«СЕЙЧАС У НАС БЕДА. ЕСЛИ ВЫ ОПЯТЬ НАС БРОСИТЕ -
БУДЕТ ТРАГЕДИЯ»

Эти слова сказал Василий Петрович, терский казак, адресуя их федеральным войскам и особенно московским политикам. Фамилию свою просил не называть («Я в ту войну наоткровенничался – потом едва жив остался…»). Да она не так уж важна, по большому счету, его фамилия. Потому что то, что он рассказал, это не его боль – это боль всех русских, проживавших и проживающих в Чечне. Да и не только русских. Когда житель станицы Мекенской Наурского района, турок по национальности, отказался рыть для боевиков окопы, его попросту расстреляли, невзирая на его цвет кожи и мусульманское вероисповедание. И он был не один, кого расстреляли за отказ выполнять подобную работу.
О том, что творилось в Чечне после того, как в 1996 году оттуда ушли федеральные войска, Василий Петрович рассказывал много. Пришедшие с юга боевики устроили подлинную травлю на «русскоязычное население» (как ни коряво звучит эта формулировка, придется использовать ее). Всех мужчин допрашивали «с пристрастием», не воевал ли кто из них в казачьих формированиях и в частности в сформированном в этих краях батальоне им. Ермолова, или занимали какие-то должности в официальных структурах. Люди вынуждены были бежать, бросая дома и все нажитое, куда глаза глядят. Благо, у кого имелись родственники в других регионах России. А у кого не было?.. Те, кто участвовал в войне на стороне федеральных сил, зачастую, попросту мыкаются по стране, ничего не получив от государства, ради территориальной целостности которого они рисковали жизнями, родными, здоровьем, имуществом.
Ну а с теми, кто не успел уехать, расправлялись безжалостно. Например, казака по имени Александр спутали проволокой по рукам и ногам и бросили в Терек. Его матери об этом не сообщили, она до сих пор ждет сына, надеется, что он в плену и когда-нибудь вернется.
– Пусть лучше верит, чем узнает правду, – говорит Василий Петрович. – Так что фамилию его лучше не называйте…
(Сейчас, когда прошло столько лет, наверное, можно сказать, что речь идет о казаке Александре Храмове).
А уж что с женщинами творили… Василий Петрович не развивает эту тему, только темнеет лицом.
…Так и случилось, что в ряде населенных пунктов над Тереком, где изначально проживали казаки, русскоязычного населения практически не осталось. В Чернокозово, в Наурской они еще как-то держатся. А в других…
Когда начались боевые действия, в станицу на четырех автобусах прибыл отряд бородачей-ваххабитов. Уж откуда они были родом, Василий Петрович не знает, но только некоторые из них были в юбках – знать, из дальних стран занесло их в наши края повоевать.
Именно они заставили местных жителей готовить для них оборонительные сооружения. Руководил обороной местный житель Мовсар Алиев – личность в этих краях известная, одиозная. Опьянев от осознания безграничности своей власти, он попросту вышвыривал из домов тех казаков, которых подозревал в сочувствии федеральным силам. А, может, и не подозревал, а сводил старые счеты. Или закружилась голова от вседозволенности и всевластия…
Да и самому Василию Петровичу неведомо каково пришлось бы.
– Меня сосед спас, чеченец. Мы с ним всю жизнь рядом прожили, и он запретил боевикам меня трогать.
Раньше, рассказывал казак, русские, чеченцы, представители других национальностей между собой жили так же, как живут односельчане в любой другой местности – тихо-мирно, помогая друг другу. Учились в одной школе, работали в одном колхозе. Некоторое отчуждение возникло после войны 94-96 годов, в первую очередь между теми, у кого пострадали родственники от боевиков или от федеральных сил. Но и это отчуждение на бытовом уровне не приводило к каким-то стычкам.
Но что творится сейчас!..
Жил в станице Мекенской простой шофер, Ахмед Ибрагимов. Когда в начале 90-х началась так называемая приватизация, он выкупил у колхоза машину, занялся извозом. Потом прикупил магазин, пошел в гору… А недавно, напившись, взял автомат и пошел убивать всех подряд русских односельчан. Притомившись, взял у одного из убитых велосипед и дальше поехал… Расстреливал только русских, никого другого не трогал. И не оставил ни одного раненого, добивал каждого. Его жертвами стали простая сельская учительница Чернокозовской школы, секретарша сельсовета, местный специалист по рытью колодцев, тракторист – в общем, люди, которые серьезно угрожали шариатскому правлению Чечни.
В конце концов изверга схватили двое местных парней – у одного он убил отца, у другого мать. Они приволокли эту нелюдь на площадь и забили до смерти прутьями. За него не вступился ни один чеченец.
…Когда авиация и артиллерия федеральных сил начали бомбить опорный пункт у окраины станицы, в котором засели боевики-иноземцы, Василий Петрович понял, что пора спасаться. Дождавшись перерыва в обстреле, вышел он на берег Терека, сел на паром и вместе с несколькими другими сельчанами переправился на другой берег. Там их встречали боевики, направлявшиеся на подмогу обороняющимся собратьям. Среди них был местный житель Магомед Алдамов.
– Бежишь? – спросил он у Василия Петровича.
– Бегу, – не стал отрицать казак. – А ты воевать?
– Воевать…
На том и расстались.
Гримасы гражданской войны…
Николай СТАРОДЫМОВ.
(2000 год)