СОВРЕМЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА О СОВРЕМЕННОЙ АРМИИ

Настоящая литература обеспечивает духовно-нравственную атмосферу

в обществе, его правильное поступательное развитие.

Недавно в редакции «Красной звезды» был проведён круглый стол, посвящённый проблемам современной военной литературы. В разговоре принимали участие председатель Союза писателей России Николай Фёдорович Иванов, секретарь Союза писателей России генерал-майор полиции в отставке Николай Александрович Карташов, ветеран Афганистана и ряда горячих точек Николай Александрович Стародымов, писатель-маринист, моряк-подводник Николай Андреевич Черкашин, председатель комиссии по логистике Торгово-промышленной палаты Российской Федерации Владимир Ревазович Ершов.

Беседу вёл член Союза писателей России Александр Юльевич Бондаренко, долгое время возглавлявший отдел истории, литературы и искусства «Красной звезды».

.

Бондаренко: Известно, что военная тема – точнее, тема защиты Отечества и, соответственно, людей, избравших профессию «Родину защищать», – была в русской литературе одной из главных. Она и начинается-то со «Слова о полку Игореве»… А как эта тема представлена в современной литературе? Николай Фёдорович, вы, безусловно, знаете об этом лучше всех. Вам и слово.

Иванов: Военной литературы как таковой мы в Союзе писателей России сегодня не видим. И вообще, знакомясь с творчеством участников Всероссийских совещаний молодых писателей, тех людей, которые через несколько лет будут составлять костяк литературы, – на таких совещаниях ежегодно присутствует порядка 120 человек, мы отметили удивительную особенность: в стихах – особенно, и особенно у ребят, – исчезла мужественность. В стихах молодых поэтов нет стержня! Вообще, литература становится несколько аморфной. Это нас, в союзе, немножко настораживает…

Бондаренко: Немножко настораживает или реально тревожит?

Иванов: Когда мы видим проблему и знаем, как её решать, – это именно настораживает, но не пугает.

Карташов: Идя на эту встречу, я заглянул в интернетовское пространство и посмотрел, какая вообще есть литература о современной армии. В этом списке есть книги Юрия Полякова, «Стройбат» Каледина – впрочем, это уже вчерашний день, это Советская Армия, – и много появилось литературы, не буду называть авторов, в стиле Ярослава Гашека, «Приключения бравого солдата Швейка». Естественно, по мастерству совсем не тот уровень. Зато такой литературы очень много: похождения каких-то солдат. Кто-то вспоминает, как он служил в каком-то стройбате или в иных войсках, – и все именно о «похождениях». Ни мужества, ни героизма, ни патриотизма там нет.

Стародымов: На сегодняшний день об армии никто ничего не пишет – о настоящей армии. Недавно мне предложили: вот, давай, напиши… Но я не знаю современной армии! Я не понимаю взаимоотношений внутри современной армии, не понимаю, как можно служить год. Я действительно ничего этого не знаю! Для того, чтобы я мог написать какой-либо материал – говорю даже о публицистике, а не о книге, – я должен там побывать, познать эту армию.

Карташов: Действительно, писать о современной армии может только писатель, погрузившийся в сегодняшнюю армейскую среду, повстречавшийся с людьми, которые сейчас находятся в окопах, у пультов ракет, сидят за штурвалами современных самолётов. Они будут знать и понимать, о чём пишут, а не так, на уровне догадок, каких-то смутных представлений и туманных воспоминаний.

Иванов: Николай Карташов и Николай Стародымов знают и любят армию. Сейчас у них у обоих вышли хорошие книги: у Стародымова – «Бессмертный полк отечественной литературы», у Карташова, в серии ЖЗЛ, – биография полководца Великой Отечественной войны «Ватутин». То есть оба обратились к истории, пишут про прошлое время, не о современной армии. И это меня удручает.

Черкашин: К сожалению, молодых талантливых писателей сегодня очень трудно узнать. Их издают мизерными тиражами, на них мало рецензий. Перестали проводиться былые писательские встречи, «толковища», замечательные форумы. Поэтому сложно найти и понять, кто есть кто сегодня. Но всё-таки что-то бывает. К великому своему счастью, я случайно обнаружил в инете совершенно замечательные рассказы севастопольского писателя-моряка Владимира Гуда. Я прочитал их с большим удовольствием и понял, что всё-таки маринистика существует. А в основном пока что горизонт безотраден, горизонт чист, как говорят подводники…

Бондаренко: С Владимиром Гудом, военно-морским медиком из Севастополя, мы познакомились на Всесоюзном совещании молодых армейских литераторов (так, кажется, они назывались?) тридцать с лишним лет тому назад. Так что, к сожалению, это наша старая школа. А вот молодёжь…

Иванов: Для того чтобы молодые литераторы писали об армии, нужно установить более тесное взаимодействие между Министерством обороны и Союзом писателей. Я бы очень хотел, чтобы мы выстроили целенаправленную программу: чтобы писатели присутствовали на всех крупных учениях, чтобы формировались команды – не только журналистский пул, но и писательский, или чтобы в журналистском пуле были писатели. Опираясь на опыт советского времени, когда литераторы даже проходили краткосрочную подготовку на курсах «Выстрел», я могу предложить, чтобы какую-то группу писателей, которые готовы писать про армию, кому нравится это, отправлять на полевые занятия вместе с курсантами Военного университета – на неделю, на десять дней… У нас писатели потому и не пишут, что они не знают современную армию, им не пробиться к армейским проблемам. Ну а если не знают, то и не будут об этом писать, как бы мы того ни хотели. И сейчас мы видим у нас провал по теме современной армии…

Черкашин: Скажу так: должно быть и встречное движение, которое также надо организовывать. В России была самая мощная, самая заметная военная литература, созданная в том числе и людьми, имевшими к армии самое непосредственное отношение. Поручик Лермонтов, генерал-лейтенант Денис Давыдов, поручик граф Лев Толстой, подполковник граф Алексей Толстой, унтер-офицер – потом прапорщик Гаршин…  Кстати, перечитывая недавно Паустовского, я понял, что это тоже замечательный писатель-баталист. Он служил в Военно-медицинском управлении, был медиком-санитаром, и Первая мировая война великолепно им дана из вагона санитарного поезда. Затем он служил в гетманской армии стрелком и прекрасно описал то, как воевал под знамёнами гетмана… Обращаться к советской литературе, к теме Великой Отечественной войны, к той же «лейтенантской прозе» мы уже и не будем – это общеизвестно. Нужно искать талантливых людей в армии!

Бондаренко: Да, многие наши литераторы не просто побывали в армии и на флоте «на экскурсии», но действительно вышли из её рядов. Кстати, в 1970–1980 годы стараниями Союза писателей и Главного политуправления Советской Армии и Военно-морского флота была разработана и успешно действовала система поисков талантов в войсках. В частности, раз в два-три года проводились уже упомянутые мною Всесоюзные совещания молодых армейских литераторов.

Иванов: Пожалуй, все мы, здесь присутствующие, через такие совещания прошли. В войсках и на флотах проводился творческий конкурс, отбирались лучшие, которые дней на десять командировались в один из Домов творчества Союза писателей – в Пицунду, Дубулты, Ислочь. С молодёжью работали и встречались именитые писатели, опытные педагоги, да и ребята, приехавшие из войск, общались между собой. Было очень полезное творческое общение. Потом, понятно, Всесоюзные совещания не проводились. Сейчас под эгидой Студии военных писателей проходят Всеармейские совещания, но один Владимир Силкин, даже со своей небольшой командой, проблему не решит. Всё-таки, думается, надо опять возвращать всё на прежний высокий уровень. Если не вернём, не начнём по-новому, будем и дальше топтаться на месте. Но ведь сегодня такие совещания более чем нужны! Мы же знаем, какие проблемы стоят сейчас в области патриотического воспитания молодёжи…

Бондаренко: А может, это предлагается, так сказать, по старой памяти? Что называется, рецидивы советского прошлого? По всему миру всё определяет рынок, а мы опять на государство всё пытаемся нагрузить?

Ершов: Мне как-то довелось побывать в Голливуде. Американцы с присущей им гордостью рассказывали, что каждый день они здесь штампуют два фильма. Когда закончилась наша продолжительная – почти на целый день – экскурсия по трём основным студиям Голливуда, я спросил у барышни, которая нам всё это рассказывала: «Скажите, а кто заказчик всех этих фильмов?» Она, так, чтобы никто не слышал, сказала мне на ухо: «Государственный департамент Соединённых Штатов Америки». Мы видим эти фильмы американские: в них действуют великолепные и отважные военные, полицейские, пожарные, медицинские работники, которые служат на благо государства. И вообще в США главный заказчик, главный коммерсант и главный банкир – государство, а не многомиллиардные корпорации. Но об этой стороне дела – как и о своих спецслужбах – американцы не говорят. Табу.

Иванов: Голливуд тратит миллионы долларов, выплачивая их продюсерам, которых посылают во все горячие точки, где есть американские войска. Они едут туда, проводят мастер-классы с военнослужащими с надеждой на то, что кто-то из них затем напишет блокбастер. То есть кто-то станет писателем или сценаристом и создаст произведение. На это тратятся большие деньги, – но поэтому во всём мире всегда, по Голливуду, побеждают американцы. Потому что это долговременная программа, это государственное видение, что делать и как делать. Как воспитывать американских патриотов не только в своей стране.

Бондаренко: В интервью один из «знаковых» писателей пресловутой «оттепели» привёл такой диалог времён своей юности: «Вы стиляги?» – «Нет, мы штатники!» Соединённые Штаты и в 60-е годы были образцом для некоторой части нашего населения.

Стародымов: А у нас не так ещё давно огромными тиражами (сейчас они меньше по экономическим причинам) выходила любая туфта, которую писали об армии, о каких-то приключениях и похождениях. Писателям платили именно за это – за «чернуху»! Со мной было – приношу книгу, спрашивают: «Сколько трупов?» – «Восемь!» – «Маловато! Иди, наваляй ещё трупов, тогда мы издадим».

Иванов: В самом деле, что пишут, если пишут о современной армии? Боевики и фэнтэзи! Какой там «положительный образ», где там «великолепные военные»? Одна женщина прислала к нам в Союз писателей удивительную фразу: «Товарищи писатели! Вы ответственны за то, что вы написали». Но как-то эта ответственность уходит из сознания многих…

Бондаренко: Современная армия – не только годичная срочная служба, но и такие места, как Северный Кавказ, Сирия, Закавказье. Там в экстремальной обстановке не только ярко проявляются человеческие характеры, но и происходят те самые события, которые не могут не волновать наших соотечественников. Каждая война, через которую прошёл наш народ, оставила свой след в литературе, в том числе созданный её участниками: Фёдор Глинка – «Письма русского офицера», Лев Толстой – «Севастопольские рассказы», Михаил Булгаков – «Белая гвардия», Юрий Бондарев – «Горячий снег»… Перечислять можно долго. А что сейчас?

Иванов: Сейчас совсем не то! Например, книги о Чечне были поставлены на поток. Если автор хоть чуть-чуть умел писать, издательство его хватало: «Боевик? Срочно в серию!» Посмотришь эти полки книг – сплошной бой, одна стрельба. А судьбы человека нет. Эти серии просто губят нашу военную литературу! Чтобы правдиво написать о подобных событиях, нужно там побывать. Однако последний выезд писателей в горячую точку был в декабре 1999 года. Тогда мы с Валерием Николаевичем Ганичевым позвонили начальнику Генштаба и доказали, что необходимо провести пленум Союза писателей среди федеральных сил. Нам дали самолёт, мы полетели туда, летело 70 человек – Валентин Распутин был, Василий Лановой, – мы прилетели в Гудермес и там проводили наш пленум «Воюющая армия».

Карташов: А ведь личное присутствие писателя – это совсем не то, когда ему кто-то что-то рассказывал. Я был в командировке в Чернобыле в первый месяц после аварии. Там было очень много журналистов как военных, так и гражданских, много писателей – туда был открытый доступ, несмотря на всю обстановку. Да, существовали свои «шлюзы цензуры», но тем не менее люди своими глазами видели происходящее, могли беседовать с солдатами, с офицерами, описать свои впечатления. Итогом моей поездки стали очерки и зарисовки о ликвидаторах Чернобыльской аварии и очень большой очерк, который я назвал «Атомная командировка».

Стародымов: Да, так работать было можно. А что мы можем написать про нынешние горячие точки? Ничего! Мы же не знаем, что там происходит.

Бондаренко: Мне сейчас часто приходится обращаться к так называемой сытинской Военной энциклопедии – авторитетному изданию начала ХХ века, к сожалению, незаконченному. По причине революции её выпуск оборвался на XVIII томе на статье «Порт-Артур». Меня просто поразило, что там много статей, посвящённых военным писателям, – авторам не только официальных полковых историй, но и романов, повестей и рассказов о войне и армии. Причём, писатели эти в большинстве своём отнюдь не именитые…

Черкашин: Но есть и именитые – тот же Всеволод Крестовский, имя его и сейчас на слуху после известного сериала «Петербургские тайны» по его роману «Петербургские трущобы». А он, между прочим, был полковником, воевал на Балканах и в Туркестане, был награждён орденами, совершил путешествия в Японию и на Дальний Восток… Про него много можно рассказать! Но для нас главное, что он написал «Очерки кавалерийской жизни». Великолепная вещь! Художественный документ эпохи – второй половины XIX века. Я вам так скажу: даже если никто не появится из сегодняшних писателей, то наши баталистика и маринистика настолько богаты, что мы до сих пор ещё не открыли их полностью. Надо их открывать, открывать и открывать, – и произойдёт некое замещение, скажем так, литературной пустоты в военной тематике.

Бондаренко: Эдакий оптимистичный пессимизм! Ну а давайте, мы его ещё углубим. Вопрос: нужна ли она сегодня вообще, эта военная литература? Я имею в виду так называемого современного читателя – для него.

Ершов: Сегодняшние солдаты – это вчерашние школьники. У меня много знакомых преподавателей, директоров школ, и они с горечью сознают, что подавляющее большинство выпускников средней школы выходят с запасом 400–600 слов – между «блин» и «короче». Других слов они не знают! Главная задача начальной и средней школы – научить ребят говорить, читать и писать, если их не научили в семьях, в домашних условиях. Но и эти простые, ясные задачи сегодня не исполняются! А ведь ещё очень важно научить читать книги, анализировать их и писать самим. Что бы я тут предложил? Начиная со 2-го класса, пускай это будет даже каждый день, писать маленькие сочинения, в несколько предложений, чтобы люди научились выражать свои мысли, чтобы не боялись этого делать. А если мы не научим ребят любить книгу, то сколько бы у нас ни было замечательных писателей, которые знают всё про жизнь современной армии, у них не будет читателей.

Карташов: Чтобы точно ответить на вопрос о продвижении литературы в войска, нужно, мне кажется, провести социологический опрос. Взять разные слои – от солдата до генерала – и посмотреть, что читают военнослужащие. И читают ли они вообще? Исходя из этого социологического исследования, можно сделать выводы, что именно они хотят читать. К сожалению, опросы среди гражданского населения показывают, что люди вообще перестали читать, и что наша некогда самая читающая страна в мире сейчас находится в этом плане на великих задворках. Из понимания этого надо бы исходить!

Иванов: А всё-таки самая читающая точка на планете – Хмеймим, наша база в Сирии. Мы туда с издательством «Вече» привезли более пяти тысяч книг. Я впервые увидел, когда в библиотеку очередь, как в мавзолей Ленина в былые времена. А когда солдат несёт сдавать книгу, с ним идёт его товарищ, который эту книгу возьмёт, чтобы она не попала в другие руки. Как винтовку в 41-м! Когда возникают условия вот такой экстремальной ситуации, у нас получается, что люди читают и будут читать…

Бондаренко: Тут ещё и от самой книги многое зависит. Как-то заведующая библиотекой одного из центральных военных госпиталей мне рассказывала, что «Повесть о настоящем человеке» долго-долго передавалась лежащими в госпитале солдатами из рук в руки, по живой очереди…

Иванов: Действительно, нужно провести такой опрос, анализ, даже ревизию провести, какие книги есть в библиотеках, что читают военнослужащие, – и что они хотят читать. Но надо и направлять процесс чтения за счёт повышения качества литературы. Нам не нужно экспресс-чтиво, которое от нечего делать прочли на блокпосту и тут же бросили. Надо, чтобы книгу солдат с собой увёз. Мы должны серьёзно заниматься идеологией и не бояться этого слова! Не бояться того, что нас обвинят в какой-то нетолерантности. Это наша площадка, это наша задача: слово, книга – это духовная безопасность Отечества. Если безопасность державы идёт по границам, обеспечивается стратегическими ракетами, подводными лодками, усилиями спецслужб, то настоящая литература обеспечивает духовно-нравственную атмосферу в обществе, его стабильность и безопасность, его правильное поступательное развитие.

Бондаренко: Всё-таки современная военная литература не ограничивается сегодняшним днём. Литература о Великой Отечественной войне – это, без всяких сомнений, тоже «военная тема». Насколько она интересна армейскому читателю, насколько востребована?

Иванов: Людей интересует не война. Читателей интересуют характеры на войне, движения души – как происходило, как человек переживал… Да, читателя надо уважать, писатель обязан вести канву, обязан держать в напряжении и вести сюжет, но всё равно главное – человек.

Карташов: Человек у нас многоликий, и есть, безусловно, категория людей, которая интересуется именно современной войной, тем, что происходит, допустим в Сирии или в Нагорном Карабахе. А есть категория людей, я знаю, и возраст у них такой, 30–40 лет, которые очень интересуются историей Белого движения. Сейчас многие офицеры интересуются традициями Русской армии, Белого движения. Это тоже современный показатель.

Иванов: Что ж, связать историю и современность – это мастерство писателя…

Карташов: Без прошлого нет настоящего, и если человек интересуется прошлым, это может очень помочь и в понимании сегодняшнего дня, по-иному оценить даже современные события…

Стародымов: Действительно, в инете наблюдается всплеск интереса к Гражданской войне, к противостоянию белых и красных. Это просто на виду, повальное увлечение! Сейчас там такие баталии разворачиваются! По самым разным вопросам. Один, например, пишет: «Главная беда Гражданской войны в том, что не смогли помириться Деникин с Врангелем». Я же считаю, что главная беда в том, что Деникин с Подтёлковым не смогли примириться…

Бондаренко: Стоп! Эту тему мы продолжим потом, иначе сами свалимся в дискуссию. Вопрос был, в частности, о теме Великой Отечественной войны в современной литературе…

Черкашин: Печально, что ушло поколение писателей-фронтовиков, ушло естественным путём, уже никого не осталось. Теперь нам, которые ближе всего стояли к ним по возрасту, детям фронтовиков, как по боевому заместительству, выпало писать о том, о чём они не успели написать, не написали, не смогли. Ведь, как ни странно, они не знали многого из того, что знаем мы сегодня. Я имею в виду документы и факты, которые совершенно не были им известны. А мы знаем, потому что раскрылись архивы – мы это прочитали и тихо обалдели. Но всё это требует какого-то осмысления, в том числе и писательского. К тому же, когда они писали свои замечательные книги, не было такого чудовищного противодействия – против них, против военной темы, против армии. Не было такого чудовищного наезда на военную тему и на нашу Победу. Так что нам, выражаясь высоким «штилем», выпала честь оборонять и нашу Победу, и её солдат, и её летописцев от нападок, инсинуаций, фальсификаций и всего такого прочего.

Бондаренко: Ну да, это же очень непросто, когда полки магазинов заставлены «творениями» разного рода фальсификаторов и мифотворцев, охотно и невозбранно выпускаемыми даже ведущими книжными издательствами. Кстати, на Западе такие авторы и издатели сразу бы угодили в когти какой-нибудь «Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности».

Карташов: Давайте учитывать, что сейчас век «клипового мышления». Народ читает у нас очень мало и с трудом. Чаще смотрит клипы, картинки – так сложились нынешние условия, что люди вообще разучились читать и мыслить… К тому же у солдата, военнослужащего особенно-то и нет времени читать – и никогда не было. Потому если, к примеру, делать для военнослужащих серию книг о полководцах Великой Отечественной, то это должны быть не тома по 400–500 страниц, а карманный формат, нечто типа «Библиотечки «Советского воина».

Бондаренко: Как делали в Великую Отечественную войну?

Карташов: Именно! У меня, в моей домашней библиотеке, есть книги времён войны. Это была очень удобная литература: солдат, офицер, мог положить книгу в карман гимнастёрки или шинели и читать, скрашивая минуты томительного ожидания. Знаете же, как порой приходится напряжённо чего-то ждать в боевой обстановке? Так и у нас сегодня можно издавать малым форматом рассказы, повести, очерки о защитниках Отечества…

Иванов: Знаете, чего вдруг не стало хватать нашей стране в декабре 1941 года? Боеприпасов хватало – не хватало бумаги! Печатали книги для фронта, они выходили миллионными тиражами. Во Владимирской области срочно создали бумажный комбинат, чтобы решить этот вопрос. В августе 1941-го вышло постановление ЦК ВКП(б) «О работе на фронте специальных корреспондентов». Армейские шинели надевают Шолохов, Борис Полевой, Вишневский, Алексей Толстой, Сурков, Платонов – вот эти имена, которые звучали и зазвучали потом в литературе… А кто, возвращаемся к нашему времени, надел шинели во время горячих точек, кого призвали? В 1941-м об этом подумали, и в результате мы имеем самую лучшую военную литературу ХХ века – литературу о Великой Отечественной войне. Потому что думали о том, что будет завтра, о том, «как мы объясним произошедшее с нами». А у нас сегодня главное – картинка и действительно она в телевизоре великолепная. Но что будет завтра? Картинка ушла, забылась она – журналистика живёт один день. Чем отличается журналист от писателя? Журналист рассказывает, писатель показывает. Для того чтобы показать, желательно присутствие. Воображением можно что-то делать, на документах можно делать, но для того чтобы пульс почувствовать, желательно присутствие писателя в тех самых местах – в воинских коллективах и в горячих точках.

Ершов: В общем, должна быть государственная политика в отношении чтения и образования! Пока же у нас на этом фронте колоссальный дефицит. А нам нужна наступательная позиция! Вы все служили, потому, думаю, слово «наступление» всем понятно и знакомо. Мы не должны потерять нашу литературу.

Карташов: Книга останется, безусловно! Рушатся государства или царства, а книга остаётся. Поэтому военнослужащему книга нужна, я так считаю.

Стародымов: Культ книги надо в стране развивать! Стремиться к этому надо.

Иванов: Читать – это должно быть престижно.

Стародымов: Да вообще, всех у нас надо возвращать к книге – не только молодое поколение! Помню, был я в Госдуме, когда какое-то обсуждение было, посвящённое Дню писателя. Один из участников говорит: «Ну что, ведь у современных писателей читать нечего!» Я в такие перепалки обычно не вступаю, потому как это бесполезно. Но тут меня задело. Я поднимаюсь и говорю: «Простите, пожалуйста! Будьте добры, откройте ваш портфель и покажите нам, какую книгу вы сейчас читаете? И скажите, что вы вообще прочитали за последнее время? Только если вы станете говорить про Пушкина и Тютчева – я вам не поверю!» Он пробормотал что-то невнятное, а потом взял портфель и ушёл…

Иванов: И вот ещё в заключение важный вопрос – у нас больше не проводятся литературные конкурсы произведений о современной армии. Да, есть литературная премия имени Жукова – Государственная премия. Но она даётся больше за литературные заслуги, это премия в основном по мемуарной литературе, по военной истории, по Великой Отечественной войне. Номинации произведений о современной армии она даже не подразумевает. Писатель не ощущает востребованности своего творчества. Между тем осознание этой востребованности придаёт уверенности людям, у которых есть стремление писать, стремление творить. Понятно также, что для писателя очень важно, где публиковаться. Один журнал «Воин России» не спасает! У нас ушли литературные страницы в газетах, в том числе и в «Красной звезде». Исчезла библиотечка журнала «Воин России», исчезла библиотечка «Красной звезды». Хотя там в основном были очерки, но очерки высокохудожественные, которые можно было сравнивать с рассказом… Эти книжечки давали выход писательскому творчеству, и они мгновенно уходили в войска. Это было мгновенно, это было дёшево – и в войсках они пользовались большой популярностью. Мы сейчас говорили о том, сколько талантов было, есть и будет в рядах наших Вооружённых Сил. Одна из наших важнейших задач – дать им раскрыться, чтобы потом они на высоком профессиональном уровне доносили до читательских масс правду о нашей армии.

Анастасия Свиридова,

«Красная звезда»

от 2.12.2020 г.