МЫСЛИ ПЕССИМИСТА

Я вышел после отпуска на службу и тут же положил на стол начальнику заявление об увольнении. К нему я приколол приложение на полторы странички: своё видение того, что мешает журналу, что нужно сделать, чтобы поднять его на былую высоту… Признаться, я здорово сомневаюсь, прочитал ли то приложение хоть кто-нибудь, скорее всего, оно прямым ходом отправилось в корзину для мусора. Для себя это приложение я сохранил.

Ведь есть о чём задуматься...

Как бы то ни было, из редакции журнала «Боевое братство» в июне 2008 года я уволился.

Следует сказать, что предложения о том, чтобы перейти в другое место работы, время от времени я получал и ранее. Одни интереснее, другие менее, но так, чтобы они полностью меня удовлетворяли, так этого не скажешь. С другой стороны, слишком солидный отрезок жизни прошёл у меня в стенах офиса Организации «Боевое братство», чтобы легко их покидать. В конце концов, мы ведь люди, а не кошки, для нас стены – это лишь скреплённые цементом камни, реально мы привыкаем к людям, к практической работе, к системе взаимоотношений… Только вот когда приспичило…

На момент увольнения из Организации «Боевое братство» меня уже ждали в журнале «Воинское братство» – это созвучие названий журнала попервости многих вводит в заблуждение. Названия-то сходные, а вот издания совершенно разные.

В 2000 году на свет появилось три ветеранских издания, причём, в названиях всех трёх имеется слово «брат» – два упомянутых журнала, а также газета «Побратим» Общероссийской общественной организации инвалидов войны в Афганистане (лидер Андрей Чепурной). Все три издания выходят по сей день, хотя судьба каждого

Александр Хорунжий

складывалась очень по-разному. О журналах я рассказываю подробно, а по поводу газеты скажу лишь, что в настоящий момент руководит ею глубоко уважаемый мною Александр Митрофанович Хорунжий. У «Побратима» уже на протяжении длительного времени имеется одна серьёзная проблема – текучка кадров. В офис Организации неудобно добираться, а график работы установлен там настолько жёсткий, что журналисты, поработав какое-то время, не выдерживают и увольняются.

Впрочем, я сейчас не о газете «Побратим», а о журнале «Воинское братство». Его издают муж и жена – Владимир Сергеевич Оськин и Ирина Владимировна Гришина. Я с ними познакомился в том же 2001 году, что и с руководством «Боевого братства», и с тех пор мы дружим. Каждый из нас человек по-своему интересный, со своими тараканами и скелетами, однако относимся друг к другу очень хорошо, легко прощая друг другу вполне понятные слабости. Считаю необходимым особо подчеркнуть, что если я в адрес этих людей стану подтрунивать, делаю это исключительно дружески, без негатива.

Владимир Оськин (в костюме)

В журнале ВБ обязанности распределены следующим образом. Владимир добывает средства, Ирина руководит непосредственно коллективом редакции журнала. Кипучей энергии Ирины Владимировны, фонтанирующих из неё идей хватило бы на десяток подобных изданий. Не хватает средств. Нехватка средств тянет за собою и весь остальной ворох проблем.

Следует отметить, что десять лет назад, когда родилась идея создания ветеранского негосударственного журнала, руководитель аппарата Организации «Боевое братство» Геннадий Шорохов с одной стороны и супруги Оськин-Гришина с другой обсуждали вопрос о совместном выпуске единого издания. Подробности переговоров и Шорохов, и Гришина мне передавали по-разному, но причину, почему идея осталась нереализованной, назвали одну и ту же. Дело упёрлось в вопрос, кто будет назначать главного редактора и таким образом определять политику  издания. Каждый тянул одеяло на себя, к общему знаменателю прийти им не удалось – и в результате свет увидели два разных журнала. Следует отметить, что они настолько разные, настолько окучивают разные информационные поляны, что друг другу конкурентами не являются.

Журнал ББ выходил и выходит на 48 страницах ежемесячно. Журнал ВБ содержит 100–150 страниц и выходит примерно восемь раз в год. Примерно – потому что из-за материальных проблем и пропуски у них случались, и дополнительные спецвыпуски выходили… О проблемах журнала ББ, связанных с давлением со стороны руководства, уже много говорилось выше. В журнале ВБ столь жёсткого диктата нет, дело обстоит более гибко и демократично – идеи приветствуются.  В то же время финансирование выпуска ББ осуществлялось без участия редакции, а в ВБ каждый член коллектива в той или иной степени вынужден принимать во внимание  материальную сторону жизнедеятельности издания.

Выше уже говорилось, что журнал ВБ держится исключительно на кипучей энергии его создателей. Владимир Оськин вхож во многие кабинеты сильных мира сего, мотается по организациям и мероприятиям, везде присутствует, со всеми знаком, его все знают… Ирина Гришина по мероприятиям ездит немного меньше, однако и её все и всюду знают, она знакома со многими большими руководителями – только она в большей степени занята всё же руководством коллектива.

Так вот, добыли они некую толику денег. Её нужно распределить таким образом, чтобы выплатить налоги (от сердца с кровью отодрать), оплатить аренду помещения и все ЖКУ, закрыть все вопросы с типографией, рассчитаться с юристами (нынче без этого никак), выдать зарплату сотрудникам… Да и самим ведь жить надо!..

К чему я это? Да всё просто. Тандем Оськин–Гришина вынужден экономить на всём. Потому и штат у них минимально-необходимый, и офис они арендуют не бог весть какой, на крайнем юге Москвы, куда и добраться-то трудно. И гонорары авторам выплачивают от случая к случаю, иной раз с задержкой на два года. Это я пишу не в минус им, а просто констатирую факт: тянуть раз созданное детище на протяжении десяти лет – это очень трудно.

Ирина сама по себе оптимистка, всегда переполнена кипучей энергией, всегда улыбчивая, умеет своим обаянием опутать мужчину так, что он даже поневоле выполнит её просьбу. Когда она, изящно прикуривает одну за другой сигареты, рассказывает о своих планах и идеях (а для неё планы личные и служебные являют единое целое), я всегда вспоминаю бесподобный фильм «Покровские ворота» – этот кладезь афоризмов. Там Савва даёт характеристику Маргарите Павловне: характер такой – ей бы фронтом командовать, а тут бьётся – смотреть жалко… Тесно Ирине в рамках такого издания и такого бюджета, развернуться она не может.

Но однажды, весной 2011 года, как-то видел я её потухшей, минорной. И разговор у неё был иной, не такой бодрый, как всегда. Ирина выговаривалась, рассказывала, что у неё на душе.

Сколько сил, времени, средств положено на этот журнал, как-то грустно, в каком-то тихом смятении говорила она. А надо ли это кому? Что изменится от того, выпустим мы журнал лучше или хуже? Заметит ли кто, если журнал станет ниже качеством или же вдруг вовсе исчезнет с информационного поля?.. Она рассуждала о том, что патриотика в стране загублена, что их издание губят нечистые на руку чиновники и люди, вроде как призванные стоять на страже интересов государства, в то время как реально пекутся лишь о наполняемости своего кошелька, что журнал выходит разве что на энтузиазме некоторых оставшихся могикан, которые болеют за интересы дела… Много о чём мы с Ириной тогда говорили.  Точнее, впрочем, будет сказать, что много о чём она мне говорила. И главное, что её угнетало – это сомнение в том, чему она отдаёт всю себя, а именно в необходимости существования журнала.

Что тут скажешь? И меня не раз посещали подобного рода терзания ума и сердца. И я нередко размышляю о том, что неправильно что-то делаю в этой жизни.

Нам не дано знать, сколько впереди осталось жизни. Потому я надеюсь, что ещё поживу и поработаю. Но в то же время я прекрасно понимаю, что лучшая и наиболее активная и плодотворная часть жизни уже прошла. То, что я вижу вокруг себя, показывает, что многое я делал не так, как следовало.

Я с детства верил в некие жизненные идеалы. Например, что жизнь (во всяком случае, в нашей стране) будет развиваться в пользу простого человека. Я шёл служить в армию, будучи уверен, что гарантирую себе тем самым достойную старость. Я свято верил в дружбу народов и в мыслях не мог допустить, что моя Родина станет ареной межнациональных кровавых битв… Ну и т.д. И что я вижу, к чему мы пришли?.. Я вижу, что все мои идеалы, мои воззрения жизненные одни за другими рушились, рассыпались, обращались в прах. Значит, они, эти воззрения были неправильными? Патриотизм, готовность служить Отечеству, куда направят – это оказывается неправильным, невостребованным жизнью; сейчас на коне те, кто придерживается иных принципов.

И что впереди? Я сейчас не о себе как таковом, а о себе, как части семьи, народа, страны, мирозданья, в конце концов.

Братцы мои, ну ведь неправильно, неправедно мы сегодня живём! Мы беззастенчиво проедаем богатства страны, богатства, которые добыли и оставили нам наши предки. Мы транжирим их, и с каждым днём для потомков остаётся всё меньше этих богатств. Мы, рядовые граждане, просто проедаем – олигархи вывозят их за границу… Это не меняет сути дела. Я считаю, что это неправильно. Я считаю, что государство ведёт народ к пропасти – вопрос в том, делает оно это сознательно или по глупости. По огромным трубам мы качаем свои недра в другие страны, в то время, как в родной стране сколько угодно населённых пунктов, в которых нет газа, и в которых электричество – и то с перебоями. Об обывателе Западной Европы наши правители думают – о собственных гражданах не очень. Ведь завтра газ и нефть закончатся – и наши внуки окажутся в нищете. Ведь ни одна зараза в той же Западной Европе не подумает помочь им!.. Но наши строители всяких «южных» и «северных» потоков знают, что их-то дети имеют свой процент с поставок, ну а моим детям и внукам от этого достанется шиш с маком.

Я – ветеран многих войн и боёв. Я никогда не напрашивался служить в пустынях и в горах, я не напрашивался на войну. Равно как миллионы и миллионы моих соотечественников, выполняя волю государства, служили в местностях с тяжёлым климатом, а то и рядом с ядами и источниками радиации, шли в бой, теряли здоровье, а то и погибали. Мы отслужили, отвоевали, строили… И сегодня не можем прожить на выделенную нам пенсию.

Починок, Греф, Кудрин и прочие «компетентные» люди объясняют нам, что государство не в силах обеспечить пенсионеров достойной жизнью – нас слишком много на каждого работающего. Допустим. Но при этом мы знаем, что миллиарды долларов ежемесячно (ежемесячно!) утекают за границу во всевозможные оффшоры, и то же государство не предпринимает мер, чтобы эту утечку предотвратить. Мы закупаем за границей продукцию, которую могли бы вполне производить и сами, причём, закупаем на те же нефтедоллары, уже повторно обирая своих же сограждан. Под определением «мы», правда, имеемся в виду не мы с тобой, читатель, а «мы» как государство – и от такой, с позволения сказать, коммерции, мы-то с тобой как раз ничего и не имеем… В стране умирают города и сёла, потому что в них попросту негде работать. Было бы больше рабочих мест в регионах, и народ не так настойчиво стремился бы в столицы, и на каждого работающего меньшее число приходилось бы пенсионеров. Казалось бы – это настолько очевидно!.. Но почему же это не делается?..

Риторика, риторика и демагогия. Об этом пишут и говорят многие. А толку?..

Я тоже писал об этом неоднократно. Но что изменится в нашем мире от того, что будет опубликована очередная статья по этому поводу?

Что изменится от того, что я в очередной раз напишу о необходимости создания министерства или госкомитета по делам ветеранов? Что изменится от того, что я в очередной раз выступлю с призывом к руководителям ветеранских организаций прекратить взаимные дрязги и склоки, объединиться, потребовав от государства признать законность притязаний ветеранов на достойную старость?

Я вижу, я предвижу, я предчувствую, что Россия катится в пропасть. Можно ли остановить это сползание в тартарары? Пройдена ли уже точка невозврата, или же ещё можно что-то поправить?.. Не знаю. Боюсь, что ситуация безнадёжна, хотя теплится в душе надежда – а ну как я в своём пессимизме неправ!.. Но только вот ведь в чём беда: спасти страну уже  никто из наших правителей и не пытается!

Зато всевозможные демагоги всячески стараются отвлечь внимание общества от нынешних насущных проблем на некие темы, уводящие от таковых. Вот Госдума обсуждает такой крайне актуальный и своевременный вопрос, проводить ли десталинизацию!.. О роли Сталина или ещё лучше Ленина спорить нынче безопасно – так почему бы и не поспорить?.. А вот, скажем, о том, кто и зачем развязал войну в Чечне, предпочитают помалкивать – потому что живы ещё те деятели, и силы у них достаточно, и денег они на той войне поимели… Или взять ту же Кущёвскую. Нет, я не о том конкретно населённом пункте – а о том, почему у нас в стране вообще возможно подобное, при наличии столь мощного «правоохранительного» аппарата… Нет, лучше о Сталине, это безопаснее.

Да что там!.. Я же вижу, что от моего писания, от мыслей моих, от жизненных убеждений толку никакого. Потому что народ, к которому принадлежу я, и власть имущие живут разными понятийными категориями. Патриотизм, образование, будущее наших детей, забота об инвалидах и семьях павших – это волнует нас. Эй вы, там, наверху, ну послушайте же, о чём говорят внизу!..

Так нет ведь, не услышат. Потому что у них лично уже всё в порядке. Вот для них поистине весь мир – театр, и мы в нём актёры, а они зрители из VIP-ложи.

Юрий Науман рассказывает о Доме Чешира

Есть в Москве такой Дом Чешира. Я о нём много писал, так что повторюсь буквально коротко. Во время Второй мировой войны английский лётчик Леонард Чешир был сбит, получил ранение и попал в госпиталь. Там он, насмотревшись на страдания инвалидов, пришёл к выводу, что люди, получившие увечье, не должны влачить своё существование в больничных палатах. Он предложил строить для них небольшие комплексы, семей на 20–30, в которых имелось бы всё необходимое для полноценной (насколько это слово применимо к инвалиду) жизни человека. А именно: медицинское обеспечение, питание, уход… Но при этом у каждого инвалида имелась бы своя отдельная квартирка, где он мог бы жить с семьёй.

Идея встретила понимание, образовался фонд Чешира, он начал строить подобные дома сначала в своей стране, а потом и по всему миру. Сейчас счёт их идёт на многие сотни.

Есть такой дом и в России, в Москве. Единственный. Во главе его стоит отставной генерал Юрий Науман. Дом уже не раз пытались отвоевать, отнять у инвалидов. Материальной помощи ему официальные государственные структуры не оказывают. Более того, когда Юрий Иванович обратился с письмом к Президенту России с просьбой помочь этому уникальному комплексу, ответ пришёл от помощника главы государства, от  Аркадия Дворковича – генерал Науман показывал мне этот по-своему уникальный документ. В письме русским по белому сказано, что в президентской казне средств на инвалидов нет, и что этой проблемой должны заниматься общественные структуры. Значит, посылает здоровых людей на войну государство, а заботиться об инвалидах должна благотворительность – от щедрот сердобольных граждан. Между тем, в Интернете сказано, что Аркадий Владимирович считается одним из наиболее перспективных российских политиков, имеет ряд наград, в том числе российский орден «За заслуги перед Отечеством» и является Великим офицером ордена «За заслуги перед Итальянской Республикой»… К слову, жена этого политика в отечественном бизнесе далеко не последний человек – она входит в советы директоров ряда крупнейших отечественных компаний. Вполне понятно, что на проблемы инвалидов упомянутые выше люди смотрят разными глазами.

Так вот, когда Юрию Ивановичу вовсе уж не на что стало кормить своих подопечных, он попытался собрать пресс-конференцию. На это мероприятие он пригласил несколько депутатов Госдумы, которые публично и громогласно декларируют свою заботу об интересах ветеранов войн и инвалидах. На пресс-конференцию не пришёл НИ ОДИН из депутатов!

И об этом я писал!..

В высших эшелонах власти нашего государства окопались сейчас политики, многие из которых в большей или меньшей степени обвиняются в коррупционных и уголовных делах. И ничего – правят. А те, кто попадает в ту же Госдуму от тех же ветеранских организаций, быстро забывают о том, кому они обязаны своим благоденствием.

И об этом я писал – что необходимо потребовать отчёт о наших избранников-ветеранов, и выработать механизм отзыва их, отлучения от кормила (в смысле от кормушки) власти.

…Пространное получилось отступление.  Но оно ведь – по делу. Я понимал и понимаю то минорное настроение, которое тогда охватило Ирину Владимировну. При её душевном оптимизме то было кратковременной слабостью. При моём пессимизме терзания о том, что не так жил, и не те идеалы пытаюсь отстаивать, стали для меня привычным состоянием.

Когда я добираюсь по утрам на службу, если автобус застревает в пробке, иной раз приходится часть пути до метро преодолевать пешком, дворами. Там имеется укромная  беседочка в скверике. И вот утром, когда спешишь, очень часто наблюдаешь такую картину: группа мужчин, моих примерно ровесников, а то и моложе, стучит костяшками домино, и стоит перед ними уже бутылочка…

Или вечером возвращаешься, а на скамеечках перед домом кучкуются… Как бы это сказать, чтобы не скатиться на личные оскорбления… Люди обоего пола, которые невесть с чего живут, однако всегда пьяны, мимо которых пройти мне, седому мужчине, стыдно – насколько откровенным матом мужчины и женщины обсуждают интимные вопросы… И дети с ними здесь же – вот в чём беда.

А мы – о патриотизме, о будущем России!.. Вот оно – будущее России, крутится во множестве подобных сквериков среди перепитых мам и бабушек.

Не скрою: охватывает при виде такого досада. Придёт пора – и будем мы рядышком лежать, и будут проходить мимо люди, и всё равно им будет, кто именно покоится под камнем сим: болевший за судьбу страны ветеран или… Короче, не болевший, и не ветеран.

Так почему же мы идём на службу, почему что-то стараемся своими публикациями исправить к лучшему, достучаться до совести неких чиновников?.. Даже отдавая себе отчёт, что бесполезно это, что плетью обуха не перешибить, что наши правители и олигархи вкупе доразвалят страну, доуничтожат народ… Почему мы стараемся добросовестно делать дело, которому посвятили свою жизнь?

Вот ведь не могу ответить на этот вопрос без того, чтобы не впасть в патетику. Настукиваю сейчас текст на компьютере, и понимаю, что толку от этого нет. Но если этого не сделаю я, Ирина Владимировна, Александр Митрофанович, (этот список я могу продолжать долго) – вот тогда точно ничего к лучшему не изменится. А так – мы по крайней мере пытаемся докричаться, достучаться, донести что-то… До кого? Да до всех. До правителей – что они не смотрящие за страной, что они не на кормление сюда присланы… До олигархов – что нельзя быть столь неблагодарными к стране (земле, территории), которая их кормит… До обывателя – посмотри, ты, тот, у которого хата с краю, что рядом живёт человек, которому ты можешь помочь… До электората – да когда ж ты начнёшь выбирать кого подобает, а не кто больше обещает…

Бесполезно? Сам знаю. Но вдруг хоть кто-то услышит! Может, сработает наконец закон диалектики и количество перерастёт-таки, преобразуется в качество!..

Конечно, это донкихотство.

К слову, так получилось, что я впервые прочитал этот роман Сервантеса в  Афганистане. До того, зная сюжет книги и натуру Дон-Кихота  только понаслышке, да по надёрганным цитатам, считал это произведение комедией, а героя – дурачком. А прочитав, понял, насколько неправ был я, и, соответственно, все те, кто лично роман не читал. «Дон-Кихот» – это трагедия, великая трагедия. Человек, который искренне всю жизнь старался бороться со злом, стремился утвердить в мире справедливые порядки, который жаждал сделать так, чтобы у каждого обиженного обязательно нашёлся бы заступник… И вот этот человек в последние дни своей жизни вдруг прозревает, вдруг осознаёт тщету своих жизненных устремлений. Да, он был романтическим чудаком – а умер трезвомыслящим разочаровавшимся в своих идеалах человеком. Это ли не трагедия!

И сколько нас таких – кто всю жизнь придерживались усвоенной в детстве шкалы ценностей, теперь вдруг понимаем, что служили не тем идеалам, не так воспитывали детей!..

Насколько ж легче живётся людям, которые веруют в неизбежность божественного воздаяния каждому по заслугам его! Трудно жить без веры в это. Впрочем, наверное, трудно жить только людям, у которых есть совесть. А у кого её нет – тем, напротив, легче: они-то твёрдо знают, что наворованное сегодня достанется их детям, а им в любом случае будет вечный покой, такой же, как и тем, кто детям своим смог оставить лишь незамаранное имя.

…Вот такие глобальные мысли вызвало у меня минутное минорное настроение Ирины Владимировны Гришиной, случившееся весной 2011 года.