ЛОГВИН.

УГЛИЧ.

ГУСТАВ

Счастье без ума, что дырявая сума: где найдёшь, там и сгубишь.

Русская поговорка

…Густав уже выпил лишку; впрочем, спиртным он всегда злоупотреблял – по части пьянства этот швед мог дать фору любому русскому. Логвин, наверное, тоже приложился к хмельному зелью, но в меру – он на службе, да к тому же в гостях у герцога, пусть и без герцогства. Логвин всегда умел держать дистанцию.

- У вас странная страна, – вещал Густав, прихлёбывая из чары вино. – У вас всё – контраст.

- Что такое контраст? – не понял Логвин.

- Контраст?.. – герцог с недоумением посмотрел на собеседника. Потом задумался, прищёлкивая пальцами. – Контраст… Как сказать… Это когда очень разное, такое разное, что очень далеко… Когда чёрное – белое, когда холодно – горячо… Ну вот вы паритесь в бане. Вам очень жарко. И вы выскакиваете на мороз, прыгаете в прорубь, растираетесь снегом, а потом опять лезете в баню, где сами начинаете себя хлестать розгами и пить этот ужасный кислый квас… Всё крайности! Так никто не моется, только вы. И такие вы во всём. Вы или работаете как одержимые, или лежите на печи. У вас люди или очень богатые, или совсем нищие. Вы или добрые как мизантропы, или жестокие, как Нероны…

…

…Судьба, которая привела принца Густава в этот небольшой приволжский городок, – дама своевольная. И с неким чувством юмора, правда, довольно своеобразным. Сейчас, в данный момент, она, похоже,  развлекалась: манила принца то королевской, то царской короной, а сама, похоже, ещё не решила, как поступить дальше с этим непутёвым соискателем монаршей мантии, обивавшим пороги своих более удачливых коллег.

Густаву Эрикссону Ваза ко времени описываемых событий исполнилось 34 года. Он принадлежал к одной из знатнейших фамилий европейских монархов. Ну и как в любой многочисленной семье, имелось в этом клане, как говорится, всякой твари по паре. Среди монархов из династии Ваза, в основном сильных, встречались и люди, по своим качествам не слишком пригодные для трона. В то же время среди тех Ваза, которых судьба короной обделила, обязательно находились желавшие свергнуть своих родичей и самим усесться на трон. В общем, как в любом уважающем себя державном семействе.  

Эрикссон – это по-шведски, а по-русски Эрикович. Отец Густава Эрик XIV монархом оказался откровенно слабым – и это самая щадящая характеристика, которую ему можно дать.  Достаточно сказать, что позднее, уже лишённый трона, он окончательно тронулся рассудком. Последней каплей, переполнившей чашу терпения подданных, стал брак короля Эрика с трактирной служанкой Кариной Мансдоттер. История знает случаи, когда монархи сочетались узами брака со служанками и прачками, а то и с откровенными шлюхами – но для этого они должны были показать себя сильными монархами! Эрик сильным себя не показал. Его сын Густав родился в январе 1568 года, в июле его родители сочетались узами брака, а уже в сентябре родной брат Юхан сверг короля и сам воссел на престол, правда, поначалу с титулом герцога.

Юхан понимал, что Эрик ему не соперник, потому не стал пятнать себя братоубийством и попросту заточил вчерашнего короля в замок. Когда Густаву исполнилось пять лет, его вместе с матерью отлучили от отца и отправили в Финляндию, где держали под арестом в замке Або, на берегу Ботнического залива. А ещё спустя два года Юхан решил, что подрастающий племянник начинает становиться для него опасным. С формальной точки зрения прав на престол  Густав не имел никаких – рождён вне брака, да к тому же от сумасшедшего свергнутого монарха. Однако Юхан, сам мастер интриги, понимал, что эти препятствия ничего не значат, если найдутся силы, которые пожелают его, Юхана, поменять на другого короля. Потому и решил избавиться от племянника.

Король Юхан отправил Густава в Польшу, к свояку, королю Генриху.

(К нашему повествованию это не имеет отношения, и тем не менее скажем несколько слов и об этом короле. Генрих Анжуйский является одним из героев хроники Мориса Дрюона «Проклятые короли». На французском престоле сидел его брат Карл IX, сидел прочно, потому, когда в 1573 году Генриху предложили занять освободившийся польский трон, он согласился. Хотя и не хотелось покидать ему свою прекрасную Францию, где у него осталась Маргарита, сестра и одновременно любовница, – будущая королева Марго. Для того, чтобы стать польским королём, Генриху пришлось жениться на Анне Ягеллонке – ну да только чего не сделаешь ради короны! Новоявленный король буквально шокировал польскую знать – своей образованностью и своими сексуальными предпочтениями. Изысканно одетый, утончённо галантный, с драгоценными двойными серьгами в ушах – его окрестили «король Содом». Привычному к более строгому разделению людей по половому признаку польскому обществу Генрих пришёлся не больно-то ко двору. Потому прокоролевствовал он всего лишь год, и, едва освободился парижский трон, бросил излишне патриархальных, по его мнению, подданных и помчался на Запад, где через несколько лет пал от руки убийцы, став последним французским монархом из династии Валуа. Что касается польской шляхты, она преемником «короля Содома» избрала Стефана Батория – придерживавшегося национальных традиций рубаку).

Но вернёмся к принцу Густаву.

Шансов на то, чтобы уцелеть у него имелось не так много. Известно, что один из сопровождавших принца получил распоряжение подростка где-нибудь по пути утопить. Однако в этой задумке что-то не сложилось, и Густав благополучно прибыл в Польшу. Где его определили в колледж иезуитов. Напрочь лишённый средств к существованию, Густав проживал в абсолютной нищете, зарабатывая на жизнь работой конюха. Воспитываясь у иезуитов, он сменил веру и перешёл из протестантизма в католицизм, что сделало его и без того призрачные шансы на возвращение шведского престола ещё более нереальными.

Несколько поправилось положение принца-изгоя после того, как он исхитрился тайно встретиться со своей сестрой Сигрит, которая состояла в свите следующего польского короля Сигизмунда III Ваза, сына его дяди Юхана и его, соответственно, кузена. Добросердечная сестра пожалела брата, снабдила его деньгами, благодаря чему Густав смог уехать из постылой Польши в Германию. Здесь он пользовался покровительством императора Рудольфа II.  

Следует в нескольких словах сказать, каким к тому времени стал бастард-изгой Густав. Худощавый, красивый юноша, хорошо образованный, увлечённый алхимией, обаятельный, приятный собеседник, знавший несколько европейских языков, и при этом напрочь забывший родной шведский. В полной степени познав нищету и нужду, он был простым и не слишком-то искушённым в людских  взаимоотношениях человеком. Похоже, что амбиций особых в это время у него не осталось.

В Германии Густав сошёлся с женой хозяина гостиницы, в которой проживал, с Бритой Перссон Карт. В общем, всё, как у отца-матери… У них родилось четверо детей. Чтобы было на что жить, принц занялся торговлей…

Так бы и перешла эта закрученная в дебюте история в вялотекущий эндшпиль, если бы не родившаяся в голове Бориса Годунова идея, в результате которой жизнь Густава взвихрилась в стремительном миттельшпиле.

Выше уже шла речь о том, что Борис Годунов нередко и во многом старался подражать Ивану Грозному. Ладно, чуть подкорректируем это несколько уничижительное утверждение: заимствовал его идеи. Одной из таких идей стал план создания в Ливонии вассального королевства с марионеточным правительством. На ревельский трон Иоанн Васильевич планировал посадить принца Магнуса Ольденбургского. Причём, чтобы прочнее пристегнуть его к своей колеснице, выдал за него замуж свою двоюродную племянницу княжну Марию Старицкую (уготовив ей тем самым трагичную судьбу). Кстати, всё тот же Иван Грозный пытался освободить из заточения отца Густава, Эрика, чтобы восстановить его на троне и обзавестись тем самым скандинавским союзником.

Задумка не удалась. Однако идея-то сама по себе представлялась вполне перспективной! И Борис Годунов решил взять её на вооружение.

И вот к Густаву заявились гонцы московского царя с приглашением приехать в Россию. Поначалу принц отказался от этого авантюрного предложения. Но затем переменил мнение. Наверное, не последнюю роль в этом сыграло обещание Бориса Годунова дать ему во владение Калугу и ещё три других города. Допустим также, что это тот случай, о котором говорят: ночная кукушка дневную перекуёт – какая трактирщица не обомлеет от подобного счастья?.. Да и с другой стороны: мелкий торговец с сомнительной родословной – и вдруг такой куш!

Как бы то ни было, в августе 1599 года герцог Густав торжественно прибыл в Москву. Его встречали с поистине королевскими почестями. Впрочем, это была даже не королевская встреча, это было нечто вовсе уж исключительное. Потому что положение монарха предполагает не только почёт, но и какие-то обязанности. В данном случае отношение к Густаву предполагало только парадную сторону медали – без каких-либо обязанностей.

Российский выдающийся историк Николай Карамзин писал об этом периоде жизни герцога так:

«На границе, в Новегороде, в Твери ждали Густава сановники царские с приветствиями и дарами; одели в золото и в бархат; ввезли в Москву на богатой колеснице; представили Государю в самом пышном собрании Двора. Поцеловав руку у Бориса и юного Феодора, Густав произнес речь (зная Славянский язык); сел на золотом изголовье; обедал у Царя за столом особенным, имея особенного крайчего и чашника. Ему дали огромный дом, чиновников и слуг, множество драгоценных сосудов и чаш из кладовых Царских; наконец Удел Калужский, три города с волостями, для дохода. Одним словом, после Борисова семейства Густав казался первым человеком в России, ежедневно ласкаемый и даримый».

К этому времени на политической сцене Восточной и Северной Европы произошла заметная смена декораций. Со сменой персоналий на тронах Швеции и Речи Посполитой  изменились и взаимоотношения между государствами. А если попросту – они теперь находились в состоянии войны. Тут-то и пришла пора разыграть карту Густава – хоть и слабенького, а всё же козыря. Годунов предложил шведскому герцогу Карлу (который вскоре стал королём) компромисс: Швеция уступает захваченную часть Ливонии Густаву, который в ответ обещает не претендовать на стокгольмский престол и становится союзником в борьбе с Польшей.

Следовать примеру мудрого предшественника – так следовать во всём! Иван Грозный выдал за принца Магнуса свою родственницу. Борис Годунов пошёл ещё дальше. Он дал понять Густаву, что в случае удачи задуманного он отдаст за него свою любимицу Ксению. Действительно ли имела место такая договорённость или нет, историки во мнении расходятся. Но выглядит вполне логично. Густав – принц знатного дома, европейски образованный, проживать станет в Москве, то есть и с любимицей дочкой разлучаться отцу не придётся. Ну а то, что зазорнорождённый, так что ж – убиенный царевич Димитрий тоже был вроде как незаконный…

Прослышав о столь нежданной перемене в судьбе бездомного бастарда, из-за границы потянулись дворяне, желавшие служить поднимавшемуся к трону Густаву. Он хорошо платил – вернее, за него хорошо платил его потенциальный тесть! И вот уже у вчерашнего нищеброда сложилась целая свита из молодых авантюристов – таких же нищих, каким ещё вчера был их нынешний без пяти минут монарх. Это было феерическое восхождение из безвестности на вершину славы!

Кто знает, быть может, эта авантюра и удалась бы, да только дело испортил сам же Густав. Из грязи – в князи… Это про него сказано, про Густава. Испытание сумой он выдержал, от тюрьмы его провидение уберегло, а вот на медных трубах принц сломался.

Закружилась голова у Густава, ох как закружилась. Да и как не закружиться, позвольте спросить! Вчерашний изгой, подсчитывавший неуклонно обесценивавшиеся пфенниги, который даже на свидание с родной сестрой был вынужден пробираться, переодевшись в нищенское платье, которому не раз приходилось проживать на положении иждивенца, а подрабатывать самым грязным трудом – и вдруг этот изгой словно мановением волшебной палочки переносится в сказку, где легко исполняется любая его прихоть, где блага сыплются на него как из рога изобилия…

Нет, не зря говорит русская поговорка, что прежде чем жениться, посмотри на будущую тёщу. Логично и продолжение поговорки: перед замужеством посмотри и на отца жениха. Не так глупы были наши предки, что сделали вывод о наследственности, хотя и не знали этого слова. Густав, начав делать сумасбродства, доказал, что является достойным восприемником генофонда своего безумного папаши.

Итак, Густав начал колобродить. Иначе его поступки не назовёшь.

Для начала Густав выписал из-за границы свою любовницу Бритту со всеми детьми.

В записках Алёши по этому поводу осталась любопытная запись, сделанная на полях листа, безо всякой видимой связи с изложением событий. Очевидно, она добавлена значительно позже.

«Сестрица Марфушка сказывала, что княжна Ксения была вельми этим огорчена».

Ещё бы! Ксения воспитывалась, как бы сказать, на грани двух культур. Да, как русская боярышня, а затем царевна, она выросла в патриархальных условиях, где мужчина являлся не просто главой семьи, а её подлинным хозяином, и его действия не подлежали обсуждению. Но в то же время девушка получила почти европейское образование, читала книги, причём, не только духовного содержания. Она была знакома с западноевропейской поэзией, и сама писала стихи и песни… Ксению Годунову можно смело отнести к числу первых русских женщин-интеллигенток. Ей в голову не могло прийти противиться воле отца. Однако её не могло не коробить поведение её наречённого.

Тут следует учесть и ещё один нюанс. Сам Густав ещё получил какое-никакое воспитание – в замке со ссыльным отцом, в колледже иезуитов, при дворах монархов, где ему хоть какое-то время, но случалось проживать. Но жена-то его оставалась простой торговкой! Вспомним пушкинскую старуху, которой всего казалось мало!.. Так же вела себя и Брита, которой вчера помыкали все кому не лень, и которая сегодня могла отыграться за все годы вынужденного пресмыкательства перед  всеми и вся. И она отыгрывалась!

Первой её жертвой стал сам же Густав. Слабовольный, легко поддававшийся влиянию посторонних, с прибытием неофициальной жены он начал постепенно меняться характером. Он стал заносчивым и высокомерным по отношению к своим приближённым  (у него ведь теперь имелась целая свита!), начал бить слуг… По Москве Густав свою семью (пусть официально не зарегистрированную, но реально существовавшую) возил в карете, запряжённой четвёркой белых лошадей, в сопровождении многочисленной свиты – такой чести до того удостаивались только коронованные царицы.

К тому же он всё больше злоупотреблял хмельным зельем, не разбирая особо, где и с кем пьёт.

Долго это продолжаться не могло.

Выведенный из терпения Годунов для начала перестал приглашать иноземного принца к своему столу. Герцог намёка не понял, продолжал куролесить. Когда ему напомнили об обещании принять православие, со смехом отмахнулся.

Поведение Густава в той ситуации просто невозможно объяснить с точки зрения здравого смысла. Только два обстоятельства могут хоть как-то объяснить поведение принца – умопомрачение и алкоголь. Никакое злокозненное влияние женщины не смогли бы спровоцировать нормального человека на столь хамские поступки в отношении своего благодетеля. Папашины гены безумия тут играли не последнюю роль.

…

В тот же день посланец Годунова передал принцу Густаву, что он лишается царской милости, и что царь Борис отказывается отдать ему в жёны свою дочь. В довершение ко всему царь отбирал у Густава и свой подарок – Калугу с тремя городами и волостями. Однако и выпускать на европейский простор вкусившего сладкой отравы власти и славы несостоявшегося зятя Годунов не собирался, запретив ему выезд из страны. Если учесть, что к этому времени от охамевшего герцога ушли практически все приехавшие к нему дворяне, Густав вдруг увидел, что он в одночасье вновь стал нищим, да к тому же лишённым возможности покинуть страну.

Впрочем, и ехать-то ему было некуда. Он почувствовал себя никому не нужным.

В тот же вечер Густав вдребезги напился. Оказавшийся рядом с ним царёв знахарь (архиатор, – как называли себя иноземные придворные лекари) Каспар Фидлер сочувственно подливал.

- Что ж ты делать будешь? – участливо спрашивал Каспар.

Если учесть, что родом он происходил из Кёнигсберга, можно предположить, что они были знакомы до приезда в Москву.

- Не даст царь выехать в Польшу – подожгу Москву! – запальчиво кричал Густав. – Она деревянная – враз займётся!..

Очевидец и хронограф событий Смуты ливонец Конрад Буссов, который, после того, как предал шведского короля, проживал  в Москве, дипломатично намекнул на нервный срыв принца: «Он вёл и другие неуместные речи, из чего можно заключить, что добрый господин либо переучился (поскольку он был учёным мужем), либо слишком много перестрадал».

Добросовестно выслушав разглагольствования опального принца, Каспар тотчас отправился к Семёну Годунову, начальнику тайного сыска царства. Так пьяная похвальба растерявшегося от происшествия человека обрела очертания бунта. Герцог Густав был отправлен в ссылку в Углич – в тот самый город, где ровно за десять лет до описываемых событий таинственно погиб царевич Дмитрий.

Зловещий намёк.

За моей спиной княжьи палаты Угличского кремля

Что сталось с его семьёй, неизвестно – история информации о том не сохранила. Во всяком случае, в Угличе с опальным герцогом ни жены, ни детей его не оказалось. Проживал Густав в деревянном кремле, в палатах красного кирпича. Здесь и гостей принимал, хотя и редко к нему заглядывали сюда гости. Да и то – попасть в кремль можно только по единственному Никольскому мосту, построенному через крепостной ров, а там стража стрелецкая, каждого приезжего допросит и кому следует, донесёт.

…И вот теперь с герцогом Густавом сидел стрелец Логвин Кривоустов.

Опальный принц производил сложное впечатление. Он нравился Логвину – Густав многим нравился, этот битый жизнью и проворонивший свою удачу человек. Однако было видно, что он немного не в себе.

…Докладывая о своём визите к нему, Логвин так и сказал пославшему его начальнику.

- Он об одном только жалеет, что его разлучили с полюбовницей немецкой, с Бритой этой.

- Вот дурак-то – от царёвой дочки, красавицы, отказаться, заради шлюхи кабацкой… Тьфу!..