Год 1603-й. (Отрывок из романа “Кривоустовы”)

К тому времени, как Логвин добрался до Астрахани, он чувствовал себя переполненным впечатлениями о путешествии. До того он просто не мог себе представить, насколько огромно царство-государство, в котором ему посчастливилось родиться и которому выпала честь служить. Огромность страны буквально пропитывала душу уважением – к предкам, которые где мечом, а где добром присоединяли новые и новые земли к Московии, к царю и боярам, которые управляют множеством городов и острогов, к землякам, которые продолжают осваивать эти просторы.

А ещё его брала некоторая оторопь – ведь вся эта земля, все эти люди, все эти города и остроги нуждаются в защите. И он, рядовой стрелец Логвин Кривоустов, тоже в ответе перед богом и царём за сохранность и безопасность этих земель, которые по кусочку, по лоскутку, собирались в единую державу.

Каждый человек, какой бы пост он ни занимал – выполняет ли определённую ему богом миссию в Кремле, в любом государственном учреждении, что в Москве, что в любой другой земле необъятной России, что в крохотном гарнизоне на самой окраине необозримой державы – каждый в ответе за всю необозримую Отчизну. Каждому ответ держать перед богом, перед душами предков своих, которые там, за Порогом, встретят каждого из нас. И ТАМ не оправдаешься никакими пустопорожними отговорками о том, сколь важными и необходимыми делами ты занимался в краткий миг своего земного пребывания – потому что оттуда всё мирское видится слишком мелким и суетным, недостойным внимания. Там счёт ведётся другими категориями: что ты сделал для своего народа, своей большой Родины – Великой России, своей малой родины – городка или сельца, в котором увидел свет… А также той родины – рода, из которого ты вышел, и в котором являешься только единственным звёнышком в бесконечной цепочке, тянущейся от далёких твоих пращуров в неведомое будущее к грядущим потомкам.

Если ничего не делал ты для России, пёкся только о своём благополучии, на первое место ставил личную корысть, а не благо Отечества – грех на тебе великий, неизбывный, обрекающий на муки вечные. Если не сделал ничего для родного городка или села, если отрёкся от земли предков своих, и покинул их не для умножения славы Отечества, не для защиты, а то и раздвижения рубежей его, а в поисках сладкой дармовщины – грех на тебе. Если позабыл отцов и дедов, оставил без заботы могилу матери своей, если не озаботился сына родить, чтобы не прерывался твой род, если жизнь свою посвятил ублажению лишь тела своего, избрав лозунгом «жить для себя» – грех на тебе. Если за землю родную не сражался, славу её не преумножал, дерево не посадил, змею не убил (и не нужно понимать это выражение буквально, потому что тут речь не о тварях божьих ползучих речь идёт, а о гадах, жалящих Родину твою исподтишка, а то и душу твою же ядом отравляющих), если не проливал пот, а то и кровь во имя земли, что тебя взрастила – грех на тебе. Так было, так есть, так пребудет до скончания веков!

Ибо живёшь ты, человек любой нации, но подданный Российского государства, на земле, собранной, возделанной твоими предками. И село или городок твой построили твои предки. И ты обязан позаботиться о том, чтобы сохранить и приумножить всё созданное отцами и дедами. Если судьбе угодно будет оторвать тебя от родного городка-сельца, то куда ни забросила она тебя, всюду лежит на тебе великая миссия трудиться на благо Отечества, множить его кладовые, славу, авторитет…  Не проживать-проматывать наследство, доставшееся от славных предков, не транжирить завещанные нам богатства, а с тщанием и бережением относиться к ним, чтобы не оставить потомкам пустую котомку, бросив их тем самым на произвол души. И родить каждый должен, обязан наследников, которые в целости и сохранности унаследуют, когда выйдет отпущенный господом срок, великую свою державу – Россию!

Каждый несёт свой крест на месте, которым определило ему провидение. Каждому и ответ держать за то, как он выполнял свою миссию. Солдат – как боронил землю от врага внешнего, кому предписано – как боролся с крамолой внутри державы, государеву  человеку – как пёкся об интересах всех державы… Ну а самый большой спрос будет с правителя: о чём он больше заботился – о благе вручённой ему высшей волей страны, или же об устройстве своих близких и присных.

Высший суд – его никому не миновать, как бы того ни желалось многим ныне живущим!

Нет иного пути в царство божие для россиянина. Никакими оправданиями его не вымолишь. Никакими посулами будущих благодеяний господа не обманешь. Никакими пожертвованиями на богоугодные дела рая себе не купишь. Можно купить себе прощение греха у корыстолюбивого священника, даже церковь земная может польстится на щедрый куш и закрыть глаза на то, что раскаяние у лихоимца лицемерное, что не из глубины души мольба его о прощении… Бога не обманешь, и пред ликом своего рода предстанет каждый с душой обнажённой, прозрачной, в которой каждая червоточинка станет видна, и не укроешь от своей родовы ничего.

Они добры и понимающи – предки твои, потому как и сами не без греха. И господь милосерден, принимает искреннее раскаяние, и прощает человека – притчезаветный платок грешника, орошённый его слезами искреннего раскаяния, свидетельство тому. Да, милосерден господь, но и у этого божественного всепрощения имеются свои пределы. Ибо существуют деяния, которые не простятся никогда и никому. Преступления, совершённые против родной земли, против родного народа, против рода своего – из их числа.

А то ещё многие неверно понимают самоё таинство покаяния. Расценивают его как некую тряпицу, которой стираются грехи с души, словно с грифельной доски, после чего становится она, душа, чистой, как у младенца только окрещённого, и начинается на ней, девственной, новый процесс грехописания.

Не так это, ох, не так, православные! Нынче, в веке XXI от Рождества Христова, принято стало подавать священнику бумажку с перечислением грехов своих – дабы во время исповеди не забыть чего. Да какое ж это покаяние, если ты грех свой забыть можешь? Один человек написал «грешен», мол, другой человек, только в священническом облачении, ещё читать ли станет, вникать в написанное, просто обмакнёт клочок в огонь свечи, да и бросит в ведёрко со свечными огарками, будто в очистительном пламени и в самом деле сгорает не целлюлоза, а истинно самоё грехи. Ан нет же, не сгорят они, останутся во внутренней сущности человека. Потому что не словами кающегося, не отпустительными словами священника происходит очищение души от скверны – нет. Только когда сама же душа возрыдает от осознания совершённого, только теми, внутренними слезами, порой даже невидимыми миру, очищается душа. И пока не зарыдает самоё нутро человека, пока не омоется оно очистительным пламенем искренней молитвы – никакая индульгенция не спасёт, не убережёт его от геены огненной.

Покаяние – не некое символическое «списание» бывших грехов. Это свидетельство, что человек впредь зарекается от подобного греха – вот в чём глубинная суть покаяния.

Только слаб человек. Потому редко доступна ему подобная глубина отношения к таинству. И идёт он к исповеди, отдавая себе отчёт, что завтра уже вновь отправится творить блуд, запустит руку в казну,  пойдёт на смертоубийство… Исповедальник также об этом ведает. Но один знает, что должен в такой-то день осуществить некий обряд, а второй знает, что в ответ обязан произнести некие ритуальные слова. Потому не покаяние это, а сделка – когда обе стороны выполняют определённые действия, от которых обе стороны получают выгоду, но которые не имеют подлинно очистительной  силы.

Так есть сегодня, так было и в веке XVII-м.

Велика Россия. Таковой её нам завещали предки. Таковой мы обязаны передать их потомкам. Если при нашем участии – вольном или невольном, активном или равнодушно-созерцательном – Россия рассыпается, ослабевает, если становится лакомым кусочком для алчных соседей… За всё это мы все в ответе. Нет, не так, не все – не все, а каждый из нас! Тот самый человек, который глядит на тебя, когда ты смотришься в зеркало – в ответе за то, что происходит с Россией! И в том сходство описываемых в данном романе времён с днём сегодняшним.

И помните об этом, люди, какую бы веру вы ни исповедали, какой бы пост в державе ни занимали, сколь бы высоко (или наоборот, сколь бы далеко от взора всевидящего) вас ни занесла судьба.

Так было, есть и будет, и ныне, и присно, и во веки веков.