Астрахань, год 1569.

(История России: события и портреты.  Отрывок из романа «Кривоустовы»).

- Странно всё же жизнь устроена… – заговорил Кривоустов.

- По промыслу божию, – строго поправил его Гермоген.

- По промыслу, по промыслу, – ворчливо согласился старый воин. – Я же не супротив господа ропщу… Мы с тобой с покойным государем Иоанном Васильевичем начинали воевать в Ливонии. Потом ходили на Астрахань…

- Да. Здорово мы тогда турку побили, – сладко вспомнил Гермоген… Нет, не священник Гермоген, а Лука по прозвищу Култыга, как его звали до пострига. – Помнишь, жара какая была!..

- Еще бы! Осень уже наступила – а жара… Во места! Как там люди живут?!.

Два старичка сидели в горнице, не смотрели друг на друга. Не было в том нужды. Они в воспоминаниях ушли в прошлое, в то время, когда они были молоды и сильны, когда мнилось им, что впереди – вечность! И война им казалась горячим приключением, и грешили они легко, не задумываясь о том, что со временем за всё придётся отвечать.

- Стрельцы там в крепости закрылись и оборону держали крепко, – говорил Гермоген. -  А там и мы с князем Петром Семёновичем подоспели…

- Турки канал вздумали копать…

Старики засмеялись.

Та война вообще странной получилась, ненормальной какой-то.

После того как тяжело, после многих походов и кровопролитных сражений пала Казань, Астрахань, не имея защиты с севера, под руку Ивана Грозного пошла легко. Правда, хан Дервиш-Али, присягавший московскому царю, вскоре изменил присяге, переметнулся к единоверной Турции, надеясь, что Османская империя защитит его от неверных. Да вот, как показало скорое будущее, ошибся.

 В 1556 году небольшой отряд стрельцов и казаков, которыми командовали московский воевода Иван Черемисинов-Караулов и донской атаман Ляпун Филимонов, направился на ушкуях вниз по Волге. У страха глаза велики – завидев небольшую флотилию, Дервиш-Али возомнил, что это авангард всего войска Ивана Грозного! Гордыня обуяла – стал бы царь московский снисходить до войны со столь ничтожным вассалом-изменником!.. Между тем, хан бросил город, за ним устремились в бега и его подданные. В результате Астрахань вновь была покорена без боя. Из далёкого Крыма союзнику послал подмогу заклятый враг Москвы хан Девлет-Гирей. Да только помощь была невелика – крымцам в это время пришлось сражаться с русской ратью, которой командовал воевода Матвей Ржевский, выступившей в союзе с запорожцами, шедшими под началом князя Дмитрия Вишневецкого по прозванию Байда. В свою очередь Черемисинов и Филимонов сумели заключить союз с местными ногайскими племенами, которые, польстившись добычей, разгромили отряд беглеца Дервиш-Али. Россия окончательно утвердилась по всей Волге.

Это не понравилось Турции. Султан Селим II (оставшийся в истории с прозвищем Пьяница), которому покоя не давали лавры великого Сулеймана Великолепного, явно переоценивая силы своей дряхлеющей империи, решил отбить Астрахань, восстановить ханство, отрезать московитов от Хвалынского моря – Каспия. Летом 1569 года к Волге двинулось 70-тысячное турецко-татарское войско, которое вели Касим-паша турецкий и всё тот же неугомонный Девлет-Гирей крымский. Оценив ситуацию, ногайцы сочли для себя более выгодным выступить против русских.

Турки решили наступать обстоятельно. Чтобы доставить к Астрахани осадную артиллерию, Касим-паша надумал  прокопать канал между Доном и Волгой. Поскольку шлюзов на нём не предусматривалось, страшно подумать, что случилось бы с природой региона, если бы воды Дона, русло которого располагается значительно выше, устремились по рукотворному каналу в Волгу!.. Однако скоро турки рыть канал бросили – стало ясно, что задача им не по силам. Тяжёлые осадные пушки на речных судах отправили обратно Доном, в Азов. Говоря по совести, и нужды особой в осадных орудиях у турок не было – астраханский кремль сам по себе не являлся столь уж сильной крепостью, зато располагался на острове… Поразмыслив, Касим-паша принял решение доставить суда к Волге волоком – все 160 верст по необъятной выжженной степи. Но и тут его ждала неудача – выполнять такой приказ янычары отказались. Правда, ногайцы, предвкушая в случае взятия Астрахани захватить в городе богатую добычу, пообещали обеспечить судами войско, когда оно достигнет Волги. На том и порешили – избавившись от пушек и другого отягчавшего путь груза, турки и татары отправились через степь налегке.

Для царя Ивана Васильевича начало похода не стало неожиданностью. Посол в Крыму Афанасий Нагой своевременно сообщил о подготовке к походу. В Астрахани на острове Долгий форсированными темпами шло строительство кремля. А к Переволоку направилось 30-тысячное войско, которое вел князь Петр Серебряный.  С ним-то и шли на выручку астраханцам и Мишка Кривоустов, которого тогда ещё не называли Троежёном, и его друг Лукашка Прохоров прозванием Култыга, который и не помышлял о рясе священника.

…– Да, славно тогда турку надавали! – лицо умиравшего вроде как помолодело. – И больше его было сам-два против нашего, и ногайцы-изменщики ему подмогали, а только подошли мы, так и бежал турка.

- Славно, – согласился отец Гермоген.  

- А как нас астраханцы встречали, когда турка сбежал и мы в город вступили, помнишь? – Михаил Афанасьевич толкнул друга.

Тот торопливо мелко закрестился, словно отмахивался от бесовских грешных воспоминаний. А у самого густые заросли волос на лице шевельнулись, скрывая улыбку.

Гулеванили тогда широко. Астраханцы против турецко-татарского войска держались крепко, но сомневались, сумеют ли отбиться. Всё же соотношение сил было несоизмеримо. И измена алчных переменчивых ногайцев…

Молили астраханцы: «Тысяча тьма одесная, сила защитная и чудесная. Ангелы предо мной и их крыла надо мной!».

Правда, лазутчики доносили, что не всё в порядке в стане осаждавших. Штурмовать крепость без артиллерии они не решались. Касим-паша хотел повести правильную осаду, для чего построить рядом городок для зимовки, по примеру того, как сделал Иван Грозный, по повелению которого неподалёку от Казани возвели Свияжск, ставший опорным пунктом в борьбе со столицей ханства. Однако своенравные янычары опять взбунтовались, не желая оставаться на зиму в чужих негостеприимных местах. Привыкшие к быстрым набегам и стремительным откатам крымские татары по природе своей не могли пребывать в бездействии. А тут еще слухи о приближающемся войске князя Серебряного…

Бестолковая осада продлилась всего десять дней. Потом войско пришельцев снялось и двинулось прямо на заход солнца, севернее Кавказских хребтов в сторону Азова. Здесь его ждали голод и охочие до легкой добычи черкесы и отряды других народов. В результате из похода вернулся только один из четырех отправившихся за добычей.

Пошли за шерстью, а вернулись стриженными, – много позже привел в своих записях поговорку Алёшенька.

И всё же оказавшиеся в осаде казаки и стрельцы Астрахани понимали, что, случись штурм, им пришлось бы несладко. Вот и встречали избавителей, как привыкла русская натура – с размахом.

На порубежье нравы свободные. Пили и гулеванили все вместе – казаки, мужики, стрельцы, дворяне… Прибыли с повинной ногайцы -  угощали и их; те и угощались, хотя были мусульманами, чтобы отвести от себя гнев необузданных что в сече, что в гульбе московитов. Баб мало было в городе, на всех не хватало… Такой разгул и блуд в городе творился…

Чтобы отогнать грешные воспоминания, Гермоген повел разговор в другую сторону.

- Не успокоился Девлетка на том. Я был, когда его письмо читали, которое он прислал царю-батюшке, когда новым походом на Москву пошёл. «Жгу и пустошу всё за Казань и Астрахань. Будешь помнить… Отдай же мне Казань и Астрахань, а не дашь… опять меня в готовности увидишь».

- Не отдали, – всплеск воспоминаний о молодости утомил старика, он прикрыл глаза. – Князь Михаил Иванович Воротынский под Молодями не попустил сего…

При упоминании имени люто казненного грозным царём верного ему воеводы оба старика перекрестились.