ТАК ОСВОБОЖДАЛИ ШАТОЙ

Это случилось в июне 1995 года

Николай СТАРОДЫМОВ

Это событие, которое могло бы стать переломным во всей чеченской трагедии. К июню 1995 года федеральные войска загнали остатки отрядов сепаратистов в угол и с ними можно было покончить одним ударом. Вместо этого закономерного приказа последовал другой – стоять и смотреть. Они и смотрели, как мимо них проезжали на равнину грузовики с бородачами – с теми самыми, которые позднее совершили террористический бунт в Грозном. Как так могло получиться?.. Буде считать, что по недомыслию. Только одна реплика. Зажатые в горах бандиты орали в эфир: «Мы хотим сдаться!». Из-за рубежа им поступила команда: «Держитесь! Завтра ситуация изменится».

Ситуация действительно изменилась. Был Буденновск. Люди в погонах уверены, что это не случайность. Ну да только высшие судебные структуры могут вынести окончательный вердикт. Могут… Вынесут ли?

Шатой – самый южный населенный пункт, который федеральные силы взяли в июне 1995 года. За публикацию об этом факте автор получил премию Союза журналистов России. Опять же автор оставил за собой право внести в него некоторые поправки.

Итак, как освобождали Шатой.

МОТОСТРЕЛКИ. СЕВЕРНЕЕ ШАТОЯ

Двести сорок пятый полк влетел в засаду классически. Не мне судить, как и по чьей вине вышло, что бронеколонна рванула по узкой, зажатой между крутым склоном и кипящей в пропасти горной рекой, дороге без разведки и флангового прикрытия. Злые языки утверждают, что некие горячие головы, сидящие на плечах в генеральских погонах хотели преподнести подарок ко Дню России тогдашнему Президенту России – освобожденный от сепаратистов Шатой.

Не все читатели достаточно ясно представляют себе карту тех мест. Не слишком высокий, но очень скалистый хребет, сплошь покрытый густым колючим лесом, прорезан бушующим потоком горной реки Аргун. По крутому склону горы змеится неширокий серпантин дороги. Это самая удобная и самая проходимая для техники дорога за хребет. Непосредственно к дороге тут примыкают густые заросли, всюду множество беспорядочно нагроможденных валунов… Идеальное место для засады! Казалось бы, не понимать этого может только абсолютный профан. Между тем, это действительно только «казалось бы». Не поняли. И бросили колонну бронетехники по серпантину.

(Должен сказать, что в последнее время в СМИ часто описываемые в данной публикации события подаются под другим углом. Мол, это было частью общего замысла операции, а в ходе войсковых операций нередко имеет место отвлекающий маневр… Откровенно говоря, я здорово сомневаюсь, что это так. Думается, это таким образом пытается откреститься от трагедии кое-кто из причастных к непутевому планированию. Впрочем, кто знает…).

Наверное, это наивно, но меня интересует такой вопрос. Кто-то принял решение преподнести ТАКОЙ подарок своему шефу. И бросил людей на убой, не озаботившись организацией всех необходимых предваряющих масштабную операцию действий. Лобовая атака провалилась. Я был там и видел курившиеся дымом раскуроченные боевые машины. Так вот вопрос. Как спится тем генералам, которые принимали то роковое решение? Совесть их не мучит? Или они спокойны, ибо не видели сами тела павших по их приказу ребят? Или причина их спокойствия в том, что они, высоколобые, считают, что это командиры «в низах» не смогли обеспечить нормальное проведение операции? Но ведь именно по их приказу форсировалось это наступление…

Впрочем, давно известно, что вопрос о совести у власть имущих относится к разряду риторических и ничего кроме горькой улыбки вызывать не может.

…Впереди, как и полагается, на «броне» шла разведрота полка. Ей и досталось, как говорится, по полной программе. Не заметив подготовленные позиции бандитов, рота промчалась дальше.

Полк, по замыслу сепаратистов, должен был угодить в классический «огневой мешок». Замысел сорвался. Сегодня можно только гадать, что разглядел связист Вячеслав Осин в сплошной стене зарослей с брони мчавшегося БТРа. Только он вдруг сорвал с плеча автомат и прошелся по «зеленке» длинной очередью. Та мгновенно ожила – треском автоматных и пулеметных очередей, уханьем гранатометов… Вячеслав Осин и стал первой жертвой стронутой им же свинцовой лавины.

Рядовой Панфилов спрыгнул с брони, пристроился за гусеницей остановившейся БМП и начал бить короткими очередями. Вызвав огонь на себя, он дал шанс своим товарищам рассредоточиться, изготовиться к бою.

…Боя вообще, абстрактного боя, не существует. Он сплетается из выстрелов и поступков, из действий множества  отдельных людей, из пойманных на мушку на мгновение фигурок. Он складывается, соединяется, меняется из-за множества переплетенных между собой микробоев, микропоединков.

У сепаратистов-боевиков было предусмотрено все. Вернее, почти все. Они тщательно оборудовали позиции, следуя афганскому опыту – первым делом на узком участке горной дороги подбить головную и замыкающую машины, потом расстреливать остальные. Сепаратисты обозначили и согласовали ориентиры, выверили расстояния до них. Снайперы, снабженные великолепной иностранной оптикой, пристреляли каждый метр горной дороги.

Они не учли лишь одного – что в колонне будут не безликие и безымянные фигурки в камуфляже, а осины и панфиловы, которые ценой своей жизни будут спасать своих товарищей.

Панфилов тоже погиб – слишком много стволов обрушили на него огонь. Но он успел сделать главное – благодаря выигранным им мгновениям батальон успел из мишени преобразоваться в силу.

Заместитель командира батальона капитан Николай Звягин шел с головной походной заставой. Офицер обстрелянный, грамотный – именно он незадолго до того водружал знамя над освобожденным от бандитов Шали. Звягин на ситуацию среагировал мгновенно – многие воины в том бою обязаны ему жизнью.

Уже черед секунды на выстрелы сепаратистов мотострелки ответили ураганным огнем. Нормальная реакция вооруженного человека в подобной ситуации – нажать на спусковой крючок и поливать огнем огрызающиеся заросли   до последнего патрона в магазине. Звягин знал, что эффект от этого мизерный. Где словами, где личным примером он сумел мобилизовать подчиненных на умную, грамотную, а не беспорядочную оборону. Теперь строчки очередей стали ровнее, короче, прицельнее. Перебежками, прикрывая друг друга, солдаты рассредоточивались в непростреливаемые зоны, поближе к противнику. Все же за полгода боев они чему-то научились.

Тем не менее, положение становилось все сложнее. Все больше было убитых и раненых. Чадно дымились подбитые боевые машины. «Зеленка» приноровилась, теперь стреляла избирательно – в первую очередь по офицерам. Звягина «вычислили» скоро – вокруг него так и защелкали пули. Одна впилась таки в руку. От боли потемнело в глазах. Однако когда Николая оттащили к медикам, он матерно ругался и требовал, чтобы «зашили рану» и отпустили к ведущим бой подчиненным.

Следующей жертвой боя должен был стать начальник штаба батальона капитан Сергей Хохлов. Он ехал на броне БМП, в которой находилось 72 кг тротила – на случай необходимости  расчистки завалов на дороге. Невероятное счастье – из множества попавших в боевую машину пуль ни одна не спровоцировала взрыв.

Зато загорелась следующая машина, которую вел механик-водитель младший сержант Евгений Нураев. Женя попытался вывести ее из боя, спасти. В это время наводчик-оператор машины старшина Анатолий Кузнецов продолжал вести огонь. Лишь когда заклинило пушку, когда стало ясно, что машина обречена, они покинули «броню».

До последнего не бросал свою машину и ставропольчанин рядовой Николай Губенко. Когда позднее его, раненого, отправляли в госпиталь, он просил:

- Она только чуток повреждена, не кидайте ее…

Стало ясно, что в лоб прорваться не удастся. Командование приняло решение о выводе полка из боя. Батальон, целый день под губительным огнем вгрызавшийся в оборону отряда сепаратистов, начал отход. Руководил отходом  комбат майор Юрий Степаненко. Его заместитель по воспитательной работе капитан Руслан Васильев занимался эвакуацией раненых.

Когда идут в атаку, о раненых особенно не задумываются – сзади свои, санитары, подберут. При отходе все иначе: потерять попавшего в беду товарища – значит обречь его на смерть, часто страшную, мучительную.

Второму батальону пришлось нелегко. А ведь впереди из последних сил отбивалась отрезанная от основных сил полка разведрота. Чтобы помочь ей выйти из боя, на смертельный риск пошли заместитель командира взвода контрактник ефрейтор Николай Шламин с подчиненными. Прошедший Афганистан Николай принял на себя командование, когда получил ранение командир взвода лейтенант Андрей Соловьев. В отделении, которым командовал контрактник сержант Сергей Клемин, получили ранения все военнослужащие, однако все они были эвакуированы.

Между тем задачу выполнять было необходимо. По словам заместителя командира полка подполковника Александра Дворникова, было принято решение изменить направление главного удара. А для дезинформации противника на злополучной дороге оставляли роту, которая имитировала стремление федеральных сил прорываться именно на данном направлении.

Выбор пал на 5-ю мотострелковую роту, которой командовал старший лейтенант Вячеслав Сирик. С подразделением остался и командир батальона майор Юрий Степаненко. Остальные подразделения оттянулись назад и под прикрытием ночи через населенный пункт Ярышмарды пошли на Шатой по раскисшим от дождя горным дорогам.

МОТОСТРЕЛКИ. СЕВЕРНЕЕ ШАТОЯ. ДЕНЬ ВТОРОЙ

Утром бой возобновился. Рота Сирика «работала» за полк, имитируя попытки прорыва. Наученные горьким опытом, мотострелки не подставлялись, по горам методично молотила артиллерия. Но и на этот раз без крови не обошлось – погиб контрактник рядовой Дудко. Его обгоревшее тело нашли позднее. Лишь по сжатому почерневшими пальцами пулемету смогли его опознать.

Несмотря на мужество и опыт солдат, трудно сказать, чем закончился бы день для роты старшего лейтенанта Сирика – силы были явно неравны. Но боевики вдруг начали сниматься и уходить. Очевидно, поняли, что их одурачили. К этому времени основные силы полка, совершив тридцатикилометровый марш по тяжелейшей горной дороге, оседлали господствующую высоту 1029,6 и нависли над Шатоем с запада. Сюда же по другим направлениям продвигались 324-й мотострелковый полк и сводный полк 104-й воздушно-десантной дивизии. Противнику стало ясно: Шатой не удержать. И все же окончательному перелому ситуации предшествовало еще одно обстоятельство.

ДЕСАНТНИКИ. ВОСТОЧНЕЕ ШАТОЯ

Усиленный парашютно-десантный батальон 7-й воздушно-десантной дивизии должен был высадиться в качестве тактического воздушного десанта восточнее Шатоя. Однако операцию пришлось перенести по причине наибанальнейшей – погода подвела.

Наконец дали «добро». Высадка для большинства десантников была не первой. Скажем, командир минометной батареи капитан Юрий Черкасов участвовал уже в третьем боевом десанте.

Однако высадка оказалась сложной. Приземлявшиеся вертолеты были встречены огнем. Одна из машин была подбита, покатилась по склону, перевернулась и взорвалась. Так, еще до начала собственно боевых действий, появились потери – погибшие и раненые.

Одновременно группа десантников выдвигалась в район Шатоя через горы пешим ходом.

- В горах инициативой владеет тот, кто владеет высотами, – наставлял подчиненных старший оперативной группы подполковник Аркадий Егоров.

Офицер с афганским опытом знал что говорил. За ночь десантники оседлали основные высоты восточнее Шатоя и начали охватывать населенный пункт с юга. Противник организованного сопротивления не оказывал. Тем не менее, без потерь не обошлось – выстрел из гранатомета попал в юного лейтенанта Александра Панченко.

Захватив гору Хайкала и опершись левым флангом в пойму речушки Вердеерк, десантники перекрыли западное направление. К этому времени подоспела вторая волна десанта. До Шатоя оставалось два километра. Подполковник Егоров получил приказ: наступать!

Небольшое селение Помятой, в километре от Шатоя, взяли без единого выстрела. Командир батальона майор Алексей Романов устремился дальше. Егоров усилил его подразделение чем мог: отдал минометы, автоматические гранатометы, ПТУРы. В самом Шатое сепаратисты пытались зацепиться за здания библиотеки, школы, клуба… К вечеру группа отчаявшихся сепаратистов оказали отчаянное сопротивление у подвесного моста. Схватка получилась скоротечной, но жестокой. Десантники понесли потери – двое погибших и пятеро раненых. К 16 часам Шатой был освобожден.

ДЕСАНТНИКИ. СЕВЕРО-ЗАПАДНЕЕ ШАТОЯ

Столь желанная подмога к боевикам не пробилась. На ее пути оказалась горстка героев. Тяжко, невероятно тяжко им пришлось.

Подполковник Егоров позднее признался:

- Если бы мы знали, сколько там «духов», никогда такими малыми силами не сунулись бы…

Не знали…

Основные силы десантники бросили именно на овладение Шатоем, где ожидались основные бои. И лишь только чтобы подстраховать себя с фланга, на всякий случай в район урочища Раздольное, на «площадку №3» высадили небольшую группу – перекрыть грунтовую дорогу. Старшим группы был назначен майор Сергей Харчук, начальник химслужбы. Позднее рассказывали, что офицер настойчиво напрашивался на боевой выход – он испытывал неловкость от того, что его товарищи участвуют в боевых действиях, а он, в силу специфики своей должности, нет.

- Оседлай дорогу и особенно не высовывайся, Сергей Митрофанович, – Егоров инструктировал подчиненного с легким сердцем. – Ничего эдакого там быть не должно…

Если посмотреть на карту, хорошо видно: вдоль северной кромки гор к западу от трассы Грозный – Шатой расположено несколько населенных пунктов: Алхазурово, Танги, Комсомольское… Федеральных войск там не было. И больших скоплений сепаратистов тоже. Правда, как показали дальнейшие события, сведения о противнике оказались более чем неточными. Дороги, ведущие через Большие Варанды от этих населенных пунктов к Шатою, сходятся именно в Раздольном. Сюда же протянулся путь от Бамута. В общем, место оказалось идеальным для оборудования здесь лагеря подготовки боевиков. «Лёжку», как говорили десантники. Сюда, в самое осиное гнездо, и было высажено «фланговое прикрытие» – три десятка солдат во главе с начхимом. Потом, при разборе операции, констатировали: взвод воевал против двух батальонов. Немыслимое дело для людей, понимающих в военном деле…

Бой с первых же минут вспыхнул отчаянный. На взвод десантников обрушился удар не менее шестисот великолепно экипированных и обученных «солдат удачи», приехавших отрабатывать денежки из доброго (доброго ли?) десятка стран мира. Помимо стрелкового вооружения наемники имели на вооружении пушку и самодельное устройство, позволяющее стрелять ракетами системы «Град».

Харчук по рации просил помощи. Поначалу, нехотя признался позднее один из офицеров, думали, что Харчук просто паникует по неопытности. Однако когда стало известно о первых потерях, о расходе боеприпасов, сомнения отпали – стало ясно, что бой на «тройке» разыгрался нешуточный.

Попытались доставить боеприпасы вертолетами. Не получилось. Первая же машина была обстреляна и рухнула на склон горы. Тогда помощь пошла по земле – семнадцать человек на трех боевых машинах. Все, что в тот момент нашлось под рукой у командования.

Группу прорыва возглавили офицеры Алексей Лагода, Игорь Кириченко, Евгений Родионов. Солдаты – необстрелянные новички. Бой был страшный, но они прорвались. Одновременно сгружали боеприпасы и отбивались от штурмующих вершину бандитов.

Поняв, что бой они проиграли, что прорваться к Шатою не удастся, сепаратисты натиск ослабили. Потери они понесли немалые. На захваченной базе десантники взяли огромные трофеи – оружие здесь громоздилось штабелями. При его осмотре сработала мина разгрузочного действия – осколками поранило лицо и руки рядовому Александру Мокроусову.

Шатой был освобожден малой кровью и почти без разрушений. В то же время обильной кровью остались политы подходы к городку, до недавнего времени носившему имя «Советский». Причем, потери понесли обе стороны.

Мне довелось проехать по дороге, на которой двести сорок пятый полк влетел в засаду. Я видел остовы сгоревших там боевых машин. На склонах гор были видны проплешины – следы артиллерийских ударов. Война не щадит никого и ничего – ни людей, ни металл, ни камней, ни деревьев.

И только бурный Аргун все катит и катит свои мутные воды и отражает яркое солнце. И пугливая тишина замерла над этой землей.

На время или навсегда?..

ЕЩЕ РАЗ ПРО ШАТОЙ

В дальнейшем от участников тех боев мне довелось услышать еще о нескольких эпизодах операции по освобождению Шатоя.

Они вышли из леса ночью. Услышали окрик часового и из последних сил выдохнули:

- Свои!

…Рядовой Литавр получил ранение под вечер. Командир роты старший лейтенант Александр Дрозд заранее разбил отделения на группы по 3-5 человек – чтобы каждый прикрывал друг друга, а случись беда – было бы кому подстраховать. Оказавшиеся рядом с упавшим рядовые Сергей Шигалов и Николай Юлин подхватили товарища, потащили назад, к своим.

Густые заросли, горы, стремительно накатывающиеся сумерки, грохот боя со всех сторон…

Когда поняли, что заблудились, попытались пройти наугад, по склону хребта.  Не сообразив сгоряча, что именно на склонах вероятность напороться на бандитов самая высокая. Так и случилось: свинцовый веер прошелся над самыми головами – едва успели залечь и отползти к деревьям. Оттуда ответили огнем и сразу рванули вниз, унося раненого товарища.

Через какое-то время по удаляющимся звукам боя поняли, что свои отходят. Двинулись, как им казалось, следом. Шли долго. Только решив передохнуть, обнаружили, что товарищ, которого они несут, – мертв. То ли от ран скончался, то ли злополучный пулеметчик все-таки достал…  Тело решили не бросать. Спустились к самой реке, двинулись узеньким берегом Аргуна. Тьма кромешная, под ногами валуны, ямы, промоины, ботинки скользят, три автомата оттягивают плечи… И осознание того, что если оступишься и упадешь в воду – выплыть не сможешь.

Их в очередной раз заметили. Снова огненные строчки трассеров, гранатные взрывы… Падая на камни, солдаты не удержали тело – оно исчезло в кипящем водном потоке.

Засады оставили на их телах отметины – пули и осколки посекли ноги, одному обожгло живот, другому плечо. Чтобы остановить кровь, наложили жгуты на ноги и пошли по берегу, вниз по течению. Еще после двух перестрелок, когда у солдат кончились патроны, взяли в руки по «лимонке» и разогнули гибкие усики…

Так и вышли к своим – поддерживая друг друга, опираясь на приклады не брошенных автоматов, с гранатами в намертво зажатых ладонях.

Заместитель командира батальона по воспитательной работе капитан Руслан Васильев отверткой разгибал окостеневшие пальцы. Медик ругался, что шли ребята с перетянутыми жгутами ногами вместо максимально допустимых двух – почти шесть часов.

А они, отходя от пережитого, все твердили о том, что не сдались бы в плен. И переживали, что не сберегли тело товарища.

К сожалению, за неимением времени я не смог узнать имена этих парней.

ХХХ

На пятый день после боя из леса к своим буквально выполз израненный контрактник рядовой Гагарин. К сожалению, о его «одиссее» также ничего узнать не удалось.

Об этом эпизоде рассказал капитан Руслан Васильев.

ХХХ

Из боя вырвалась горящая БМП. Механик-водитель младший сержант Евгений Нураев до последнего пытался спасти свою боевую машину, наводчик-оператор старшина Анатолий Кузнецов вел огонь, пока не заклинило пушку.

В БМП находился сухой паек роты на неделю. Выбравшись из полыхающей машины, закопченный и слегка оглохший, Анатолий крикнул:

- Кто хочет подкрепиться – в машине сухпай разогрелся!

Фронтовой юмор…

ХХХ

Подразделение, которым командовал старший лейтенант Андрей Каратюн, попало под обстрел. Командир отделения младший сержант Дмитрий Гонтарь увидел, что ранен сержант Сергей Рябых. Он под плотным огнем бросился на помощь товарищу, вынес его с поля боя, передал на руки медикам и вернулся к подчиненным.

Информация старшего лейтенанта Александра Дрозда.

ХХХ

Рассказывает младший сержант Олег Кораблин:

- Когда мы вынуждены были отступить, необходимо было вернуться за ранеными. Участвовать в этом должны были только добровольцы. А добровольцами были все! Просто совесть не позволяла оставаться на месте в то время, как одни наши товарищи нуждаются в помощи, а другие рискуют жизнью, чтобы их спасти. Страшно это – выносить раненых. А снайперы по нам били, как в тире.

ХХХ

Фронтовой курьез.

Во время боя у десантников закончились минометные мины. Командир взвода в отчаянии командует:

- Давайте дымовую – хоть по голове кого-нибудь навернет!

В ствол ушла дымовая мина без взрывателя.

Когда противник отступил, десантники обнаружили труп боевика, у которого из проломленного черепа торчал стабилизатор дымовой мины.

Рассказал Аркадий Егоров.

ХХХ

В районе Чишки боевики обстреляли позиции подразделения, на котором находился начальник артиллерии полка подполковник Владимир Кулаков. И одна пуля попала в голову офицеру…

Когда бой закончился, офицер отправился на доклад. Его начальник был потрясен, увидев, что из головы Кулакова торчит… пуля. Офицер оставался руководить боем, когда его череп раскалывала адская боль от застрявшего в кости свинца.

Рассказал Аркадий Егоров