РУБЕЖ ИЮЛЯ–АВГУСТА 1941 ГОДА:

Гитлер вносит в планы коррективы

30 июля впервые за всю кампанию вермахт получил приказ перейти к обороне, сосредоточив все силы на уничтожение дравшихся в окружении частей Красной армии. Причина очевидна: несмотря на очевидные успехи, Группа армий «Центр» потеряла 250 тысяч человек, в пехотных частях убыль составила до пятой части личного состава, а в танковых частях оказалось выведено из строя до половины техники.

.

Вот покажите мне человека, который любит признавать свои ошибки!.. Вот-вот, и я в это не поверю. Покажите человека, который без особой нужды станет вносить коррективы в планы, которые он нарисовал-взлееял заблаговременно, тщательно предначертал, считая, что предусмотрел все могущие возникнуть ситуации!.. И я опять не поверю.

Нет такого человека, который испытывает удовольствие, когда видит, что задуманное им не исполняется, развивается не по воле его, когда что-то идёт не так, и когда на это самое «не так» приходится реагировать себе в ущерб. Или в ущерб изначально задуманному.

Это я сейчас о Гитлере. И об августе 1941 года.

Перво-наперво хочу подчеркнуть свою точку зрения.

Для меня лично отставной ефрейтор Адольф Шикльгрубер и фюрер германского нацизма Адольф Гитлер – враг. Он принёс много горя – что моей стране, что своему народу (хотя будем откровенны: горе моей Родины мою душу трогает сильнее). Сейчас не время и не место обсуждать вопрос о взаимоотношении объективности хода истории и субъективной роли личности в этом процессе – у меня есть мысли по этому поводу, но вполне допускаю, что они слишком дилетантские для столь сложнейшего философского вопроса. Потому просто отмечу: Гитлер – это историческая данность, которая олицетворяет собой германскую верхушку того периода, но при этом отнюдь не является выразителем обобщённой воли, единой точки зрения той же германской верхушки того периода. Он стал диктатором, однако его власть не являлась столь единоличной, как у его кремлёвского оппонента Иосифа Сталина.

Вообще само по себе сравнение этих двух людей, двух личностей, двух диктаторов очень интересно. Они сходны, но они разные – и большой вопрос, чего у них больше, сходства или разницы. Они оба стремились к расширению сферы своего влияния в мире. Допускаю, что Сталин в своих долгосрочных планах вынашивал планы похода на Европу (только не в 41-м году – это просто несерьёзно). Оба в своих «империях» являлись единоличными монархами, не особо церемонившимися с «подданными».

Всё так. Однако во многом они всё же оказались слишком разными.

Сталин, разгромив в конце 30-х оппозицию, гарантировал себе большую сплочённость своих приближённых – в данном случае речь не идёт о том, на чём эта сплочённость основывалась. Он умел слушать подчинённых, он обладал более гибким аналитическим умом, он неоднократно доказывал делом, что способен делать выводы из допущенных просчётов, что способен мыслить более стратегически (если допустим подобный словесный оборот), чем его противник.

Работая над предлагаемыми записками, я всё время стремился к объективности. Общий итог Великой Отечественной войны показал, что расчёты Гитлера содержали больше ошибок, чем допускает её величество История. Тот же общий итог показал, что Сталин в этой изначально, вернее, исходно проигрышной стратегической партии сумел переломить ход супербитвы в свою пользу. И уже сказанное выше вроде как подталкивает нас оценивать происшедшее с позиции разбора ошибок первого и анализа верных ходов второго.

Так вот, я очень стараюсь избегать данного пути, хотя вполне допускаю, что это удаётся не всегда. Август 41-го показал, что Гитлер оказался способен к признанию собственной неправоты, что он умел корректировать свои планы, что некоторой гибкостью мышления он всё ж таки обладал. Другое дело, что в недостаточной степени, но это уж стало ясно через пару лет.

Повторяться о том, что в самом по себе плане «Барбаросса» содержались изначально заложенные глобальные ошибки, – это моветон. Это абсолютно очевидно, и возвращаться к данному утверждению можно лишь при условии, если захочется от нечего делать потолочь воду в ступе. Потому пойдём вперёд, не возвращаясь к изначальным проколам. В августе-41 первые такие недочёты начали проявляться, и пришла пора вносить первые вынужденные коррективы.

…Итак, совершенно нежданно-негаданно для себя германская Группа армий «Центр» прочно увязла под Смоленском. В начале Смоленского сражения вермахт на данном направлении имел двукратный численный перевес в личном составе (о том, насколько этот перевес превосходил в военном опыте, сейчас разговор не идёт), по танкам – четырёхкратный…

Вообще надо сказать, что данная битва несправедливо обойдена историографами – о ней столько можно рассказать!..

Три недели продолжалась эта бойня, Красная армия в результате потеряла около 760 тысяч человек (из них 310 тысяч пленными), 1348 танков, 9290 орудий, 903 самолёта… Однако и гитлеровская армия понесла потери чудовищные – такие, каких не несла ещё никогда прежде!.  А именно: только на данном пятачке фронта она лишилась 250 тысяч человек, и до половины всей действовавшей на данном направлении бронетехники. Центральная, самая мощная группировка вермахта просто не в силах оказалась наступать дальше.

Генерал, даже самый стратегически-умный, мыслит категориями захваченных рубежей. Вопросами тылового обеспечения он занимается исключительно в пределах того, чтобы добиться выполнения военной задачи. О том, откуда берутся снаряды и патроны, горючее и сухие пайки его волнует исключительно в утилитарном плане – чтобы это всё доставлялось своевременно и в достаточном количестве. Откуда оно всё берётся в глубоком стратегическом тылу, его волнует в минимальной степени – у генерала другие заботы.

Потому командующий Группой армий «Центра» генерал-фельдмаршал Фёдор (Теодор) фон Бок требовал срочно усилить его группировку резервами и рвался продолжать наступление на Москву. Не скрою, по молодости я тоже рассуждал, что если бы Гитлер послушался своих военачальников, если бы поступил именно так, то наспех строившаяся оборона столицы могла бы не выдержать этого решительного штурма. Более того, мы знаем, как развивались дальнейшие события, так что вправе вести речь о том, что принятое решение Берлина можно расценивать как ошибочное…

Но давайте попытаемся представить себе ситуацию с точки зрения Гитлера и его советников образца августа-41.

Блицкриг не удался – этот факт становился всё более очевидным. На центральном участке Восточного фронта войска прошли 500-600 км и, с огромным трудом овладели Смоленском, после чего им пришлось остановиться – выдохлись. Южнее Полесья общее наступление также приостановилось. Парад, который Гитлер назначил в Киеве на 11 августа, не состоялся по причине самой банальной – столицу Украины к означенному сроку взять не удалось. Более того – и здесь понесённые потери вынудили войска вермахта остановиться. «Измученная немецкая пехота не может больше вести наступательные бои», – это запись из личного дневника начальника штаба Сухопутных войск Германии генерал-полковника Франца Гальдера. С 13 августа в полном окружении дралась Одесса, приковывая к себе дивизии, которые, согласно изначальному замыслу, должны были уже находиться далеко на востоке.

На левом фланге Восточного фронта наступление на Ленинград также развивалось со значительно большими трудностями, чем мечталось…

Ну право же – Гитлера можно понять, что он не рискнул продолжать прямолинейное наступление на Москву!  При таком лобовом штурме вермахт нёс огромные потери, в сражениях перемалывались лучшие, имевшие огромный боевой опыт, соединения…

Потом случилось и вовсе уж немыслимое! Авиация Балтийского флота 8 августа нанесла первый бомбовый удар по Берлину. Затем в течение месяца советские Ил-4 регулярно вылетали бомбить столицу рейха, сбросив на город 22 тонны бомб – в то время как вся англо-американская авиация за весь год сбросила на Берлин 35,5 тонн! Командовал группой полковник Евгений Преображенский.

К тому же Гитлера заботило и то, что и страну, и армию требовалось кормить. Людей – хлебом и мясом, промышленность – сырьём и энергией… А в Советском Союзе всё это имелось как раз в южных регионах: и вызревавший урожай, и промышленные районы, и вожделенные угольный Донбасс и далёкий ещё нефтеносный Кавказ…

Суммируем.

Промышленность и голодные немецкие желудки требовали более интенсивного наступления на юге. Группировки Красной армии в Прибалтике и на Украине, хотя и понесли грандиозные потери, оставались по-прежнему боеспособными и представляли серьёзную угрозу флангам Группы армий «Центр», если бы она устремилась дальше вперёд. В этих условиях оголтелое лобовое движение на Москву по кратчайшему направлению, укреплением которого лихорадочно занималось мобилизованное на трудовой фронт население, виделось Гитлеру опасным. Он решил подтянуть фланги, тем самым выравнивая фронт, овладевая сырьевыми и продовольственными ресурсами и лишая «сталинских соколов» аэродромов, с которых советская авиация доставала Берлин. И с этой целью часть танковой армады с центрального, московского направления повернул на юг, на Левобережную Украину, заходя Юго-Западному фронту в тыл. Одновременно активизировалось наступление в Прибалтике.

…Я не утверждаю, что принятое Гитлером решение с позиций рейха оказалось правильным – хотя бы уже потому, что мы знаем, чем всё в конечном итоге окончилось. Я говорю только, что с точки зрения логики августа 1941 года в таком решении свой резон имелся.

Если не ошибаюсь, Наполеону принадлежи афоризм, что неправильное решение лучше, чем отсутствие решения вообще.

.

Предыдущая публикация: http://starodymov.ru/?p=38132

Смоленская битва: http://starodymov.ru/?p=37998