МЕДИЦИНА
Одно из главных деяний, которое совершил г-н Сердюков на посту министра обороны – это попытка уничтожить военную медицину. В какой степени нанесённый ущерб поправим, а в какой уже нет – судить не берусь. Но вот уже само намерение свидетельствует, что этот человек либо абсолютно некомпетентен, и, принимая решение, не прислушивался к мнению профессионалов, либо сознательно действовал во вред Отечеству и его Вооружённым силам.
Как-то мне довелось стать участником такого разговора. Молодой человек, услышав, как я возмущаюсь по поводу развала военной медицины, хмыкнул: любому гражданскому врачу заплати тройной оклад – и он поедет на войну! Очевидно, и Сердюков так же рассуждал.
Только вот ведь какая штука: военная медицина – она имеет свою специфику, осваивать которую «с нуля» даже самому опытному врачу гражданскому очень непросто! Да что там непросто: просто невозможно!
Под военной медициной мы понимаем, как правило, хирурга, который в палатке извлекает из тела раненого осколки. Ну, ещё вспомним медсестру, которая тащит по изрытому воронками полю раненого… Это, конечно, правильно, но явно недостаточно.
Помню, когда я учился в родном Донецком военном училище, на занятии по тактике промелькнул такой эпизод. Я за командира подразделения принимал решение на оборону. Занятие проходило в поле, так что я показывал расположение своих сил и средств непосредственно на местности. Руководитель занятия задал мне дополнительный вопрос: а где я размещу полевой медицинский пункт? Я об этом предварительно не думал, и просто указал в тыл: там, мол. А руководитель кивает: правильно, мол, прямо на направлении главного удара противника, чтобы супостат уж сразу и раненых добил, дабы не мучились… Я на язвительность среагировал, и поправился, «отведя» медпункт за располагавшийся в тылу холм.
Так вот. Командир принимает решение, где будет располагаться полевое медицинское учреждение. И дальше запускается механизм военной медицины. К указанному месту подводится соответствующая техника, которая в мирное время хранилась на соответствующих базах. Сюда подвозятся необходимые материалы – бинты, постели и бельё, палатки, генераторы… Здесь разворачивается вся инфраструктура, включая операционную, палатки для отдыха, столовая, заготавливается вода, которой здесь требуется очень много… Да мало ли ещё что должно быть в месте, куда с началом боя начнёт поступать терзаемая болью человеческая плоть!..
В самом мелком воинском подразделении обязательно имеется санинструктор, в обязанности которого входит оказать каждому раненому первую помощь и оттащить его назад, передать санитарам, которые доставляют пострадавшего в специальный пункт эвакуации… Пусть простят меня медики, если я где-то не совсем верно излагаю последовательность действий и неточно называю должности и наименования – просто я хочу показать непосвящённому, насколько это непростой процесс.
В потоке раненых врач обязан мгновенно определить, кто в чём в данный момент нуждается в первую очередь: кому-то требуется срочная операция, кто-то может и подождать… Ага, подождать – когда человек орёт от боли!.. Однако с точки зрения врача нередко как раз получается наоборот: именно кричащий может и подождать, а вот кто уже затих… На оценку состояния раненого – мгновения!
А тут же уже стоят машины, которые должны кого-то вывезти в тыл, а медсёстры уже готовят стол для того, чтобы срочно оперировать другого, ну а для кого-то, ещё живого, уже всё в прошлом… Вся ответственность перед Всевышним за мгновенно принятое решение лежит в этот момент на военном враче! Абсолютное большинство раненых на поле боя либо умирает в первые сутки, либо выживает.
Да, любой гражданский врач может за тройной оклад поехать на войну. Однако пользы от него будет мало. Военная медицина – это многоуровневая система, которая либо функционирует, либо нет. Гражданский специалист от медицины умеет работать, а вот организовать работу в поле – тут совсем другие навыки требуются.
Азы этой истины я начал постигать в том же Кизыл-Арвате.
В конце 1981 года я попал в военный госпиталь с гепатитом. Среди военнослужащих, которые служили в Туркестане, очень многие переболели «желтухой», тифом и прочей подобной заразой. Как профилактическое средство от желудочно-кишечных напастей рекомендовалось пить отвар янтака – верблюжьей колючки; после гепатита я пил отвар регулярно.
Забавный эпизод. Я лежу дома, плохо себя чувствую, диагноз ещё не поставлен… Приходят ко мне трое друзей. Кто-то высказывает предположение, что это гепатит. А как это определить? – спрашиваю я. И мне все трое хором отвечают, что по цвету мочи. Она становится тёмной, как «коньяк, пиво, кофе»… Именно так друзья хором, но вразнобой ответили. Я засмеялся: что кому приятнее, тот такой пример и привёл…
Госпиталь в Кизыл-Арвате размещался в прекрасном месте: одноэтажные строения, деревья, травка… Он также остался нам в наследство ещё с дореволюционных времён.
Напомню, что Кизыл-Арват являлся районным центром. Соответственно, там имелась местная больница. Однако туркмены готовы были платить любые деньги, лишь бы только в случае беды попасть в госпиталь, а не в местную больницу. Более того! Выпускники местных медицинских учреждений стремились попасть на работу именно в госпиталь! У нас медсестрички все сплошь были молоденькие туркменочки, на нас учились в вену попадать, чтобы капельницу ставить…
Были у меня среди медицинских работников друзья. Врач-стоматолог Семён Адам. И зубной техник Амояк Акопов. Они работали в паре. Семён был по национальности молдаванин, и я как-то по глупости своей в его присутствии рассказал анекдот про представителя этой нации. Конечно, я извинился, но урок усвоил на всю жизнь: мало что настолько задевает самолюбие представителя малой нации, чем анекдот о ней. А Амошка, как явствует из фамилии, является представителем армянского народа, был и остаётся весёлым разговорчивым человеком.
История, которую я сейчас расскажу, произошла в нашем же гарнизоне, но с другим стоматологом.
Один мой хороший товарищ пришёл к стоматологу. Тот посмотрел зуб и сказал, что нужно удалять. Надо так надо, – вздохнул мой приятель. Врач спрашивает: ты как, мол, для храбрости, да спиртику?.. Так что ж откажется?.. Выпили они, потом ещё… В конце концов вырвал эскулап моему приятелю зуб. А на следующий день выяснилось, что не тот что нужно.
Начну с великого. Замена Сердюковым ряда военных специальностей (врачи,юристы, финансисты и др.) на должности гражданских специалистов это, ИМХО, величайшая афера: первоначально громогласно обещалось сэкономить агромадные народные деньги, заменив “военных бездельников” на трудолюбивых гражданских специалистов, которые за 3 копейки сделают все ничуть не хуже. А потом вдруг оказалось, что на гражданке дурних немае, и им нужно платить даже в разы больше, чем “погонам”, да и даже такими деньгами в некоторые дыры их не заманишь. Вот тебе и экономия, …ть!!!
А теперь о частностях. Госпиталь в гарнизоне был действительно классный. Хорошие специалисты, чисто, уютно. Из-за ряда климатических особенностей инфекционное отделение никогда не пустовало. Не знаю, пожалуй, ни одного офицера или прапорщика (не местных), которые бы там не отметились.
С “распогониванием”, рассказывали, дело доходило до абсурда. Когда гражданский завскладом уезжал на выходные, и невозможно было что-либо получить даже в случае острой нужды. Когда в случае неуставных невозможно производить разбирательство, поскольку положено делать это в присутствии психолога, а эта девушка ночью не обязана являться… Да что там говорить, любое самое благое дело легко можно довести до абсурда, если за дело возьмётся заинтересованный в этом человек.
Ну не удержался. Мне работать надо, а я тут засел.Лежал в 78 и 79. У Реуса в кожном. М-р Синдлер мечтал прибрать меня к себе в инфекционное. Я ему, так я здоров. Меня завтра ротный заберет. Ничего. Я объявлю карантин и кроме начмеда сюда никто..
Так вот о медицине. Я “добывал” дефицитные лекарства для госпиталя. Как?! От скуки делал наглядную агитацию в свое отделение. Да так она понравилась Аману Нурыеву – зав городской поликлинники, что он договорился с начедам. Я делаю стенды, а он госпиталю редкие лекарства. Я возмутился. Лекарства офицерам! Так пусть и делают сами. Вообщем за каждые два щита я получал поллитра медспитрта от Амана. И вечерами мы расслаблялись, я же не один делал а с помошниками-подмастерьями. Всего сделал 16 щитов.
А врачи были действительно отличные. Сделал цветомузыку Реусу. Его друг стоматолог пожелал такую-же. И ему тоже. Он объявил неприемный день и весь посвятил моей челюсти.Под музыку в цвете. Я, потом, лет 10 не знал, что такое стоматологический кабинет.
А вот о вреде алкоголя я пол ночи слушал от усатого начмеда (фио не помню, он напоминал усами Чапая и был женским врачом). Так уж получилось (хвастаюсь) но, чтобы не попасться, мой напарник ездил в гастроном на скорой помощи. Водители мне отказать не могли. А знало ли начальство я не знал. Реус получив капитана, старые брюки отдал моему напарнику. Тот был старшиной отделения. Вызывает меня начмед. На столе 4-е бутылки “Чемена”. Леху замели. Патруль не понял : судя по брюкам, офицер, но почему-то в майке, шлепанцах и четыре огнетушителя в двух руках. До скорой Леха дойти не успел. “Пить вредно, как медик тебе говорю”. Уснули мы на его рабочем месте. Он на диване, я на столе. Леха потом бухтел, верни мне мои две бутылки. Требуй у начмеда. Я только свои две выпил. Но это я не тень бросаю на офицеров. Что приятно вспомнить солдату – сержанту. Ну конечно самое приятное. Когда удавалось снять напряжение,расслабится. Иначе вернулся бы “со съехавшей крышей”. А теперь можно позволить себе и не пить.