ПРИКЛЮЧЕНИЯ

Даже не знаю, получится эта часть записок самой интересной или же напротив, она настолько личностная, что не вызовет прилива любопытства ни у кого.

Я уже сказал, что описывать трудовые будни очень непросто. К тому же с тех пор прошло тридцать лет, а потому всё обыденное отшелушилось, и в памяти зацепились некоторые фрагменты воспоминаний, которые выходят за рамки этой самой обыденности.

Читатель! Ещё раз обращаю внимание на следующий момент. Когда будешь въезжать на территорию санатория «Русь», вспомни написанное мною. Это вот на этом самом месте, где слева стоят развалины стройбата, кипели страсти, о которых пойдёт речь. Это на месте, где сейчас проложены дорожки, где сейчас стоят корпуса, мы с моими подчинёнными испытывали все те приключения, о которых идёт речь!..

Прошедшее – ушло.  Оно живо только в наших воспоминаниях. Даже не так: и не сами воспоминания, и не живы – лишь отпечатки прошлого фрагментарно ещё застыли в нашей памяти, как фотографии в альбоме. Только фотографии останутся и после нас, а вот фрагменты прошлого, которые энергетическими сгустками хранятся в запасниках нашей памяти, сгинут вместе с нами. Потому, собственно, я и пишу: кому-то же когда-то станет интересна история возведения «Руси»!.. А кроме меня, и написать-то их некому, да и я пробыл на этом объекте всего ничего – два года только…  И всё же, постарайся читатель, соотнести мой рассказ с тем клочком территории, на котором тебе, дай, как говорится, бог,  доведётся побывать!

…Жизнь и служба наши имели не так много  возможностей для разнообразия. Производство отнимало всё время, не оставляя для отдыха не так много возможностей. Причём, говоря о возможностях, я имею в виду, как то же время, так и варианты того, чем заняться, когда такой свободный часок выпадал. Мы же все люди, как ни суди. Семьи у большинства офицеров и прапорщиков проживали на большем или меньшем расстоянии от части, рабочий день длился… Да у нас и понятия такого не имелось «рабочее время» – для нас время всё было рабочим.

Однако любой согласиться, что в таком режиме жить невозможно, что человеку необходима передышка, что он имеет право, и даже должен, на что-то отвлекаться. И мы не являлись исключением. Только формы отвлечения каждый определял для себя сам.

Кто-то выпивал больше необходимого. Кто-то часами стучал костяшками домино. Кто-то обзаводился подругой, а то и не одной (хотя когда я вспоминаю своих знакомых, пользовавшихся репутацией ловеласов – насколько целомудреннее были в те времена даже самые разгульные из нас!)…

А Виктор Раилкин заимел себе дачу. Этакое место для отдохновения в лесных зарослях.

Если смотреть от «Руси» на водохранилище, слева виден лес. Сейчас он отгорожен от территории санатория оградой, ну а тогда никакого забора тут не имелось. В те времена здесь просто начиналась труднопроходимая чаща. И протекал там в овражке ручеёк, через который чья-то заботливая рука перекинула брёвнышки. Вот там, за овражком, подальше от любопытных глаз, Виктор и устроил себе дачку. О ней он никому не рассказывал, и меня-то приглашал туда редко, да и то исключительно потому, что я зарекомендовал себя человеком, умевшим не распространяться о чужих секретах.

Служил у него в роте баптист. Кто сталкивался с представителями этой христианской секты, знает, насколько  это исключительно добросовестные люди, которые не употребляют спиртного и вообще сторонятся людских соблазнов. В солдатской среде над ними чаще всего потешаются, а то и издеваются – слащавые киносказки о казарменных (и не только казарменных) хулиганах, которые под влиянием истово верующих сотоварищей становились на путь истинный, не более чем малиновый сиропчик для домохозяек.

Так вот, Виктор отрядил на свою дачку именно баптиста. Если говорить объективно, это был правильный выбор. С одной стороны, Виктор мог быть на сто процентов уверенным, что тот ничего не натворит, а с другой, выводил его из-под угрозы издевательств. Солдат там и жил, вёл хозяйство, ловил рыбку и зайцев, собирал грибы и ягоды, заготавливал их. В лесу у Виктора была оборудована землянка и шалашик – шалашик для отдыха, а землянка для хранения припасов. А припасы у него там оказались – ого-го! Самогонка из берёзового сока. Засоленная щучья икра. Каким-то образом приготовленная вкуснятина из зайчатины. Всевозможная рыбка… Солёные грибки. Ягоды…

Мы с Виктором сидели, разговаривали «за жизнь»… Это действительно был день отдохновения.

Хотя чаще отдых наш был приземлённее.

Помню, дело было в мае 1980 года. Как раз вышел приказ об изменении периода службы между присвоением очередных воинских званий. В частности, шла речь там о том, что звание старшего лейтенанта начали присваивать не через три года службы, как было раньше, а через два, капитана – через три, а не четыре… Соответственно, в нашем отряде сразу несколько офицеров одним приказом получили на погоны очередную звёздочку. Ну они и закатили вскладчину пир горой!.. Прознав про то, в часть приехали несколько девчат с противоположного берега водохранилища, где располагаются пансионат «Лужки» и посёлок Беляная Гора.

Вот где-то там, на берегу, мы и сидели...

Покутили знатно. Поскольку погода стояла майская, замечательная, расположились прямо на берегу, примерно где сейчас оборудована лодочная станция… Гудели все офицеры и прапорщики нашего лесного, так сказать, гарнизона… А под утро постепенно, по мере накопления усталости организма, все разбрелись отдыхать. И тут выяснилось, что гостьям обязательно надо попасть домой, потому как будний день. И мне, как единственному более или менее тверёзому, пришлось их везти на лодке через водохранилище.

Туда-то ещё ничего – пока силы имелись, да перед девчатами хорохорился, вроде как гусарство проявлял… А вот обратно, в одиночестве – спать хочется, глаза слипаются, вёсла рук не слушаются… Еле доплыл до мостков уже когда ранее майское солнышко вовсю жарило. Правда, по утренней прохладе, да от физической нагрузки немного протрезвел.

Прихожу в часть, а времени где-то около шести утра. Ну я и не стал ложиться, сразу остался на подъём. Умылся, побрился – а тут и побудка.

Однако система оповещения «стук-стук – я твой друг» работала безукоризненно: на подъём прибыло всё руководство УНР! Естественно, начальники были в курсе, что в части произошло коллективное употребление спиртного, и теперь требовалось  в том уличить с поличным!.. Подъём, построение – а тут и кавалькада машин с проверяющими! А на разводе один я – единственный оставшийся на тот момент лейтенант в части.

Естественно, начинаются разборки. В качестве средства от запаха спиртного мы тогда использовали ванилин, который брали на Рузской кондитерской фабрике. В помещении, куда собрали командный состав части, дух стоял – будто в булочной. Ну, прибывший начальник и понёс на всех: мол, такие-сякие, можно ж и выпить, да только офицер должен на развод выходить, независимо от принятой дозы и т.д. А вы, такие-сякие, молодого лейтенанта одного на всю часть оставили, рядовому составу пример «дедовщины» показываете… Признаться, слыша такое, я чувствовал себя неловко, т.к. никто меня на развод не напрягал, и я попросту сам не успел улечься отдыхать. Я в тот день не был ни дежурным, ни ответственным, так что никто мне бы и не смог предъявить никаких претензий… К тому же в связи с ротацией кадров в части к тому времени меня уж никак не нельзя было считать самым «молодым» – всё же с первого дня формирования части в ней служил…

Короче, зародилась у меня такая мыслишка, что на подобную выволочку командир части заимеет зуб на меня: мол, «прогнулся» на фоне остальных, служакой себя показал, баллы заработал… Однако на деле всё получилось иначе.

После того, как удовлетворённое устроенным разносом начальство убыло восвояси,  подошёл ко мне командир части и говорит: мол, спасибо, Николай, выручил. Я ожидал другого поворота разговора – думал, что у него обида останется. А оказалось, что вышестоящее руководство расценило, что раз хоть кого-то оставили «на хозяйстве», значит, службу в части знают.

 Другой случай.

Я был дежурным по части. Ночью слышу – машина едет. А часть ведь находилась в стороне от столбовой трассы, так что транспорт мог направляться только к нам. Я, соответственно, на улицу – кого там нелёгкая несёт. Смотрю, к воротам подъезжает автобус. А в нём некоторое число здорово подвыпивших девчат. И за рулём такая же – невесть как доехала. Как оказалось, одна из приехавших работала кондуктором в автопарке на местной линии, вот и воспользовалась транспортным средством в личных, а точнее, в коллективных целях…

Я выскакиваю к автобусу, и прошу только, чтобы они в казармы не совались – кто знает, как отреагирует толпа молодых здоровых парней, когда среди ночи к ним ввалится полупьяная бабёнка.

- Не боись, мы тут всё знаем, – успокоили меня приехавшие.

У нас вокруг части стояло множество вагончиков, в которых проживали гражданские специалисты – по ним гостьи и разбрелись.

А две направились в комнату общежития, в котором проживали мои друзья, у которым мы как раз и сидели в тот момент. Да, надо отметить, что дело происходило зимой, все одеты были тепло, соответствующе погоде… Однако котельная у нас имелась своя, так что топили мы нормально, и в модулях было тепло.

К слову, я выше уже обещал, да так и не описал наше общежитие.

Итак, длинный сборно-щитовой (сборно-щелевой) модуль. Вход в него – с торца. Длинный коридор. По обе стороны от коридора – двери, двери… За каждой дверью – комнатка. В каждой комнатке – офицер или прапорщик; кто с жёнами, кто нет. Перегородки между комнатами, соответственно, тоже деревянные, так что личная жизнь тут понятие – весьма относительное. Каждый отделывал комнатёнку в силу своего представления о комфорте и желания прикладывать руки: у одних моих сослуживцев их апартаменты являли собой образец аскезы, другие же пытались эту суровую спартанскую обстановку как-то скрасить какой-то самодельной мебелью и обоями. «Удобства» были общие, в конце коридора.

Модуль, выделенный под общежитие, находился на территории городка. Однако возле входа в него имелась в заборе калитка. Так что попадать в «общагу» можно было относительно незаметно для посторонних глаз. Соответственно, при соблюдении определённой осторожности обладатели отдельных комнат подружку могли привести более или менее свободно. Проблема состояла в том, чтобы этой подружке сюда добраться…

 Помню, к одному нашему любителю дам, «двухгодичнику», приехала подруга из Москвы едва не на месяц, да и потом регулярно наведывалась… Сам он был женат, готовился уволиться и ехать на родину, к семье… Его временную подругу по этой причине от ревности аж крутило всю, сам же он не обращал на «бабьи капризы» (его слова) никакого внимания. Она мне как-то поплакалась на него; я, естественно, передал ему её «плач». Приятель мне и высказал своё кредо в отношении женщин: пользоваться их услугами, но никогда не давать им брать верх во взаимоотношениях, всегда быть на коне… Ещё и попенял мне с усмешкой, что нужно было не теряться, а «утешить» девушку… «Так это ж твоя подруга!» – удивился я. «Ну и что? – удивился и он. – Не жена ведь!»… Когда приятель увольнялся и устроил прощальный вечер, именно она, эта подруга, приехала заблаговременно, накрывала стол, и вообще выступала в роли полноправной хозяйки бала… Помнится, кто-то ещё пошутил, что как бы она от ревности не отравила любимого, да и всех нас, сволочей-мужиков, заодно… Как она плакала вечером, когда мы разошлись – в коридоре и соседних комнатах слышалось. Жалко, конечно, её было, но наш сослуживец с самого начала честно обо всём предупредил, и никаких обещаний не давал… Сколько таких личных трагедий жизнь преподносит!..

Впрочем, вернёмся к ночному визиту подвыпивших девчат.

Итак, две направились к нам в общежитие, причём, в комнату, где сидели мы с друзьями. Одну из подруг я немного знал – она работала кондуктором в Рузском автопарке. А вторая оказалась совсем незнакомой, как оказалось, с Беляной Горы. Признаться, мне всегда искренне жаль некрасивых женщин. Она же не виновата, что некрасива, и что на неё никто внимания не обращает, особенно в присутствии привлекательных подруг… Так вот приезжая оказалась просто на редкость некрасивой:  негармоничные черты лица оказались к тому же побитыми мелкими оспинами…

Первая, разбитная бабёнка, достала из ватных штанов бутылку самогона и полиэтиленовый пакет помявшейся варёной картошки, выставила угощенье на стол и начала откровенно клеиться к одному из моих друзей, лежавшему в постели в трусах и не потрудившемуся даже натянуть брюки. Вторая, оценив, что на неё внимания не обращают, обратилась ко мне и попросила позвать… Не буду называть имени моего товарища – хоть и много лет прошло, а только не буду. Короче, одного нашего сослуживца. А это был красавец мужчина, мечта многих женщин; и представить его рядом с подругой, которую невесть за какие грехи столь безжалостно наказала природа такой внешностью…

Она поняла моё сомнение и сказала, чтобы я только передал товарищу о её приезде, а уж дальше – не мне решать. Резон в этом имелся… Короче, прошёл я по коридору до нужной двери, постучал, и когда товарищ отозвался, передал ему просьбу. Он из-за двери торопливым матюком ответил, что его нет, что он уехал, и неизвестно когда вернётся, и вообще мало ли что когда у кого по пьянке случалось… Я вернулся в комнату и отрапортовал, что искомого мужчины нет. Однако девица оказалась ушлой, как оказалось, она выходила в коридор и подслушала наш разговор.

- Я сама пойду с ним поговорю, – сообщила она.

Я не знаю, как в подобных случаях должны поступать книжные рыцари без страха и упрёка. Если бы мой приятель в тот момент оказался не один, а с женой, я бы не пустил её ни в коем случае. Однако визит дамы не мог привести к каким-то дополнительным проблемам. В конце концов, я рассудил, что любовно-сексуальные проблемы должны улаживать непосредственно их участники, а никак не дежурный по части. И подобно Понтию Пилату, умыл руки.

Вдруг через минуту-другую в коридоре раздался дикий шум: крики, визги, грохот, топот ног… Вот это уже дежурного по части касается напрямую! Я выскочил в коридор и успел разглядеть такую картину. Мимо меня пролетела к выходу несчастная соискательница мужской ласки, за ней со шваброй в руках мчалась раздетая жена одного из офицеров, за её спиной маячил он сам, тоже в одних трусах… Гостья вышибла подпружиненную дверь, вылетела на улицу, упала с высокого  крыльца в стекловату, которая укутывала трубы теплотрассы, вскочила и убежала – не издав, насколько я помню, за всё это время ни единого звука. А женщина со шваброй весь свой гнев обратила на своего мужа.

А дело было так. В коридоре общежития, как везде и всюду в армейских учреждениях подобного рода, горела только одно одна дежурная лампочка у входа, а остальное пространство терялось в темноте. Гостья не разглядела толком, в какую дверь я стучался, и перепутала двери. По злой иронии судьбы, за дверью, в которую она постучалась, проживал офицер, у которого имя оказалось созвучным с именем того красавца, которого разыскивала приехавшая. И в довершение ко всему, именно в этот день к нему приехала жена.

И вот картина. Муж с женой после некоторой разлуки пообщались, и заснули. Вдруг раздаётся стук в дверь, и женский голос обращается к мужу по имени: открой, мол, милый, это я… Состояние каждого участника сцены нетрудно представить: муж искренне понятия не имеет, кто это,  для приехавшей жены – всё ясно как божий день! Она за швабру…

В конце концов, всё разрешилось и объяснилось. Но тот наш товарищ, которому ни за что ни про что досталось шваброй от жены, ещё несколько дней охал.

Вообще любовь и семейные отношения – настолько сложная и противоречивая штука… Тому в истории мы тьму примеров слышим. Не случайно же абсолютное большинство драм случается именно на этой почве.

Все – не все, но большинство из нас женится (выходит замуж) по любви. Ну уж по симпатии – обязательно. И вот проходит какое-то время – и куда-то улетучивается это всё, остаётся в лучшем случае привычная потребность друг в друге, а то и негатив… Когда-то нам преподносили, что в Советском Союзе семьи намного прочнее, разводы случаются куда как реже, чем на Западе, потому что, мол, у нас социальная среда правильнее. Да не потому, как оказалось. Просто жилищная проблема вынуждает многие семьи продолжать проживать вместе, потому что разбегаться некуда! И получается, как в песне поётся: коротаем ночи длинные – нелюбимые с нелюбимыми…

А человеку каждому ведь хочется счастья – своего личного, персонального, индивидуального… Идеал – это когда навсегда. Ну хотя бы надолго. Да в крайнем случае, хотя бы на ночь…

Я сейчас не буду распространяться о том, кто лучше и правильнее – мужчины или женщина. И рассуждать на тему, кто прав, а кто виноват – тоже не стану. Я просто расскажу о случаях, такими, как они произошли.

Служил у нас один офицер. Случилась у него любовь с молоденькой женщиной, которая работала в нашей же части. Она раза в два была моложе, однако, как известно, в таких вопросах возраст всё же – не главное.

А жена у него была из категории женщин, о которых говорят «гром-баба» – крупная, крепкая, жёсткая, волевая, властная (ряд синонимов можно продолжить)… В общем, мужья таких побаиваются, однако ласки на стороне ищут обязательно.

То ли подсказал жене кто, то ли случайно так совпало… Только нагрянула она в часть в выходной день как раз когда наш герой у своей зазнобы пребывал. Жене добрые люди тут же сообщили адрес – та девица проживала в соседнем посёлке. Дело завершилось погромом в том доме, а наш друг в течение какого-то времени тоже охал от боли в боках.

Но самое интересное, так это то, что его жена после того случая стала намного мягче и ласковее с мужем. Надолго ли её хватило, я, впрочем, не знаю. Но на какое-то время она присмирела – это факт!.. А уж как ухаживала за ним после того, как ударила его в тот злополучный день!.. Может, дошло, что какая другая приласкает, да и в самом деле уведёт… Не знаю.

А ещё один случай, так тот вообще из серии шекспировских страстей. Жена от командира роты ушла к командиру части. Парадокс в том, что они чем-то были между собой похожи: и внешне, и внутренне – натурой, характерами своими. Ну, разве что командир части перспективу имел служебную. Именно имел, в прошедшем времени – пока не приключилась описываемая история.

 Как и когда любовники сладили между собой – неведомо, для нас происшедшее стало неожиданностью. Общежитие – оно и есть общежитие. Тут неважно, чьё оно – военное ли, гражданское… Во всех общежитиях всегда и всюду случаются романы, супружеские измены, обмены жёнами (мужьями)… И как правило, все эти коллизии недолго остаются незамеченными – обязательно чей-то зоркий глаз подметит, что некто начинает шастать не в ту дверь.

А тут – как гром среди ясного неба! Командир вдруг увёз жену своего подчинённого в соседнюю деревню, где снял для неё комнату.

В общем-то, известная поговорка гласит, что счастье с любимым не зависит от размера жилплощади и степени её комфортности. Это абсолютно верное утверждение. Если ты никогда ни в чём не нуждался, и тебе 18 лет – можно смело утверждать, что трудности тебе не страшны, если встретил подлинную любовь… По мере взросления и накопления жизненного опыта сияние ореола вокруг подобного утверждения заметно тускнеет.

И потому я ещё тогда удивился: как же надо было любить друг друга, как же нужно было потерять голову, чтобы поставить на кон всё ради столь же мизерного и сомнительного выигрыша! Знатоки вопроса разделяют понятия «любовь» и «влюблённость». Мол, любовь – навсегда, а влюблённость – на короткий промежуток времени. Ну так не будем вдаваться в схоластические споры – примем их как синонимы. Полюбили они друг друга или просто влюбились – какая разница! Но ведь как крышу у обоих снесло!..

Помните, у Ильфа и Петрова: «в траве кузнечики ковали своё маленькое счастье»… Сейчас, по прошествии трёх десятилетий, та история кажется какой-то просто несерьёзной, сродни тому маленькому счастью кузнечиков. Что она имела, та моя знакомая,  в действительности и в перспективе? Жизнь с мужем в комнатёнке щитового строения… Перспектива – получение квартиры в каком-нибудь городке Подмосковья, в лучшем случае, районном: той же Рузе, например, Волоколамске или Наро-Фоминске, а то и вовсе таком, что на карте не отыщешь. И бросить мужа, имея точно такую же действительность и перспективу, только с другим мужчиной…Не ради сказочного принца, не ради богатого иностранца, даже не ради доморощенного олигарха, нет – ради такого же простого офицера, только стоящего на одну-единственную ступеньку выше по служебной лестнице.  С точки зрения логики – это полный абсурд. А с точки зрения сердца?..

Можно сказать, что сердце – это только рабочий орган по перекачке крови. Пусть так. Но мы ж просто принимаем это как метафору, как символ того, что если мы влюбляемся, то именно сердце выдаёт нас – повышенным ритмом, приливом крои к щекам… Так что не столь важно, сердце или душа толкает нас на безумства – главное, что мы их совершаем.

И всё же даже на фоне подобных рассуждений о любви тот поступок двоих уже не слишком юных людей выглядит уж слишком смело. Ведь не имелось же никаких внешних причин для такого шага! Оставленный муж не являлся, конечно, ангелом во плоти, и грехи у него имелись, и недостатки… Но новый-то муж по сути своей ничем не отличался от предыдущего – и у него имелись аналогичные грехи и недостатки! Понятно: душа, там, сексуальная совместимость, взаимное понимание… И всё же, всё же, всё же…

Не знаю, не знаю… Сложно всё это!

Как бы то ни было, это случилось. И вернёмся в год 1980-й. Прежде всего, после случившегося этим двоим мужчинам, не поделившим женщину, невозможно было оставаться в одной части. Тем более, что один (вроде как виновная сторона) являлся начальником для потерпевшего. К первому приезжала жена, пыталась образумить, урезонить… Мы вроде как и сочувствовали своему товарищу, однако осуждали в первую очередь женщину… Хотя и её мы хорошо знали, и относились к ней нормально… Тут ведь такая психологическая драма закрутилась!..

Повторюсь: с тех прошло более трёх десятков лет. Я не знаю, как сложилась судьба хоть кого-то из участников той драмы. Я не Шекспир, не Лопе-де-Вега, не Достоевский, чтобы изложить её на бумаге. Однако вот не идёт история у меня из памяти. Что это было? Попытка найти таки своё счастье с любимым, пусть и в шалаше? Бунт против застоявшейся обыденности и беспросветности бытия?.. Дурь от скуки?.. Не знаю.

Вообще, полтора десятилетия прокочевав по гарнизонам, я много чего насмотрелся именно в связи с вопросами брака и семьи. Бывали впоследствии ситуации и похлеще. Но эта, описанная, случилась первой. И мирок, в котором мы тогда жили, был самым компактным из всех, в которых я служил позднее… Может, потому он мне так запал в память?..