РЕДАКЦИЯ И ТИПОГРАФИЯ

Я уже писал, что редакция и типография газеты «Красное знамя» располагались в большом строении барачного типа.

Процесс выпуска газеты из дня сегодняшнего выглядит чем-то невероятно архаичным. Мы писали ручками тексты на бумаге с двух сторон – с целью экономии. Говорю о себе: отдавал написанное ответственному секретарю или главному редактору. Если они считали нужным, вносили в рукописный текст какие-то правки. Потом написанное отдавали корректору-машинистке. Она отпечатывала текст на машинке. Мы текст вычитывали, редактор ставил на «собачке» визу, и текст передавали наборщикам.

Наборщиками у нас трудились солдаты срочной службы. До того момента, когда они попадали в типографию, на полиграфическом поприще не трудились. Солдаты, служившие в боевых подразделениях, нашим солдатам завидовали. Более того, если требовалось приструнить кого-то из зарвавшихся подчинённых, мы пугали их тем, что отправим дослуживать «в войска». Однако реально подобные случаи происходили исключительно редко. Однажды в том же Кизыл-Арвате одного солдата, который решил, что… «Оборзел», короче говоря. Так вот, мы его отправили в город Казанджик, определили в миномётную батарею таскать миномётную плиту. Надо сказать, остальные бойцы после того случая несколько присмирели.

Думаю, что есть необходимость напомнить следующее обстоятельство. До того я служил в строительных войсках, где всё и вся подчинялось единственной цели: выполнению производственного плана. Офицеры вкалывали сами, и требовали того же от подчинённых. И вот я попал в редакцию и типографию дивизионной газеты в богом забытом гарнизоне Средней Азии, где всё, АБСОЛЮТНО ВСЁ, строится иначе.

Солдаты типографии жили и служили в комфортных условиях. Относительно, конечно, комфортных, но всё же… И мне было непонятно, что некоторые из ребят начинают наглеть. Я этого не понимал. Глядя не поведение некоторых солдат, я вспоминал притчу, которую знаю много лет и не помню, от кого услышал.

ПРИТЧА С ТРЕМЯ МОРАЛЯМИ

Зима, лютый мороз. Летел воробей и замёрз. Упал. Шла корова и ляпнула на него лепёшку. Воробей отогрелся, высунулся из лепёшки и чирикает. Мимо бежала кошка. Услышала довольное чириканье и сцапала воробышка.

Мораль первая: не всякий враг, кто на тебя (валит лепёшку).

Мораль вторая: не всякий друг, кто тебя из (дерьма) вытаскивает.

Мораль третья: если уж устроился на тёплое местечко, то сиди и не чирикай!

Вот эту третью мораль я всегда адресовал солдатам типографии. А молодые пацаны, которые возомнили, что всё в жизни у них уже решено, наглели. Борзели, как мы говорили.

Надо же… Я помню лица своих солдат… А вот имена и фамилии – практически нет.

Был у нас солдат по фамилии Дацкий, имя его Олег. Мы, понятно, называли его Гамлетом или Принцем. Вы можете не поверить, но его старший брат погиб на фронте  в 41-м году. А сам Иван получился очень поздним ребёнком, коль на службу его призвали в 79-м. Такая вот разница в возрасте.

Был у нас солдат по фамилии Пинчук (Пиня). Маленький, худенький, щупленький, он был невероятно добрым и ранимым.

Володя Чорба призывался, если не ошибаюсь, с Западной Украины – его можно считать эталоном исполнительного человека. Он неизменно исполнял всё, что ему поручалось. И мы, офицеры, зная об этом его качестве, старались даже меньше его обременять. Помнится, через некоторое время после того, как он уволился в запас и уехал домой, мы получили от него письмо с просьбой оформить рекомендацию для поступления в институт. Для него, конечно же, выправили такой документ – Володя того заслуживал.

…Ребятки, друзья мои, простите, что сегодня я помню ваших имён! Ведь сколько жизни пролегло между теми годами и нынешними!.. Если кто отзовётся, обязательно опубликую на сайте!

Попадали солдаты в штат типографии разными путями. Кого-то присылали в приказном порядке, кого-то просили взять наши же солдаты, земляка, например, однако чаще отбирали кандидатов мы сами. Как правило, нам шли навстречу – в конце концов, укомплектовать десятью солдатами подразделение, которое занималось полиграфическим обеспечением всей дивизии, командование могло позволить. Но и спрос за отобранных с нас был жёсткий.

Помню, произошёл курьёзный случай.  Знакомый офицер порекомендовал нам сержанта из своей роты, охарактеризовав его как исключительно добросовестного человека. Мы попросили его прислать. Сержант пришёл, и мы тут же поняли, что тот наш знакомый просто желает избавиться от такого подчинённого. Тот действительно отличался исполнительностью. Потому что оказался малограмотным и слабым – и телом, и духом – человеком, да к тому же представителем очень малочисленной сибирской  народности,  готовым выполнить любую прихоть кого угодно! Как и кто направил его в «учебку» на командира отделения – просто невозможно вообразить… Поняв, что мы его брать к себе не собираемся, тот сержант схватил тряпку и принялся мыть пол у нас в кабинете.

Знаете, я постоянно говорю и пишу, что общественный строй времён моей молодости нравился мне куда больше, чем нынешний. И армия тогдашняя мне видится куда более отвечающей своему предназначению, чем нынешняя, несмотря на её «новый облик»… Но вспоминая того паренька-сержанта, признаю, что и то наше общество не было совершенным.

Но вернёмся к нашим функциональным обязанностям.

Солдаты-наборщики садились на свои рабочие места и начинали трудиться. Я выше сказал, что у них были комфортные условия. Да, верно. Но и райской службу в типографии не назовёшь.

Газетная полоса состоит из набранного текста. Сегодня набор осуществляется нажатием соответствующих клавиш на компьютере. Исправления текста, изменение шрифта, подгонка фотографий – всё нынче осуществляется на мониторе.

Братцы мои, вы не представляете, что ещё тридцать лет назад всё делалось вручную. Солдат-наборщик закреплял перед собой отпечатанный текст… Нет, убежал я вперёд. Солдат садился за касса-реал… Что такое касса-реал… Как же трудно объяснять вещи, очевидные для тебя, и непонятные окружающим!.. В великом романе братьев Стругацких «Пикник на обочине» герой (Редрик Шухарт или просто Рыжий) пытается описать рюмку – примерно то же состояние испытываю и я, стараясь рассказать о дне вчерашнем.

Попытаюсь максимально просто описать процесс создания газеты по технологиям того времени.

Итак, газетный текст состоит из отдельных букв. Чтобы эти буквы отпечатались на бумаге, нужно, чтобы их расставили в нужном порядке. Так вот, солдат садится за кассу. Это плоский ящик, всё пространство которого разделено на отдельные ячейки. В каждой ячейке лежат литеры – отлитые из гарта (сплав такой на основе свинца) брусочки, с одной стороны которой имеется зеркальное отображение буквы. В каждой кассе лежат буквы одного начертания (гарнитура) и размера (кегля). Если мы хотим что-то в тексте выделить кеглем или гарнитурой, на листке с текстом ставится отметка – сотрудник редакции должен знать условное обозначение основных шрифтов, а сотрудник типографии должен был уметь этими указаниями руководствоваться.

Короче говоря, несколько солдат сидят за кассами и по текстам, которые имеются перед ними, берут из соответствующих ячеек нужные литеры и выставляют их в «верстатку». Формируются столбцы текста. А метранпаж (верстальщик) формирует по нарисованному ответственным секретарём макету из  этих колонок газетную полосу. Вручную! Вставляя фотографии, подбирая заголовочные шрифты…

Да, насчёт фотографий – разговор особый. В те времена фотографии публиковались растровые, то есть, качество оттиска зависело от количества точек на единицу площади. Что-то типа нынешних пикселей. Только растр имел физическую основу, а современная фотопечать… Смеюсь: не мне современную печать объяснять!

Чтобы заполучить фотографию, мы должны были сделать максимально качественную фотографию, снимок отретушировать, составить заявку, отправить в Ташкент, а потом месяца через три получить клише – тяжеленные цинковые пластины с негативным отображением  того, что мы хотели опубликовать в газете. Клише можно было использовать сколько угодно раз, потому и старались мы заказывать не разовые снимки, а те, которые можно было бы подставить под любой текст.

Ладно, думаю, данный фрагмент технологического процесса более или менее ясен.

Потом все эти набранные по буковке полосы зажимали в большую раму, вставляли в большую плоскопечатную машину и делали оттиск будущей газеты. Мы садились и вычитывали тексты, вылавливая ошибки. А потом солдаты по нашей правке шильцами выковыривали неправильные литеры и заменяли их нужными. Долго, муторно, неудобно. К тому же всё всегда запачкано типографской краской… Солдатам «за вредность» давали молоко – ведь они постоянно имели дело со свинцом и другими тяжёлыми металлами.

Когда все эти процедуры проходили, делался контрольный оттиск, который заверял цензор и подписывал в печать наш редактор. После этого запускался станок и с грохотом начинал штамповать газету. После этого шрифты промывали от краски, и наборщики превращались в «разборщиков»: теперь требовалось каждую литеру разложить в соответствующую ячейку соответствующей кассы.

Отпечатанный тираж распределяли между частями дивизии. Рассылку готовой продукции готовили мы также своими силами.

Все материалы газеты, включая рукописи, контрольные оттиски, правки и т.д. собирали в т.н. «скрутку» – они хранились несколько лет, чтобы «в случае чего» можно было найти виновного. Готовый номер обязательно отправлялся в Ташкент цензору.

Откровенно говоря, я не уверен, что многие дочитали описание процесса выпуска многотиражной газеты до данного абзаца. А ведь я обозначил далеко не все этапы!

И ещё. Нам же, редакции и типографии приходилось выпускать ещё массу всевозможных бланков, листовок и прочей мелкопечатной продукции. Вот пример. Вечером накануне больших праздников в дивизию по телетайпу приходил текст праздничного приказа. На утреннем построении его должны были зачитывать всему личному составу. Соответственно, его требовалось срочно набрать, вычитать, отпечатать и разослать командирам частей. Параллельно вставить приказ в заранее приготовленный номер газеты и отпечатать тираж, чтобы утром также газета оказалась уже в частях дивизии. Перед праздниками у нас всегда случалась запарка. Причём, приходится признать, не всегда адекватно оцениваемая руководством.

Начальник политотдела дивизии полковник Кулан Иван Николаевич называл наши должности так: корреспондент-дезорганизатор (корреспондент-организатор по штатному расписанию), безответственный секретарь (ответственный секретарь) и редактор-бездельник (просто редактор).

Так вот, я думаю, что человек, прочитавший вышеизложенное, согласится, что не такими уж бездельниками мы были.

Понятно, как и в любом другом деле, случались у нас и накладки. Самая серьёзная у нас произошла такая. Солдат в предпраздничной замотке установил полностью свёрстанную и выверенную газету в плоскопечатную машину, чтобы уже печатать тираж. Этот процесс осуществляется следующим образом. Рама с вёрсткой ходит взад и вперёд, по ней каждый раз прокатывается валик с краской, а потом накладывается и тут же снимается лист бумаги. Всё это – автоматически, очень быстро и с громким грохотом. Вполне понятно, что рама с движущемся туда-сюда станке должна крепиться максимально жёстко.

А тут вдруг солдат забыл зажать раму ключом. Рама пару раз, набирая скорость, прошлась вперёд и назад… А потом её вырвало из станка и швырнуло в стену. Благо, там никого не оказалось, то бы покалечило человека!

Ударившись о стену, вёрстка рассыпалась, в миг превратившись из цельной газеты в рассыпанные по всему полу груды литер.

К утру мы успели восстановить только приказ министра обороны, который отпечатали в минимально необходимом количестве – экземпляров пятнадцать, чтобы раздать командирам частей для зачтения с трибуны. А саму газету восстанавливали за счёт выходных.

…О царившей в тех краях жаре я писал уже не раз. В помещении, где осуществлялся набор, на потолке висели большие вентиляторы, которые гоняли горячий воздух по помещению.

И вот как-то один из этих вентиляторов упал с потолка. Сколько лет он добросовестно крутился, а тут, очевидно, превысил некий ресурс. И упала эта «махалка» прямо на стул, с которого буквально за полминуты до того поднялся солдат. Уж интуиция или ангел-хранитель его спасли, судить не берусь, но повезло ему невероятно! Весил-то потолочный вентилятор не меньше пуда!