МОИ ЗНАКОМСТВА С ИЗВЕСТНЫМИ ПИСАТЕЛЯМИ

Георгий Свиридов, Владимир Гусев, Владимир Карпов, Михаил Ножкин, Ринат Мухамадиев и другие

Листаю свои старые блокноты. Там много чего – из времён давно ушедших в безвозвратное прошлое. Что-то вспоминаешь и улыбаешься, а где-то морщишь лоб, не можешь взять в толк, в связи с чем сделана запись…

Некогда полученные указания начальников. Пометки, сделанные на различных совещаниях, собраниях, съездах, конференциях, «круглых столах», каких иных мероприятиях – когда серьёзные, а когда и забавные оговорки. Собственные «глубокомысленные» рассуждения давно минувших дней, поражающие сегодня своей напыщенностью и наивностью. Намётки – чем заняться в обозримом будущем, ныне давно минувшем…

А также фразы, а то и целые абзацы, выписанные из прочитанных книг. Читаю пометки с интересом – что ж меня двадцать или сорок лет назад могло зацепить в этих мыслях автора? Иногда оцениваешь: действительно, здорово сказано! А другой раз только морщишься – банальность она и есть банальность!

Листаю, просматривая выписки… По большому счёту – обычный набор книг, прочитанных обычным молодым человеком середины 70-х. Рафаэль Сабатини, «Хроника капитана Блада». Мартин Моро, «Нормандия–Неман». Болеслав Прус, «Фараон» («Камо грядеши» я ставлю выше в его творчестве, однако тот роман я прочитал позднее). Владимир Куприн, «Яма» (в Житомире до сих пор стоит дом, который, как считается, описывал автор). Сервантес, «Дон-Кихот». Фразы из Евангелия – и прошу обратить внимание, что тогда не существовало интернета, а в училищной библиотеке Библия если и имелась (скорее всего, имелась), то вряд ли любой курсант мог её получить; да и зачем?.. Джек Лондон, «Белый клык» (правда, я читал его, помнится, на украинском языке и называлась повесть «Бiлозуб»), «Морской волк», «Мартин Иден»… Павло Загребельный, «Разгон» – помню, очень нравился мне этот роман…

И вдруг натыкаюсь на выписки из романа Георгия Свиридова «Победа достаётся нелегко». Надо ж, а я и забыл о них!..

Дело в том, что всего несколько лет назад мне посчастливилось лично познакомиться с Георгием Ивановичем. Это был удивительный человек! Он прожил долгую и интереснейшую жизнь. В молодости он был спортсменом-боксёром, и даже стал чемпионом Средней Азии. Затем стал спортивным функционером, первым президентом Федерации бокса Советского Союза, а затем первым председателем Федерации ушу СССР. И к тому же он был замечательным писателем, из-под его пера вышло два десятка романов, в том числе знаменитый «Ринг за колючей проволокой».

Как же я забыл про эти свои записи времён курсантской юности! Рассказал бы о них автору – порадовал бы человека! Да вот не  успел – два года назад Георгий Иванович Свиридов покинул наш мир…

Что может писателю доставить высшее удовольствие, чем если совершенно посторонний человек говорит, что читал его произведения! И не просто говорит, а демонстрирует, что не только читал, но и помнит их, что оценил, что они его чем-то зацепили…

Читаю в своём рабочем блокноте записи, которые сделал сорок лет назад. Тогда считал их правильными и мудрыми. Сегодня с некоторыми поспорил бы… Но ведь и это здорово – с пустотой не поспоришь, значит, есть с чем соглашаться или нет!

А вот – бесспорное! «Счастье делает человека моложе и красивее». Банально, конечно; но вот зацепила фраза юного курсанта!.. Сегодня, с высоты прожитых лет, подтверждаю:  истина это!

…В жизни нередко случается, что какое-то событие, порой самое незначительное, вдруг пробуждает в душе вихрь эмоций. Так и в этот раз…

В писательском мире я вращаюсь уже (или всего лишь – как посмотреть) седьмой год. Однако за это время так и не стал в нём своим. Наверное, просто поздновато в него окунулся. Да и не уверен, что это надолго.

Наверное, каждому человеку в жизни отмерено сколько-то новых знакомств. И вот постепенно с течением лет этот лимит исчерпывается. И в конце концов внутреннее мировосприятие всё с большим трудом допускает к себе новых людей.

Такое ощущение, что лично я этот свой лимит уже исчерпал.

И тем не менее…

С Владимиром Гусевым меня познакомил военный журналист и поэт Евгений Грязнов году примерно в 99-м. Какое-то время  мы с Владимиром Ивановичем просто встречались иногда по служебным делам – да и всё. А потом вдруг я случайно узнал, что именно он является автором книги «Легенда о синем гусаре», которой я зачитывался в молодости. Это роман о жизни и судьбе декабриста Михаила Лунина. Произведение произвело на меня глубочайшее впечатление. Именно с этой книги декабристы перестали быть для меня просто чеканными профилями с известного графического рисунка, а обрели плоть и стали обычными людьми…

Помнится, в романе имелся такой эпизод. Несколько искусственный, но мне показавшийся исполненным глубочайшего смысла.

Во время какого-то сражения под Михаилом убило лошадь. Пеший гусар хорош где угодно – в салоне, в фильме, в анекдоте – но только не во время кавалерийской атаки. Лунин, чтобы не оказаться затоптанным, поспешил укрыться в оказавшемся рядом лесочке. И наткнулся на плачущую девочку. Оказалось, что она потеряла козочку, и не знала, где её искать…

Лунин, а затем автор, а затем и я оказались потрясены этим несоответствием реальности. Вон там, совсем недалеко, кипит сражение, на котором решается судьба Европы, десятки и десятки тысяч людей с остервенением уничтожают друг друга по воле нескольких монархов и политиков, отстаивая некие идеи (мирового господства или просто свою национальную), совершая подвиги или проявляя трусость… Там кипит океан ненависти и проливаются потоки крови… Там отлетающим из истерзанных тел душам тесно, там не то что рука бойца колоть – костлявая длань самой Смерти косить устала… Вон оно клокочет – сражение, которое войдёт в учебники истории, которое станут изучать военные эксперты и которое школьникам предстоит сдавать на экзаменах, сражение, которое ещё не определилось, на чью сторону перевесить коромысло весов военной удачи, по какой колее направить ход истории…

А здесь простая девочка потеряла козочку! Ей плевать на судьбы народов Европы – её тятенька станет ругать.

И в чём же правда жизни? – задумываешься, прочитав этот эпизод. Да-да, понимаю, что он выглядит нарочито искусственным, но пусть уж, для наглядности, примем его…

Много позже в великом романе Владимира Чивилихина «Память» я встречал Михаила Лунина. Встретил как старого знакомого. Узнал его намного глубже и полнее… Не могу сказать, что я понимаю и одобряю всего взгляды и поступки… Но не могу не признать его выдающимся человеком.

Для любителей символов в истории хочу привести любопытный факт, который каждый волен трактовать по-своему. Михаил Лунин, будучи на каторге в Забайкалье, на одной из сопок самолично поставил огромный крест – деревянный, но обитый медью. На рассвете этот крест долгие годы на много вёрст сиял отражёнными солнечными лучами. После революции медь с креста ободрали, а потом и сам его повергли. В новейшие уже времена сам крест восстановили, но медью обивать уже не стали. К тому же из-за изменения климата та сопка густо поросла лесом, и этот восстановленный памятник не виден с расстояния вовсе – имей он даже электрическое освещение. Вот такие любопытные повороты исторических символов.

…Как ни говори, а странное испытываешь ощущение, когда встречаешься с человеком, с творчеством которого был знаком раньше. Когда восклицаешь про себя: ба, да я ж твои книги читал!

Или песню слышал, которую ты написал!

Ну кто не заслушивался из нас песней «Как упоительны в России вечера»!.. А автор этих слов – вон он: весельчак и балагур поэт Виктор Пеленягре. Мы с ним встречаемся постоянно, и всякий раз он найдёт, над чем подтрунить, над чем хохотнуть… С ним не соскучишься. К слову, «Шарманку»  тоже он же написал.

А ещё незабываемое впечатление на меня произвело общение с легендарным писателем Владимиром Карповым.

Вообще-то я могу согласиться, что собственно как писатель он не входит в когорту наших ведущих прозаиков. И тем не менее он мне очень дорог и близок.

Фронтовая биография Владимира Карпова – это тема для отдельного разговора. Она просто редкостно насыщена боевыми событиями – их хватило бы на несколько ветеранских судеб. После войны он служил в Туркестанском военном округе, командовал полком в городе Кизыл-Арват, в котором много лет позднее служил и я. Конечно же, мы, офицеры гарнизона, читали произведения Владимира Васильевича, узнавали знакомые места… Сказать, что мы гордились вроде как сопричастностью с описанным, конечно же, было бы преувеличением, и всё же… В общем, читать было любопытно.

А потом перед полковником Карповым встала дилемма: продолжать военную карьеру или становиться профессиональным писателем – с определённой должностной ступеньки подобное совмещение становилось невозможным. И он, как мы знаем, предпочёл творчество.

Мы с Владимиром Васильевичем познакомились в Нижнем буфете Центрального дома литераторов. Сначала он отнёсся ко мне со спокойной благожелательностью. Однако когда я сказал, что служил в Кизыл-Арвате и вообще изъездил весь Туркестан, принял меня уже как близкого человека. Я даже удостоился чести побывать на его юбилее, где преподнёс ему в подарок свою книгу. Нет-нет, врать не стану,  он мне потом не звонил и не нахваливал – всё же старенький он уже был.

Мы с Владимиром Васильевичем Карповым встретились в последний раз в Зале Церковных соборов в Храме Христа Спасителя. Он шёл, опираясь на руку молодого крепкого парня, тяжёлой шаркающей походкой. И я как-то сразу понял, что больше его не увижу.

Владимир Карпов остался для меня образцом человека, который, окончив простое военное училище, прошёл всю войну, вдали от творческой «тусовки» кочевал по самым отдалённым гарнизонам, и всё же стал писателем, отказавшись от военной карьеры, и достиг в писательском мире больших высот, не имея соответствующего не то что литературного – даже гуманитарного образования. Это в полной мере человек, который сделал себя сам!

Его «Двое в песках», без сомнения, неплохая вещь. Однако «Полководец» и особенно «Генералиссимус» – поистине высший пилотаж в творчестве.

Конечно же, неизгладимое впечатление произвели на меня встречи с Михаилом Ножкиным. Я с детства помню воплощённые им экранные образы. Но я обещал говорить только о писателях. Потому вспомнил о Михаиле Ивановиче не о замечательном актёре, а как о поэте.

Мы с ним встречались неоднократно на самых разных мероприятиях: на Поклонной горе, в Центральном доме Российской армии на Суворовской площади, в Колонном зале Дома союзов, в Сербском посольстве… Но больше всего мы с ним общались во время поездки в Белгород на вручение премии «Прохоровское поле» – мы ехали с Ножкиным в одном купе. Интереснейший собеседник, доброжелательный человек, очень простой в общении, напрочь лишённый даже малейшего налёта «звёздности».

Горжусь я знакомством и Ринатом Мухамадиевым. Тут следует оговориться вот по какому вопросу. Как писателя Рината я узнал уже в последнее время. Однако как политика – помню ещё с 90-х. На излёте Советского Союза и вплоть до 93-го Мухамадиев был депутатом Верховного Совета России, и отстаивал мысли и идеи, созвучные моим. С тех пор я его и запомнил. А недавно мне в руки попала его книга как раз о тех событиях – «Крушение. Хроника бешеных дней».

Интеллигентный, немногословный, всегда исключительно благожелательный… Именно таким я знаю и глубоко уважаю Рината Мухамадиева.

Слов нет, очень хочется рассказать и о других своих знакомых – замечательных писателях, поэтах, переводчиках, драматургах, литературных критиках… Однако данные мои заметки – о тех, кого я знал по творчеству раньше, а очно познакомился уже со временем.

Быть может, кого и упустил… Значит, вернусь ещё к данной теме.