«Это все, что от детства осталось…»

По давнему обыкновению знакомство с творчеством того или иного поэта начинаю с того, что читаю его стихи о детстве, которое –  исток всего в нас, тот наш рай, который с возрастом мы вынуждены покинуть, отправляясь во взрослый путь. Между тем то, каким человек видит свой рай, во многом определяет его как творческую единицу. Про соотношение детского и творческого написано в литературоведении немало. Но тема детства, наверное, подобна вселенной, которая неисчерпаема.

«Это все, что от детства осталось – //Только старый заброшенный дом. //Сквозняков вековая усталость //Да крапива за ветхим углом. //В сенцах громко скрипят половицы. //Печь беленая в окна глядит. //По ночам ей по-прежнему снится, //Как огонь полыхает в груди.

Довольно неожиданно показалось мне, что автор этих строк, член Союза писателей России, поэт Александр Новопашин – урожденный горожанин. И тем не менее родным домом считает вовсе не городскую многоэтажку. С удивительным постоянством  Александр Новопашин говорит о деревенском сельском доме  именно как о своей родине. А между тем внешняя биография  автора этих пронзительных в своей невыдуманной простоте строк – вроде бы далека от села.  Выпускник Тюменского государственного университета и Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации. Кандидат политических наук по специальности журналистика. Правда, начинал свою трудовую деятельность с низов, работал плотником-бетонщиком на стройках Нижневартовска, прошел непростые будни редактора  многотиражной газеты “На ударной стройке”, был первым редактором нижневартовской городской газеты “Варта”. При этом  избирался депутатом Нижневартовского городского и Тюменского областного советов народных депутатов. Работал в администрации Нижневартовска, правительстве Тюменской области, представительстве Президента Российской Федерации. Но это внешняя биография поэта. А внутренняя – главная! – его биография, конечно же – в стихах. Ведь город  никак не помешал  тому, чтобы из-под пера Новопашина вышли, к примеру, такие строки:

«За окном отцветает сирень //В палисаднике травы по пояс. //Обветшало крыльцо во дворе, //Где прошло мое детство босое. //Ставни старые громко скрипят, //Отворив нараспашку объятья… //Я вернулся домой на три дня //И не в силах уехать обратно.

По времени своего рождения (конец 50-ых годов) Александр Новопашин принадлежит к поколению, которое  приходило в литературу со своей темой – не придуманной, не виртуальной. Темой горькой и пронзительно родной. Дети русских сельчан хоть и выросли  не на  землице, а на городских асфальтах, но четко осознавали своей родиной русское село. Через бабушек и дедушек, у которых гостевали летом. А оно, село русское, в это время велением сверху было причислено к категории «неперспективных», стало попросту обречено. Ощущавшие свою кровную связь с землей предков, молодые поэты того времени, каждый по-своему, стали делать все возможное, чтобы хотя бы в слове увековечить обреченную русскую сельскую цивилизацию. Им не надо было придумывать темы. Тема нашла их. Им лишь оставалось, как  верным рыцарям, хранить верность тому родному, которое обрекли на слом. Они не всегда были в стихах «говоруны», учились говорить о любимом долго, но зато написанное ими никогда не заподозришь в легковесности.

Сегодня, к сожалению, часто наблюдаешь, как даже мастеровитое умение «говорить стихами» не способно сделать стихотворца поэтом. Потому что нет в стихах связи с родовым древом и землей, а поэт выступает именно проводником этой связи с исконной землей, на которой родовое древо тысячелетиями растет. Ведь  любое древо без корней, как дом без фундамента, как будущее без  боли о прошлом – недолговечны… Вот написал я это строки и  подумалось, что Александр Новопашин, о котором я пишу, вряд ли бы со мной согласился. Поди, подумал бы, что я ворчу  на молодежь, как это делают некоторые пожилые героини его стихов:

«Намаявшись за жаркий день //От огородов и заделий //За стайкой, спрятавшейся в тень //Соседи на бревне сидели. //Судили долго обо всем //По-стариковски ворчаливо //А жизнь в обнимочку вдвоем //На танцы в клуб шагала мимо».

Или вот ещё, что говорится, более хлесткое:

«У шалавы Верки //Совести – на грош!.. //Всласть пенсионерки //Кроют молодежь. //Юбки – нет короче. //Плечи – наголо. //Шляются до ночи //В парке за углом. //То ли дело раньше: //Юбки – клинья вниз. //Провожает важно //К дому гармонист. //И всю жизнь на лавке – //Точно, как сейчас – //Сплетничали бабки //Меж собой про нас»

Стоит один раз прочесть стихи Александра Новопашина, как их  уже никогда не спутаешь со стихами других авторов. Яркая народная и природная образность, умение видеть в природе  одушевленное начало – такое дается не каждому!

«Накатило облако – //Борода густая. //Следом тучи долго так //Собирались в стаю. //Поспешил по улице //Ветерок куда-то. //За окном сощурился //День подслеповатый //Грома отдалённого //Близились раскаты. //Вот уже за склон легло //Солнце виновато. //И неспешной поступью //Полновесных капель //С барабанной россыпью //Дождь закосолапил».

Как посмотришь на судьбу русского села, так невольно начинаешь думать о некоем черном заговоре против русского изначалья. Сначала обезглавили и уничтожили сельские храмы. А потом объявили деревню неперспективной… Генсеки менялись, но изменения, навязываемые ими русскому селу, были одно другого горше. Но были на селе те, кто своими молитвами отмаливали родную землю. Каждый раз бывая в старинном храме села

Высокое в Самарской области я, глядя на старушек-прихожанок, готов повторить вслед за Александром Новопашиным:

«Светла и безответна //Настасьюшкина старость. //Лишь Господу известно, //Сколь ей деньков осталось. //Не ведает пророков. //Не ведает мессию. //И молится негромко //Одна за всю Россию».

Милые приметы села, которые надо видеть, чувствовать, любить встают перед глазами, когда читаешь книгу «Селяне». Ведь в малом всегда сокрыто великое, каким бы малым оно ни казалось. Как очень сильное качество творчества Новопашина нельзя не отметить живописность его стихов. Читаешь – и перед глазами является картина, словно бы экранизируешь прочитанное. Это качество нечастое в поэзии. Словно поэт силой своего слова превращает читателя в художника, который не просто «потребляет» строки, но становится как бы соавтором поэта. Это чувство сопричастия, возможно, одно из самых главных назначений настоящей поэзии.

«Не львы с косматой гривою, //Не сторож с колотушкой //Хранили дверь с пружинно. //Старушечьей избушки //Две полосатых бестии //Сидели под окошком. //Верны своей профессии, //Сторожевые кошки».

Умеет Новопашин увидеть малые детали, прописать их. Но наряду с этим способен мыслить масштабно. В самых что ни на есть будничных прозаических приметах сельского житья Александр Новопашин умеет видеть русский менталитет, помогающий нам веками не просто выживать, но – жить, не изменяя родовым  установлениям предков. Его русская телега – не просто примета быта, но символ того бытийного «небесного задания», что спасает Россию во все тяжелые времена…

«Опять Россия-матушка //Стоит на перепутье //На чем по жизни радужной //Поехать в добрый путь ей? //Сесть за баранку детища //Родного Автопрома? //Но вряд ли ты доверишься //Убогому такому. //Или на танке с гордостью //За русский ВПК //С решительною твердостью //Намять врагам бока? //Но нет, похоже, лучше нам, //Чем по уши в грязи, //Из века в век ползущая //Телега на Руси.

А ещё лукавым сложностям нового времени противопоставлен наш старый добрый друг – русский топор, на котором из века в век стояла  Россия. Пусть хоть весь мир издевается над русским топором, но на поверку он оказывается крепче и мудрее всех западных изобретений. Ведь топор в России – не только оружие, но и орудие – созидания, строительства. И чужим вряд ли понять, как в загадочной русской душе уживаются такие разные вещи – орудие и оружие:

«Старый кованый топор //Ржавый и тупой с похмелья //Был по молодости скор //На любое рукоделье. //Но сколь ни старался он, //Вкалывал с утра до пота, //Издевались все кругом //Над топорною работой».

На что сразу обращаешь внимание, читая книгу «Селяне» – так это на то, что практически все стихотворения в ней так или иначе связаны со знаковыми символами русского быта и бытия, связаны неразрывно, кровно, потому что в основе связи лежит любовь не сиюминутная, но необсуждаемая, кровная, родовая. Вот, к примеру,  стихотворение, которое впору назвать гимном хлебу:

«Хлеб всему голова. //Нет важней его в доме //Но не тот, что сперва //Ты купил в гастрономе. //А из русской печи //Вынут, словно из сердца. //Что бока горячи, //Как дыханье младенца. //Тот, что бабушка нам //Подавала с любовью, //Говоря шалунам: //- Ешьте хлеб на здоровье! //Целовала светло //Золотую краюху //Нас дразня за столом //С рушника хлебным духом. //Где та печь и село? //Нет давно и в помине. //Но вкусней ничего //Не едал и поныне!

Такой ностальгией веет от этого стихотворения, что душа поневоле и поет, и плачет. Были же времена, и вовсе не былинные, а недавние, советские, когда хлеб действительно был всему голова, а профессия хлебороба была едва ли не самой почетной в стране. И вдруг на волне мутных перемен престижными сделались вовсе не  профессии созидателей, но совсем наоборот. У многих у нас на памяти, как в лихие-девяностые вдруг почти легальной стала профессия киллеров, а попросту – убийц и душегубцев. Да и хлеб-то настоящий, гимна достойный, ныне, будем откровенны, редкость.  Всевозможные искусственные добавки и игнорирование народной вековой технологии хлебопечения сделали свое черное дело. Вот и растут новые поколения на иностранной пище, а ведь не зря говорится: человек есть то, что он ест! Причем, ест с детства.

Я уверен, что талант самобытнейшего поэта в Александре Новопашине доселе питается его детством, что он проводил в  деревне у бабушки каждое лето. Потомок многих поколений  предков, которые в свое время переселились в Сибирь и работали  на земле, он по праву говорит от имени этих предков. Новопашин – не просто фамилия и судьба, в данном случае она –   творческое  кредо автора поэтических сборников “Верховой” (2004), “Новый ковчег” (2014), “Вещь” (2016), “Частный случай” (2017), “Переменная солнечность”, соавтор книг “Планета Земля: Тобольск”, “Поэтика бескрайней тундры”, публикаций в литературных журналах “Юность”, «Лифт», “Культ личности”, альманахах “День поэзии-2016″, «Врата Сибири», газете “Слово”…

Ломоть хлеба из печи да кринка парного деревенского молока, которые ребенок с удовольствием съел – не просто еда, а некий обряд  приобщения к русскому миру. Человек русский непритязателен в быту. Наше русское природное нестяжательство никак и никогда не может быть понято прагматическим западом.  Мы, как рубцовские Фили, едим простую еду, придерживаясь мнения, что человеку немного надо для счастья. Хлеб на столе да детки в горнице. Да осознание того, что живешь честным трудом по законам совести.

«Улица Самарская //Пятый дом с угла, //Где судьба простяцкая  //Запросто жила. //Простенькое платьице. //Деток полон дом. //Ростит-не печалится //С мужем-простаком. //Жизнь текла

по камушкам //Просто, без затей. //Вырастила матушка //Всех своих детей //За окошки с ситцами //Разнеслась семья… //Непростыми птицами //Стали сыновья. //Улица Самарская. //Пятый дом с угла, //Где всю жизнь простяцкую //Матушка жила».

До чего же огромна тема любви к малой родине, переживанию за неё, чисто сыновнему бережению и светлой грусти о ней!.. Считается, что эту тему принесли когда-то в русскую литературу гениальные Есенин и Рубцов. Но я думаю, тема эта вызрела в душах многих русских поэтов, просто Есенин и Рубцов воплотили ее наиболее ярко и стали ведущими в этой теме. И завещали ее последующим поколениям поэтов, считающих себя русскими.

Остается пожелать автору книги «Селяне» и в дальнейшем также ярко, самобытно и талантливо возделывать поле отечественной поэзии, напоминая читателю о тех истоках русской цивилизации, утратив которые, мы рискуем утратить самих себя.

Эдуард Анашкин, член Союза писателей России