Владимир Зельдин – Дон-Кихот с Суворовской площади

В Театре Российской армии, что на Суворовской площади, прошёл 150-й спектакль «Человек из Ламанчи».

Мы с супругой побывали на этой юбилейной постановке.

Что сказать? Я в восторге. И спектакль хорош, а Зельдин в главной роли и вовсе бесподобен. Конечно, возраст сказывается, и видно, как актёру порой приходится трудно, и коллеги по сцене его поддерживают… И врачи разок мелькнули за декорациями… Всё так. Но разве ж это умаляет достоинства спектакля и его главного действующего лица?.. Да нет же, конечно, это только в плюс им!

О чём постановка? В общую тюремную камеру приводят писателя Сервантеса, которому предстоит предстать перед судом инквизиции. А заключённые в камере потехи ради решают устроить свой, шутовской суд над новоприбывшим. И дон Мигель рассказывает товарищам по несчастью о приключениях своего героя – Дон-Кихота. Разумеется, этот рассказ идёт в картинах, то есть рассказчик преображается в странствующего рыцаря. А поскольку обоих играет всё тот же Народный артист СССР Владимир Зельдин, которому 10 февраля исполняется 99 лет, то ему приходится не только все 2,5 часа находиться на сцене, но и принимать в развитии сюжета самое активное участие – он даже сражается с погонщиками на постоялом дворе.

Но это всё же не боевик, это спектакль о любви, о мечте, о добре, о том, что доброе слово в конце концов преображает душу… Ну не смейтесь, друзья мои: мы знаем, что в жизни всё не так просто и прямолинейно, однако ещё древние учили: Amor vinsit omnia – Любовь покоряет всё.

И потом со сцены сам же Зельдин произносит прекрасную фразу: Величайшая глупость видеть мир таким, каким он есть, а не таким, каким он должен быть!

Вообще спектакль просто предельно насыщен поговорками и афоризмами. Я так жалел, что в руках у меня не оказалось блокнота, чтобы записывать прекрасные слова и мысли, которые доносились со сцены.

Особенно замечателен монолог Дон-Кихота сразу после антракта. А потом появляется Альдонса, и в результате разговора с героем превращается в Дульсинею. Нет, не превращается, она начинает осознавать себя Дульсинеей.

Следует отметить, что авторы спектакля тут отошли от сюжета книги.

Отвлекусь. Должен сказать, что я очень предвзято отношусь к излишне вольной трактовке произведений, по которым ставят спектакль или фильм. Конечно, законы жанра существуют, и они диктуют свои условия, и книгу на плёнку механически переложить не получится.

Но в моём представлении вольность авторов постановки должна протекать в рамках сохранения образов и основных точек развития сюжета. В спектакле можно убрать какую-то сюжетную линию, отказаться от какого-то литературного персонажа, как-то более выгодно со сценической точки зрения показать некий фрагмент… Но вот добавлять действующих лиц или сюжетные ходы следует чрезвычайно осторожно, чтобы это стало не отсебятиной, а действовало в первую очередь в развитие концепции автора изначального литературного произведения.

Подчеркну: я такие ходы не отрицаю напрочь, но отношусь к ним с изначальной предвзятостью.

Так вот, вернёмся на сцену ЦТРА. Авторы спектакля сделали Дульсинею полноправным вторым центральным действующим лицом постановки. Ограниченная и бледная фрагментарная фигурка из романа превращается в спектакле в полнокровную и сложную личность.

Мы помним в книге множество действующих лиц, которым герой стремился помочь, а в результате оказывалось, что своим вмешательством он создаёт им только дополнительные проблемы. Здесь все те случаи сосредоточены только на Альдонсе-Дульсинее.

По пьесе она трактирная шлюха. Поначалу она никак не может понять, чего же от неё хочет этот чудаковатый старик – ей понятно, когда ей предлагают деньги за ночь на сеновале, но в её представление о жизни никак не вписывается, что такое настоящая высокая любовь. Их диалог – Дон-Кихота и Альдонсы – это просто… Не знаю даже как сказать… Шедевр, эталон, образец… Слова какие-то правильные, но плоские… Просто они так говорят, что за душу цепляет! Альдонса – о грязи жизни, а Дон-Кихот – о её чистоте, Альдонса о том, что человек это опарыш в куче навоза, а Дон-Кихот говорит о рыцарственности мужчины и о том, что женщина является объектом преклонения для истинных рыцарей…

Вот тут-то Альдонса и начинает осознавать себя женщиной, достойной преклонения, а не просто выполняющей роль платной подстилкой на сеновале. То есть в ней и в самом деле просыпается Дульсинея!

Однако жизнь скоро расставляет всё по своим местам. Погонщикам мулов не нужна возвышенная Дульсинея – они нуждаются в доступной Альдонсе. И они возвращают её в свой мир – насилуют и жестоко избивают.

- Зачем вы мне показали звёзды! – укоряет женщина Дон-Кихота.

Знаете, друзья мои, я бы очень хотел посмотреть сборник афоризмов из этого спектакля!

На протяжении всего спектакля все персонажи говорят о том, что мир несовершенен, что он полон греха и несправедливости. И только Дон-Кихот стремится мир исправить к лучшему, и видит его добрые стороны, а там, где их нет, он их придумывает. В общем, всё как в романе.

В какой-то момент Санчо говорит: мол, мои глаза только видят мир, а не отражают его. Продолжая эту мысль, получается, что глаза Дон-Кихота действительность как раз не воспринимают, а стремятся преобразить её, чтобы подать своему хозяину в улучшенном виде.

И потому слишком вольная трактовка сюжета не вызывает отторжения: она полностью вписывается в замысел самого Сервантеса. Не сомневаюсь, что дон Мигель тоже посмотрел бы постановку с удовольствием.

…Законы жанра требовали, чтобы финал спектакля остался оптимистичным. Так и произошло. К умирающему Дон-Кихоту пробились через заграждение из составляющих завещание родственников люди, которые ему поверили – Санчо и Дульсинея.  А преступники провожают на суд Сервантеса искренним пожеланием ему успеха.

Я сидел в амфитеатре (к слову, с моими длинными ногами в зале ЦТРА сидеть удобно, расстояние между креслами вполне комфортное, а то во многих других театрах для меня это проблема), а потому наблюдал, что многие в зале вытирали глаза.

В предфинальной сцене покинувшего наш мир Дон-Кихота уносят со сцены.

А я думал о том, что актёр настолько вживается в образ, что просто не может воспринимать данный эпизод со спокойной душой.

В 150-й раз актёр Владимир Зельдин умер на сцене в образе бессмертного Дон-Кихота. И если учесть возраст Владимира Михайловича… Какое же великое актёрское мужество нужно иметь, чтобы играть ТАКУЮ роль!

…Перед началом спектакля добрые слова о постановке и о главном актёре её сказала одна из ведущих актрис театра, народная артистка России Ольга Богданова. А по окончании спектакля к зрителям обратился сам Владимир Зельдин. Они выразили признательность режиссёру Юлию Гусману. И в самом деле: спасибо от лица всех зрителей.

Ну и последний штрих. Я в театре бываю более или менее регулярно. По окончании спектакля, как правило, часть зрителей остаются в зале некоторое время приветствовать выходящих «на поклоны» актёров; основная же масса устремляется к выходам, чтобы получить в гардеробе пальто, пока не скопилась очередь. А вчера собравшиеся стояли и аплодировали до самого конца, пока занавес не закрылся окончательно.

Спасибо Центральному театру Российской армии, спасибо Владимиру Зельдину, спасибо всему коллективу ЦТРА!