровской группе армий «Юг», что предотвратило ее прорыв к Кавказу. Фронт стабилизировался. А в тылу врага всё явственнее набирало силу партизанское движение. Да и постепенная активизация боевых действий другими странами антигитлеровской коалиции внушали оптимизм.

Перешел на военные рельсы тыл. Эвакуированные на Восток или созданные там с нуля промышленные предприятия стремительно наращивали выпуск техники и вооружения. Автоматов и противотанковых ружей производилось в 6 раз больше, чем осенью 41-го, минометов в 3 раза, артиллерийских орудий почти в 2 раза. Выпуск танков возрос более чем в 2 раза, причем, Т-34 по всем показателям превосходил все боевые машины, стоявшие на вооружении вермахта. Набирали обороты и поставки по ленд-лизу. Хотя понятно, что в численном выражении мы по всем показателям еще уступали противнику, и всё же…

Баграмян

Было главное – в Красной армии царила эйфория. Все – от Верховного главнокомандующего до последнего каптенармуса – были уверены, что худшее для страны уже позади. Гитлеровцев можно бить!  Особенно ярко это настроение проявилось в приказах наркома обороны от 23 февраля и 1 мая, в которых провозглашалось, что немецкая армия стоит, ни много ни мало, перед лицом катастрофы.

Нет, у руководства Красной армии шапкозакидательских настроений не было: все понимали, что враг еще силён. Другое дело, что на фоне зимних успехов многие не осознавали, насколько он силен!

…В конце зимы – начале марта в Ставку от командующих фронтами поступали доклады с предложениями на весенне-летний период боевых действий. Особенно перспективной представлялась ситуация в полосе Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов, где предлагалось провести крупномасштабную операцию с целью освобождения Донбасса и Харьковского промышленного региона.

Василий Сталин

Вечером 21 марта у Сталина был замечательный вечер. Проездом в Москве оказался сын Василий, в связи с этим дочь Светлана устроила семейный ужин. Наверное, это был первый вечер с начала войны, когда советский вождь позволил себе немного расслабиться.

Вот в такой атмосфере 27 марта и проходило обсуждение плана наступления под Харьковом. Докладывал начальник штаба Юго-Западного направления генерал Иван Баграмян. Надо сказать, что для Ивана Христофоровича этот доклад был делом чрезвычайной важности. Войну он встретил в должности начальника оперативного отдела штаба Киевского особого военного округа, преобразованного в Юго-Западный фронт. Только в результате катастрофы под Киевом потери фронта составили, по разным данным, от 616 до 700 тысяч человек. Там же погиб весь штаб фронта, в том числе командующий генерал Михаил Кирпонос, начальник штаба генерал Василий Тупиков, член Военного совета Михаил Бурмистенко. Баграмян тогда из окружения вырвался. Некоторое время его судьба была неопределенной, нельзя было исключать того, что он разделит судьбу Дмитрия Павлова и некоторых других военачальников, которые были расстреляны осенью 41-го за разгром подчиненных войск. Обошлось, после временной опалы Баграмян был назначен начальником штаба направления. И теперь жаждал реабилитироваться.

Доклад получился убедительным. Его авторы предлагали провести операцию, в результате которой войска выходили бы на линию Гомель – Киев – Николаев. Но сил для воплощения задуманного в полном объеме не хватало. Поэтому масштаб операции пришлось сократить. Теперь она предусматривала лишь захват Харькова и дальнейшее наступление в сторону Днепропетровска.

Для главного удара был выбран Изюм-Барвенковский выступ. Линия фронта вообще весной 1942 года представляла собой весьма причудливо вьющуюся кривую. Где-то гитлеровцы глубоко продвинулись вглубь наших рубежей, где-то наши заметно потеснили гитлеровцев… С юга на Харьков наступала 6-я Армия (генерал Авксентий Городнянский – на снимке слева) и армейская оперативная группа (генерал Леонид Бобкин). С севера на прорыв пошла 28-я Армия (генерал Дмитрий Рябышев).

На участках прорыва были сосредоточены небывалые до того силы: 31 орудие и 6 танков на километр фронта. Всё было готово к началу наступления, которое, по замыслу советского командования, должно было положить начало повсеместному изгнанию интервентов с родной земли.

Однако еще до начала операции ситуация начала развиваться по совершенно иному сценарию.

Опыт, опыт, опыт!.. Сколько раз еще необходимо повторить это слово, чтобы понять причины поражения в мае и реванша в ноябре 1942 года!

Сейчас не место и не время разбирать причины, по которым произошла та нестыковка различных ведомств, о которой пойдёт речь ниже. Но в общих чертах дело было так. В ходе грандиозной спецоперации, проводимой советскими спецслужбами, гитлеровцам подбросили дезинформацию о планах Красной армии на весенне-летнюю кампанию. Гитлеровцы поверили и начали корректировать свои планы в соответствии с этой «дезой». Об изменениях узнала наша армейская разведка, не подозревая, что это является результатом глобального замысла Ставки. Результатом стало то, что глобальные стратегические замыслы не были известны и, соответственно, учтены при планировании харьковской операции. Так и получилось, что, вводя в заблуждение противника, мы запутали к тому же и сами себя.

Второе. Буквально за несколько дней до начала операции гитлеровцы начали свою, в Крыму. В результате Крымский фронт, превосходивший противника по всем показателям, был разгромлен и перестал существовать. (О причинах очень хорошо рассказано в романе Владимира Карпова «Полководец»).

На таком фоне и подоспело 12 мая. Войска Красной армии перешли в наступление в направлении Харькова. Проломив оборону противника, они продвинулись на глубину 25-60 км и готовы были рваться дальше.

Однако этот успех оказался единственным в реализации задуманного. В прорыв не были своевременно введены мобильные, в первую очередь танковые и моторизованные резервы.  Ширина прорыва оказалась слишком мала, что в конце концов  позволило вермахту отрезать ударные советские группировки от тылов. Не были выявлены германские группировки, которые к тому времени уже изготовились к нанесению удара по тому же, ставшему беззащитному, Изюм-Барвенковскому выступу, с которого в прорыв ушли войска…

Последствия этих ошибок стали ужасными. Под основание вбитых в позиций гитлеровцев клиньев ударили могучие бронированные кулаки: армейская группа генерала Эвальда фон Клейста (фото слева) и 6-я Армия генерала Фридриха Паулюса. Они сошлись в районе Изюма 23 мая, образовав исполинский мешок. В нем оказалось 28 стрелковых дивизий и 20 танковых и моторизованных бригад, кавалерийские соединения – сотни тысяч ошеломленных столь круто изменившейся ситуацией человек. Началось их уничтожение. В числе погибших – генералы Ф. Костенко, К. Подлас, А. Городнянский, Л. Бобкин. Назад прорвалось только 22 тысячи.

Перед ударными танковыми и моторизованными дивизиями вермахта открылись широкие степные просторы, на которых для крупповской брони не осталось никаких препятствий.

Впереди был Сталинград.