На данный материал в своем архиве я наткнулся относительно случайно. Случайно – потому что специально искал не его. А относительно потому, что рано или поздно должен был наткнуться. Этот материал – своеобразный рекордсмен в моем архиве. Его опубликовали полтора десятка изданий и сплагиатили его у меня по меньшей мере два раза (и то и другое – только то, что я знаю). В 1999 году я полтора месяца был в командировке в Моздоке. Через него прошли в Чечню тысячи и тысячи военных, там постоянно находились десятки журналистов. И название города было на слуху у всей страны. И мне пришла в голову мысль, что было бы неплохо рассказать о самом Моздоке, городе, через который прокрутилось множество людей, и о котором мало что и мало кому известно.

Итак, Моздок, год 1999.

МОЗДОК…

КАК МНОГО В ЭТОМ ЗВУКЕ ДЛЯ СЕРДЦА РУССКОГО СПЛЕЛОСЬ

Николай СТАРОДЫМОВ

Полноватый полковник настрого предупреждал:

- Вы,  журналисты,  не должны именовать Моздок  прифронтовым городом.

Не очень-то и хотелось.  В конце концов, не самое это приятное дело – ездить в командировку в прифронтовую полосу.

- Вы,  журналисты,  не должны именовать Моздок  прифронтовым городом.

Это уже местные жители.  Почему?  – спрашивается.  Да  очень  просто:

- Военные мечтают об обещанной им премьером тысяче «баксов», а мы тут живем постоянно и не имеем и минимальной доли этой  суммы. Значит, для одних он прифронтовой, а для других – просто место проживания?.. Несправедливо!

И как их не понять?..  Люди просто хотят спокойно жить. Даже здесь, в пятнадцати километрах от Чечни, о войне думают и говорят мало – и без нее забот хватает. Скажем, так красиво как в местном Дворце культуры,  нынче свадьбы играют редко  -  для  молодоженов     здесь почти  профессионально  танцуют воспитанники местной студии бальных танцев, вокруг которой перманентно кипят страсти, так как мамаши всеми  правдами и неправдами мечтают определить сюда своих чад – настолько это престижно. А когда в местной газете «Моздокский  вестник» была опубликована крохотная заметочка о котенке Манюне,  которого едва не задавила машина, на автора публикации обрушился шквал звонков от людей, которые выражали желание приютить этот пушистый комочек.  Какая уж тут война, когда в помощи нуждается котенок…

Моздок – вообще уникальный город. В приснопамятные советские времена тут была оборудована прекрасная авиабаза,  откуда самолеты-«дальники» летали по всему белу свету.  Между тем  подвозивший меня таксист-«частник» слегка попенял:

- Пока  Чечня не начала ерундой заниматься,  вы и не знали о существовании такого  города  как Моздок.  А теперь про нас знает весь мир!

Что верно,  то верно. Нынче имя этого городка знают все россияне.  Правда, знают довольно однобоко – лишь то, что здесь располагается военная, если можно так сказать, перевалбаза, «работающая» на Чечню. А что нам вообще известно о самом Моздоке?

По наиболее распространенной версии название города происходит от кабардинского слова «мздогу», которое означает «непроходимая чаща». И когда смотришь на густо и широко заросшие берега Терека  из  вертолета,  когда  гуляешь по местному парку Победы (на местном сленге «роща»),  легко веришь,  что некогда здесь  вполне могли быть дремучие заросли, которые моздокчане не смогли вывести за три столетия существования города.  Правда,  в этих краях напрочь  исчезли уникальные реликтовые,  так называемые «ленточные», дубовые леса,  ну да только человек так уж устроен, что к природе относится исключительно утилитарно – дубовая древесина всегда ценилась.  Как памятник тем стародавним временам в  центре  Моздока сохранился дуб – считается, что он ровесник города. Дуб заботливо обнесен цепями, образовавшееся в его стволе дупло забетонировано,     чтобы дерево не разрушалось дальше, но только долго, судя по всему, ему не протянуть – болеет.

Существует и  другая  версия происхождения названия города – якобы сюда некогда были сосланы  сподвижники  повстанца  Маздака, восставшего против  персидского  царя…  Ну да только мало ли на белом свете городов,  названия которых имеют по несколько  версий происхождения!

Основан же город местным феодалом Кургоко Кончокиным,  который в свое время помог Екатерине II совершить дворцовый переворот, за что был пожалован титулом князь Черкесский, большой золотой медалью, чином подполковника «с немалым жалованием», а также правом поселиться в Моздокском урочище.  Он и привел  сюда  40     дворов первых поселенцев.  А в 1763 году тут была заложена мощная крепость с гарнизоном во главе с подполковником Гаком.  Уже в следующем году здесь основана школа для осетин.

А еще исторически город знаменит тем,  что  именно  здесь  в 1772 году  сбежал  с  гауптвахты будущий вожак крестьянской войны Емельян Пугачев, бывший тогда атаманом трех казачьих станиц. Кроме того, именно Моздок является городом, где впервые был получен керосин; его сумели перегнать из нефти бывшие крепостные братья Дубинины,  а уж потом,  как то не раз было в истории России,  славу открытия этого топлива перехватил иностранец  -  немецкий  ученый Райхенбах, отстав от русских на целых 7 лет.

Многие россияне даже не подозревают,  что Северная Осетия – единственная республика на Северном Кавказе, в которой доминирующей религией для коренного населения  является  православное христианство. Это  своего  рода  форпост  христианства в регионе. Если Россия (такое в кошмарном сне побоишься увидеть,  но на  секунду представим именно такое развитие ситуации) вдруг решит уйти с Северного Кавказа, первой жертвой воинствующего крыла исламских фундаменталистов станут именно осетины. Они это прекрасно понимают, а потому горой стоят за Россию.

Впрочем, христианство здесь легко уживается с другими конфессиями. Я такого до сих пор не встречал нигде: за столом первый тост осетин  поднимает  «за  Большого Бога» – то есть за единого Бога, которому поклоняются все,  но  заповеди  которого  всяк  трактует по-своему. Скажем, в Моздоке сегодня остался единственный христианский храм,  Николо-Успенская церковь,  построенная в свое время приверженцами армяно-григорианской религии (исторически город был торговым, так что армянская диаспора здесь традиционно сильна). И сегодня в храме мирно соседствуют православные и армянские иконы, им молятся,  крестясь каждый по-своему…  Несколько лет назад преставившийся местный батюшка, отец Владимир, на что уж был суров, а на то, что в храме молятся не только православные прихожане,  смотрел одобрительно -   главное, чтобы в душе у человека был Бог.

Кстати, с  церковью связана красивая легенда – какой же уважающий себя город не имеет легенды?  Некогда в Моздоке был красивейший, самый  большой  на Северном Кавказе,  православный храм – его макет нынче стоит в местном краеведческом музее. И находилась в нем чудотворная икона Моздокской Божьей Матери, некогда принадлежавшая самой царице Тамаре.  (К слову,  считается,  что чудотворных икон Богородицы в  России  насчитывается едва ли два десятка).  И вот, когда храм закрыли и отдали не то под склад,  не  то  под  что-то еще,  икона из него исчезла самым загадочным образом. Вскоре храм  вовсе взорвали (на его месте нынче разбит сквер). А сегодня в Николо-Успенском храме висит точный список (то есть копия) той иконы.  Прихожане же искренне верят,  что его  чудотворный  оригинал когда-нибудь  явится  людям,  однако  случится это лишь когда они     прекратят враждовать и будут соблюдать  заповеди  Божьи.  Сегодня неподалеку от местного вокзала строится еще один, небольшой, православный храм; его возводит местный бизнесмен, который постригся в священники  и мечтает о том,  чтобы служить в нем батюшкой.  На  одной стене церкви он оставил специальное место для местной  святыни, веря,  что она явится именно здесь. Не случайно третий тост в городе поднимают именно «за Моздокскую Божью Матерь»,  подразумевая под ней заступницу за всех женщин.

Кстати, второй тост во всей Северной  Осетии  всегда  звучит одинаково: «Уастарджи!» – и все вторят ему «Амир цау!».  Что значит:  «Святой Георгий!» (покровитель  осетин  и  воинов)  -  «Дай Бог!». Произносить его имеют право только мужчины.

Впрочем, тосты тостами, заповеди заповедями, а сегодня город живет проблемами куда более мирскими.

Скажем, в Моздокском районе проживает несколько тысяч беженцев из Чечни. И это создает для населения и местных властей немалые проблемы. Ладно, кто-то из приезжих сумел устроиться у родных и знакомых, кто-то имеет возможность снять жилье или обосноваться  в местных гостиницах «Уют» или «Отдых».  А  остальные?  Остальные     зачастую вынуждены были ютиться едва ли не в чистом поле… Правда, приехавшие из Чечни люди, независимо от национальности, все в один голос выражают благодарность местным жителям,  которые помогали им чем могли: размещали у себя, приносили продукты и одежду, делились  всем…  Но  только  кардинально решить проблему это не могло. Какое-то время что-то наподобие «клуба беженцев» сложилось  на площади возле железнодорожного вокзала, куда ежедневно собирались люди,  которых война согнала со своего места. Сегодня многие из  них  начали  возвращаться  в освобожденные районы Чечни.  Особенно заметно стало это явление с открытием  сквозного     железнодорожного  движения по маршруту Моздок (Северная Осетия) – Кизляр (Дагестан).  Однако пока отток беженцев еще не принял массового характера, а значит и проблемы у города и района остаются.

Вряд ли спасут положение возводимые в районе дома для беженцев. А тут еще мощная и многочисленная военная группировка, которая располагается на военной базе…

Глава администрации района Виктор Ищенко считает,  что федеральная казна  за  ущерб,  причиненный военными району,  должна в местный бюджет 52 млн.  рублей, причем, как утверждают, нынче эта сумма возросла  еще  больше.  Из  чего она сформировалась?  Можно предположить, что в нее входит,  в частности,  ущерб,  нанесенный гусеницами танков и БМП дорогам,  мостам,  полям, железнодорожным     переездам,  оборудование и содержание контрольно-пропускных пунктов на административной  границе  с  Чечней,  экологический  удар местной природе,  который наносится множеством двигателей…  Или такая проблема: водопровод и канализация, электрические и газовые сети, не рассчитанные на такую нагрузку, работают на пределе своих возможностей… Да мало ли еще!

Правда, глава администрации,  как и полагается опытному  хозяйственнику, чуточку лукавит. Потому что войска городу не только создают проблемы – они же помогают эти проблемы и  решать.  Более того, можно сказать,  что сегодня за счет военных город и  живет! Местные гостиницы – «Моздок» и другие – переполнены.  В самом городе  и  в  его  ближайших окрестностях резко подскочила плата за проживание на частных квартирах – теперь она достигает 500 рублей в месяц и больше.  Подорожали услуги такси и «частников»,  теперь они обогнали даже московские;  более того, их стало намного больше,  чем полгода назад.  Значительно возрос  оборот  в  торговле. Процветают рынки. И это не говоря, естественно, о том, что в гарнизоне между собой обсуждают, что в кафе «Джимара», кстати, хозяин которого,  Хасан,  сам  был  военнослужащим и служил в этом же гарнизоне,  лучше готовят хинкали,  в «Пеньках» отличные шашлыки, во  «Фламинго» прекрасное обслуживание,  а в «Ретро» можно не ходить – там представление о сервисе подменяется дороговизной…

Другими словами,  войска  создают  рабочие  места,  привозят деньги, которые,  обращаясь  в городе,  обогащают местный бюджет. (Правда, народная молва язвительно поправляет,  что обогащаются в первую очередь местные «мафиози»,  ну да только это нынче беда не только Моздока).  То есть люди в погонах  опосредованно  помогают администрации решать социально-экономические проблемы.  А потому, как это ни парадоксально, местные жители в абсолютном своем большинстве не желали бы, чтобы войска отсюда уходили.

…Так и живет сегодня Моздок.  Город,  который расположен в непосредственной близости от войны. Город, переполненный военными и беженцами. Город, живущий в значительной степени за счет войны. Город,  который тем не менее упорно не желает признать себя прифронтовым.

Город, в который,  соответственно,  икона Моздокской  Божьей Матери пока возвращаться не собирается.

Материал этот был написан осенью 1999 года. Через несколько лет после того мне довелось еще раз побывать в Моздоке, правда, проездом. К тому времени активная фаза боевых действий в Чечне закончилась, руководящие структуры, в первую очередь военные, перебазировались в Грозный – и жизнь в осетинском городке вошла в свою колею, стала такой же тихой и неторопливой, какой была до войны.